Сказок не будет!

ГЛАВА 1

— Рот пошире. И не крутись! Весь пол мне укапаешь…

Анатолий обречённо вздохнул и, уже не стараясь скинуть с плеча цепкую женскую ручку, проглотил очередную ложку риса.

Есть с завязанными глазами было совсем непросто, и от души зачерпнутая овощная подлива тонкой струйкой побежала по подбородку.

— Вот же… — с чувством пробурчала одна из его мучительниц. — Не было в доме мужиков, и грязи не было.

Толик хотел было ответить, что не надо этих самых мужиков похищать, тогда они не заведутся. А уж если ему руки развязать, то и пол чистым останется. Но всё это было уже сказано за последние несколько дней не один раз.

Обращались с ним очень даже сносно: домашняя кухня, туалет, сон без ограничений и никаких требований. Совсем никаких. Странное похищение.

Мучительниц было две. В глаза то он их не видел, и к нему они заходили раздельно. Обычно молчали, но походка, поведение… Да, это были две разные женщины. К тому же, иногда Толик удостаивался мимоходом брошенных реплик. Та, что была с ним сейчас, просто излучала старательно сдерживаемое недовольство. Он её явно раздражал, словно не в меру засидевшийся гость. Вчера парень даже пытался её спровоцировать, чтобы хоть как-то прояснить обстановку. Толик вполне допускал, что после пары-тройки базарных оскорблений, женщина разозлится и съездит ему по морде или ещё куда… Но хоть заговорит! Просчитался… Ему просто заклеили рот.

Вторая приходила чаще. И не столько по прямой надобности… Она вилась вокруг него как кошка, гладила по щеке, чуть разминала плечи. Иногда её шаловливые пальцы забирались под футболку, и лёгкие прикосновения щекотали кожу. Толик не знал, как на это правильно реагировать. Действия вполне подпадали под статью о сексуальном домогательстве, если бы домогательства к такому лосю как он, не казались парню полным бредом.

Ложка громыхнула о дно пустой посудины. Ужин закончился. Губ коснулась салфетка, вытирая остатки подливы.

— Пить? Туалет? Душ? — ледяным тоном поинтересовались у него.

— Сауну и девочек, — не удержался от ехидства пленник.

Следующим звуком был хлопок закрывающейся двери.

Потом пришла она, вторая. Тихонько уселась и замерла. Парень кожей чувствовал, что его рассматривают. Да, что уж там, практически раздевают глазами. Толик горделиво расправил плечи. Не качок, конечно, и работа сидячая, зато одна втюрившаяся в него девица всё твердила, что он вылитый Хью Грант. Дура полная, но приятно. Пусть и эта слюни попускает. Страшная, наверное, как атомная война, недотр… недолюбленная.

Сама собой на губах расплылась ухмылка. Ситуация нестандартная, но на третий день как-то даже привыкаешь. К тому же, можно попробовать развести эту золушку, она мягче, податливей.

— Солнышко, прояви милосердие, — беззащитно–ласковым голоском протянул Толик, — уж очень руки тянет.

Есть! Подошла, присела рядом. Провела рукой по запястьям, подёргала какие-то узлы.

— Спасибо, солнышко, — проворковал парень, стараясь обернуться примерно в её направлении. — Вот ты хорошая, не то что подружка твоя — злюка.

Диван, на котором его расположили, тихонько скрипнул. Золушка, видимо, собралась уходить.

— Куда же ты? — огорчённо протянул Толик. — Мне же здесь скучно… и темно. Я же не попугайчик, чтоб меня зашторивать. Так можно и глаза испортить. Давай, пока этой злюки нет, я проморгаюсь, а ты мне расскажешь что-нибудь, познакомимся…

Похитительница немного помедлила, затем тихонько приблизилась к нему. Парень замер, как рыбак, только что забросивший крючок. Прокатит или нет? Неизвестная наклонилась к нему вплотную, почти касаясь уха губами, провела пальцем невидимую линию от виска вниз по скуле и тихо, но отчётливо произнесла: «Скоро всё закончится».

