(почти библейская история)
Ничем таким особенным она не отличалась от обычных женщин, кроме того, что была блондинкой. Да и чем можно было блеснуть, когда конкуренток не было ещё и в помине, на Земле, по крайней мере? Правда звери поговаривали, что до неё была какая-то рыжая бестия с зелёными глазами, ей даже имя успели дать. Полнейшая дура, поэтому от неё быстренько избавились. Лилит её звали – склочная особа без настоящей женской хитрости. Первый неудачный вариант богов. Точнее, одного из них. Ну, собственно, поэтому и дуроватой получилась.Так всегда бывает, когда нет у Творца настоящей критики. После случая с Лилит, когда все пострадали, боги собрались вместе и в жарком споре пришли к общему мнению, что нужно подкорректировать модель с учётом ошибок. Кстати, тот первый бог, не вынеся справедливых упрёков, потом сбежал, прихватив своё зеленоглазое творение. Ну это совсем другая история.
Сейчас речь идёт о Еве, голубоглазой блондинке, цвет глаз предложил бог воздушных масс, поэтому её глаза до сих пор всех вводят в заблуждение. Мол, легкомысленная особа получилась. Враньё, полнейшее враньё, скажу я вам. Это от зависти потом придумали её неудачные клоны. Женщины, что тут скажешь. Голубой цвет – это цвет бесконечных просторов, а любой тёмный – это преграда. Что видишь, от того и набираешься. Собственно, в голове то же самое, или преграды, каменные стены пещер, например, или бесконечный простор. И кто после этого умнее? Привыкшая к ограничениям особа или абсолютно свободная дамочка. Стоп, только не от морали. Эту дощечку вырезали намного позднее. А пока было не испорченное жизнью существо, сущность, так сказать, готовое к познанию мира.
Донор биологического материала тоже ничем особенным не отличался от богов, потому что сделали его по образу и подобию, ну за исключением продолжительности жизни. Иначе делать его не было смысла вообще. Своих придурков хватало. В отличие от Евы его сочинил бог труда, все последующие модификации – это районированные модели, приспособленные для разных широт полигона, по имени Земля. В общем, первая модель была тоже голубоглазой, так как лучше, когда работник видит далеко, чем близорукий крот, к тому же с ограничителем в голове от близорукости. Ограничитель потом получил массу названий: себялюбие, скудоумие, самовлюблённость, тупость и, конечно, иностранное слово – кретинизм. В общем, все проявления ограниченности мышления.
Достав из прозрачного инкубатора сразу взрослую Еву, боги решили провести натурные испытания. Выпустили испытуемую в сад и стали наблюдать за поведением первой удачной модели. Сейчас переключу передатчик на мысли Евы, хотя это трудно ещё назвать мыслями, так как , это броуновское движение свободных электронов в бесконечном космосе ещё не родившихся нейронных связях.
«Эти болваны думают, что я не вижу, как они подсматривают. Врёте, поганцы, я всё вижу, я даже вижу, как вы видите, когда я не вижу».
Вокруг благоухали всякие там оранжевые магнолии, и колосились зелёные аспарагусы. Деловито сновали муравьи под ногами. В небе порхали бабочки махаоны, от взмахов их огромных крыльев гнулись в разные стороны ветки сирени. Маленькие, очень милые птеродактили порхали над вереском, собирая душистый нектар для утреннего чая.
«А ничего себе садик, ухаживают, наверное. Чего-то здесь не хватает... Точно, вот этот куст торчит совсем неправильно прямо на тропинку. Иж, как разлохматился. Щас мы его поправим»
Критически осмотрев со всех сторон дикую розу, Ева попробовала оторвать возмутительно торчащие стебли. Растению совсем не понравилось подобное обращение, оно сказу ощетинилось шипами, предлагая не портить его самобытную красоту. Уколовшись Ева наморщила лобик, облизнула палец и сузила глаза, запоминая врага на будущее.
Ой, забыл сказать об одной очень важной детали. Боги ведь не могли выбросить на свалку гены предыдущей разработки. Они, как все мужчины, были слегка ленивы. Поэтому Еве достались по наследству некоторые черты характера Лилит. Одной из них была злопамятность.
«Так, тварь вонючая, я тебе устрою Райский сад» – подумала Ева.
Почему «Райский сад» она сама не знала, скорее всего, ей понравилось, как звучит.
На экране осциллографа взметнулись зелёные линии, указывая со всей очевидностью на первую на Земле мозговую активность у женщины. Возбуждённые экспериментаторы в лаборатории принялись поздравлять друг друга с успехом. Шутка сказать, они очень боялись, что новый объект окажется таким же спонтанным, как Лилит. В прошлый раз та мгновенно нашла камень и размозжила куст в хлам. Здесь наблюдался явный прогресс. Ева озабоченно сосала повреждённый палец, разглядывая красивые цветы. Кстати, творение одной талантливой аспирантки с кафедры флористики. Её пригласили на испытания, как человека, ответственного за экзотические растения.
«Наверняка смотрят, – думала Ева. – конечно, очень хочется этот противный куст убрать с тропинки. Он царапается, неужели не понимают, уроды шляпные. Учёные, тоже мне. Но, зачем это делать самой, когда есть это болван Адам? Кстати, где он?»
