Март в Анталье прекрасен, но апрель еще лучше. Ничего удивительного в том, что я задержалась на максимальный срок, который могла себе позволить без ущерба для работы и общественной жизни. Тут как раз собрались отменять визы для беларусов. И я решила слетать домой, чтобы вскоре вернуться. Обожаю возвращаться. Эти отношения изменили меня. Раньше я больше любила уходить.

Соглашение между правительством Беларуси и Турции о взаимной отмене виз было подписано в марте 2013 года, но в силу оно вступило не сразу. Пока же оставались визы. И у меня в паспорте была вклеена марка, на которой было «русским» турецким языком написано: 180 gün içinde 90 gün geçerli müteaddit giriş vizesidir. Тürkiye sınırından ilk girişte süre başlar. То есть не более 90 дней в течение 180, отсчет – со дня первого въезда. И я поверила. Вернее, не стала проверять. Но это для русских. А беларусам, как оказалось, можно было пробыть в Турции в совокупности 90 дней в году, а не в полугодии. И впоследствии на мой вопрос, почему в беларусский паспорт поставили визовый штамп с правилами для россиян, даже господин Посол Турецкой Республики в РБ ответа внятного не дал.

Когда я вылетала из Антальи 11 мая и проходила паспортный контроль в Стамбуле, мне никто ни слова не сказал, что я уже проторчала в их замечательной стране слишком долго. Этого никто не заметил, в том числе я. Мало того, две недели спустя собралась лететь снова.

***

Сохранилась наша с Муратом драматическая переписка по поводу произошедшего. В ней скрупулезный подсчет. Ни одно полугодие я не «пересидела» больше 90 дней. И когда в конце мая снова стояла на паспортном контроле в Стамбуле, искренне считала, что у меня до истечения текущего полугодия в запасе 58 дней пребывания. Ну, вот была уверена просто.

Сейчас я очень «прошаренная» по поводу визовых режимов, паспортных и таможенных тонкостей. Но вспоминаю о тех днях, проведенных в турецкой «тюрьме» и депортации, потому что это опыт, который может оказаться полезен другим. Ошибка, которой лучше не совершать – невнимательное отношение к миграционному законодательству. Никогда не делайте как я.

Даже в самые смутные времена, когда кажется, что борешься со всем миром и он побеждает, не теряйте надежду и веру. Потому что в конце концов все будет хорошо.

Несмотря на ужас произошедшего (и для меня, и для Мурата это был действительно ужас), случилось то, что случилось. Результатом стала вынужденная разлука и глобальная проверка чувств. Но спасибо таки турецкому правительству за то, что мы уже седьмой год муж и жена.

***

Лечу на крыльях любви. Turkish Airlines. Минск-Стамбул-Анталья. в Минском DUTY FREE куплены четыре бутылки прекрасного французского вина для будущих романтических вечеров. Они легли в сумку с ноутбуком, будто там и были. А в чемодане – сюрприз для любимого. Гастрономический. Позже расскажу, какой.

Багаж мой перемещается без моего участия, что прекрасно, ибо тащить его по стамбульскому аэропорту из International в Domestic почти километр удовольствие то еще. Но «туркеши» в этот раз перегружают багаж сами, поэтому я с ноутбуком, вином и блоком сигарет красиво прохожу паспортный контроль.

И я его уже прошла. То есть, мне поставили штамп. Я протянула руку за паспортом. Вдруг офицер восклицает «беяз русия» отдергивает руку с протянутым мне паспортом, и дальше я уже ничего не понимаю. Он срывается с места, вылетает из будки, куда-то несется, приводит толпу коллег или начальство, не знаю. Меня берут под белы руки и ведут. При этом объяснить, что происходит, никто из них не пытается. Они что-то бурно обсуждают между собой, и я не понимаю ни слова.

***

Я настолько ошалела от этого перфоманса, что даже не сразу бросилась выяснять, в чем дело. Но потом отдышалась и начала по-английски спрашивать, что случилось. А они мне, заи: «Инглиш ноу, донт спик инглиш». Сиди, говорят, тут и не рыпайся. Это я по-турецки поняла, когда недвусмысленно показали на стул.

Дрожащими ручками достала телефон и стала набирать Мурату. Он ответил не сразу, потому что ехал за рулем в аэропорт – встречать меня. В двух словах обрисовала ситуацию, дала трубку одному из пограничников, искренне надеясь, что сейчас все во всем разберутся и все уладят. Поговорили они. Мурат мне перезванивает и сообщает (а голосок дрожит): «Май лав, ты только не волнуйся, сейчас у тебя заберут вещи и арестуют. И отведут в тюрьму». Именно это слово и употребил – prison. А когда я переспросила, уточнил, чтоб уж совсем понятно было – jailhouse.

Ну jailhouse я знаю. Это Элвис Пресли.

Let's rock, everybody, let's rock

Everybody in the whole cell block

Was a-dancing to the Jailhouse Rock

Давайте станцуем рок, все вместе станцуем рок.

Все в тюремном блоке

Танцевали Тюремный Рок.

И тут мне поплохело. Потому что за все почти сорок лет земной жизни никто и никогда не ограничивал мою свободу. Меня в детстве даже в угол не ставили. Сразу всплыли в памяти отрывки из «ГУЛАГа», кадры из фильмов про ВОВ. Я еще успела спросить, за что. Мурат чуть не плача сообщил, что я нарушила визовый режим. И больше нам говорить не дали. То есть прямо вот «капат» телефон и пошли, родимая.