Толик остался один. Нервно поёрзал на мягком сиденье. И как это было понимать: «Скоро всё закончится»? До последнего казалось, похищение — розыгрыш, ну или, по крайней мере, не так уж страшно. А вот сейчас почему-то пробрало. Как-то нехорошо прозвучала эта фраза, слишком просто и коротко, как в конце фильма на экран выплывает «The end». Ничего особенного, но…

Пленник проверил руки и довольно усмехнулся: золушки, они такие наивные, что даже врать стыдно… иногда. Сейчас не стыдно. Ну, подумаешь, не клюнула на знакомство, повязку не сняла. Хотя, конечно, самолюбие царапнуло. Обычно, если уж Толик начинал стараться, то девушки снимали всё, что он попросит, а тут только ухо обслюнявила. Да и ладно, будем считать, что не очень хотелось. Страхолюдины — народ дикий и от ласки иногда впадают в ступор.

Верёвка на запястьях поддавалась по миллиметру, но уже — хлеб. Ослабить один виток, не спеша, без психов и бесполезных рывков. Первый виток — самое сложное. Впереди вся ночь. Парень непроизвольно поморщился: всё-таки больно. Кожа точно слезет. На курсах так не затягивали, тренировки проходили достаточно условно. Ещё бы, если после каждого занятия народ расходился бы с полопавшейся синюшной кожей и резаными мышцами, учеников у местных гуру непременно поубавилось.

Ничего. Толик выдохнул. Пара часов мазохистских усилий и он больше никому не позволит кормить себя с ложечки. Возможно, дом далеко, а денег нет даже на метро, но об этом он подумает попозже. Не хочется проверять, что удумали эти две психованные козы. Парень надеялся, что только две. Мало ли… может там целое стадо во главе с каким-нибудь козлом!

Верёвка поддалась. Толику хотелось смеяться. Что съели? Куда там Бонду с его супер примочками, а вот так, голыми руками слабо? Не зря из всех оплачиваемых фирмой курсов он в своё время выбрал именно «освобождение от пут». Большая часть мужского коллектива, правда, выбрала более активные направления: рукопашный бой, метание ножей, стрельбу из лука, даже танцы… Вот и сидел бы он сейчас на этом диване — Робин Гуд хренов, ждал, когда перо с шапочки в одно место воткнут.

Пальцы немели, не слушались, но правильный настрой — великая вещь. Толик с остервенением стащил с глаз повязку и застыл. Первой волной накрыл ужас. Беглец тёр глаза, щурился, а темнота не отступала.

«Ослеп!» — истерично вспыхивало в мозгу. Потом из небытия проступил чёрный прямоугольник. «Дверь», — догадался он, вытирая рукавом взмокший висок. Ну, конечно, света в комнате не было. По всем признакам ночь глубокая, да и повязка…

Толик повёл плечами, принялся растирать мышцы и обнаружил на поясе странную конструкцию, обхватывающую его за талию и уходящую «корнями» куда-то вглубь дивана. Она не давила и не мешала, но как это снять, было абсолютно непонятно. Об этом ветеран спецназа, наверное, забыл упомянуть. Или эти козы со своим кривым женским мозгом что-то напутали и связали его неправильно! Да точно, не по учебнику! Самоучки хреновы…

Парень ещё раз прощупал конструкцию, подёргал и зло скрипнул зубами. И чего теперь? Всё?! Вот так по-идиотски? Руки свободны, ноги свободны, одна мелкая загвоздочка… Если будучи привязанным к стулу ещё можно худо-бедно передвигаться, то имея на заднице диван, это затруднительно.

Пальцы, от злости скребя по сиденью, зацепились за небольшую прорезь. Толик ухватился покрепче за край обивки и дёрнул на себя. Послышался треск расползающейся ткани. Парень возликовал: он разберёт этот чёртов диван на досочки! Сил на это у него хватит.

Продвигаясь по верёвке вглубь мебельной утробы, пленник с остервенением выдирал клочья обивки, чувствуя, что входит во вкус. Когда соседский котяра, подвозимый в ветлечебницу, прямо с рук хозяйки принялся драть сиденье в машине, Толик его чуть не прибил. А теперь вот даже понимать начал эту вредную скотину.

Пленник выдрал последний кусок и прислушался. Что-то он и впрямь увлёкся, что если за ним сейчас придут?

