“Глава 20 Апельсиновый сок с чаем(Ъ)”

Идея с пытками очень нравилась Хикаморе, но как её осуществить? Вот вопрос! Номер в отеле находится под наблюдением агентов ФБР. Это спонтанный русский постоянно меняет маршруты, чтобы его где-нибудь поймать. План с проституткой не сработал. И где тогда Савин прячет документ? То, что мандат у него, это абсолютный факт, иначе бы американцы так тщательно его не охраняли. По-видимому, надеяться договорится с Савиным, или уже договорились. Что-то они затевают в на острове Свободы. Ремонт затеяли. Ну не просто же так? Вдруг у них там свой трансгулярный переход имеется, а вот подхода нет, вот и надеются на авантюриста.

«Коно-яро!» – мысленно выругался якудза, восхищаясь подвижностью своего противника.

Время, чёртово время, прошло уже бесконечно много, а он ни на миллиметр не приблизился к цели. И все-то, надо было доставить мандат папаше Дзиротё. Что проще, а он так опростоволосился! Этот большой начальник, обер-камергер, и знать не знал, что все проблемы с переходом организованы якудзой с одной целью: взять под свой контроль дверь между мирами. А теперь получается, что с такой малостью он не справился. С помощью технической мощи потустороннего мира его организация могла весь мир под себя подмять. Он просто обязан вернуть мандат, но как? Своей жизни ему было нисколько не жаль, проще умереть, чем жить потом с таким позором. Однако он не мог ею рисковать бездумно.

Хикаморе оказался запертым в нравственном тупике. Совершить сэппуку невозможно, не выполнив волю названного отца, и обратиться за помощью нельзя, оттого что покроет свое имя несмываемым позором, который и сэппуку не отменит.. Оставался только один путь: исполнить поручение, чего бы это ни стоило. Отчаяние толкало якудзу на необдуманные действия, но приказ папаши Дзиротё требовал действовать осмотрительно, именно что осмотрительно! Хикаморе придумал очередной план, соединивший в себе эти две враждебные субстанции: отчаяние и осмотрительность. «Это невозможно!» – воскликнет обыватель и будет совершенно не прав, оттого что это «невозможно» уже произошло, произошло уже тогда, когда японец ступил на американскую землю. Европейцу, наследнику римского эгоцентризма, невозможно понять пренебрежительное отношение к смерти азиатов. Смерть для них обычное дело, они вовсе не страдают, когда её видят, можно больше сказать – радуются. Наконец закончился ещё один отрезок сансары, а значит, он скоро вновь сможет жить и исправлять ошибки уже с учётом приобретённого опыта. Такие дела…

Не стоит забывать нравственные установки по соблюдению неких правил перед сообществом. Даже якудза, изгои, и те в Японии живут по правилам. Правила, выработанные в небольшом коллективе, управляют жизнью японца. Оттого-то и развито деление на касты в шокирующей Азии. Это как в муравейнике, единоличная жизнь индивидуума не важна, её ценность определяется полезностью для всего сообщества.

Выросший в таких идеалах человек и помыслить не может о чём-то своём особенном. Во всяком случае, он навсегда остаётся частью одной касты, без исключений. А теперь представьте американца, которому вообще на всех наплевать кроме себя любимого. Он почитает это за свободу, только свободен ли он? Мы вернёмся к этому разговору, но позже. Сейчас Хикаморе приготовил новый план. Он отправился к проститутке, которая обслуживала Савина. Обладая тренированной памятью, якудза отлично запомнил адрес из крохотного блокнота труженицы любовного фронта.

Проснувшись далеко за полдень, Вивиан сначала посмотрела на часы:

«Господи, уже два часа! Ну и ночка приключилась. Больше никогда не буду связываться с этим придурком. Тут никаких денег не надо: сначала агенты хватают за ляжки, потом и вовсе китаёза заставил раздеться. Пусть хоть золотом осыплет. Мне таких приключений не надо. Ещё и ничего не нашла. А если нет ничего, то и платить не станет. Знаю я этих репортёров. Жмоты ущербные. Всё норовят на халяву получить», – размышляла Вивиан, глядя в потолок.

