...Ох уж эти отступления и размышления, но, дорогие мои, это я вам пишу, что бы вы поняли состояние нашего героя, его так сказать внутреннюю составляющую.
 Уже в постели Наташка попросила, как всегда массаж. Странные люди, эти женщины, думал про себя Павел, устал ты или нет, хочешь ты или нет, приятно тебе или нет, - делай и всё. Нет, понятно это ей приятно, понятно, что всё женское тело это вся эрогенная зона, понятно, что ещё и полезно для неё, но, однако же, иногда это надоедает и уже воспринимается как обязанность, своего рода насилие. Так, продолжая про себя раздумывать, Павел трудился над женой, сидя на коленках поверх её крошечного, изящного и очень стройного тельца. Он делал какие то поглаживания,  растирания,  разминания, переходя снизу к шее и наоборот. Толк в массаже он знал, спортсмен всё-таки, хоть и бывший. Он делал массаж спортивный, силовой, он мог взять руку и с лёгкостью отделять внутрение мышцы от костей и разминать закисшую мышцу, растирать тело, всеми видами от классического до эротического, который, как видимо и нужен был его жене. Всё тело Натальи согревалось теплом рук очень сильного, крепкого мужчины, которым был Павел, его лисичка, как он её называл, в его объятиях  была просто дюймовочкой. Его руки согревали всё её тело, чувствовалось, что этот массаж её составляющая, да и не массаж это, а некое соединение двух любящих существ в единое целое, когда два тела сливаясь и согреваясь телами, становятся одним целым. Ей так нравились его мощные, руки, в них чувствовалась такая мужская сила,  которой она хотела отдаться  и наслаждаться. Она хотела быть в его объятиях, что бы он, по закону силы овладевал ей, а она была готова подчиняться ему, по Божьему закону превосходства мужчины над женщиной. Он делал с ней всё, что хотел. Она была его женщиной, то есть всё подходило идеально. А ей особенно нравились новые его, как она называла «нахальства», до которых Павел был большой изобретатель…Вроде всё как всегда, но, что-то необычное, вдруг какой то поцелуй не туда, какое то тихое словечко с покусыванием в мочку ушка, то просто возьмёт тебя как куколку и приподнимет над кроватью, а затем поцелует... А уж в мастерстве эротических рассказов, во время раздевания и переменам мест любви ему не было равных. Он мог увести её то на балкон, то на крышу, а то просто не закрыть дверь на ключ, для чувства тревоги и опасности. Нет, не пугайтесь дорогие мои читатели, всё это было как игра, без намёка на насилие, а только как проявление высшей любви к своей женщине. В общем, он владел ею безгранично, а она этого хотела, и даже жаждала, тем паче, когда всё это сопровождается такими сладкими словами нежности и возбуждающими подробностями на ушко. Наталья таяла  первой, царапая ему спину, при этом изгибалась в талии как волна, на бризе.  После некоторого затишья и  дав ей отдышаться, он повторял и доводил её ещё  несколько раз до блаженного состояния. Волна за волной накатывались на берег счастья, тела как прибрежный песок насыщались горячей влагою, пока всему не приходил блаженный конец …
    Павел уже было повернулся на правый бок, что бы заснуть, когда Наташка сказала:
-Дай посмотрю прыщики, - и она зажгла  бра над кроватью.
 (Вот второе любимое занятие женщин после массажа, как говорят, хлебом не корми, а дай прыщик выдавить, уж простите меня милые женщины-читательницы, но ведь есть такая у вас тяга к этому, есть.) Пашка лёг на живот, подставив жене спину на «экзекуцию» и уже сквозь полусон сказал:
-Да, я ж не мальчик угреватый уже, зайка, там у меня всё чисто.
-А вот и нет, вот есть какой то красненький прыщик, сейчас мы его,- и Наташка, запрыгнув на спину, ловко примостившись, запустила свои ручонки в могучую спину мужа.
-Что-то больно, может это не прыщик, а ты родинку расцарапала?- произвёл недовольство Павел.
-Нет, не выдавить, ещё не созрел, что ли, всё милый, сейчас одеколончиком продезинфицирую и баиньки...