Помедитировав минут пять над обломками, Толик вылез из привязи. Тишина. Вот и ладушки. Запоздало пришло в голову, что дверь, скорее всего, заперта. После произошедшего он, конечно, почти Бэтмен, но выгрызть замок из стены вряд ли сможет. Неожиданно повезло: дверь бесшумно приоткрылась от лёгкого касания. Видимо, золушки таких подвигов от него не ожидали. Осталось дело за малым: тихонько проскользнуть к выходу и слинять отсюда.

«Дать бы им по шее за такие фокусы», — на секунду Толик даже призадумался над маленькой местью, но благоразумная предосторожность взяла верх. Вступать в мышиную возню с двумя спящими женщинами… это не то, чем хвастаются в офисе. Да и проверять наличие «вожака стада» не тянуло. Вытерев о брюки, предательски вспотевшие ладони, беглец двинулся навстречу свободе.

— Ёж…!!! — с первого же шага он угодил ногой в какую-то складывающуюся конструкцию.

Что-то лязгнуло, засопело. Парень, запнувшись, раскинул руки и с грохотом ухнул в темноту.

— Твою ж дивизию! — с чувством взвыл кто-то в ответ.

Пока Толик определялся, в какую сторону следует ползти, с тихим щелчком загорелся ночник.

С количеством коз он всё-таки не ошибся: две. Одна тёмная, другая непонятной пегой масти. «Мелированная», — некстати вспомнил парень. Всё ещё держась за кнопку выключателя и отчаянно зевая, девушка убирала с лица тёмные пряди с клиньями белых перьев.

«Ничего, конечно, но знакомство отложим», — поспешно решил Толик, наконец, сообразив, где выход, и предприняв манёвр по новому курсу.

— Разбирайся сама со своим красавчиком, — недовольно пробурчала брюнетка, выбираясь из-под опрокинутой раскладушки.

Уже посреди коридора беглец услышал знакомый щелчок. Собственно, знаком он ему был только заочно, но… Кто не слышал, с каким звуком в боевиках передёргивают затвор? Не обернуться было невозможно. В спину смотрело дуло маленького изящного пистолета. Мелированная золушка заспанно ёжилась, переминаясь босыми ступнями на холодном полу, но руки у неё не тряслись, и слёзы в глазах не стояли.

«Выстрелит», — холодком побежало по спине у Толика. Поэтому на кивок пистолета он беспрекословно вернулся обратно в комнату.

Похитительницы напряжённо молчали, обмениваясь между собой взглядами, которых парень не понимал.

— Да я… да я и не собирался никуда, я… — решил объясниться Толик, стараясь, чтоб голос звучал беспечно и непринуждённо.

— Мы так и поняли, что ты за сигаретами пошёл, — хмуро усмехнулась брюнетка, кое-как собрав своё затоптанное ложе.

Раскладушка, на которой она пыталась усесться, жалобно скрипнула и медленно расползлась по полу. Пегая золушка сдержанно хихикнула, по-турецки подвернув озябшие ноги на своей кушетке. Рука с пистолетом небрежно легла на правое колено.

— Ладно, топай обратно, — потерев глаза, брюнетка указала на покинутое им узилище.

— Девушки, красавицы… — почти на распев протянул Толик, — если уж вам так хочется, чтоб я остался, так зачем меня всё время куда-то запихивать? Давайте здесь посидим, пообщаемся.

— Негде у нас здесь сидеть, — виновато улыбнулись ему с кушетки.

— Глаза-то разуй… — посоветовали с «лежачей» раскладушки.

С мебелью действительно были проблемы. Всё убранство комнаты, в общем-то, и составляли только эти два предмета.

— Молодой человек, мы очень сильно просим, — устало повторила брюнетка, распахивая дверь, — тебя и так с удобствами разместили. Сейчас я гляну, что там с верёвками… — бросила она подруге, скрываясь в соседней комнате.

Толик тоскливо закусил губу и нервно глянул на пистолет, покоящийся на бледной коленке, поковырял в ухе. Вот-вот должен был раздаться истошный вопль или мат или… что там ещё у расстроенных барышень в ассортименте?

— Я тебя ненавижу, — процедила брюнетка, через секунду показавшись на пороге. Стремительно пересекла комнату и, хлопнув дверью, скрылась в ванной.

— Что там? — удивлённо вскинулась пегая «Никита».

— Пипец, — лаконично донеслось сквозь шум воды. — У нас больше нет дивана. Оплата хозяйке из твоей части гонорара.

На Толика уставились глаза расстроенного ребёнка.

— Ты сломал диван? Зачем?

Несмотря на идиотизм ситуации, Толику стало стыдно. Под этим наивным обиженным взглядом он чувствовал себя вандалом пустившим святые письмена на папиросную бумагу.

— Ну, девушки, меня можно понять, — сконфуженно начал вандал, — вы меня похитили, угрожали…

— Вот! Поняла? Вот и вся благодарность, — из ванны донёсся ещё один мрачный смешок.

— Нет, спасибо, конечно, за экшен. Бодрит. Но, вообще-то, я не заказывал, — попытался сгладить углы парень.

— Ничего. Добрые люди нашлись, заказали, — с удовольствием сообщила ему брюнетка, вытирая полотенцем коротко стриженые волосы.

— Это ведь розыгрыш? — неуверенно улыбаясь, произнёс Толик, переводя взгляд с одной похитительницы на другую. — А теперь, раз спектакль окончен, я могу просто взять и уйти?

— Я тебе уйду, — блеснув глазами, рыкнула темноволосая. — Сядь в угол и сиди. Пока не придумали, что теперь с тобою делать.

Неужели, не шутят? Толик попытался разглядеть на их лицах хотя бы тень улыбки: дрогнувший вверх уголок рта, театрально вздёрнутую бровь… Нет? Серьёзны, как хирурги перед операцией. Не злые и не добрые, просто делают своё дело. От этого сравнения стало как-то не по себе.

— Это из-за моей работы? — всерьёз задумался директор обувного магазина. — Вы от конкурентов?

— Ага, — ехидно поджала губы брюнетка, кивнув подруге, — неси паяльник, сейчас он нам расскажет, из чего реально сделаны твои ЭККОвские кроссовки.

— А что тогда? — растерялся пленник. — Выкуп? Денег хотите… — понимающе вздохнул он. — Так бы сразу и сказали.

— Хотим, — в тон ему вздохнула обладательница пистолета, — но нам уже дали…

Толик мотнул головой. Вот опять всё запуталось, .ять! Почему даже сейчас надо кокетничать?! Это что, у женщин в крови, что ли? Сложно сказать: «Дай нам денег»? Обязательно закатывать глазки, жеманно поводить плечиком и дожидаться, пока нужную сумму предложат?

Директор давно уже понял, что женщины — это дорогое удовольствие. Ну, не сказать, что все… Шикарные, роскошные женщины того стоят. С ними приятно посидеть в ресторане, любуясь тем, как сапфировые подаренные тобою серёжки подходят к профессионально накрашенным глазам и со вкусом подобранному платью. С девушками из эскорт агентства не стыдно приходить на важные встречи. Они никогда не натянут на себя мешковатый свитер, «потому что в лыжном домике холодно», не забудут уложить волосы «потому что не до этого», не будут дурацки краснеть от дежурного комплимента. За это Толик был готов платить. Свою родную и любимую, он тоже, конечно, не забывал. И подарки дарил, и одежду покупал самолично, и к стилистам отправлял. Но при всех его стараниях результат был так себе, на троечку. Симпатичная вроде и не дура, а королевы из неё не вышло, как ни крути. Нет ни стати, ни осанки. Ну, что же поделать, не всем дано.

Он по слабости даже иногда злился: ведь сама не старается! Нет, чтоб перед зеркалом походку отрепетировать, научиться на шпильках зимой ходить, не лениться макияж дома делать. Ну и что, что выходной и кроме него в квартире никого больше нет. Всегда приятно смотреть на оформленное личико, да и опять же, вдруг друзья заглянут, а у него эта кулёма под боком…

Повезло его Викусе. Не каждый так с женой возиться станет. Раздражало, что она этого не понимает. Поначалу даже брыкаться пыталась. Видите ли, неудобно ей в стрингах от Jean Yu! И с накладными ресницами на куклу похожа! По ночам она хочет спать, а в клубах душно, и от музыки голова болит! Дай ей волю, так и будет сидеть в своей мастерской по уши в глине и лепить новую коллекцию лягушат. Или ящериц? Кого она там лепила… Да, не важно. Толик давно уже пресёк это дурацкое занятие. Дулась, конечно, но ничего, отошла. Колечко подарил, и отошла… Правда, просила украшения больше не покупать, а лучше деньгами на карточку. Небось, опять творчество. Меценат презрительно фыркнул про себя. Надо будет вразумить, чтоб лучше машину себе купила. Статус надо оправдывать.

