Бесконечное детство 1. Гошка Гошке Новикову нет ещё и четырёх. У него светлое личико, пухлые щёчки и русые волосы. Он говорун и непоседа. Поэтому знакомых у него немало. Гошка – сын военного и продавщицы. Отца зовут Александром, а маму – Анной. Родители молоды и любят ходить, взявшись за руки. Но Гошка этого не любит. Ну, нисколечко. Да это и понятно. Ведь его и так почти каждый день чуть ли не волоком тащат за руку в детский сад. А кому это понравится? Поэтому он всегда старается идти отдельно, немного впереди родителей, чтобы никто не подумал, что он маленький. Папа у него среднего роста и среднего веса, смуглолицый, строгий, но добрый. Мама чуть пониже папы, худенькая, с большими карими глазами и длинными ресницами. У неё на щеке родинка, а на руке – жёлтые часики. В детский сад Гошку чаще всего отводит мама, потому что отец целыми сутками пропадает на своей службе. Он говорит, что его работа незаметная, но страшно важная. И это так. Гошка своими глазами видел, какая там, у отца, техника. Сила! Вот уж где интересно. И мама Гошки тоже всегда-всегда торопится на свою работу. Да и как ей не торопиться! В посёлке Круглом, у его мамы самая интересная работа. А называется она – магазин "Игрушки". Там красиво, как во дворце у чудовища из "Аленького цветочка". Все Гошкины друзья согласны, что на такой работе хочет работать любая мама, даже если она самая наиглавнейшая начальница. Только представьте: в этом магазине игрушек больше, чем детей в детском саду. Целыми связками висят железные автоматы и синие барабаны. Рядами стоят трактора, мотоциклы, машины от крошечных легковушек до большущих грузовиков. Окна магазина украшают гирлянды разноцветных мячей в капроновых сетках. На витринах и полках лежат каски, сабли, пистолеты, сидят куклы и плюшевые медведи с Гошку ростом, а он уже немаленький. Ещё лежат коробки с констру̛кторами, с детской мебелью и посудой. В общем, чего там только нет! А внизу стоит настоящий трёхколёсный велосипед. От этого блестящего чуда глаз отвести невозможно. На его руле – серебряная шляпка звонка, а сиденье и подвешенный к нему подсумок для велоаптечки сладко пахнут кожей. И вот недавно мама повела Гошку в детский сад. Встретила их медсестра и сказала, что почти все дети вчера позаболели. И садик из-за кори закрыли на карантин. – Все вдруг? – удивилась мама. – Но как это возможно? – А у нас как в ботанике, – пояснила медсестра, – перекрёстное опыление. – Но куда же я дену сына? И мама привела его к себе на работу. На его счастье заведующая маму домой не отпустила, потому что её напарница заболела. И Гошка целый день провёл в магазине. Вот это был праздник! Такого подарка не мог бы ему сделать даже дед Мороз. Сначала Гошка основательно рассмотрел все игрушки, все-все. Потом он вдоволь наигрался в войну с солдатиками и военной техникой. Ещё он вволю походил в рыцарских доспехах, побывал в роли лучника, потаскал пояс ковбоя с двумя пистолетами. А сколько раз Гошка подходил к велосипеду и не сосчитать. И каждый раз мальчик гладил руль и нюхал сиденье. А когда его рука касалась звонка, он с замирающим сердцем оглядывался на маму. И она иногда разрешала ему коротко позвонить. Гошка плавно дёргал рычажок и у него по руке, груди и спине звонко пробегали табуны мурашек. Мальчик улыбался. Хорошо. А когда уже вечером, перед самым закрытием магазина, Гошка в последний раз подошёл к велосипеду и погладил чёрные резиновые рукоятки и кожаное сиденье, глаза мальчишки наполнились непрошеными слезами. Воинская часть, в которой служит отец Гошки, расположена на окраине посёлка. Она огорожена высоким дощатым забором. И на её территорию без пропуска или приглашения никто не может пройти, хоть ты самый умный шпион. Вот Шурка, их сосед, там ни разу не был. Зато Гошка с мамой уже несколько раз ходил туда на праздники. А когда ему было три года, то он даже промаршировал в праздничной колонне вместе с солдатами. У него тогда неплохо получилось. Да. Он шагал вслед за строем и громко пел: "Идёт солдат по городу, по незнакомой вулице. И от улыбок девичек вся улица сви-и-кла…" Техника в папиной части огроменная! Даже колёса в три раза выше Гошкиного роста. Однажды папа сказал: "Чтобы стать водителем такой машины, нужно одной только каши съесть не меньше десяти походных котлов". Гостей на празднике угощали кашей как раз из такого котла. Он больше, чем брюхо у сказочного великана, а тот легко может съесть целую овечку. Гошка задумался и тут же сделал грустный для себя вывод: "Нет, водителем я не стану, потому что солдатской каши я уже наелся на всю жизнь". Семья Новиковых в посёлке Круглом жила уже четыре года. На пустующих участках земли военные для семей офицеров построили несколько деревянных домов. В один из таких домов Новиковы и заселились. Он стоит на перекрёстке улиц Зелёной и Пролетарской, прямо на углу. Гошке по душе их дом. Он замечательно пахнет лесом. И мальчику временами кажется, что он слышит всё, что запомнили деревья, из которых сделан их дом. Но самое приятное в доме: чудесная русская печка. Она такая широкая, что на неё могут одновременно залезть все Новиковы. Конечно же, это случается только в холода. Тот из взрослых, кто возвращается домой раньше всех, затапливает печь и ставит на огонь чайник. И когда дома собирается вся семья, они пьют чай, затем быстро переодеваются и лезут на печь отогреваться. На печи не очень-то просторно, но Гошке ужасно нравится такая теснота. Они укладываются друг подле друга и, не спеша, делятся своими новостями. А когда нет новостей, то Новиковы поют песни или что-нибудь по очереди читают. Первой с печи обычно слезает мама. Она начинает готовить еду для семьи и для домашних животных и птиц. В доме у них живёт кот Кешка, в будке, что стоит у дома, Цезарь – их собака, в сарае – Роза, ласковая белая козочка, а в курятнике при петухе – щёголе и забияке, обитают десятка два белых кур. Кот самый обычный, серый, а вот Цезарь – вислоухий великан коричневой масти. С соседом Шуркой Гошка не водится: уж очень тот жадный и плаксивый, да ещё и в платке ходит как девчонка. А вот с Ульянкой Зориной, что живёт за Шуркиным двором, он гулять любит. У неё большие голубенькие глазки, чёрные ресницы и каштановые волосы. Личико широкое и тоже чуть голубоватое, а губки полненькие, вишнёвые. А встретились они с Ульянкой так. Гошке в тот день исполнилось два года. По случаю праздника они с мамой гуляли в парке у реки. Там было много детей. Гошка болтал с одним из мальчишек. И тут в парке появилась она со своей мамой. Мама остановилась возле своей знакомой. А Ульянка, гордая как принцесса, пошла дальше. На её головке – большой белый бант, а в руках – новая разноцветная каталка. Малыши смотрят на девочку во все глаза, но она не обращает на них никакого внимания. И вдруг она увидела Гошку и улыбнулась ему. Он тоже улыбнулся ей. И тогда они направились друг к другу. А когда встретились, взялись за руки и, как это делают жених и невеста, направились к причалу. Идут себе, переглядываются. Матери, как только увидели, что их дети уходят к реке, бросились за ними. Вот так они все и познакомились. Но мамы остались просто знакомыми, зато их дети подружились и стали бывать друг у друга. В тот день Гошка заявил маме, что эта девочка понравилась ему "с первого изгляда". Ульянка и в самом деле миленькая и смешная девчонка. У Зориных есть большое зеркало. И Уля, представляя себя звездой эстрады, очень эмоционально поёт и танцует перед ним. Гошка восхищается ею. Её любимая книжка азбука. И Ульянка знает не только все буквы, но и умеет читать короткие слова. Когда она поймёт слово, то всегда радуется. И ещё Ульянка смелая. Когда она падает, то никогда не плачет. Может, она и не знает, что плакать надо? Закусит губки, поднимется, тряхнёт кудряшками и опять бегать. Случается, Гошка ненароком обидит её. Но она и тогда не куксится, а просто начинает позорить и ругать его. Однажды, когда они играли в его дворе в прятки, он очень ловко спрятался под опрокинутую ванну. Ульянка искала-искала его и, не найдя, рассердилась. – Гошка! Сколько я тебя буду искать?! Я уже не хочу играть. Вылезай! Но он вылез не сразу – ведь не всегда такое хорошее место найдёшь. – И Ульянка разозлилась ещё больше: – Гошка, бессовестный! Мне стыдно за тебя. Вылезай! Так не честно! Тут уж деваться некуда. Вылез. – А вот где ты, – буднично сказала она, – а я думала ты убежал. Ну ладно. Вот и всё. Никакого рёва. Правда есть у неё одна слабость: уж очень она любит всё сладкое. Пока Уле не исполнилось три года, она даже вкуса конфет не знала. Это чтобы зубки не портились. Ей давали только бублики и сухарики. Но стоило ей только попробовать конфетку, и Уля пропала. Теперь ей, сколько конфет ни дай, столько и съест, причём пихает их в рот одну за другой. Торты, пирожные и печенье она тоже любит. Да так сильно, что иногда забывает поделиться. Но это ей можно и простить, потому что с ней интересно. Она замечательная выдумщица: как только надоедает одна игра, тут же придумывает другую. Ещё она любит наряжаться в принцесс, петь и танцевать; обожает мультики и волшебные сказки. С Витькой, со своим вторым другом, Гошка играет только в детском саду, потому что тот живёт где-то далеко за церковью. Ну а с остальными – ещё реже. Прямо напротив Гошкиного дома – большущая, никогда не высыхающая лужа. По ней плавают целые эскадры гусей и уток. А после затяжных обильных дождей, когда лужа переполняется через край и очищается от мути, в ней купаются и ребята. Любому понятно, что для мальчишек то, что она есть, очень важно. Ведь большая глубокая лужа для крошечных лодок и кораблей – это самое настоящее море. Правда, по двум его сторонам проходят перекрёстные дороги, тут особо не поиграешь. Зато другая половина берега примыкает к недавно разбитому скверу. И она в полном распоряжении окрестной детворы. Надо заметить, что береговая линия изменяется часто. Всё зависит от того, сколько дождя попадёт в их лужу. Иногда она разливается так широко, что затапливает и край сквера. Тогда часть лужайки с молодыми гибкими деревцами тоже в воде. И вот на берегах этого "моря", которое назвали "Пиратским", ребята что постарше, нередко строят крепости с пушками, каналами, пристанями и кораблями. А малыши, в их числе и Гошка, с удовольствием помогают им в этом. Как только случается ливень, мальчишек, словно магнитом, тянет к этой луже. И потом, когда всё бывает готово, между противниками разыгрываются длительные морские сражения. А война – это вам ни какие-нибудь мыльные пузыри! Это настоящая взрослая игра, правда, с детскими правилами. В ней легко смешиваются любые виды оружия, времена и воюющие страны. Шведы могут запросто воевать с турками, китайцы – с немцами, а русские – со средневековыми пиратами. Здесь всё возможно. 2. Велосипед Сейчас середина мая. Пятничный вечер. В этот раз Анна Васильевна забрала Гошку из детсада позже, чем обычно. Они прошли мимо витрин маминого магазина, и Гошка подумал: "Вот когда вырасту большой, и у меня будут полные карманы денег, тогда я куплю себе этот велосипед. И буду ездить на нём каждый день. Ник-кому не дам". Через квартал из-за цветущих деревьев приветливо выглянул Ульянкин дом. Другие дворы были не такими праздничными. "Нет, Ульянке я всё-таки дам поездить на велосипеде, а вот Шурке – ни за что", – окончательно решает Гошка. Пока они с мамой переодевались, со службы пришёл отец. И только все Новиковы расселись по местам, как начались чудеса. Мама потребовала от всех внимания и, сделав праздничное лицо, заявила: – Итак, милые граждане, ставлю вас в известность, что с завтрашнего дня я нахожусь в большом-пребольшом отпуске и на свою работу уже не пойду. Потому что в нашей семье скоро будет пополнение. Гоша тоже скоро уйдёт на каникулы, вот доходит этот месяц и всё. Сегодня меня в бухгалтерии полностью рассчитали, и отвалили целую кучу денег. И теперь я раздаю подарки. Гошка умел считать до двадцати, но как можно рассчитать его маму, он не знал. Что у них будет за пополнение, и где та самая куча денег, которую отвалили, он тоже не понял. И всё же от предчувствия чего-то необычного у него радостно заблестели глазки. – Кому нужна светло-коричневая рубашка сорок первого размера? Поднять руку! – сказала Анна Васильевна. Папа быстро вскинул руку. Гошка, глядя на него, тоже неуверенно поднял свою ручку. – Папа первый! – объявила мама. – Значит, рубашка достаётся ему. И она вынула из-под подушки шелестящий пакет и подала его папе. Гошка даже не успел огорчиться. – Кому нужен брючный ремень? – внезапно спросила мама. – Мне! – твёрдо заявил папа и поднял руку. И снова он опередил сына, и ремень также достался папе. Но Гошку и это не слишком расстроило: шорты он носил на лямках, а в штанишки были вдеты тугие резинки. – Ко-му ну-жен новый трёх-ко-лёс-ный… – затянула мама. Зрачки у Гошки непроизвольно расширились, рот его приоткрылся. … ве-ло-си-пед! – торжественно закончила она. – Я первый! – осевшим от волнения голосом воскликнул мальчик и быстро поднял ладошку вверх. – Мне нужен! – Молодец, Гошка! – похвалила его мама. – На этот раз ты первый поднял руку, и велосипед достаётся тебе. Ну-ка, папа, загляни, пожалуйста, за ширму, не там ли Гошкин подарок? Александр сменил огорчённую гримасу на улыбку и отодвинул ширму. За ней стоял велосипед – точно такой же, как на витрине маминого магазина. Гошка восхищённо захлопал в ладоши. – А я… а я… как раз такой и хотел! – захлёбываясь от восторга, проговорил он. Родители засмеялись. Мальчик погладил руль велосипеда, позвенел звонком, понюхал сиденье и улыбнулся: оно сладко пахло кожей. Потом он присел на корточки и пальчиками восхищённо погладил резиновое колесо, затем бережно коснулся чуть желтоватых спиц, гибкой, словно змейка цепи… и с удивлением посмотрел на вымазанную в смазке ладошку. А тем временем отец надел рубашку, подпоясался ремнём и подошёл к жене. – Спасибо тебе, Аня, за рубашку сорок первого размера, – поцеловал он Гошкину маму. – Пожалуйста, папа. Носи на здоровье. – Ещё тебе, Аня, спасибо за брючный ремень, – снова поблагодарил папа и опять поцеловал Анну Васильевну, – он мне очень понравился. – Пожалуйста, Саша, – ответила она. – Тебе этот ремень очень подходит. Папа легонько подтолкнул Гошку к маме. – По-моему, тебе ещё кто-то хочет сказать спасибо. Гошка сияющий, как новая монетка, потянул к матери ручонки. Она наклонилась к нему и, сложив его испачканную ладошку в кулачок, обняла его. – Ещё тебе, мама, спасибо за велосипед, – чмокнул он её в щёку. – А за звонок? – И за звонок! – он снова уткнулся губками в её щёку. – А за кожаное сиденье? – И за кожаное сиденье! – начиная посмеиваться, воскликнул он. Отец с матерью тоже добродушно рассмеялись. – Ну, хватит. Теперь и я рада, – сказала Анна Васильевна. – Меня сегодня все так нацеловали, что я сейчас самая счастливая в этом доме. Байковым лоскутком она вытерла ладошку сына и предложила ему обтереть им спицы. Гошка устремился к велосипеду. И потом целый вечер не отходил от него ни на шаг. В велоаптечке было два ключа. И мальчишка десятки раз накидывал их на гайки, и старательно пыхтя, подкручивал их. Ещё он неловко взбирался на велосипед и, раскачиваясь взад-вперёд, пытался ездить на нём по комнате. Но ничего не получалось. – Всё, малыш! – сказал отец. – Пора отдыхать. Завтра будем учиться ездить на улице. Гошка уснул совершенно счастливым человеком в полной уверенности, что большего счастья не бывает. А через три дня он уже самостоятельно разъезжал на велосипеде. Но дальше Ульянкиного дома ездить ему пока не разрешалось. Ульянка болела, и Гошкина радость была неполной. Шурка же, видя Гошку на велосипеде, всё это время ужасно капризничал и закатывал матери одну истерику за другой. Но велосипед ему всё же не купили. А на четвёртый день к Новиковым пришла мать Шурки, тётка Павлина, и категорично заявила: – Из-за вашего велосипеда Шурик мой сам не свой. Не все могут позволить себе такие дорогие покупки! Вы, Анна, должны мне дать велосипед, чтобы я поучила Шурика ездить. – Должна? – искренно удивилась Новикова. – Да. Должны. Я же обязана ребёнка успокоить! – вытаращив глаза, ещё более решительно воскликнула тётка Павлина. Гошкина мама только руками развела. – Ради Бога. Возьмите. Гоша, тебе ведь не жалко дать Шурику велосипед на часик покататься? Гошка, стиснув зубы, чтобы не расплакаться, кивнул головой. – Ну, вот и молодец! – она задумчиво погладила его русые вихры. – Я знала, что ты у нас мальчик не жадный. Через несколько минут Шурка гоголем восседал на велосипеде, а мамаша, неловко согнувшись, подталкивала его сзади. Шурке очень хотелось похвастаться перед кем-нибудь, но на улице как назло никого не было. Чтобы досадить Гошке он подрулил под их окна и стал накручивать круги. Его мать безропотно следовала за своим маленьким деспотом. Шурка, поглядывая на задёрнутые тюлевые занавески, с досадой давил на педали. Гошка, смотря на него через тюль, отметил: – Важный, как верблюд. Подойдя сзади, Анна Васильевна обняла его. – А пусть поважничает, велосипед-то всё равно твой. И тут Шуркина нога соскальзывает с педали и он, ударившись лбом о руль, летит на землю. – Акробатический этюд завершён, – голосом конферансье объявила мама. – Выступал Шурка Баскаков, – подхватил игру Гошка. Они тихо засмеялись. Шуркин рёв был не менее артистичен, чем его выступление. – А у него сильный голос, – улыбнулась мама. – Я думаю, когда-нибудь он сможет петь в джазе. Шуркина мать подняла сына и принялась отряхивать его и успокаивать. Но тот на её уговоры не поддавался, а орал всё с большим и большим вдохновением. Нервы её сдали, и она шлёпнула его по попе. Потом, ухватившись за одну из рукояток руля, тётка Павлина потащила велосипед к Гошкиному дому. Ногой она распахнула калитку и втолкнула в их двор велосипед. Анна Васильевна поспешила ей навстречу. – Забирайте свой велосипед! – клокоча от злости, прокричала Баскакова. – Только сына на нём искалечила! – Господи! – всплеснула руками Гошкина мама, – и тут мы виноваты? – Дайте пятак, к синяку нужно приложить, – потребовала она у матери. Лицо Анны Васильевны покрылось нервным румянцем. – А медных монет мы в доме не держим, – с вызовом ответила она. Не проронив больше ни слова, Баскакова ушла. Вечером Анна обо всём рассказала мужу. На что тот коротко ответил ей: – А ты больше не общайся с ней, нервы целее будут. – Боюсь я её, Саша, глаз у неё дурной. Да и куда от неё денешься, мы ведь соседи. – Ну, как знаешь, тебе жить. Прошло два дня. И тут случилось вот что. Гошке стало скучно у своего дома и он, нарушив запрет родителей, отправился на велосипеде исследовать перекрёстную улицу. Она была куда оживлённее, и к тому же в конце её виднелся лес. Гошка успел отъехать от дома всего лишь полкварта̛ла, как вдруг услышал надвигающийся сзади гул трактора. Ещё бы неделю назад мальчик прилип к забору и во все глаза смотрел на это чудо. Но не теперь, ведь у него тоже техника. Гошка лишь посторонился и продолжал ехать вдоль забора. И вот трактор "Беларусь" поравнялся с велосипедом. Тракторист озабоченно посмотрел на мальчишку, а тот, важничая, – на тракториста. – Я тоже водитель! – не слыша сам себя, крикнул Гошка. – По делам еду! За трактором волочились сцепленные в шахматном порядке и перевёрнутые вверх зубьями бороны. Они ужасно пылили. И вдруг какая-то чудовищная сила подхватила Гошку вместе с велосипедом и опрокинула на что-то твёрдое. Мальчик испугался и громко заплакал. Шум двигателя резко снизился, трактор остановился. Из кабины выскочил тракторист. Лицо его было совершенно серым. Пригибаясь и щурясь от клубящейся в воздухе пыли, он бросился к бороне. Мальчик, неловко согнувшись, лежал на боку меж больших блестящих, словно кинжалы, зубьев. Велосипед, перевёрнутый вверх колёсами, лежал рядом с ним. Тракторист трясущимися руками осторожно поднял малыша, посадил себе на колено и стал лихорадочно ощупывать его тельце. "Ты цел? Не может быть. Как тут уцелеть? – точно не веря своим глазам, спрашивал он себя. – А ведь цел…ей-богу, цел. Ох, и напугал же ты меня, паренёк! Да… до дрожи в коленях. На бороне уцелеть… это ж надо! Видно, в рубашке ты родился. Ей-богу, в рубашке! Упал, как на перину". Тракторист, осматривая Гошкину голову, приподнял его влажные кудряшки. – Малыш, ты как себя чувствуешь? Где у тебя болит? Гошка показал на ушиб. "Затылочком ударился… Да, брат, ушибся ты неслабо. Шишка-то не шуточная… Чёрт меня понёс через посёлок. Так и в тюрьму угодить недолго. Никогда, понимаешь, никогда здесь не ездил. А тут, на тебе, приспичило. Теперь вот даже ноги дрожат", – бормотал он, перенося Гошку вместе с велосипедом далеко за бороны. Усадив его на велосипед, тракторист сказал: "Поезжай к маме, малыш. Скажи ей, что ты упал. Пусть полечит тебя немного. Она знает, что делать. Ну, будь здоров, велосипедист!" Гошка, уже пришедший в себя от испуга, ответил совсем, как отец: "Обязательно буду". У тракториста и брови полезли вверх. Когда Гошка появился в своём дворе, Анну Васильевну зашатало. Щёки у сына – в серых разводах, одежда и волосы густо запудрены пылью, на затылке – огромная шишка, на запястье – глубокая свежая царапина, а на шортах собачьим ухом висит обрывок карманчика. На раме и сиденье велосипеда тоже глубокие царапины. – Сынок, что случилось? – встревожено спросила мама. Гошка пожал плечиками и буднично сообщил ей: – Я с трактором столкнулся. Дядя сказал, что меня полечить надо. – С трактором? – охнула она и осела на стул. А Гошка осторожно пощупал на затылке горячий бугорок и спросил: – Мама, а я в рубашке родился? Позже сосед, видевший всё это из своего огорода, сообщил подробности происшествия родителям Гошки. Они не на шутку испугались за сына и решили впредь внимательней присматривать за ним. 3. Матросик Началось лето. Погода установилась тёплая, ласковая. Дома сидеть невмоготу. И вот Анна Васильевна, Гошка и Ульянка решили сходить к лесу за щаве̛лем. Ульянке нужно было отпроситься у родителей, и она взяла с собой Гошку. А к Зориным, оказывается, приехали гости, правда, без малышей. Тётя Катя, это мама Ульянки, дала ей две трюфельки и сказала, чтобы одной конфетой она угостила Гошку. Ульянка, пока слушала маму, запихнула конфету в рот и проглотила её. А со второй трюфелькой направилась к Гошке, который ожидал на крыльце. Но когда Ульянка дошла до Гошки, вторая трюфелька странным образом тоже исчезла. Как это случилось, Ульянка и сама не поняла. Она потёрла испачканные в какао пальцы и растерянно посмотрела на Гошку. – Угостила? – донёсся голос Ульянкиной матери. – Ой! – сказала Ульянка, – кажется, я её съела. – Иди сюда! – позвала её мать. Ульянка о̛прометью бросилась назад. Гошка слышал, как тётя Катя выговаривала дочке: – Эту конфету отнеси своему другу. И скажи ему: Гоша, эта трюфелька тебе. Я – не жадина. Поняла̛? – Поняла̛, – ответила Ульянка. И чтобы справиться с новым соблазном ещё издали начала̛ говорить: – Гоша, эта трюфелька тебе. Я – не жадина, – и, вздохнув, добавила: – Я просто женщина. Гошка положил конфету в рот и сказал: – Вкусная. Спасибо. Ну, пойдём? – Я ещё не отпрашивалась, – ответила Ульянка. И снова ушла. Сначала её не отпустили. Тогда она подняла рёв и закатила своей маме скандал: – Все Новиковы идут за щаве̛лем, а я что, грустная должна дома сидеть? – справедливо возмущалась Ульянка. Мать терпела-терпела и отступилась от неё. – Ладно уж, иди, – разрешила она, – а не-то сейчас всем настроение испортишь. Ульянка утёрлась её передником и выбежала на улицу. Новиковы собрались и отправились на прогулку. Взяли с собой и козу Розу – пусть травки пощиплет. Трава на опушке и в самом деле оказалась густой и сочной. Подлесок был сплошь из весёлых молодых берёзок. Розу привязали к де̛ревцу и отпустили пастись. Щаве̛ль нашли быстро и всей компанией стали собирать его. А когда набрали, то все улеглись на̛ спины и долго смотрели на облака. Небо было таким солнечным и высоким, что хотелось взлететь в него. Но и на земле тоже было хорошо. Шелестя своими шёлковыми нарядами, перешёптывались берёзки. Где-то вдали перекликались кукушки. А рядом о чём-то глухо и невнятно бормотал густой, вековой бор. Дома путешественников ожидал сюрприз. Прямо возле дверей сарая лежал Цезарь, всем своим видом показывая, что за ней – чужой. А из-за дверей доносилась знакомая песня: "Уходят башенки вокзала…" Анна Васильевна погладила собаку. – Молодец, Цезарь. Ты хороший пёс, очень хороший. Ты всё сделал правильно. А теперь, дружок, отойди-ка в сторону. Мы сейчас поглядим, что у нас там за гости. Пёс послушно отошёл к будке. Хозяйка осторожно приоткрыла сарай. – Эй! Кто здесь? – спросила она. Из-за двери, сконфуженно улыбаясь, выступил красивый статный моряк. Гошке он сразу понравился. А Цезарь, наклонив голову набок, настороженно смотрел на незнакомца. – Ух, ты, – прошептала Ульянка, – матро-о-сик. – Тётя Аня, здравствуйте, – сказал моряк. – Родственника не узнаете? – Серёжка?! Тебя и в самом деле нелегко узнать. Ну и вымахал же ты! Вот радость! – шагнула она к матросу и обняла его. Дети заулыбались. Цезарь нерешительно вильнул хвостом. – Как ты здесь оказался? – Да вот отслужил своё и возвращаюсь домой. Решил: заскочу к вам, повидаюсь. Прихожу, а дом на замке. Подумал, оставлю вещи в сарайчике, а сам пока по посёлку пройдусь. Положил вещи и только выходить, а тут ваш сторож как гавкнет. Вижу, серьёзный пёс – деваться некуда, надо ждать. – И давно ты под арестом? – Да, пожалуй, больше часа пою. Все рассмеялись. – Ну, знакомьтесь, – предложила Гошина мама и, указывая на всех по очереди, стала знакомить их. – Это – дядя Серёжа, сын моей двоюродной сестрёнки, а это мой сын – Гошка, вот эта славная девочка – Ульянка, наша соседка; ну, а с Цезарем вы уже познакомились, душевный пёс, страшно любит песни. Моряк подхватил Гошку на руки, подержал его, потискал и поставил на место, потом он поцеловал ручку Ульянке и осторожно погладил подошедшего к нему Цезаря. Так состоялось их знакомство. После обеда дядя Серёжа надел свою бескозырку Гошке, посадил его себе на плечи и пошёл осматривать посёлок. Мальчик был доволен. Одной рукой он удерживался сам, а второй – придерживал бескозырку. Он думал: "Мне даже на заборе нравится сидеть, а тут – настоящий матрос. И все смотрят на нас влюблёнными глазами. Хорошо. Вот бы Шурка увидел – обзавидовался бы". – Дядя Серёжа, а за что ты получил свои ордена? – Это, братишка, значки. Ордена на войне дают. Но мне повезло: воевать не пришлось. Ну а эти значки я заработал честной службой. Поверь на̛ слово: морской пехоте скучать не дают. – Вас артисты развлекают? – Бывает. Но чаще – командиры. Учат нас драться, стрелять, форсировать водные преграды, десантироваться с самолётов и кораблей. Из того, о чём говорил дядя Серёжа, Гошка понял едва ли половину. Просто он таких слов ещё не слышал. – Дядя Серёжа, а когда будет война? – Надеюсь, что никогда. Понимаешь, Гошка, война – это беда. Вот ты разве хочешь, чтобы разбомбили твой дом, убили твою семью, твою знакомую Ульянку? – Нет!! – горячо воскликнул Гошка. – Вот и я не хочу, чтобы убивали моих родных и просто хороших людей. И поверь, этого не хочет ни один нормальный человек. – А из-за чего тогда война начинается? – Хорошенький вопрос, – призадумался моряк. – Понимаешь, Гошка, на земле полно всяких дураков и сумасшедших. И вот из-за их глупости, жадности и страха и начинается война. И тут матрос с мальчиком на плечах поравнялся с клубной афишей, рассмотрел её и спросил: – Слушай, Гошка. А не сходить ли нам в кино на сборник мультфильмов? Как ты на это с верхотуры смотришь? – Мультики я люблю, – откликнулся Гошка. – Ну, тогда идём, – решил матрос и направился к зданию клуба. Билеты продавались с улицы через окно, оборудованное под кассу. Дядя Серёжа постучал монеткой в стекло, и билетная касса тут же показала им большой как лопата, деревянный язык с углублением. Как только на него упали монетки, язык спрятался. А чуть погодя он опять высунулся и уже с билетами. Раньше Гошка считал, что язык высовывается сам по себе, но теперь-то с высоты своего положения он всё прекрасно рассмотрел. Оказывается, этот сказочный иссечённый монетками язык выдвигается самой обыкновенной рукой кассирши. От такого открытия жить стало немного неинтересней. И мальчик попросил опустить его на землю. До начала фильма оставалось ещё полчаса. Дядя Серёжа угостил Гошку шоколадкой, и они отправились бродить по парку. Вскоре Гошкино огорчение растаяло. А сборник мультфильмов вообще надолго улучшил настроение мальчугана. Дома их ожидал праздничный ужин. Анна Васильевна купила бисквитный торт, приготовила картофельное пюре, нажарила золотистых котлет, сделала зелёный салат, словом, всё было на уровне. Ждали только отца. Гошка сходил на улицу, пришёл и сказал матери: – Мама, меня кот ну всего обмяукал, дай ему котлетку. – Сынуля, а если тебя петух обкукарекает или коза обмекает я тоже должна их котлетами кормить? – Нет, им котлет не надо. – И Кешке не надо. Его котлеты вон, в по́дполе с хвостами бегают. Пусть лезет и ловит! А он, бездельник, только и знает, что спит. Нет, он не заработал. В эту минуту пришёл отец. И все сели за ужин. 4. Обманщик Погостив два дня, дядя Серёжа укатил в свою деревню. Наступил выходной день, и Гошка с утра пораньше выехал кататься. Ребятни на улице ещё не было и вскоре ему стало скучно. И тут в его сторону направился незнакомый ему мальчишка. Он был старше Гошки и, наверное, уже ходил в школу. Одет он был в новую жёлтую футболку и серые клетчатые брюки, на ногах – плетёнки. Незнакомец остановился вблизи него, и некоторое время молча наблюдал за ним. Гошка, выписывая вокруг де̛ревцев круги, тоже поглядывал на мальчишку. "Красиво подстрижен, – отметил он, – машинкой. А меня мама ножницами стрижёт". – А в магазине заводные мотоциклы с люльками появились, – вдруг сказал мальчишка. – Видал? – Видал. – Вот иду покупать. – А деньги у тебя есть? – заинтересовался Гошка. – Конечно. А ты хочешь мотоцикл? – Хочу, – честно сознался Гошка. – Тогда продай мне свой велосипед, ты всё равно уже накатался на нём. А я тебе за него денег дам. Ты прямо сейчас пойдёшь в магазин и на эти деньги купишь себе мотоцикл с люлькой. Он классно ездит: быстро и далеко. Там и мотоциклист есть. Ну что, тебе нужны деньги на мотоцикл? – Да, – простодушно согласился Гошка. – Ну, ты мужик! – восхищённо воскликнул мальчишка. – Сразу видно, что ты уже не маленький. А у тебя там, в подсумке, есть ключи? – Есть. – Ну, тогда ладно. Давай велосипед и держи свои деньги. Он сунул руку в карман, достал из него горсть монет и, не подходя к Гошке, протянул ему руку с де̛ньгами. Тот слез с велосипеда, подошёл к мальчишке и взял монеты. – Молодец, – похлопал его по плечу мальчишка. – А теперь иди в магазин за мотоциклом, только деньги не потеряй. Гоша сунул деньги в карман и, время от времени оглядываясь, пошёл в магазин. А мальчишка достал гаечный ключ, ослабил под сиденьем гайку, поднял его повыше, сел на велосипед и, задевая коленками руль, уехал. Когда Гошка пришёл в магазин "Игрушки", выложил на прилавок свои деньги и попросил продать ему мотоцикл с люлькой, то тётя Ира, мамина подруга, удивилась. – Извини, Игорёк, но денег на мотоцикл тут маловато. Может, ты их дорогой подрастерял? – Нет, я их не растерял. – Ну, хорошо. Тогда отнеси эти денежки маме, пусть она их ещё раз пересчитает. Договорились? Гоша, ничего не понимая, собрал монеты, кивнул и пошёл к двери. Тётя Ира крикнула ему вдогонку: – Маме привет от меня передай! Гоша опять утвердительно кивнул. "Я не потерял ни одной монетки, – думал он, – так почему же мне не продали мотоцикл?" Когда Гошка вернулся домой, то протянул матери горсточку монеток. – Тётя Ира сказала, чтобы ты пересчитала их. – Что это? – спросила она. – Деньги, – ответил он. – Да, конечно, деньги. Но откуда они у тебя? – Мальчик дал. – Какой мальчик? – Чужой. – А зачем он их тебе дал? – На мотоцикл с люлькой. Анна Васильевна взглянула на монетки и усмехнулась. Она сказала: – Этих денег и на люльку от мотоцикла не хватит. Ты вот что, сынок, иди сейчас к тому мальчику, и отдай ему эти деньги назад. А когда отдашь, возвращайся домой. И не вздумай принести их снова, накажу. Гошка вернулся не скоро, видно нелегко ему было расстаться с богатством. В это время мать протирала полы и, увидев сына, спросила его: – Гоша, а ты на велосипеде в магазин ездил? – Нет. – А куда же он тогда подевался? – удивилась Анна Васильевна. – Я его продал. – Что?! – не поверила она тому, что услышала. – Продал? Кому? – Мальчику, который дал мне денег. Анна Васильевна, ошеломлённая этим сообщением, некоторое время безмолвствовала. – Ах вот откуда у тебя деньги, – сказала она. – Ну, теперь всё ясно. Так ты их вернул мальчику? – Нет. Я их в лужу выбросил. – Почему же в лужу? – Я не знаю, где тот мальчик живёт. – А как его зовут? – пытаясь хоть что-то разузнать об этом ловком покупателе, спросила Анна Васильевна. – Не знаю. – Так… Если тот мальчик не умеет считать деньги, значит, он ещё меньше тебя? – Нет! Он вот такого роста, – привстал на цыпочки Гошка. – Сынок, если он такой большой, то, как же он будет ездить на твоём трёхколёсном велосипеде? Гоша растерянно пожал плечами. Анна Васильевна уточнила у него: – Значит, велосипед тебе больше не нужен? – Не нужен. Я уже большой. – Хм. Интересно… И когда же это ты успел вырасти? – Сегодня, – начиная сердиться, буркнул Гошка. – А, ну да. Тогда мне всё понятно. Оказывается, вчера вечером, когда ты не хотел мыть ноги и капризничал, ты был ещё маленьким. А вот сегодня, как я понимаю, ты уже подрос, и теперь всё будет по-другому. Так, сынок? – Так. В понедельник Гошка был в плохом настроении. Это заметили даже в детском саду. Когда мама пришла за сыном, воспитательница сказала ей: – Анна Васильевна, что с вашим Игорьком сегодня? Я не узнаю его, честное слово. Он словно повзрослел за эти выходные: всё думает, думает о чём-то. Может, что-то случилось? – Да, Елена Петровна, в общем-то, с ним произошла одна неприятность. В субботу за двадцать три копейки он продал свой велосипед какому-то мальчику, судя по всему, уже школьнику. А теперь, видно, начинает понимать, что его просто обманули. – Ах, вот оно что, – сказала воспитательница. – Ну, теперь-то мне понятна его задумчивость. Кстати, в прошлом году в нашем детсаде уже случалось нечто подобное. В старшей группе был у нас один мальчик, звали его Владик. Так вот он покупал у своих товарищей красивые игрушки или выменивал их за сущие пустяки. А его мать, похоже, поощряет такие действия сына. Она уверена, что этот опыт он со временем разовьёт и станет успешным человеком. Может быть, и это его проделка? Вы сходите к заведующей, она даст вам их адрес. А вдруг вам повезёт. Двадцать минут спустя Анна Васильевна и её сын были у нужного им дома. Через щели добротного забора Гошка увидел длинный двор, старую яблоню, стоящий под ней мотоцикл и в самом углу жёлтую собачью будку. – Хозяйка! – крикнула Анна Васильевна вглубь двора. Тут же из будки выкатилась нелепая коричневая собачонка и, отчаянно лая, побежала к забору. Вторым вышел из-за дома мальчишка и направился к калитке. Гошка сразу узнал его. – Мама, это тот самый мальчик идёт. – Хорошо, – ответила она. – Не лезь пока на глаза. Мальчишка прикрикнул на собачку: "На место!" Та немного отбежала и с истошного лая перешла на враждебное ворчание. Калитка открылась. В проёме показался уверенный пухлощёкий крепыш. – Вы к маме? – К тебе, Владик, – сказала Анна Васильевна. – Ты же ходишь в школу? – Да. Я перешёл во второй класс. – Замечательно. Тогда пересчитай, пожалуйста, вот эти деньги. Она положила ему на ладонь горсточку монет. Как раз в это время подошла к ним хозяйка, полная заспанная женщина. – Что это за деньги? – Да вот я хочу купить у вашего сына мотоцикл, – неожиданно сказала Анна Васильевна. У хозяйки от изумления глаза стали походить на сливы. – Женщина, вы что, больны? – Ничуть, – ответила Анна Васильевна. – Если мало, то я, конечно, ещё добавлю. Лицо хозяйки от возмущения порозовело. – Вы точно не в себе. Где это вы видели, чтобы мотоциклы продавались за такие смешные деньги? И потом, причём тут ребёнок? – стала она отступать во двор. – Владик, отдай тёте её мелочь. И пойдём в дом. – Настасья Петровна, но это его деньги. Позавчера за эту самую мелочь ваш Владик купил у моего сына новый велосипед. Правда ж, сынок? Анна Васильевна жестом подозвала к себе Гошу и поставила его перед собой. – Правда, – подтвердил тот. – Он сказал, что за эти деньги мне продадут мотоцикл с люлькой… Владик попятился. – Ах, вот в чём дело, – ухмыльнулась хозяйка. – Так бы сразу и сказали. А то целый спектакль тут разыграли. Владик, отдай им их велосипед. Я тебе новый куплю. Мальчишка потоптался, почесал затылок. – Я… это… колёса уже… отвинтил с него, – с трудом выговорил он. – На тележку хотел… – Ну-ка, сейчас же поставь их на место! – грозно приказала ему мать. – Ты же сама разрешила… – запротестовал Владик. – Я кому сказала! – прикрикнула она на сына и отвесила ему подзатыльник. Мальчишка втянул голову в плечи и пошёл куда-то за дом. Анна Васильевна с удивлением спросила хозяйку: – Извините, но почему вы в тот же день не отправили сына вернуть чужую вещь? Ведь вы сами прививаете ему опасную привычку. Та уткнула руку в бок и с напускным пренебрежением ответила: – Он вашу улицу не запомнил. А я что же, должна по посёлку бегать да всяким ротозеям их вещи разносить? Больно нужно! Кто их проворонил, тот сам пускай и разыскивает. – И вам не жалко своего сына? – осве̛домилась Анна Васильевна. – Вы лучше о своём беспокойтесь, – ответила хозяйка. – Спасибо. Но мой сын на учёте в детской комнате милиции пока ещё не стоит. Хозяйка не смогла скрыть свой внезапный испуг и, резко развернувшись, торопливо ушла к сыну. Вскоре взъерошенный и вспотевший мальчишка прикатил Гоше его велосипед и молча вытолкнул его за калитку. – Владик, ты даже не хочешь извиниться? – спросила Анна Васильевна. – Меня из-за вас наказали, а я ещё извиняться должен, – пробурчал он. – Не буду. – Тебя наказали за обман. Впрочем, как знаешь, – пожала она плечами. Подождала пока Гоша сядет на сиденье и пошла рядом с ним. – Мама, а мы в милицию пойдём? – спросил он. – Нет, сынок. Про милицию я просто так сказала. Знаешь, если эта тётя хочет воспитать из своего сына подлеца, то ей никто в этом не сможет помешать. Даже милиция. Гошка ехал на своём чудесном велосипеде и ликовал. Он был рад и солнцу, и птицам, снующим в кустах, и находчивости матери. Чувство благодарности захлёстывало его, переполняло. Он взглянул на мать и рассмеялся. Она вопросительно посмотрела на него. Тогда Гошка сказал ей: – Мама, ты такая красивая, что воробьи падают с веток. Анна Васильевна от такого комплемента тоже рассмеялась и ответила: – Спасибо, – и, мечтательно вздохнув, добавила: – Надеюсь, и папа это заметит. Некоторое время они двигались молча, а когда поравнялись с магазином "Игрушки", Гоша вдруг сказал: – Мама, я совсем забыл, тётя Ира передавала тебе привет. – Спасибо. Предлагаешь зайти? – Предлагаю. – Ну, пойдём. Гоша оставил свой велосипед под окном магазина и поспешил за мамой. Продавцы их приходу обрадовались. Гоша обошёл весь зал и остановился у полочки, на которой стоял мотоцикл с люлькой. Он поставил его себе на ладонь и стал внимательно рассматривать. Мотоцикл был совсем как настоящий: с красным топливным баком, серебристым мотором и черными подкрылками. Люлька тоже была чёрной, а выхлопная труба и спицы – серебристыми. Гошка и сам не заметил, как замечтался. Он представил себя мчащимся на этом мотоцикле по ровной-ровной дороге. Дорога похожа на зелёный тоннель, потому что по обе её стороны растут высокие стройные деревья. В люльке сидит Ульянка, и она боится скорости. А чего ей бояться? Ведь он, Гошка, во всём посёлке самый лучший мотоциклист. Анна Васильевна была занята разговором. И вдруг, бросив случайный взгляд на сына, заметила его счастливую отстранённую улыбку. – Ирина, вижу, мой Гошка прямо-таки влюбился в эту модельку. И много их ещё у вас? – На прошлой неделе целый ящик получили и уже распродали его. Только парочка вот и осталась. Бери, игрушки качественные. Это сообщение слегка огорчило Анну Васильевну, денег на подобные вещи не было. Придётся от чего-то отказываться. – Ладно, уговорила, – махнула она рукой и полезла в сумочку за кошельком. Минуту спустя Анна Васильевна подошла к сыну и подала ему заводной ключик. – А ну, давай-ка посмотрим, как далеко этот мотоциклист уехать сможет? – сказала она. Гоша радостно блеснул глазами и завёл пружинку механизма. Мотоцикл без подзавода проехал весь зал и уткнулся в огромный грузовик. – Видишь, как здорово ездит! – воскликнул Гоша. И, сдув с колёс мотоцикла пыль, понёс его на прежнее место. – Вижу, – ответила мама. – А ставить его на полку не надо. Он теперь твой. Деньги за него я уже заплатила. – Ура! – закричал Гошка. Продавцы рассмеялись. 5. Морской бой Восьмого июля, прямо в Гошкин день рождения, пошёл дождь. Ребята разбежались по домам и стали ждать, когда он закончится. Но дождь то ослабевал, то вновь усиливался. Анна Васильевна испекла бисквитный торт с яблочным повидлом и предложила сыну пригласить к себе гостей. Но Гошка знал, что Ульянка уехала с отцом к родственникам. А раз её не будет, то и других не надо. Мальчик попил с мамой чая и пошёл рассматривать картинки, подаренной ему книги. Потом он взялся за игрушки. Так и день подошёл к концу. Прошла ночь, а дождь всё не перестаёт. На второй день лужа, что была напротив дома Новиковых, переполнилась. Вода поглотила все ближайшие тропинки и окраину сквера, затопила большой участок дороги, почти весь Гошкин двор и начала подтапливать их дом. Пора бы уж дождю и прекратиться. Но тот всё лил и лил, как заколдованный. Ребята быстро сообразили, что надо готовиться к морским походам и сражениям, и времени даром не теряли. Они в достатке настроили себе крохотных пароходов, барж и кораблей и стали ждать хорошей погоды. К полудню третьего дня просветлело. И, наконец, дождь закончился. Не прошло и получаса, как на небосводе, щедро отдавая тепло, засияло весёлое оранжевое, как желток, солнце. Всё босоногое население посёлка высыпало на улицу. Повсюду струились широкие бурные ручьи. Но играть у своих домов в одиночку или даже вдвоём скучно. Всякому известно, что после большого дождя в посёлке самое лучшее место для игры – Пиратское море. И ребята с окрестных улиц подтягивались к нему. Оно сейчас и впрямь как настоящее море – широкое полноводное. Весь накопившийся в нём мелкий мусор, гусиный пух и всю вязкую, взбитую лапками домашних птиц, грязь унесло прочь. Очертания берегов изменились: появились новые проливы, бухты и гавани. Тут и быть игре. На Пиратском море есть свой бессменный адмирал – Славка Ушаков. Только он может организовать настоящее морское сражение. Славка третьеклассник и хорошо разбирается в кораблях. Ну, это и понятно. Ведь его дедушка – настоящий морской капитан. Славка всегда с биноклем, полевой сумкой и в морской фуражке с ремешком. Он командует сразу всеми враждующими флотами. И никто ему в этом не перечит. Потому что он прирождённый командир. Он хорошо считает и умеет быстро читать и писать. И у него есть часы. Но главное, он почти всё знает о морских битвах. И ещё есть у него одно удивительное качество – неистощимая фантазия. В его игре участвуют все, кто приходит, даже девчонки. Адмирал – стриженный под машинку круглоголовый паренёк, уже провёл морскую разведку и распоряжался вовсю. В этот раз он взял себе в адъютанты Гошку. То есть назначил его своим первым помощником и порученцем. Гошка для своего начальника вынес из дома стул, махонькую скамеечку и колокольчик, взятый им взаймы у Розы. "Мебель" поставил на сухое место – вот вам и штаб. "Адмиральский колокол" привязал к спинке стула. Славка вынул из полевой сумки тетрадку и карандаш и стал рисовать карту. Он наносил на бумагу очертания берега и определял, где нужно строить морские базы и крепости. А Гошка специальной палочкой делал в этих районах промер глубин. Затем адмирал достал два флажка: один изготовленный из нового лоскута с изображённым на нём подсолнухом, другой – чёрный пиратский. И лично обозначил ими места базирования флотов. Те мальчишки, что пришли первыми, сами выбирали, на чьей им стороне воевать. А остальных ребят, прибывающих с морским или другим транспортом, адмирал распределял между флотами лично. Корабли он сразу записывал в реестр – это такой особый список, и каждому капитану выдавал походный канат – верёвочку с петелькой на конце. Петельки затягивались на прутиках, с помощью которых капитаны должны управлять своими кораблями. А потом Славка назначил командующих и отдал им приказ строить морские базы. С этого и началась большая игра. С чем бы кто сюда не пришёл: с катерком, самолётиком или машинкой, место и работу находили всем. Одни начинали возводить строения вокруг порта: делать скла̛ды, гаражи, дороги, аэродромы – тут шёл в дело любой колёсный транспорт, а также экскаваторы и тракторы. Другие принимались расчищать дно акватории, углублять фарватер и на баржах отправлять грунт к дальним берегам. А оттуда доставлять камни для тех, кто создаёт береговые укрепления, насыпает валы. Девчонки из всякого рода деревянных обрезков, пустых баночек, коробочек, еловых шишек, цветных пуговиц, прочего подручного материала и домашних заготовок строили посёлок, сажали деревца, разбивали клумбы. В числе первых пришла и Ульянка. Выходит, уже приехала. Строительство крепостей тоже важное и ответственное дело. Тут, что ни говори, нужны свои умельцы. И лучшие из них – Санька и Ванька, шестилетние близнецы, белобрысые крепыши, смешные и очень серьёзные. Они всегда приносят с собой целые сетки пустых жестяных банок, с вырезанными в них отверстиями, крепостные ворота с подъёмными мостами, ружейные гильзы, трубки, наборы оловянных солдатиков и другие полезные вещи. Каждый мастер строит свою цитадель. Большие банки помещаются по углам крепостей и становятся башнями, те, что поменьше – дотами. Затем возводятся стены, ставятся ворота, внутри строятся казармы, пороховой погреб, вокруг крепости выкапываются рвы, заполняются они водой. На стенах устанавливают пушки, выставляют часовых. И командиры крепостей идут на доклад к адмиралу. Для бомбардиров кроме хорошей позиции важны ещё две вещи – резина из старых велосипедных камер и запасы катушек из-под ниток или палочек такого же размера. Катушки – это снаряды, разрешённые для обстрела неприятельского флота. Они хороши тем, что не уродуют корабли и сами не тонут. А резиновые ленты – основная часть всех типов орудий. Морские сражения здесь не редкость, поэтому и появились мастера своего дела. Лучшие бомбардиры – Юрка и Клим. Они оба перешли во второй класс. Юрка – худенький, узколицый, чернявый, скупой на улыбки. А Клим – плотненький, лобастый, весёлый. Юрка создаёт только катапульты. Это такая метательная машина из двух рамок, одна из них лежит, другая стоит вертикально. Горизонтальная рамка дважды обвязана натянутой поперёк резиновой лентой, скрученной в тугой жгут. А в него вставлена алюминиевая ложка. Она стоит вертикально и не даёт ему раскрутиться. Ложку оттягивают назад, кладут в неё снаряд и бросают по цели навесно. Сегодня у Юрки праздник: он ставит на вооружение две новые катапульты на пружинах, на основе мышеловок. Клим любит другой вид оружия – баллисты. Он называет их "катюшами", потому что они, почти как реактивные установки, выпускают снаряд в цель по направляющему жёлобу. Жёлоб крепится к горизонтальной рамке, а к вертикальной – резиновая лента, свитая в тетиву. С её помощью и вылетает снаряд. И катапульты, и баллисты легко устанавливаются в кузовах больших грузовичков. А мобильное орудие – это вам не шутка! Когда все подготовительные работы подошли к завершению, адмирал особым колокольным звоном подал сигнал к общему сбору. Славка не старался выглядеть большим начальником, может быть, поэтому его всегда слушали с интересом. Он сразу перешёл к задуманному плану игры. – Сегодня японцы воюют с пиратами. И у тех, и у этих есть морские базы и по шесть кораблей с командами. Базы защищают по две береговые батареи. У каждой батареи по сорок снарядов. План такой. Японцы от своих шпионов узнали, что пиратская эскадра отправилась разбойничать. И прямо ночью японский флот должен сняться с якорей и направиться к базе пиратов. Японцами командует капитан Сень, – указал он на Сеньку Воробьёва. – Его задача ввести корабли в пиратский порт, высадить десант, взорвать батареи, захватить награбленные сокровища и увезти их. Если флот успеет высадить хотя бы половину десантников и у него после боя хватит кораблей забрать их на борт – это победа. Второе сражение будет в японском порту. Пираты увидели, что база осталась без кораблей, и решили напасть на неё и разорить. Эскадрой командует капитан Флинт, – указал он на Егорку, курносого белоголового паренька. – Условия те же. Капитанам важно не посадить свои корабли на мель и сберечь их от огня батарей. Большой корабль тонет при трёх попаданиях, средний при двух, малый идёт на дно от одного снаряда. На большом корабле служит триста матросов, на среднем – двести, на малом – сто. От каждого снаряда, который попал в корабль – гибнет в команде сразу сто человек. Все ясно? – А когда батареи должны оканчивать стрельбу? – спросил Васёк, один из капитанов маленького корабля. – Через пять минут после высадки половины десанта. А на высадку даётся две минуты. Я буду отсекать время по команде капитанов "Отдать якорь!" и всё записывать. В бою друг другу не мешать. Адъютант, подать сигнал "К походу!" – Есть! – радостно ответил Гоша и зазвенел колокольчиком. – К походу! Капитаны и бомбардиры разошлись по местам. А все остальные стали болельщиками. Гошка был совершенно потрясён талантом адмирала. "Я буду таким же", – решил он. И до конца дня не отходил от Ушакова ни на шаг. А Славка считал удачные выстрелы батарей, сожжённые корабли и уцелевших матросов, следил за соблюдением правил и улаживал споры. Сражения были как настоящие. На этот раз победили пираты. Предстояли новые битвы. Уже засыпая, Гоша размышлял: "Интересно, а что задумал адмирал назавтра?" Летняя ночь слишком коротка, чтобы хорошо выспаться. И мальчик, несмотря на вопли петухов, проспал и зорьку, и раннее утро. А когда открыл глаза, то первое что он увидел – лимонное солнце, заглядывающее к нему в окно. Гошка крепко зажмурился, а потом чуть-чуть приоткрыл ресницы. Теперь солнце не беспокоило. Его острые слепящие лучи истончились до нежных золотых волос, и в этом живом волшебном цветке заиграли радужные сполохи. И тут в комнату вошла мама. Увидев его подрагивающие ресницы, она улыбнулась и, наклонившись к нему, стала подразнивать его: дуть на них, прикасаться к ним губами. У Гошки посветлело лицо, а потом он, не выдержав её ласк, счастливо засмеялся. – Ну, мама, не приставай! – Проснулся? А я думала, ты спишь, – слукавила она. – Ну а раз глазки открыл, пойдём-ка, дружок, умываться да завтракать. Папа уже на работе, а мне одной есть не хочется. Они не успели ещё поесть, как в окно постучали. Пришла Баскакова. Дверь была открыта, и Гошка всё слышал. – Анна, здравствуй! – непривычно торжественным голосом начала Баскакова. – Здравствуй. – У моего сына сегодня день рождения, – сообщила она. – Ты должна меня выручить деньгами. Я же мать и обязана устроить своему сыну праздник. Надеюсь, свои отпускные ты ещё не растратила? – Я сейчас посмотрю, – сдержанно ответила мама. Она зашла в дом, взяла деньги и вернулась к соседке. – Возьмите. – Анна, пока ты ходила, я рассматривала мотоцикл, что на подоконнике у вас. Шурке моему он страшно нравится. Прямо изнылся весь. Ходила в магазин, а там уже нет мотоциклов. Что делать? А какой бы ему хороший подарок был! Да, кстати, мы приглашаем твоего сына на день рождения. Пусть приходит к полудню. – Спасибо. Но я в это время должна идти по делам, а он будет со мной. – Хорошо. Тогда пусть он приходит к одиннадцати, обязательно. А не то я обижусь. Мы ждём. Мама вернулась в дом озабоченная. – Сынок, Шурка пригласил тебя на день рождения, – сказала она. – Мама, я не хочу к нему, он вредный. – Гошик, ты же у него ещё не был дома, сходи. Его мама хочет устроить праздник. Она обязательно угостит вас чем-нибудь вкусным. – Не хочу, – заупрямился Гоша. – Я с Шуркой не дружу. – Я с его матерью тоже не дружу, но мы же соседи и должны общаться. Сходи, пожалуйста, ради меня и твоего будущего братика. Ты же хочешь, чтобы он здоровеньким родился? Сейчас на нас никто не должен ни обижаться, ни сердиться. И тогда у нас всё будет в порядке. Договорились? – Ладно, – вздохнул Гошка. – Вот и молодец! – сказала мама. – Теперь только осталось решить, что мы ему подарим. Что ты посоветуешь? – Мне все равно, – равнодушно произнёс он. И тогда Анна Васильевна неожиданно сказала: – Сынок, я знаю, ты не жадный мальчик. Давай подарим ему твой мотоцикл. А как только такие игрушки в магазине снова появятся, мы тотчас купим тебе новый. Ну что, малыш, согласен? – Гошка с укором взглянул на мать… и понуро кивнул. На дне рождения ему были рады. Сразу усадили за стол. Накормили его супом и компотом с баранками. А на дорогу дали ему три шоколадные конфеты. Гошка принёс их домой и положил на стол. А сам пошёл в спальню и лёг на кровать. Вскоре его позвали играть в морской бой. Но Гошка заявил, что заболел, и никуда не пошёл. Он был в печали. Если бы его мотоцикл сейчас стоял на Ульянкином окне, то всё было бы в порядке. Но он стоит на окне у Шурки, а это досадно. Мотоциклы в магазине, конечно же, больше не появились. И эта обида так и осталась в Гошкиной памяти маленькой колкой занозой. 6. Аришка Тринадцатого июля у Новиковых родилась девочка. На следующий день Гоша и его отец были у роддома. Анна Васильевна к ним не вышла, но через окно с гордостью показала им крохотного человечка. Он был укутан в пелёнки и крепко связан пояском. Его потное личико было в частых зелёных крапинках. – Сынок, это твоя сестрёнка, – восторженно сказал папа. – Сестрёнка? А мама говорила, что будет братик, – разочарованно заметил Гошка. – Мама ошиблась. Но мы ведь с тобой рады и сестрёнке, правда же? Видишь, какая она славная? Гоша с удивлением посмотрел на отца: "Неужели он не видит, какая она некрасивая?" И убедился – не видит. Отец просто таял от удовольствия. Странно. Перемены в своей жизни Гоша почувствовал быстро. Первым делом они с папой купили для этой девчонки маленькую кроватку на колёсиках. И, конечно же, поставили её на самое лучшее место, а кровать Гошки отодвинули в самый угол. Потом накупили ей ещё много всяких новых вещей. Это были и пелёнки, и распашонки, и соски, и погремушки. И всё белого или розового цвета. А от розового цвета Гошку тошнит. Потому что самое противное на свете – крутой розовый кисель. Такой кисель в детском саду заставляют пить чуть ли не каждый день. Девочку из роддома нёс папа. А мама шла рядом и всё боялась, чтобы он не споткнулся, будто у него на руках дорогая стеклянная ваза. А о нём, о Гошке, никто ни разу даже и не подумал. И он, держась за руку матери, шёл сам по себе, на своих собственных ногах. Мама в этот раз была какая-то чужая: худая и бледная. Она шла и рассказывала, как придумывала своей дочке имя. Теперь эту девчонку будут называть Аришкой. Имя, конечно, неплохое. Только она такая маленькая, зачем оно ей? Аришка оказалась жуткой плаксой. Она только и делала, что спала или плакала. А мама всё время успокаивала её и кормила. Вот уж царевну-Несмеяну принесли! Через день весь дом и весь двор были увешаны её стираными вещами. Папа стал называть Аришку писательницей. Говорит, она все пелёнки в доме за один день расписала. "Подумаешь, какая ловкая! – хмыкнул Гошка – Вот возьму и тоже описаюсь сегодня, будут знать!" Но родители будто почувствовали его настроение и напомнили ему, что он уже большой и должен помогать им, а сестрёнке во всём показывать пример. "И когда это я успел вырасти?" – удивился Гошка. Но потом поразмышлял и понял: это всё из-за сестрёнки. Она теперь самая маленькая в доме, и поэтому ей всё можно. Сейчас эта девчонка делает с их семьёй всё, что хочет. То среди ночи расплачется и всех поднимет, как "по тревоге". То откажется кушать, то затемпературит. Иногда Анна Васильевна так измучится с ней, что уснёт и не слышит её крика. Тогда Гошка слезает со своей кроватки и будит маму, говорит ей: "Вставай. Там твой ребёнок плачет". Гошке показалось, что время перестало идти своим бодрым размеренным шагом, и стало засыпать на ходу. Но это суматошное лето всё же окончилось, и началась осень. Аришке купили коляску. А это, что ни говори, уже транспортное средство. И Гошка стал ходить на прогулки с интересом. Однажды они встретили деда Лёню Погодина. Как-то раз он перекладывал в их доме печь. И с тех пор Гошка хорошо его знал. Это был невысокий коренастый дед с большой окладистой бородой. Анна Васильевна приветливо поздоровалась с ним. Дед Лёня ответил: – Здравствуйте, – и спросил: – Ну и как ваша кроха поживает? – Да спать не даёт и ест плохо, а в остальном ничего. – А вы помойте её в баньке, да с веничком. Глядишь, и сон наладится. – Да что вы, разве можно? Ей же только два месяца, рано ещё. – А кто вам сказал, что рано? Все мои внучата с первых же дней в баньке моются. А я так вообще в бане родился. Так что ничего не бойтесь и приходите. – Да? А у вас баня тёплая? – Не сомневайтесь. Не простудим. – Ну, тогда мы, пожалуй, придём. А когда можно? – Так прямо завтра и приходите. Ну, скажем, часикам к четырём. Устроит? – Да, конечно. Спасибо. – Хорошо. Жду. На следующий день Новиковы пришли к Погодиным. Дед Лёня повёл их в баню. В бане чисто, уютно, пахнет берёзовой листвой. – Ну, кто из вас будет девочку мыть? – спрашивает дед Лёня. Родители переглянулись. – Саша, давай ты, – попросила Анна. – Мне дома привычней. – Аня, а я тоже не представляю, как её в бане мыть. Ещё выскользнет. Дед Лёня усмехнулся: – Ладно, я помою. А мужики – ко мне в ученики. Следующий раз сами будете мыться. Так что раздевайтесь и заходите. Анна раздела Гошку и, приоткрыв двери, впустила его в баню. А сама осталась хлопотать возле Аришки. В бане сумрачно и жарко. Над головой клубится парок. Остро пахнет можжевельником. Справа, в углу – печка с большим котлом. А прямо перед Гошкой три полки во всю стену, расположенные лесенкой. Стекло единственного окошка обливается слезами. Гошке сначала показалось, что здесь вообще нечем дышать. Он запаниковал, шагнул было к двери. Но тут навстречу ему вошёл дед Лёня с берёзовым веником и свёрнутым в рулончик плетёным ковриком, а следом и отец с Аришкой на руках. – Она же тут задохнётся! – воскликнул Гошка. Дед Лёня насмешливо взглянул на него. – А ты что же, дружок, никогда в бане не мылся? – спросил он. – Я всегда дома купался, – ответил Гошка, – в ванной. – Ну, это для мужика не слишком удобно. Привыкай к бане. Чувствуешь дух какой? Между тем дед Лёня делал своё дело. В один тазик он набрал тёплой воды, во второй – горячей. Запарил веничек. Обдал горячей водой вторую полку. Положил на неё круглый плетёный из лоскутов коврик, на него простелил пелёночку. А уж на пелёночку отец положил свою дочурку. Аришка заплакала. Дед невозмутимо продолжал своё дело. Рядышком с ней он поставил тазик с тёплой водой, пощупал её локтём. И стал пригоршнями поливать тельце малышки. Отец, подложив под её головку ладонь, придерживал дочку. Потом дед перевернул её на животик, и тоже вылил на неё несколько пригоршней тёплой водички. Аришка продолжала плакать. Гошке стало ужасно жалко её. Но вот дед взял запаренный веничек, стряхнул с него на печку воду, раз, другой – поднялось облачко пара. Дед Лёня подержал веник над печкой, сунул в него локоть и потом, поигрывая листочками, стал легонько-легонько проходиться им по спинке Аришки. Она замолчала. А дед раз за разом повторял эти движения и повторял. Перевернули Аришку на спинку – и снова веничком, лёгким, тёплым и почти сухим. Потом обдали девочку тёплой водичкой и снова попарили её веничком. Малышка разомлела. Под конец её снова ополоснули. Попросили полотенце и вытерли её. Завернули в сухую пелёночку и передали дочку матери. Малышка тут же уснула. Дед Лёня плеснул ковш воды на раскалённую поверхность печи и ушёл. Гоша тоже отведал веничка и не пожалел. Пришлось похлестать им и спину отца. После бани Гошка попросил его: – Папа, попробуй, подними меня. Мне кажется, я стал легче. Отец улыбнулся, взял Гошку на руки, кварта̛л пронёс его и опустил на землю. – Нет, не легче, – сказал отец. – Это душе твоей легче стало. В этот раз Аришка спала особенно долго. И вообще, после бани сон у неё наладился. Она стала спокойней, а со временем и красивей. И Гошка на сестрёнку перестал сердиться. А вскоре начал жалеть её и нянчить. Однажды поздней осенью к Новиковым заглянул Погодин, узнать, как чувствует себя Аришка. Когда он вошёл в дом, Гошка с Ульянкой пили чай с халвой. Ульянка, увидев деда с густой косматой бородищей, намертво вцепилась в стул и почти спряталась под стол. Она опустила лицо в пол и прикрыла глаза ладошкой. Дед Лёня попробовал разговорить её, но Ульянка сидела, словно замороженная, и на его вопросы не отвечала. Так и сидела, пока не ушёл. Уж очень страшным показался он ей, ну вылитый Карабас-Барабас. Зима началась с Ульянкиного дня рождения. Гоша пришёл к ней с маминым тортом. На нём из сливочного крема и тонких пластинок мармелада выложен букет цветов. За праздничным столом уже сидели гости: женщина и подросток, её сын. На столе много вкусного, в том числе пирог с яблочным повидлом, но торта не было. И он занял своё законное место. Гости подарили Ульянке альбом для рисования и краски, а родители – огромную книжку сказок. Ульянка посмотрела на подарки и отложила их. Сейчас больше всего её интересовал торт. И пока все ели рагу и салаты, Ульянка любовалась им. Подошло время чаепития. Налили в чашки чай. Ульянкин папа разрезал торт на восемь частей, и пирог тоже. Все, не сговариваясь, взяли по куску торта. Ульянка поднесла свой кусок ко рту, медленно откусила и зажмурилась от удовольствия. Увлекаясь, она откусила ещё раз и ещё. И стала уплетать торт за обе щёки. Гошка доволен – его подарок имениннице понравился. А вот её мама смотрит на Ульянку с гримасой сострадания. Гошка знает, что тётя Катя боится, как бы Ульянка с таким аппетитом не стала толстушкой. И поэтому ограничивает её в сладостях и во всём, что сделано из теста. Мама сказала ей: – Ульяна, бисквит можно есть ложечкой. Но Ульянка будто была на небе и ничего не слышала. Тогда мама вложила ей в одну руку ложечку, а в другую – чашку с чаем. Но чай так и остался нетронутым, а ложечка не помешала. Ульянка управилась с тортом за две минуты. Обнаружив, что в тарелочке уже ничего нет, Уля наивно спросила: – А можно ещё? Гошка взглянул на тётю Катю и понял, что она подыскивает слова, чтобы отказать ей. Тогда он как хозяин торта резонно сказал: – Конечно можно. Это же твой день рождения, – и положил ей новый кусок. – Ага, – легко согласилась Ульянка, и без промедления стала поглощать торт. Тётя Катя, упустив момент, растерянно развела руками. Ульянкин папа, давясь от смеха, поспешил на кухню. Тётя Катя последовала за ним. Гошка торжествовал. Однако уже через несколько мгновений они вернулись. Тётя Катя взяла со стола блюдо с последним куском торта и предложила его гостям. Но все отказались. Тогда она сказала: – Оставим его на завтра, – и унесла. А папа подошёл к Ульянке сзади и самым безобидным тоном произнёс: – А мы с Ульянкой поделимся, – и с этими словами в один миг снял с её куска торта два верхних слоя и отправил себе в рот. Ульянка встревожилась. Она прикрыла сверху разорённый кусок бисквита правой ладошкой, а левой рукой стала отщипывать кусочки торта и торопливо есть. Когда исчезла последняя крошка торта, только тогда Ульянка взяла чашку с чаем. Прошёл месяц. И наступил Новогодний вечер. Когда начало смеркаться, Новиковы оделись и вышли из дому. На улице кружили большие редкие снежинки. Слабый морозец слегка пощипывал щеки. Дышалось легко и радостно. По расчищенным дорожкам к центру посёлка стекались люди. Гошка шагал впереди, за ним отец с Аринкой на руках, последней шла мама. А вот и центральная улица. Она украшена гирляндами цветных лампочек и новогодних плакатов. Все витрины магазинов разрисованы. У киосков и лотков очереди за пирожками, ватрушками, лимонадом и чаем. У танцплощадки играет духовой оркестр. Всё пространство возле него заполнено танцующими парами. Но главное украшение улицы – огромная нарядная ёлка. Новиковы подошли к ней и стали с интересом разглядывать её. Сверху донизу она густо увешана стеклянными бусами, блестящими шарами, пухлыми картонными птицами, раскрашенными золотыми красками, такими же лисами, белками и другими зверушками. На её ветвях висят большие фонари из фольги и цветной бумаги, яркие фрукты, сделанные из ваты и покрытые стеклянной пылью, жёлтые баранки и огромные увитые ленточками конфеты. А на самой макушке дерева красуется рубиновая звезда. Под ёлкой с доброй улыбкой на лице стоит двухметровый дед Мороз. На нём роскошная шуба. На левой, согнутой в локте руке у него висит корзинка, а в правой – он держит посох. Мама заглянула в корзинку деда Мороза и воскликнула: – О! Да он, оказывается, с гостинцами. Ну что ж, сынок, угощайся. И она приподняла Гошку над корзиной. Тот пошарил в ней рукой, пошуршал, и вытащил горсточку конфет. – Мама, а здесь ещё полно всяких конфет, – удивлённо сообщил он. – Ну и замечательно, – ответила Анна Васильевна. – Значит, дед Мороз сможет порадовать и других ребятишек. – Мам, а хорошо, что Шурка не знает о них, – заметил Гошка. – Вот бы он обрадовался им, и все как есть повытащил. Ведь, правда? – Возможно. Но у жадных людей радость гостит недолго. Когда Гоша отошёл от ёлки, Анна Васильевна достала из кармана пальто горсть конфет и положила их в корзину деда. Потом Новиковы слушали концерт. Среди гуляющих сновали живые деды Морозы и Снегурочки. Они тоже угощали ребятню сладостями. Гошка, заметив это, подошёл к одному такому деду Морозу. Получив конфету, он сказал спасибо и неожиданно спросил его: – А это правда, что вы можете желание исполнить? Дед сердито посмотрел на него. – Ну, говори, – негромко вымолвил он и подставил ухо. – Я хочу сделаться большим, – взволнованно прошептал Гошка. – Большим и глупым? – уточнил дед Мороз. – Нет! Умным, – встревожился Гошка. – Тогда надо учиться. Как выучишься – сразу вырастешь. Обещаю, – твёрдо произнёс он и ушёл. Гошка подумал: "А ведь и вправду, что это я? Ни читать, ни считать не умею. Кем бы я стал, дурачком? Нет, надо учиться". Закончили Новиковы гулянье катанием на санях с частушками и гармошкой. Аринка проголодалась, и пора было возвращаться домой. Дома первым делом Анна Васильевна перепеленала и накормила дочку. А после этого стала накрывать праздничный стол. На улице то и дело гремели выстрелы и взлетали ракеты. Гошка каждый раз подбегал к окну и выглядывал на улицу. – Папа, а почему люди так радуются сегодня? – спросил он отца. – Понимаешь, Гоша, сегодня как раз тот день, когда следует забыть всё-всё плохое и мечтать только о хорошем. Новый год – это праздник надежды. За это все его и любят. 7. В лесу Как-то уже летом Гошка только-только вышел во двор, и тут прибежала Ульянка. – Ты тоже видел пожарную машину? – спросила она. – Нет, я кушал. А какая она? – О! Она очень красивая. Представляешь, она вся-вся красная. На ней всякие там лестницы, какие-то штучки и ещё катушка большущая-пребольшущая. Во какая! – раскинула она руки в стороны. – Интере-есно… Гошка так и подпрыгнул. – А где та машина? – Она по нашей улице проехала и за ваш угол завернула, – показала Ульяна. – Побежали смотреть? – предложил Гошка. – Побежали, – согласилась девочка. – Мама! Я с Ульянкой гуляю! – крикнул Гошка в сторону открытой двери. И дети выбежали за калитку. Это была та самая улица, на которой Гошка прошлым летом "столкнулся с трактором". Он на секундочку остановился, поправил сползавшую лямку шорт и во все лопатки припустился за Ульянкой. Через три дома они увидели деда, который сидел на скамейке и дремал. – Дедушка, а вы не видели пожарную машину? – спросила у него Ульянка. Дед очнулся. – Как же, видел. К лесу поехала, – махнул он рукой. Дети, боясь не догнать машины, бросились бежать дальше. Улица вскоре кончилась, и дорога неожиданно нырнула под своды деревьев. У опушки дети сбавили шаг и неуверенно вошли в лес. Они огляделись и прислушались. Дорога почти не изменилась, только кочки стали чуть выше, а ямки влажней и глубже. Деревья, сплетясь над ней ветвями, образовали тенистые, колеблемые ветром навесы. Но солнечные лучи легко проныривают сквозь них и падают на дорогу то редким золотым дождиком, то целыми снопами. Живой шелест листьев, неумолчный птичий щебет, жужжание насекомых успокоили детей. Они переглянулись между собой. – Ну что, в погоню? – спросил Гошка. – В погоню, – подтвердила Ульянка. И ребята побежали по лесной дороге. Кое-где на ней встречались лужицы. А после них тянулись мокрые следы от колёс. Возле них Гошка и Ульянка садились на корточки, трогали пальчиками влажную землю и заговорщицки улыбались. – Она здесь проехала, – говорил Гошка. – Только-только проехала, – вторила ему Ульянка. – И мы её скоро догоним. – Конечно, догоним, – соглашался Гошка, – посмотрим на неё и домой. Хотя деревья уже стали высокими, и солнечные лучи, запутавшись в их кронах, редко падали на землю, ребятишкам было не скучно и нисколько не страшно. Они смело двигались дальше. Дорога то раздваивалась, то петляла, а иногда ныряла в лощину и вновь поднималась на взгорок. Дети изредка садились на поваленные деревья и отдыхали. А затем снова, болтая и подзадоривая друг друга, пускались наперегонки. Они были уверены, что вот-вот увидят машину, должна же она когда-нибудь остановиться. Но машины всё не было. На их пути вообще ничего не было, кроме леса. В конце концов, дети утомились и пошли шагом. Им уже никуда не хотелось бежать. Как вдруг лес расступился, и дорога упёрлась в закрытые ворота. Гошка и Ульянка пошли вдоль добротного дощатого забора, заглядывая в широкие горизонтальные щели. А там, на огромном дворе, перед длиннющим свинарником разгуливало великое множество небольших, похрюкивающих поросят. Это было сказочное зрелище. Но вдоволь налюбоваться им малыши не успели. Их заметили две работницы свинофермы и направились к забору. Одна из них полная добродушная, весёлая, другая – стройная большеглазая и юная, с большой русой косой, как Алёнушка на шоколадке. Они обе подошли к забору и опёрлись на него. – О-о! Какие у нас чудные гости сегодня! – воскликнула женщина. – Да не просто гости, – поддержала её другая, – а дама с кавалером. Давайте знакомиться. Вас как зовут, ребята? – Меня зовут Гошка. А меня – Ульянка, – ответили дети. Работницы улыбнулись. – Славные имена, – сказала девушка. – Меня зовут Света, а это – тётя Дуся. Вот мы с вами и знакомы. – И откуда же вы к нам пожаловали, из какой такой сказки прибыли? – поинтересовалась Светлана. Ульянка недоуменно оглянулась и пожала плечиками. – Да нет, мы не из сказки, мы из дома, – беспечно махнула она в сторону дороги, по которой пришли. – А где ваш дом? – поинтересовалась девушка. – Мы живём на улице Зелёной, – отчеканил Гошка. Работницы переглянулись. – У нас в Запрудье нет такой улицы, – отрицательно качнула головой женщина. – А может, это в Круглом? – предположила девушка. – Ага. В Круглом, – простодушно подтвердила Ульянка. – А вы, случайно, не в город идёте? – спросила у детей женщина. – Да нет, – ответил Гошка, – мы тут пожарную машину ищем. Вы не видели, она здесь не проезжала? Работницы покатились со смеху. Отсмеявшись, женщина произнесла: – Ну и молодёжь пошла. Не дети, а стихийное бедствие. Больше четырёх километров по лесу отмахали и чувствуют себя как дома. Ужас. – Машины мы не видели, – с прищуром глядя Гошке в глаза, сказала девушка, – а вот детей, сбежавших из дому, сейчас видим. Гошка попятился от забора. – Между прочим, в этом лесу живут настоящие волки, – сообщила молоденькая свинарка. – Честное слово! Я сама их боюсь. И будет жаль, если вы с ними встретитесь. Дети с беспокойством оглянулись на лес. – Раньше надо было бояться, – заметила та. – Теперь-то мы вас в обиду не дадим. Лезьте через забор. Немного погостите у нас, пока зоотехник с делами управится. А потом он поедет в ваше Круглое, попутно и вас прихватит. Он у нас человек важный: на легковой машине разъезжает. Ребятишек уговаривать не пришлось. Гошка подсадил Ульянку и тоже полез на забор. Им помогли перебраться, и они очутились в настоящем поросячьем царстве. Ульянка нагнулась, чтобы из сандалии вытащить попавший в неё кусочек коры. К девочке тут же подбежал поросёночек и своим влажным пятачком коснулся её щеки. Ульянка от неожиданности взвизгнула. Поросёнок испугался и тоже взвизгнул. Взрослые рассмеялись. Поросята оказались очень общительными. Ребятишки с удовольствием возились с ними: гладили их, чесали за ушком, кормили рубленой травой. Время летело незаметно. И тут к детям подошла Светлана. Она спросила их: – Ну что, экскурсанты, показать вам наших самых маленьких питомцев? Ульянка тут же уцепилась за руку. – Покажите. – Ладно. Пойдёмте со мной. – А малыши у вас в ясельной группе? – проявил интерес Гошка. – Можно и так сказать, – ответила девушка. – Только няньками у них работают их собственные мамы. Ну, сейчас вы и сами убедитесь в этом. В свинарнике было сумрачно и прохладно. В самом конце помещения в специальных загонах находилось несколько огромных свиней, каждая – в окружении крошечных поросят. – Вот эти крошки родились всего три дня назад, – указала девушка на поросят размером с огурец. – Панька у нас аккуратистка: она любит чистоту. Мы дружим с ней. Говоря это, она отворила калитку и вошла в загородку. Потревоженная свинья подняла голову. Девушка легонько похлопала её по боку и, ловко поймав разгуливающего прямо по своим спящим братьям и сёстрам непоседу, положила его на Ульянкины ладошки. Девочка вся подобралась, вытянулась как солдатик и почти совсем перестала дышать. Гошка склонился над этим розовеньким чудом природы. Поросёночек тонко повизгивал и сучил ножками. Мальчишка погладил его животик и с изумлением потрогал копытце. Панька повернула в их сторону голову и что-то прохрюкала им, вроде того: "Вы уж там поаккуратней с малышом". Ребятишки были в восторге. Налюбовавшись на детёныша, они вернули его мамаше. В это время в свинарник заглянул мужчина и крикнул: – Эй! Где там мои попутчики? – Мы здесь! – отозвался Гошка. – И долго я вас буду ждать? Ну-ка быстро в машину! – скомандовал зоотехник. Дети наспех попрощались и побежали вслед за ним. Оказалось, с другой стороны свинарника тоже есть дорога, а на ней стоит синий москвич. Домой ехали совсем недолго, но Ульянка всё-таки успела уснуть. У Гошкиного дома зоотехник посигналил. Из окна выглянула Анна Васильевна и с испугом увидела вылезавшего из легковушки сына. Она метнулась на улицу. У калитки уже стоял зоотехник. – Принимайте путешественников, – улыбнулся он и передал ей на руки спящую девочку. – Где вы их подобрали? – спросила его Анна Васильевна. – В лесу, на свиноферме. – О, Боже! Не может быть! Это ж так далеко. Как они там оказались? – Сынок всё расскажет, он у вас мужчина самостоятельный. Прощаясь, зоотехник протянул Гошке руку. – Ты уж в следующий раз бери в поход и маму, чтобы не скучала. Договорились? – Договорились, – отвечая на рукопожатие, кивнул путешественник. Машина уехала. Спустя полчаса Ульянка проснулась от звона ложечек о стаканы. Новиковы пили чай. "Где чай – там сладости", – подумала она и села за стол. Кроме сахарницы на столе стоит вазочка. Но что в ней со стула невидно, а вазочка стоит высоко. Ульянка встала на колени и, вытянув шею, заглянула в неё. В ней лежали только галеты. Это Ульянку очень огорчило, и она, оглянувшись на Анну Васильевну, простодушно спросила: – А у вас детского ничего нет? Анна Васильевна улыбнулась и развела руками. – Прости, миленькая. Я не знала, что у меня будут гости. – Гошка! – воскликнула Ульянка. – Я совсем забыла. У нас же бабушка гостит. Она приехала вот с такой сумкой, – ладошкой Уля показала высоту стула. – В ней должно быть полно конфет. Айда к нам. Тётя Аня, можно? Мы честное слово больше никуда не убежим. Гошка умоляюще посмотрел на мать. – Мам? Ну, можно? Анна Васильевна махнула рукой. – Ладно уж, иди. Папа придёт с работы, ему и будешь отчитываться. Дорогой Гошка поинтересовался: – Тебя родители не будут ругать? – А их дома нет: мама в городе, а папа на работе. Сегодня я с бабушкой, – сказала Ульянка. – Её надо чем-то раздобрить, тогда она обязательно угостит нас конфетами. Что бы нам такое придумать? Может, грядку прополоть или воды натаскать? Гошке такая перспектива не понравилась. Он попытался отговорить Ульянку от этой идеи. – А может ну их, эти конфеты! – решительно сказал он. – Говорят, они такие вредные, что зубы от них выпадают. – Новые нарастут, – сердито ответила Ульянка. – Все-все едят конфеты: и Настя, и Виталька, и даже этот дурак Шурка. А я что, голодная должна ходить?! Гошка понял, что с Ульянкой сейчас лучше не спорить, а надо помочь советом. И предложил ей: – А знаешь, бабушки любят вспоминать, как они были молодыми. Вот попроси её рассказать про это, а когда она расскажет, то и раздобрится. – Правильно. Это самоё лёгкое, – согласилась Ульянка и вприпрыжку направилась к своей калитке. Распахнула её. – А вот и моя бабушка. Под их вишней Гошка увидел незнакомую ему женщину, похожую на учительницу. Рядом с ней на скамье корзиночка с цветными клубками. На коленях – плед из разноцветных ромбиков, яркий, словно оборванный ветром лоскут радуги. И к этой радуге из корзинки тянется оранжевая нить. А крючок в проворной руке Ульянкиной бабушки так и мелькает. – Ну что, набегались? – произнесла она. – Это и есть твой Гошка? – Да, – ответила Ульянка. И тут же попросила её: – Бабуль, а расскажи нам что-нибудь из своей древности. Крючок в руках бабушки замер. Она поджала губы, лицо её вытянулось, глаза округлились. – Ульяночка. Я такая старая, да? – с укоризной спросила она. – И… и даже древняя? – Нет, бабуля, нет, ты ещё не старая, – спохватилась Ульянка, – молодая. Я про то хотела, когда ты маленькая была. – Девочка моя, так это же не древность, а детство, пусть и далёкое. – Ой, точно! Я всё перепутала. Расскажи нам какую-нибудь историю из детства. Бабушка жестом указала на скамейку, дети сели. – Детство у нас было взрослое, – начала бабушка. – Сызмала помогали родителям: носили воду, работали на огороде, кормили домашних птиц и животных и, когда подходила наша очередь, пасли стадо. – Одни? Без взрослых? – Да. Они помогали нам выгнать стадо за околицу и уходили на работу, и лишь вечером встречали у села. А пасли стадо мы столько дней, сколько в нём наших овец. А их бывало до семи голов. В общем, забот у нас всегда хватало. Но кое-какие истории с нами всё же случались. Вот одна из них. Наше село располагалось по склонам длинного и широкого оврага. В нём вырыт колодец с деревянным срубом, но без воротка. Вода в колодце хорошая. Однако его давно не чистили, и он обмелел. И вот кто-то из девчонок, а в нашей компании тогда было пятеро, принёс "новость", будто в нём полно раков. Нас это заинтересовало. Вниз вызвалась лезть Верка. И вот мы вооружили её дуршлагом, посадили в ведро и на верёвке опустили в колодец. Воды там оказалось по колено, причём холодной, а раков – ни одного. Верка запросилась наверх. Мы стали вытаскивать её, а силёнок-то и не хватает. Самой старшей из нас тогда было лет четырнадцать. Идти к взрослым за помощью страшно, а у самих, как ни старались, не получается. Мы все перепугались и в рёв. А в это время уже начали возвращаться с работы взрослые. И наши вопли услышали два дядьки. Подошли к нам, побранили и вытащили Верку на свет божий. Вот так на этом всё и закончилось. Ну, хватит, детки, вы меня немного отвлекли, я сейчас довяжу один ромбик и кое-чем угощу вас. – Ладно, бабушка. Мы будем за домом, – с воодушевлением сказала Ульянка. И потащила Гошку за собой. – Смотри, что у меня есть, – с гордостью указала она на курятник. – Вчера мы съели последнюю курицу. И теперь это будет мой дом. Гошка с видом знатока осмотрел сооружение. Домик – крохотный, слепой, с двускатной крышей. Но с настоящей дверью. А это, что ни говори, для человека очень важно. Насест, правда, пока не убран, ну и пол грязноват. Но зато свой дом. В нём можно устроить всё, что хочешь: хоть магазин, хоть штаб. Не откладывая на потом, Гошка и Ульянка взялись приводить домик в порядок. Сначала всё вынесли из него, а затем скребли и мыли стены и пол. Вскоре бабушка позвала детей в дом, поставила перед ними по кружечке чая и дала по три "Раковые шейки". Не успели дети встать из-за стола, как появилась тётя Катя. Она крепко поцеловала Ульянку, погладила Гошку по голове и выложила перед ними по коржику с орехами. Вслед за матерью пришёл и отец. Ульянка бросилась к нему с поцелуями и объятьями. Мало того, сделала замечание своей маме: – А ты почему его не целуешь? Сама же выбирала… Ульянкины родители рассмеялись и ушли в другую комнату. А Гошка с Ульянкой убежали к Лидке. Эта длинноногая белобрысая девчонка жила за углом. Она была старше их и всегда придумывала что-нибудь интересное. В этот раз они попали в "больничку". В Лидкином дворе на штабеле тёплых досок попами кверху лежали трое "больных": Вадик, Валька и Настя. Сама хозяйка сидела здесь же в белой косынке с красным крестиком и старой дамской сумочкой. Приходу новых пациентов Лидка очень обрадовалась и сразу поинтересовалась у них: – Никто из вас не ранен? – Не-ет! – честно ответили они. – Плохо, – грустно сказала она. – А у нас свежая зелёнка появилась. Гошка сожалеюще шмыгнул носом. Лидка отреагировала мгновенно. – О! Так у вас простуда! – радостно воскликнула она. – Ну-ка садитесь на лавку, сейчас температуру будем мерять. И вы тоже садитесь, он ведь вас мог заразить. Гошка и Ульянка прошли полное обследование: каждому из них заглянули в рот и обломком деревянной линейки с красной чёрточкой измерили им температуру. Потом "доктор" дала им по ложке чаю с мятой и поставила горчичники из газеты. Когда бумага высохла и отстала, то их спины были серы от типографской краски. Лидку это не смутило, она объявила, что у них обнаружилась кожная болезнь, и с воодушевлением занялась излечением. Через десять минут и с этой болезнью было покончено. Доктор уложила выздоровевших пациентов рядом с теми троими и объявила, что в их посёлке мышиный грипп. Ситуация, по её мнению, невзгодная, поэтому всем нужно сделать уколы. "Больные" уже привыкшие к этой процедуре не возражали. Карандашиком она кольнула им попы, затем вынула из сумки жестяную коробку с леденцами и выдала всем пациентам по "зелёной таблетке". – Ну, всё, – сказала Лидка. – Теперь все здоровы. И мы будем играть в барышень и разбойников. Мальчишки будут разбойниками, а потому они должны съесть вот это. И она достала из сумки и дала мальчишкам по маленькой красной перчинке и, заговорщицки прищурив глаза, пояснила: – Эти штучки от лютого растения. Вы должны их съесть, и тогда станете настоящими разбойниками. А потом мы ещё испечём вам пирог со злыми ягодами, – радостно пообещала она. И, повернувшись к девчонкам, сказала: – А мы идём наряжаться. Взглядом, проводив барышень в летнюю кухню, Гошка подумал: – "А я больше мороженое люблю". Взглянул на собрата по шайке и вытаращил глаза. Вадик, прикрыв ладошкой рот, сидел, словно громом поражённый, а по его щекам струились слёзы. Ещё мгновенье, и он выплюнул пожёванный стручок на землю и, хватая воздух ртом, как пуля умчался со двора. Гошка встревоженно вскочил. "Так вот как превращаются в разбойников. Нет, не хочу!" – решил он и забросил свою перчинку в палисадник. А пожёванный стручок ногой затолкал под доски. Вскоре вернулись барышни. Все как одна нарядные – в пёстрых шалях, в широченных юбках, подвязанных под мышками, с губами, подведёнными шоколадом. И так как разбойников, кроме Гошки, не осталось, то он носился за девчонками, пугал их и брал в плен, пока все окончательно не устали. В общем, день прошёл интересно. А вечером Гоша получил практический урок воспитания. И с тех пор слово "нельзя" очень осложнило и ограничило его жизнь. С этим пришлось смириться. Ну а как иначе? 8. В отпуске Год спустя с ближайшей станции уходил поезд. До отправления оставалось три минуты. Пассажиры уже внесли вещи в вагон и заняли свои места, а провожающие вышли на перрон и встали поближе к окнам, за которыми были их близкие. У третьего окна стоял Новиков-старший, а сам Гошка со своей сестрёнкой и мамой сидели в поезде. Родители были грустны, да и Аринка отчего-то куксилась. Зато у Гошки было отменное настроение. Ему предстояло совершить своё первое большое путешествие, и он ни о чём другом просто и думать не мог. Перрон медленно поплыл мимо их окна. Папа пошёл рядом с ним. Мама закусила губу̛, а Аришка тоненьким, невозможно жалобным голоском стала повторять: "папа, папа, папа…" Анна Васильевна поцеловала её и сказала: – Ничего, доченька, наш папа скоро приедет к нам. Он съездит на учения и тоже приедет. Чуть позже. А сейчас помаши ему ручкой на прощание. Едва Новиковы успели попрощаться, как поезд тут же набрал скорость и умчал их. К поскрипыванию амортизаторов стал примешиваться дробный перестук колёс. И вскоре зазвучала безупречно ритмичная мелодия: тук-тук, тук-тук, тук-тук… Гошке она показалась исключительно приятной. Анна Васильевна сходила к проводнице за постельным бельём, заправила им нижние полки и накормила детей. Аринка то̛тчас уснула, а Гошка стал смотреть в окно. И чем больше он смотрел, тем больше удивлялся всему что видел. Оказывается, жизнь куда разнообразней, чем он мог себе представить. Мимо проносились поля, овраги, карьеры, молочные фермы, деревни, перелески, пруды. И почти всюду люди, занятые своими делами. Детей тоже немало. – Мама, а почему я за всю свою жизнь ни разу никуда не ездил? – вдруг спросил Гошка. Анна Васильевна сначала пожала плечами, потом всё же собрала̛сь с мыслями и ответила: – Ну, во-первых, твои шесть лет – это ни вся твоя жизнь, а только её начало. И теперь ты можешь ездить к бабушке на лето чуть ли не каждый год. Во-вторых, все наши отпуска сорвались по серьёзным причинам. В самый первый – нам выделили незаконченный дом, и папа достраивал его. В следующий отпуск мы потратили деньги на мебель. Потом не поехали из-за твоей ужасной простуды. Ну а последние два года нам было не до отпусков, сам знаешь. Зато теперь Аринка подросла, и мы, как видишь, без промедления отправились к бабушке. – А ещё мы можем куда-нибудь съездить? – У папы есть младший брат, но он живёт очень далеко, в Находке. Туда мы вряд ли поедем. А больше нас нигде не ждут. – А на сколько дней мы едем в отпуск? – спросил Гошка. Анна Васильевна призадумалась. – Мы с Аришей недели через две должны вернуться. У нас всё ж таки огород, хозяйство. Правда, тётя Ира обещала присмотреть за всем этим. Но ведь ей и так работы хватает. Так что мы ненадолго. Ну а ты, если, конечно, тебе понравится, можешь остаться в станице хоть на всё лето. В школу в этом году тебе всё равно не идти, да и родители мои будут рады внуку. А в конце лета вернётся из командировки папа и сразу же приедет к тебе. Недельку отдохнёте вместе, и домой. Ну, как тебе план? – Пока не знаю. А вдруг мне там играть будет не с кем. – Это в станице-то?! – воскликнула Анна Васильевна. – Ну, ты и чудак. Да детей там сейчас полно. Ведь от Раздольной, что до Чёрного, что до Азовского моря, час езды. Кстати, там живёт сын дяди Вити Марченко и моей давней подруги, Данилка. Он твой ровесник. Вы с ним в один месяц родились: ты – восьмого числа, а он неделей позже. И, между прочим, его мама познакомилась со своим мужем на нашей с папой свадьбе. – Да-а? – удивился Гоша. – А как это случилось? – Всё очень просто. Я пригласила к нам на свадьбу Валентину, а папа позвал дядю Витю. И представь себе, через месяц они тоже поженились. Полгода тётя Валя пожила с ним в Круглом, а перед тем как у них должен был родиться сын, уехала в станицу. Да так там и оста̛лась. Не получилось у них семьи. Поезд гулко простучал по мосту, и замелькали городские окраины со скла̛дами, заводами, автопарками. Затем показались широкие улицы с вереницами машин, красивые здания, пёстрые группы горожан. – Мам, а, правда, в городе хорошо жить? – спросил Гошка. – Не знаю, – отозвалась Анна Васильевна. – Что в городе удобней, с этим не спорю. А вот жить, думаю… хорошо жить там, где душе радостно. Мальчик пытливо всмотрелся в лицо матери. – А где твоей душе радостно? – Рядом с папой, – не задумываясь, ответила она. Гошка улыбнулся, на минутку прилёг и уснул. Проснулся, когда проводница разносила чай. Анна Васильевна заказала три стакана. И уже через минуту на их столике стоял горячий чай в тонких стаканах с золотистыми подстаканниками. В придачу к ним положили три плиточки "Дорожного сахара". Мама стала вынимать из сумки хлеб, колбасу, варёные яйца. И вдруг вспомнила, что у всех немытые руки. Первым сбегал в туалет Гошка. Он вернулся с полотенцем на плече умытым, значительным. – Ариша, – сказал он, – давай тебе вытрем ладошки. Я специально намочил уголок полотенца. Там туалет для взрослых. Сестрёнка спрятала ручки за̛ спину. Посмотрела на маму взволнованными глазами. – Я уже большая. Я тоже хочу в тувалет. Гошка хихикнул. Аришку это ещё больше задело. Она обиженно захлопала ресницами. Анна Васильевна взяла полотенце и повела дочку мыть руки. Но вернулись они не скоро. Сестрёнка была чем-то озабочена. Оказалось, пока они ждали своей очереди, им на какое-то время пришлось выйти в тамбур. А там курили, и было так дымно, что Аришка закашлялась и перепугалась. Девочку усадили на полку. Некоторое время она сидела задумчивая, хмурила бровки, а потом, качнув головкой, сказала: – Я не буду кулить, не буду, не буду. – Ну и правильно, – согласилась Анна Васильевна. – Воздух, который пахнет духами, в сто раз приятней, чем дым. Девчонки те, что курят, теряют главное, что у них есть – женское очарование. Чай уже поостыл, и ребята, разглядывая узоры на подстаканниках, пили его маленькими глотками вприкуску с сахаром. А за окном пролетали станции с распахнутыми настежь окошками, мелькали трубы котельных, похожие на длинные карамели в красно-белых фантиках, на переездах стояли машины, на полях пылили трактора. Короче говоря, повсюду творилась жизнь. Потом Гошка с Аришей долго смотрели из окна напротив, как солнце, словно колобок топлёного масла, плавилось и растекалось по горизонту. Постепенно завечерело. Ребята устали, улеглись на полки и уснули. Когда Гошка открыл глаза, день был в разгаре. Мама сидела за столиком и читала журнал. Аринка рядом с ней листала сказки. – Почему книжки не разговаривают? – сердито спросила она. – Они разговаривают, – возразила мама, – но шёпотом, и только с теми, кто знает все буковки, которые живут в книжке. – А вот телевизор со всеми разговаривает, – пробубнила Аришка. – Громко-громко. – Телевизор, да. Но он такой болтун, ты его меньше слушай. Он любых глупостей наговорить может. А вот у каждой хорошей книжки есть своя тайна, и она её кому угодно не расскажет, а только тем, кто выучился читать. И то, по секрету. Понимаешь? Включилось радио, и по вагону поплыла лёгкая инструментальная музыка. Аришка стала искать источник музыки. – Саксофон, – мечтательно проговорила мама. – А что это? – спросила Аришка. – Это такая труба, – коротко пояснил Гошка. – Из которой дым идёт? – недоумённо спросила сестрёнка. – Нет, музыка. Гошка поднялся и выглянул в окно. Их поезд мчался вдоль бесконечного поля подсолнухов. Они стояли плотной нарядной толпой и все как один смотрели на солнце. И вдруг чёрной сетью упала на них воробьиная стая. Подсолнухи вздрогнули и покорно склонили перед бесчисленной разбойничьей ватагой свои тяжёлые рыжие головы. – Красота, – сказал Гошка. – Мам, мы скоро приедем? – Да. Пообедаем и сразу начнём собираться. Во второй половине дня Новиковы вышли на перроне маленького кубанского городка. Дальше предстояло ехать на автобусе. Они добра̛лись до автостанции, и вскоре на посадочную площадку подали новенький автобус. Аришка устала и немного капризничала. Но дорога была неплохая, и уже через час они въезжали в Раздольную. В центре станицы Новиковы пересели на местный автобус и поехали к бабушке. Улицы довольно тенистые. По обе их стороны чуть ли не у каждого двора растут гигантские деревья. Их раскидистые ветви нависают над дорогой, а кроны временами смыкаются над ней. Среди длинных, похожих на след человека, листьев попарно висят зелёные плоды. Гоша указал на них пальцем. – Мама, а что это? – спросил он. – Это грецкие орехи, сынок, – пояснила она. – Но они ещё не созрели. Через некоторое время автобус замедлил ход и свернул направо. Гошка неотрывно смотрел в окно. На улице, с которой они свернули, он успел заметить большую гурьбу играющих в мяч ребят. И тут же мама сообщила детям: – А вот и Степная. Приехали. Новиковым помогли выбраться из автобуса. Анна Васильевна подхватила сумку, а Гоша взял за̛ руку сестрёнку. И они направились к дому, который только что проехали. С улицы весь его двор обнесён аккуратной сетчатой оградой, выкрашенной в голубой цвет. Слева от калитки – палисадник с цветными салютами колокольчиков, оранжевыми зарослями календулы и белыми головками пионов. За яркой цветочной клумбой – виноградная беседка, упирающаяся в голубой фронтон. Наличники окон тоже голубые, а сам дом сияет на солнце слепящей белизной. Справа от калитки – затянутые сеткой воро̛та. Это въезд на хозяйственный двор. Здесь летняя кухня и сарай. От ворот уходит натянутая, как струна, проволока. Это для собаки. За воро̛тами стоит молодая овчарка и с любопытством глядит на идущих к дому людей. Новиковы подошли к калитке. За ней неширокий, но длинный дворик, с обеих сторон огороженный металлической сеткой. Анна Васильевна взяла̛сь за ручку калитки. Собака, гремя цепью, рванулась в их сторону и трижды гавкнула. Пальчики Ариши вздрогнули в руке брата. С крыльца выглянула невысокая смуглая женщина, ахнула, заулыбалась и заспешила к ним. Мимоходом она прикрикнула на собаку: "Рекс, на место! Свои". Тот растерянно смолк. – Дети, – шепнула Анна Васильевна, – а вот и ваша бабушка. – Ну, наконец-то, еле дождала̛сь! – чуть ли не пропела бабушка Варя и первым делом наклонилась к детям. Она стала расцеловывать их, тормошить и приговаривать: – Ах вы, миленькие мои! Какие же вы у меня славные, симпатичные. А как повыросли… Здравствуйте, мои родные. Дети едва вынесли бурные ласки бабушки, и настала очередь их мамы. Анна Васильевна обняла её. – Здравствуй, мамочка. Давно же мы не виделись. Как вы тут? – Всё хорошо, дочка. А теперь, когда вы приехали, будет ещё лучше. Папа всё так же в рыбколхозе шоферит. А я – дома, на хозяйстве. Здоровье пока – тьфу-тьфу! – сносное. Ариша, открыв ротик, во все глаза смотрела на объятия двух женщин. А её брат привыкал к новой мысли: "Наша мама тоже дочка, это интересно…" Гости вошли в дом. Сняли дорожную одежду, умылись. Пока бабушка накрывала на стол, дети осматривали дом. Кроме коридора и кухни есть ещё два помещения: большая комната и веранда. В комнате стоят круглый стол со стульями, платяной и книжный шкафы̛, диван, а на веранде – две кровати и комод. Хозяйка усадила гостей за стол. Перед каждым она поставила по блюдечку со сметаной. В общих мисках горкой уже лежат полупрозрачные маслянистые вареники, варёная картошка и котлеты с золотистой корочкой. Гоша съел котлету и налёг на вареники с клубникой. Ариша сразу приняла̛сь за вареники. Она брала их рукой, макала в блюдечко со сметаной и ела, громко выцеживая из них клубничный сок. Наевшись, Ариша стала клевать носом. Анна Васильевна проворно поднялась, влажным полотенцем вытерла дочке личико, ручки и перенесла её в веранду на кровать. Когда в тарелке остался всего один вареник, Гоша отодвинулся от стола и сказал: – Бабушка, спасибо. Вареники такие вкусные: ел-ел, чуть не лопнул. Бабушка Варя улыбнулась. – На здоровье, – ответила она. И предложила: – Хочешь, тоже отдохни с дороги. А нет, так можешь сходить погулять. На нашем краю детей много. Особенно на соседней улице, она широкая, ровная. И машины там нечасто ездят, всё больше по асфальту. – Да, я видел ребят. Мам, я схожу? – Сходи, сынок, – разрешила Анна Васильевна, – только будь осторожней. – Хорошо, мам. Выйдя за калитку, Гошка пересёк шоссе и вдоль огородов дошёл до перекрёстка. Асфальтированная дорога уходила налево, в центр. Из-за кюветов, тротуара и деревьев, растущих вдоль него, улица казалась тесной. Зато справа ничего этого не было. Там во всю ширь от забора и до забора была ровная грунтова̛я площадка. И ребята, конечно же, воспользовались таким преимуществом. Это было их излюбленным местом для игр. Игра продолжалась и сейчас. У третьего от угла дома с визгом и криками бегали дети. Но бегали не сами по себе, а в команде. Гошка направился к ним. Игра, сразу видно, интересная, азартная. Сейчас одна боса̛я команда выстраивалась перед чертой, а вторая разбегалась по всему полю. У черты, правее остальных, левым боком к полю, стоял мальчик с увесистой палкой в руке. Он был ростом с Гошку, лысый, загорелый, уверенный. В двух шагах от него – худенький товарищ с мячиком. Мальчик кивнул товарищу, и тот набросил ему мяч. Все затаили дыхание. А метальщик, рассчитав момент, врезал битой по мячу. Удар был сильный. Мяч по высокой дуге взлетел над полем. Бита упала наземь. И в ту же секунду метальщик и часть команды с отчаянными воплями сорвались с места и помчались через поле. Гошка подумал, что ребята бросились за мячом. Но нет, мяч их не интересовал. Они добежали до края поля и ринулись назад. Вернулись радостными, воодушевлёнными. Едва Гошка поравнялся с ними, как его тут же окликнули: – Эй, хлопец! Играть будешь? Это спросил его высокий худой мальчишка с косым длинным чубом. – Буду, – отозвался Гоша. – Только я правил не знаю. – Ты что, в лапту не играл? – Не играл. – Да здесь, в общем, просто, – начал объяснять парень. – Мы по очереди бьём по мячу так, чтобы он улетел как можно дальше. И пока он летит, метальщик и все, кто промазал, должны сбегать туда и обратно. Усёк? – Это да. А те, что делают? – Гошка указал на вторую команду. – А те должны или поймать мячик, или выбить им одного из наших. Остальное сам поймёшь. У нас недобор. Айда к нам! – А я этой… палкой бить не умею. – Да фигня, научишься. У нас тут многие мажут. А сандалеты свои лучше сними, стекла здесь нет. Гарантия. 9. Данилка Играли долго. Гошке за всю игру довелось бить по мячу раз десять. Мячик – упругий, резиновый, с войлочным покрытием. Но без тренировки попасть по нему битой не так-то просто. Гошка попал по мячу всего два раза. В конце концов, все набегались и игру прекратили. Девчонки, что постарше, ушли на дальнюю лавочку – у них там свои секреты. Ребята разбрелись по домам. А на ближайшей скамье осталось сидеть только трое мальчишек: Титыч – тот чубатый, что приглашал новичка на игру, второй – Данька, скуластенький, стриженный наголо и ещё один пухлощёкий крепыш – Алик. Пока шла игра, Гошка запомнил их имена. Он решил потренировать руку. Подбросил мяч и взмахнул битой – мимо. Промахнулся Гошка и во второй раз, и в третий, и в четвёртый. "Да что он заколдованный, что ли?" – с обидой подумал он о мяче. Со скамьи поднялся Данька – он всегда удачно бил по мячу – и подошёл к Гошке. – Ты пока брось биту, попробуй ладошкой. Только не сильно, главное попасть, – сказал он и пояснил: – Бита просто удлиняет руку. И опять неудачи. Гошка то запаздывал с ударом, то торопился. – Ничего не получается, – злясь на себя, сказал он. – Поначалу у всех не выходит, – успокоил Данилка. – Мяч ты кидаешь нормально, а вот руку крючишь. Этого не надо. Держи её спокойно, а ладошку сложи лодочкой и сделай твёрдой. Движения начинай в одно время: одна рука с мячом – идёт вверх, а другая в сторону и назад. Вот так! Данька энергично взмахнул руками. Гошка без мяча несколько раз повторил нужные движения. А паренёк, наблюдая за ним, добавил: – Правильно. Только замах делай резче. И бить по мячу надо немного снизу. А то, куда замахнёшься, туда он и полетит. И смотри не целься. – Я понял, – сказал Гошка и поднял мячик с земли. На этом Гошкино невезение и закончилось. Он тут же удачно врезал ладонью по мячу. Данька сам сбегал за ним и подал Гошке биту. Удар битой тоже оказался удачным. И ребята на скамейке оживились. – Молодец! – похвалил его Титыч и поднялся. – Быстро учишься. Но мне за хлебом пора. Гони мяч. Гошка отдал владельцу биту и побежал за мячом. Парень поймал брошенный ему мяч, махнул всем рукой и скрылся за калиткой. "Тренер" спросил новичка: – Тебя как зовут? – Гошка, – ответил тот. – А меня – Данька, – в свою очередь назвался мальчик. И, кивнув на крепыша, сказал: – Это Алик. Ребята улыбнулись друг другу. – А того, что с мячом, Титыч? – уточнил Гошка. – Вообще-то его зовут Никита, а фамилия Титов. Он старше меня, но в школу пойдём разом. До угла дошли вместе. – Данька, ты к бабе? – спросил Алик и повёл головой вправо. – Не-е, домой надо, – ответил тот. – Пока. – Пока, – махнул Алик и свернул направо, а Гошка с Данилкой – налево. – На этом углу моя бабушка живёт, – пояснил новый приятель. – Я часто ночую здесь. А ты откуда приехал? – Да из Круглого, посёлок такой. – Как из Круглого?! – Данилка даже остановился. – А ты, случайно, Марченко не знаешь? – Дядю Витю? – уточнил Гошка. – Да, – радостно подтвердил Данилка. – Это мой отец. – Конечно, знаю. Я уже догадался, что ты его сын. Он с моим папой служит и у нас бывает. – Ух ты. А к нам уже два года не приезжает, – с завистью сказал Данилка. – Так ты к бабе Варе приехал? – Да, – ответил Гоша и в свою очередь спросил его: – А ты далеко живёшь? – Не-ет. Вон второй дом за углом, – мальчишка мотнул головой влево. – У нас труба с железной короной, видишь? – Вижу, красивая. – Папа сделал. А всё-таки здорово, что ты оттуда. Вот вырасту, буду к нему в гости ездить. Между тем ребята поравнялись с двором бабушки Вари и приостановились. Гошка предложил Данилке: – А пойдём к нам. Моя мама будет рада тебе, вот увидишь. Она помнит о вас. – Нет, не хочу, – отказался он. – А то… расспрашивать начнёт. Пусть мамка сначала сама ей всё расскажет. А ты, когда гулять пойдёшь, заходи. – Ладно. Ну, пока. И ребята разошлись по домам. Гошка вошёл в кухню. Он ещё не остыл от игры, и его мама сразу это заметила. – Ну, как? Вижу, набегался. Во что играли? – спросила она. – В лапту, – ответил Гоша. И, видя удивлённые глаза Аришки, пояснил: – Это игра такая с маленьким мячиком. Следующий раз, когда буду играть, возьму тебя с собой. Хорошо? – Ладно, – обрадовалась сестрёнка. – А игра понравилась? – поинтересовалась бабушка. – Ещё как. А Данька научил меня по мячу бить. Это сын дяди Вити. – Так ты уже и с Данилкой познакомился? – удивилась Анна. – Молодец. Ну и какой он? Я ж его так и не видела. – Нормальный, с меня ростом. Волосы у него чуть потемней и глаза чёрные, узковатые. А лицо как у смеющегося гномика. – Интересно. Ну и как они здесь поживают? – Не знаю, мам, – сказал Гошка. – А давай к ним сегодня сходим, а? – А что, можно, – ответила Анна. – Аня, а вот этого делать не надо, – воспротивилась бабушка. – Валентина сейчас не одна. У неё поклонник завёлся, Гришка. А он большой любитель выпить. Если вы сегодня пойдёте к ним, завтра они придут к нам. А я, уж извини, пьяниц к себе в дом приваживать не хочу. – У неё что, глаз нету, – огорчилась Анна, – нашла в кого влюбиться. – В том и беда, что сам по себе он парень видный, – сказала бабушка. – Вот её и заклинило на нём. Знай себе, по гостям ходят. Хорошо хоть у Данилки прабабка ещё жива. Дай Бог ей здоровья! Заботится о нём. – Так он дома живёт или у бабы Поли? – Да когда как. У Валентины ведь хозяйство есть: куры там, утки, кролики. Пока взрослые на работе, Данилка дома хозяйничает. Ну, а когда у них гости, к Полине уходит. – Теперь всё ясно, – вздохнула Анна Васильевна. – Так что, сынуля, поход отменяется. – Ну и пусть, – отмахнулся Гошка. Бабушка посмотрела на внучат и спросила: – А вы на огороде у нас ещё не были? – Нет, – ответила Ариша, – не были. – Так сходите на экскурсию. Там у нас грядочка клубники есть. Заодно и ягод соберёте. Ну как, пойдёте? – Пойдём, – радостно хлопнула в ладоши Аришка. Бабушка сняла с гвоздя пластиковый ковш и подала его Гоше. – Это для ягод. Здесь намоем, и будете есть. – Мама, мы пошли? – вопросительно взглянул на мать Гошка. – Идите, – разрешила она. – Только ходите по тропинкам и ничего не сломайте. И смотри там, чтобы Аришка не упала. – Ладно. Дети вышли на крыльцо. Рекс, позванивая цепью, проводил их вдоль забора и разочарованно заскулил. А ребятишки, оказавшись на огороде, с любопытством огляделись. Он, как и двор, со всех сторон обнесён металлической сеткой. Слева от них, у самого дома, растёт молодой, но уже могучий орех. В его тени стоит широкая скамья с удобной спинкой. За домом виден небольшой вишнёвый садик. А справа, вдоль ограды, курчавится ряд смородины. Первую четверть огорода занимают грядки, а дальше возвышаются картофельные гребни, украшенные белыми, лиловыми и жёлтыми соцветиями. Деревья разбросаны по всему пространству. Ребятам захотелось подойти к каждому из них как можно ближе. Сначала они попали под раскидистую грушу. Плоды крепкие, зелёные с лиловым румянцем висели, чуть ли не у земли. Гошка, не срывая груши, куснул её и скривился. Сливы тоже зелёные. И вдруг им встретилось дерево с какими-то странными плодами. Ариша пальчиком провела по одному из них и спросила: – Что это? Гошка тоже тронул его и неуверенно ответил: – Груши, кажется. – А зачем им шубки? – Не знаю. Когда дети были в дальнем углу огорода, то у куста сирени они обнаружили невысокий продолговатый холмик. На нём лежал плоский позеленевший камень с едва различимыми насечками. – Что это? – по обыкновению ткнула в него пальчиком Ариша. – У бабушки спросим, – ответил Гошка и повёл сестрёнку к дому. Им ещё встретились две яблоньки, абрикосовое дерево, три сливы и одна груша. И тут Аринка радостно вскрикнула: – Ой! Ягодки! И цветочки! – Точно, – подтвердил Гошка. Дети подошли к опрятной и сказочно красивой грядке. Высокое солнце, точно искрами, обдавало на ней каждую ягодку, обливало своим сиянием каждый её цветок. – Сколько букетов… – прошептала сестрёнка и потянулась за цветком, – маме нарву. – Ариша, не надо! – предостерёг её Гошка. – Это не букеты, а кустики. Из таких маленьких цветков получаются