Наконец тяжёлая умственная работа ей надоела, и она откинула одеяло. Только сейчас заметила, что рядом в позе лотоса сидит с закрытыми глазами ночной китаец. Наученная горьким опытом, кричать не стала. В её квартиру никто и не подумает соваться, работай здесь хоть садомазохисткий клуб. Она и снимала её с тем учётом, чтобы не было лишних вопросов от слишком бдительной консьержки по поводу её гостей.

Со всеми предосторожностями, чуть дыша, попробовала на цыпочках прошмыгнуть к входной двери, но была остановлена тихим с хрипотцой голосом:

– Я дверь закрыл на ключ.

Он показал брелок с ключами.

– Закричу.

– Жду, – равнодушно согласился якудза.

– А-а-а, – на всякий случай исполнила угрозу проститутка. Потом кинулась к окну, но неожиданно споткнулась о ботинок опасного посетителя. Больно ударилась о паркетный пол.

– Дурак! – выдала точную характеристику азиатскому хаму и разревелась.

Все приёмы проституток, а они одинаковы во всех частях земного шара, Хикаморе хорошо изучил ещё в начале своей карьеры в публичном доме папаши Дзиротё. Поэтому спокойно ждал, когда молодая женщина исчерпает свой репертуар. На удивление Вивиана мгновенно перестала реветь, поняв что столкнулась с опытным кавалером. Сказывался высокий класс проститутки. Она словно выключила радио. Только что безутешно ревела, и вот уже сидит на полу с сухими глазами, растирая ушибленную ногу.

– Чё надо? – перешла на деловой тон Вивиана.

– Чай зелёный есть?

– На кухне.

– Так завари, – приказал якудза, в зародыше пресекая женские штучки на управление собой. Пойди он сейчас на кухню, у проститутки появился первый слабый, но шажок к подчинению.

Вскоре перед ним стоял поднос с дымящимся из носика фарфоровым заварником и тонкостенной чашкой.

– Тебе с сахаром? – продолжала невинную игру проститутка, щупая оборону китайца.

– Оденься.

– Нервничаешь? – не сдавалась Вивиан, верящая в неотразимость женской красоты.

– Вкусный, – отхлебнув крохотный глоток, похвалил Хикаморе, не желавший давать повода для разговора.

– Из твоего Китая, – решила выяснить национальность посетителя Вивиан.

– Английское дерьмо, – ответил Хикаморе.

– Откуда узнал?

– Сама пей.

– Боишься, что отравлю?

– Ломаться надумала? – поднял брови якудза.

– Да пожалуйста! – с вызовом ответила Вивиан. Налила себе, но к напитку не притронулась, применяя ещё один коварный приём: вынуждая китайца просить несколько раз. Это тоже, пусть крохотная, но манипуляция. Однако, китаец молча смотрел немигающим взором, ожидая, когда она возьмёт чашку. Пришлось подчиниться.

– Молодец! Теперь рассказывай, о чём говорили с Савиным.

– И ты туда же. О работе. О чём же ещё?!

– Агенты интересовались?

– Послушай, я писать хочу. В душ наконец.

– Чай допивай!

– Можно я там? – Вивиан показала на ванную комнату.

– Пошли.

– Смотреть будешь?

– Дверь оставь открытой.

Для русского человека подобный разговор показался бы диким и непонятным. Нет, ну действительно: зачем отвечать вопросом на вопрос. Каждый поёт о чём-то своём, однако разговаривают. Фантастика дикарей! Но для американки это вообще обычное дело: бороться за свою независимость с грубыми мужчинами. Японец, в свою очередь, не видел в женщине равное себе существо, поэтому не считал нужным опускаться до её уровня, отвечая на вопросы. Это не борьба полов, это неразрешимое противостояние двух разных культур!

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.

Книга публикуется на дзен-канале ГИПЕРПАНК: