— Ну-ка, дай ладонь…

            Бурый вытащил из красиво очерченного рта окурок, поиграл им между пальцами и деловито, привычно всадил в протянутую плоть. Посмотрел на оставленную его капризом метку, брезгливо ухмыльнулся:

            —Ну ты и псих…

            Макс тоже смотрел на пепельный бугорок в его ладони. Никакой боли от ожога он не ощущал. Через несколько минут и ранки даже не останется. Он не знал, как это происходило: можно было неотрывно смотреть на оставленный грубым вторжением след на коже, ничего не замечая, а потом вдруг неожиданно сморгнуть – и всё, никаких следов.

            Элька обняла Бурого, припала сочными, чуть вывернутыми губами к его уху, что-то горячо зашептала, заулыбалась, кося в строну Макса. Бурый вдруг неожиданно грубо оттолкнул её от себя, зашипел, сильно сжав и почти выкрутив тонкую руку:

            — Я-те попробую, коза…

            Элька не испугалась, выдернула руку из его клешни, показала язык и выпалила в ответ:

            —Дурак ревнивый…  Я же в шутку это всё.