Она принялась громко плакать, изображая бесконечное горе. Из кустов вышел Адам, почёсывая шрам на боку от удалённого ребра. Сострадание к ближним ему внедрил в мозг Создатель, чтобы рабы вовремя оказывали помощь друг другу во время производственных работ.
– Чё у тебя?
– Укололась. Ой! Не хватай так. Мне больно, – с ходу упрекнула Ева мужчину, принявшегося разглядывать нежный пальчик.
– Какой он у тебя маленький?
– Ты будешь что-нибудь делать?
– Так здесь нет ничего! Уже и крови нет.
– А мне больно, – Ева хлопнула длинными ресницами и выпустила из уголка глаза крохотную слёзку, очень красиво блеснувшую в лучах полуденного солнца.
«Ну я не знаю, – подумал Адам. – Наверное, и взаправду больно. Опять же заражение может начаться?»
Розовая кожа на пальце имела необычно тонкую структуру. Адама наделили острым зрением, чтобы делать не только грубую работу, но и ремонтировать электронные платы в механизмах.
«Малахольная какая-то. Морковку надо будет ей дать, чтобы порозовела и это... яблоко. Там железа много. Для крови полезно. Щас найду и она успокоиться»
– Тебя ведь Адам зовут?
– А ты откуда знаешь?
– Так, знаю... – предпочла напустить загадочности Ева.
– А зачем спрашиваешь, если знаешь?
– Сорви мне этот цветок, – она указала на куст дикой розы.
– Зачем?
– Он красивый.
– Так пуст и растёт.
– Не-а, хочу с собой носить.
– Засохнет.
– Ты можешь сорвать или тоже уколов боишься? – надавила на профессиональную гордость работника Ева.
– Чё это. Да, запросто.
Внимательно изучив шипы острым профессиональным зрением, Адам сначала их обломал, а потом отломил ветку с цветами от куста.
«Смотри, как он справился. А я дура сразу полезла. Да-а, многому ещё нужно научиться»
– Адамчик, – это «Адамчик» выскочило у неё непроизвольно, но звук понравился. – сорви ещё. Хочу, чтобы их было много.
– Зачем?
– Ну чтобы завяли не сразу. Ты ведь сам сказал, что засохнут, – мгновенно нашлась Ева.
Абсурдное умозаключение озадачило Адама. С одной стороны, он и взаправду так сказал – с этим не поспоришь. А с другой – а какая разница один или несколько завянут?
«Может быть, когда их много, они медленнее сохнут», – придумал он самостоятельное мужское объяснение. С большим допуском, понятно, но, на его взгляд, разумное.
– Ты так считаешь?
– Конечно, посмотри сам, как одиноко смотрится эта несчастная веточка. Полная ерунда. Рви ещё, – последовал приказ.
Такие вещи Адам понимал. Приказы он хорошо понимал. Ноль ответственности. Нужно только правильно всё исполнить.
– Сколько?
– Две, мне тебя жалко. Только не уколись. Я за тебя переживаю.
– Да-а? Щас.
Всё-таки он не уберёгся. Приказы нужно выполнять. Ева пока не знала, что на самом деле попросила Адама уколоться, выразив своё беспокойство через слово «уколись». Неприятную приставку «не» мужское сознание с негодованием вычеркнуло из предложения. Создатель не учёл побочного эффекта от вполне безобидной функции. Ведь рабы божьи должны быть покорными. Какое такое «Не»! Ева же наоборот с удовольствием смотрела, как сморщился от боли первый на Земле мужчина.
«Правильно, не одной же мне страдать! Пусть тоже учится», – решила она и кинулась лечить неумеху:
– Вот, я тебе говорила, что колется, а ты – зачем да почему. Результат! Дай сюда. Я уйму кровь.
Боль была мгновенной, но удовольствия Адам получил столько, что решил и впредь дарить Еве розы, и это... мыть пальцы.
Облизнув розовым языком полные губы, Ева опять упёрлась наивными голубыми глазами в мозг Адама:
– Солнышко, ты потом, когда палец пройдёт, сделаешь мне приятное?
– Всё что угодно! – с готовностью подпрыгнул Адам.
– Вот этот кустик пересади на один малюсенький метрик от тропинки. Вдруг я опять поцарапаюсь? Видишь, какой он колючий! – реализовала крохотную травму в действие Ева.
Слово «кустик» у неё как-то само получилось. Ну ведь совсем грубо называть розы «кустом». Кустик не в пример лучше звучит.
– Конечно, лапочка.
«Лапочка» тоже само собой вырвалось у Адама. Где-то на подсознании он провёл аналогию с нежными розовыми пальчиками Евы, совсем недавно державшими его повреждённый орган осязания. Другое определение ему сейчас в мозг не приходило.
Боги у экранов лаборатории смущённо молчали. Тогда талантливая аспирантка с кафедры флористики, хитро стрельнув голубыми глазами, с деланным энтузиазмом заметила:
– А у вас наметился явный прогресс по сравнению с Лилит. Очень удачная модель, на мой взгляд. Цветок жалко, ну что не сделаешь ради науки. Ведь правда?
– Да-да, конечно, – поспешили согласиться озабоченные боги.
Читайте новинки на дзен-канале ГИПЕРПАНК
Чтобы оставить комментарий, необходимо зарегистрироваться.