— Позвоните моей жене. Она даст выкуп, может быть, даже сегодня, — Толик прикинул, что сумма на карточке уже скопилась немалая и, если золушки не станут наглеть, то расплатиться труда не составит. — Номер запишите, — приготовился диктовать парень.

— Да не надо… Мы уже пообщались, — нехотя протянула брюнетка, роясь в большой сумке типа «баул», заткнутой в угол. — Даже заплатить успела…

— Чтоб ты до дома не дошёл, — пояснила пегая на его недоумевающий взгляд. — Никогда больше не дошёл…

— Моя Вика заплатила, чтоб меня похитили? — придумать что-то более дикое было невозможно.

Казалось, девушки слегка смутились.

— Мы, в общем-то, похищениями не занимаемся, — виновато потупилась пегая. — Ты у нас первый…

— И последний, — недовольно проворчала брюнетка.

— А как тогда? — растерялся Толик.

«Никита» неловко повела плечами, задумчиво поигрывая пистолетом.

— Да, ладно! — изумлённо протянул парень, недоверчиво поглядывая на блестящую чёрную игрушку в её руках. — Вы киллеры? А моя жена меня заказала?

Генеральный директор разразился раскатистым нервным смехом. Перед ним стояли две совсем молодые хрупкие женщины. Вполне стройные, но ни прокаченной тренировками мускулатуры, ни стального взгляда, ни коллекции оружия под кроватью. Да, что уж там, у них и кровати-то нормальной нет! Вот только почему-то они не смеялись…

— Не обижайтесь, конечно, — угомонился Толик, — но на киллеров вы не тянете. Вам бы печеньки на фабрике перебирать, чтоб не переломиться. Да и Вика меня любит!

— Наверное, и правда, любит, — без эмоций сообщила брюнетка, вытаскивая на пол какие-то свёртки. — Просила, чтоб ты не мучился.

Руки неприятно похолодели. Парень ещё раз проследил взглядом свой неудавшийся маршрут к выходу. Попытаться снова? Рывком? Пока расслабились. А вдруг, и правда, пристрелят?! Эта мысль гвоздём вошла в позвоночный столб, парализуя конечности.

— Ну, хватит на меня уже злиться, — вздохнула золушка с пистолетом, глядя на подругу. — Знаю, отработали бы как всегда и съехали отсюда. За квартиру в этом месяце платить бы не пришлось.

— Да хрен бы с этой квартирой, да даже с диваном! — зло зыркнула вторая на парня. — А если слухи пойдут, что мы клиентов кидаем? Деньги взяли, а пристрелить забыли?!

— Ну, не знаю я, что на меня нашло! — развела руками пегая. — Я к машине его подошла уже с глушителем, а он спит там… такой хорошенький…

Теперь картинка хоть немного обретала ясность. Толик отлично помнил, как возвращаясь ночью домой, остановился у какого-то ларька купить воды, потом сделал пару звонков, откинулся на сиденье и, кажется, задремал.

— То есть, если бы я так сладко не посапывал, ты бы меня пристрелила? — взвизгнул пленник на нетипичной для себя частоте. — Подошла и просто выстрелила? Ни за что?! — восстановить глубокий баритон никак не получалось.

— А главное, зачем было тащить его домой? Ну, что ты глупая, что ли? — проигнорировав директора, продолжила увещевать брюнетка.

— Действительно, — заинтересовался парень. — А зачем?

— Да, что вы на меня набросились-то?! — вскочила пегая. — Ну, давай его прямо сейчас пристрелим!

— Давай, — подначила её брюнетка. — Мне отойти, чтоб не забрызгаться?

— Я не согласен! — возмутился Толик. — Два раза не вешают!

— А тебя и не вешали, просто пристрелить хотели, — съязвила темноволосая.

Из соседней квартиры донёсся раздражённый стук по батарее. Все трое непроизвольно замолчали, морщась от гулких ударов.

— Чего разорались-то? Ночь же, — хрипло напомнила пегая золушка.

— Мне вставать рано, — с досадой протянула брюнетка. — А раз я уже сполоснулась и остыла, то давайте укладываться.

— Хоть пару часов ещё поспим, — спокойно согласилась подруга. — Давай, я свяжу, — предложила она, кивнув на парня.

— Верёвки — для интеллигентов, — усмехнулась темноволосая, — а он у нас, по ходу, Копперфильд. Смотри, какую прелесть нашла. — Покрутила она в воздухе наручниками. — Давай, родной, поближе к батарее.

— Я что, прямо на полу, что ли, должен спать? — возмутился парень.

— Ну, я простынку постелю, — примирительно выдала брюнетка. — Уж не раскладушку ли тебе отдать?

— Вы и вдвоём бы на кушетке поместились, — буркнул Толик, — всё равно же…

— Чего всё равно? — не поняла пегая.

— Вместе же… Я правильно понял? Лесбиянки?

Брюнетка въедливо прищурилась, замерев с простынёй в руках.

— А ты имеешь что-то против? Лесбияноненавистник?

— Что вы! Я только «за»! — Толик торопливо замотал головой. — Мужики все козлы. Равноправие, розовая любовь forever!

— Не лесбиянки мы, — прервала его пламенную речь пегая.

Как только браслет защёлкнулся на запястье, она отложила пистолет.

— А на кушетке мы не уместимся. Пробовали уже. Пришлось раскладушку покупать.

Толик с досадой подёргал руку, прикованную к отопительному прибору. Труба проходила совсем рядом с полом, и лежачее положение не вызывало сильного дискомфорта. Но сам факт ограничения свободы вызывал резкий протест. Пожалуй, если бы не непосредственное присутствие похитительниц, парень до утра бы дёргался на стальной цепочке, пытаясь освободиться. Жёстко и унизительно как-то… Он, пыхтя, отвернулся к стене.

«Представить игровую ситуацию, — вспомнил Толик советы инструктора. — Нервозность и паника ещё никому не помогали. Нужно сбросить накопившееся напряжение и взглянуть на проблему отрешённо».

К примеру, он вовсе не закосивший в своё время от армии среднестатистический директор обувного магазина. Сытый и ленивый, которого спящим тюкнула по темечку одна пигалица и притащила в какой-то бомжатник. Нет! Он коммандос. Универсальный солдат. Самурай, пытавшийся в одиночку остановить танковую дивизию разделочным ножом для рыбы. Раненый и попавший в плен к мрачным садистам, приковавшим его к батарее. Толик засопел и вытянулся, ещё глубже уходя в образ.

— Чего возишься, холодно, что ли? — тёмная голова приподнялась с распластанной по полу раскладушки.

— Ещё подушку надо? — участливо раздалось с кушетки.

— Не холодно, — буркнул парень, постаравшись вложить в ответ всё возможное презрение пленных азиатов к врагам и их подачкам. — И ничего мне от вас не надо!

— Тогда не греми цепями, — убедительно попросила брюнетка, накрываясь одеялом с головой.

Пленник постарался абстрагироваться. Чтобы сделал бы настоящий самурай на его месте? «Харакири», — ехидно подсказал внутренний голос. Толик на корню удавил малодушный шёпоток. Очередная попытка к бегству требует освобождения от батареи. Рука легла на трубу. Нет, отрывать, пожалуй, не стоит. Вынуть бы запястье из браслета. Вторая рука свободна, жаль, вскрывать наручники на курсах не учили. Кажется, есть ещё способ. В фильмах шпионы выбивают из сустава большой палец. Несколько минут Толик ожесточённо обдумывал этот вариант. На членовредительство не тянуло…

Вообще-то, думать было бы удобней, если бы ноги не обдавало сквозняком. Парень зябко потёр одной ногой о другую. С «гордым презрением к врагам» он, кажется, поторопился. Тут нужна военная хитрость.

— А если холодно, то что? — невинно поинтересовался Толик у царящей вокруг тишины.

— Ничего. Из вежливости спросила, — пробурчала брюнетка, переворачиваясь на другой бок.