вот такие ягоды. Гошка сорвал большую клубничину и протянул её сестрёнке. Ягода накрыла, чуть ли не всю ладошку девочки. Ариша ошеломлённо осмотрела ягоду и спросила: – А кто такое делает? Гошка почесал в затылке. – Не знаю. – А я знаю, – сказала она. И шёпотом заговорщицы сообщила: – Это фея. – Точно. Кто ж ещё, – тут же согласился Гошка. – А как думаешь, что будет, если ты сорвёшь её цветы? Ариша растерянно похлопала ресничками и ответила: – Она меня наругает. – Угу, – подтвердил Гошка. – А за ягоды нет. Давай лучше клубнику собирать! – Давай, – согласилась Ариша. И ребята взяли̛сь за дело. Они набрали целый ковш ягод и принесли в дом. Мама переложила их в дуршлаг, помыла и разложила детям по тарелкам. – А вам с бабушкой? – спросил Гошка. – А мы у ва̛с понемногу возьмём, угостите нас? – Угостим, – в один голос ответили дети. – Ну и хорошо, – сказала мама и взяла̛ ягодку из Аришиной тарелки. – Бабушка, а почему у вас груши в таких шубках? – девочка поводила пальчиком по воздуху, будто погладила его. – А это, внученька, не груши, – возразила бабушка. – Это айва. Груши-то в середине лета поспевают, а айва долго не зреет. Плоды висят на ветках чуть ли не до холодов. Может, поэтому им и нужны шубки. Теперь спросил Гошка: – Бабушка, а что под тем камнем лежит, что возле сирени? – Точно не знаю, – ответила баба Варя. – Когда мы купили этот участок, то сирени там не было. А лет восемь назад мы с дедушкой захотели посадить в том углу абрикос. Стали копать ямку под саженец и наткнулись на этот камень. Вырыли его и заметили, что на нём выбито слово "Деметр". И мы решили, что это чья-то могилка: может, турка какого-нибудь, может, румына или ещё кого. Вот мы и поправили её, а рядом посадили кустик сирени. – Так там лежит мёртвый человек? – продолжал допытываться Гошка. Ариша перестала кушать и устремила взгляд на бабушку. А та усмехнулась и сказала: – Человека там давно уже нет, да и косточки его, наверно, уже истлели. Так что бояться нечего. А сирень и камушек… это, по обычаю. Ну, а что ещё интересного вы увидели на нашем огороде? Ариша взглянула на свою тарелку и сказала: – А у вас на грядке просто праздник. Много-много цветов. Крысата. Все рассмеялись. А Анна Васильевна поправила: – Доченька, не крысата, а красота. Ты меня поняла̛? – Поняла̛, – сердито ответила Аришка. Она не любила, когда её поправляли. А говорила она, по правде говоря, ещё плоховато и без буквы "р". И тут у их дома дважды рыкнул двигатель автомобиля и, шумно пшикнув, умолк. Гошкины глаза округлились, и он с воплем "дедушка!" пулей вылетел во двор. У калитки стоял огромный самосвал, похожий на бесхвостого кита. Дверца кабины была открыта. А из неё, щурясь от поднятой грузовиком пыли, на Гошку смотрел знакомый улыбчивый человек. – О! Так вы уже приехали?! – воскликнул он. – Ну, молодцы! Дедушка вылез из кабины, шагнул за калитку и взял мальчика на̛ руки. – Вот мы, наконец, и увиделись, – проговорил он и кольнул Гошкину щёку. – Здравствуй, внучек. – Здравствуй, дедушка, – ответил Гошка и, почувствовав головокружение то ли от радости, то ли от запахов табака и бензина, рассмеялся. – Ого-го! А ты, Игорёк, оказывается, у нас уже вырос! – отметил Василий Иванович. – Да, вырос. Дедушка, а как ваша машина называется? – спросил Гошка. – Это – ЗИЛ. А что, хочешь за рулём посидеть? – Хочу. – Ну, тогда полезай в кабину, – разрешил Василий Иванович и подсадил внука на сиденье автомобиля. – Дедушка, а можно руль покрутить? – Конечно. Крути сколько угодно. Только на педали не нажимай и рычаги дёргать не надо, а то машина покатится. Договорились? – Да, – кивнул Гошка. И, замирая от смелости, спросил: – А посигналить? – Ладно уж, посигналь… только разочка три, не больше. А не то соседи недовольны будут. – Спасибо, дедушка! – Пожалуйста, – ответил он. И тут, увидев остальных обитателей дома, воскликнул: – Бабушка, а что это у нас там за чудо в зелёном сарафанчике появилось? Кто мне скажет, как зовут эту юную красавицу? – Да это не чудо, – возразил Гошка. – Это моя сестра. Аришка её зовут. – Аришка? – ещё больше удивился Василий Иванович. – Так это же моё самое любимое имя! Правда ж, бабушка? – Правда-правда, – подтвердила она. И прибавила: – Ариша, подойди к дедушке, поздоровайся. Аринка, не дойдя до деда, остановилась. – Ты такой большой, – сказала она ему. – А ваш папа разве маленький? – спросил Василий Иванович. – И папа большой, а я – маленькая, – пожала она плечиком. – Ну и хорошо, что ты маленькая! – воскликнул дедушка. – Мне ведь сейчас именно такая внучка и нужна. Иди же ко мне, моя лапушка. Через минуту Ариша уже сидела в кабине, вместе с братом. Они по очереди крутили руль и выглядывали из окошка. И тут мимо них прошёл Данилка. Под мышкой он держал буханку чёрного хлеба. Гошка обрадовался: наконец-то нашлась причина посигналить. И нажал на сигнал. Ариша вздрогнула. – Ой! Я испугалась, – сказала она. А Данилка оглянулся, присмотрелся и опрометью бросился к автомобилю. Гошка распахнул дверцу кабины. – Хочешь порулить? – спросил он приятеля. И тут же предложил: – Залезай. Данилка взобрался на ступеньку. – А дядя Вася не заругает? – Лезь. Он разрешил. И всем по разу можно посигналить. Садись за руль. – Здорово, – сказал Данилка и, усевшись на водительское место, объявил: – Ну, тогда первый рейс сделаем в карьер. Бабушке Поле надо глины привезти. Там дорога вся в ямах, так что держитесь! Вум! Вум! Быр-быр-быр-быр-быр… Данилка загудел, крутанул рулевое колесо и запрыгал на сиденье. Задорное настроение овладело всей компанией. И ребята с удовольствием подыгрывали друг другу: гудели, шатались и подпрыгивали на воображаемых кочках. – Корова на дороге! – закричал Данилка. – Держись! Торможу! И просигналил. Вторым сел за руль Гошка. Теперь он "вел машину" изобретательней. Обгонял трактора, объезжал черепах и ежей, и даже деревья, когда потерял дорогу в лесу. А, нагрузив целую машину дров, он даже буксовал: "Вау-вау-вау!" Зато Ариша всех "отвезла на речку". Там они искупались. А потом она посигналила, и все снова залезли в машину. И приехали домой. 10. Карьер Через полчаса и̛з дому вышел Василий Иванович. Он распахнул дверцу кабины, увидел сияющие глазки Аришки и спросил её: – Ну и куда же вы ездили? – Далеко! – с воодушевлением воскликнула Ариша. – И в лес ездили, и на речку, и за глиной. – А глина-то вам, зачем понадобилась? – поинтересовался дедушка. Аришка растерянно оглянулась на Данилку. – Бабе Поле надо, – пояснил тот. – Мы саман будем делать. А из него стенку выложим в сарайке. А то для курей места нет. – Так у бабы вроде бы ещё сарай из досок есть, – заметил дедушка. – Уже нет, – возразил Данилка. – Этой зимой завалился. Доски стали совсем негодными. Так мы их все на дрова попилили. – А солома есть? – Есть. И кирпича уже два чувала насбирали. Ещё раз принесу и хватит. – А ты, я смотрю, хозяйственный человек, Данил. Молодец! – похвалил дедушка. Взглянул на часы, подумал и вдруг сказал: – А знаешь, брат, давай-ка прямо сейчас и съездим за глиной. До карьера тут – рукой подать. За час и управимся. – Дедушка, а меня возьмёшь? – с мольбой в голосе спросил Гошка. – И меня! – жалобно пискнула Аришка. Василий Иванович защемил пальцами свой подбородок, помял его и, наконец, сказал: – Да куда же вас денешь, возьму. А заодно и вашу маму прихватим. Он сходил в дом и вернулся с Анной. Она влезла в кабину, села у самой дверцы и взяла̛ Аришку на руки. Гошка и Данилка оказались между взрослыми. Было немного неудобно, но это пустяки. – Дедушка, а как ты заводишь свою машину? – спросил Гошка. Мать строго сказала ему: – Тебе этого знать не следует, мал ещё. Однако Василий Иванович возразил: – Ну отчего же? Шофёр – профессия трудовая. А труду с малых лет и надо учить, пока интерес есть. Я покажу, как она заводится, но учтите, ребята, не для баловства. Договорились? – Договорились! – откликнулись все трое. Анна многозначительно кивнула отцу, знай, мол, наших! Василий Иванович улыбнулся, достал небольшой плоский ключ и сказал ребятам: – Ну а теперь смотрите и запоминайте всё, что я буду делать. Вот этот ключик я вставляю в замок зажигания, чуть поворачиваю его, и питание от аккумуляторов подаётся на все нужные приборы. – Дедушка, а какое здесь питание дают? – заинтересовалась Ариша. Василий Иванович удивлённо взглянул на неё и, усмехнувшись, ответил: – Нет-нет, не детское, а электрическое. Глазками его не видно, – пояснил он. – Да. Теперь нажимаю педаль сцепления, ставлю рычаг переключения скоростей в нейтральное положение и проверяю: вот так… Василий Иванович, поясняя ребятам каждое своё движение, завёл автомобиль и выехал на дорогу. – Дядя Вася, а в какой карьер мы поедем? – спросил Данилка. – Да в тот, что за шелкови̛цей, – сообщил Гошкин дедушка. – А маршрут наш такой: три кварта̛ла прямо, потом поворот направо. Доезжаем до автотрассы и пересекаем её. Ну а дальше едем по просёлку. И через десять минут будем на месте. Кстати, кто скажет, сколько сейчас времени? С этими словами Василий Иванович поднёс к лицам ребят руку с часами. Мальчишки переглянулись и покраснели. А Аришка сказала: – Пятнадцать. Василий Иванович взглянул на часы и рассмеялся. – Молодец, Аришка, ты почти угадала. А вам, ребята, пора познакомиться с циферблатом. Как думаете, часы за лето освоите? – Освоим, – ответил Данилка. – Вот это по-мужски, – заметил Василий Иванович. – Кстати, во время больших гонок рядом с водителем всегда сидит штурман. Это его друг и помощник. Он по карте и по часам отслеживает весь маршрут. И ещё предупреждает водителя о крутых поворотах, о подъёмах и спусках, о возможном появлении животных на дороге и прочих опасностях. А вы у меня сейчас за штурманов. Так что помогайте. – Сейчас будет улица, – сообщил Гошка. – Это перекрёсток, – уточнил Василий Иванович и притормозил. – Что у нас там справа? – Никого не видно. – Хорошо. Проезжаем. – На дороге большая кучка глины, – предупредил Данилка. – Да, и в самом деле, – согласился Василий Иванович. – Вот укатают её колёсами, и будет на дороге ещё одна кочка. – Дедушка, там киска идёт, – известила его Ариша. – Я заметил, спасибо. А мы подождём, пока она пройдёт. Когда машина выехала за станицу, слева заблестели ниточки железнодорожных рельсов. Гошка завертел головой. – Данька, а где же Кубань? – Да она там, – указал он вправо, – по другую сторону станицы. А здесь лесопосадки и карьеры. В том, что за железкой, – купаются, а в этом – глину копают. Сразу за ним – сады. С краю там сплошь черешни растут, а дальше – яблони. Мно-ого. Перед карьером Анна Васильевна с дочкой вылезла из машины, а мальчишки остались. И ЗИЛ по крутому спуску стал съезжать вниз. Ребята слезли с сиденья и с волнением наблюдали за дорогой, которая как бы прижималась к правому откосу карьера. Но вот она достигла дна и упёрлась в дремлющий экскаватор, который напоминал большого изувеченного паука. Василий Иванович вылез из машины, вскарабкался на гу̛сеницу экскаватора и заглянул в кабину. Через несколько мгновений ребята увидели заспанное лицо экскаваторщика. Василий Иванович коротко поговорил с ним, пожал ему руку и возвратился. ЗИЛ развернулся и осторожно встал под погрузку. И тут экскаватор о̛жил. Он переливчато свистнул, выпустил вверх тонкую струю̛ дыма и приподнял свою механическую лапу. Зачерпнув ею горсть глины, экскаватор крутнулся вокруг оси. А потом он занёс над кузовом автомобиля свой железный кулак и разжал его. ЗИЛ, выражая досаду, крякнул и немного присел. Второй ковш глины огорчил его ещё больше. Василий Иванович махнул экскаваторщику и включил первую скорость. – Дядя Вася, – тревожно спросил Данилка, – а машина выедет из этой ямы? Тут подъём-то, ой-ёй! Страшный. Поди, и на ногах-то не всякий выберется. – Не бойтесь! – ответил шофёр. – Этот конёк меня ещё не подводил. Он у меня молодец! Вывезет. Начался крутой подъём и в гудении ЗИЛа зазвучали басовитые нотки. Он, как будто рассердился на то, что его заставляют карабкаться в гору с таким грузом. Ребята вскочили с сиденья, наклонились вперёд и напряглись. Гошкин дедушка покосился на мальчишек и вдруг воскликнул: – Ёлки-палки! – ребята вздрогнули и уставились на него. – Нашему "зилку" и так тяжело, а тут ещё и корова на капот села! Кыш! – Где? – ошеломлённо спросил Данилка. Гошка первый разглядел ползущую по капоту божью коровку и, давясь от смеха, указал на неё. – Вон она. Теперь уже и Данилка понял, что это шутка и добавил: – Точно. У-у! Коровища. Василий Иванович улыбнулся, а мальчишки захохотали. Ехать стало не страшно. Баба Поля очень удивилась, когда к ней во двор, осторожно сдавая назад, въехал самосвал. Она подождала, пока вылезет из кабины шофёр, и спросила его: – Василий, ты никак мне глины привёз? – Точно, Степановна. А что, не нужно было? – Глина-то мне нужна. А мы будто ещё и не сговаривались. Я только хотела. И… и денег-то у меня сейчас нет. – А деньги не нужны. Мы с Данилкой уже обо всём договорились, – сказал Василий Иванович. – Я привёз вам глины, а вы нау̛чите моих внучат саман делать. Согласны? – Так это наука нехитрая. А где ж твои внучатки? – осве̛домилась бабушка. – Сейчас покажу, – с гордостью ответил Василий Иванович. – Эй, работнички! Вылезайте, приехали. Разгружаться будем. Он высадил своих пассажиров из кабины и включил подъёмник. Двигатель надсадно загудел, кузов поднялся, и глина нехотя сползла с него. Василий Иванович пошуровал в нём лопатой и опустил его. – Ну всё. Вы тут оставайтесь, а мне на работу пора. Завёл машину и уехал. Анна Васильевна закрыла воро̛та и присела с бабушкой на скамейку. А Данилка пошёл показывать ребятам всякую живность и хозяйственные постройки. Больше всего детям понравились две почти сказочные вещи: колодец и ореховое дерево. Колодец – глубокий, с настоящей морской, горько-солёной водой. А орех высотой чуть ли не до неба с великим множеством грецких орехов. Дерево своей могучей кроной легко укрывало и летнюю кухоньку, и все сарайчики, прижавшиеся друг к другу. Когда экскурсия подошла к концу, Данилка предложил: – Мы сейчас ехали мимо шелкови̛цы. Говорят, уже поспела. Может, сходим по ягоды? – Сходим! – захлопала в ладоши Аришка. А Гоша сказал: – Надо у мамы отпроситься. И пошёл к Анне Васильевне. Она выслушала сына и обрадовалась: – А я тоже хочу! Возьмёте? – О, здорово! – воскликнул Гошка. И тут же предложил: – Мама, тогда ты, будешь собирать шелкови̛цу с Аришей, а я – с Данькой. Ладно? – Хорошо. А ты поможешь мне нарвать ягод на вареники? – Помогу. Уже через пять минут команда из четырёх человек шагала к шелкови̛це. Улица была та самая, где ребята играли в лапту. До окраины станицы всего два кварта̛ла. Возле Никитиного двора и немного дальше улица ровная и широкая, – бегай хоть от забора к забору. Но вскоре перед дворами появились шеренги деревьев, в основном слив и вишен; огромные кучи песка, глины, досо̛к; тракторная тележка. И улица от всего этого сузилась. Но вот закончились дома, потом огороды, заросли цветущей бузины и сама улица. Поперёк её пролегла новая серая автострада. Она точно поясом охватывала станицу, не давая расползаться её домам. Путешественники благополучно пересекли трассу. И сразу за ней обнаружили большую ту̛товую посадку, по-местному, шелкови̛цу. Гошка и Ариша с удивлением рассматривали бесконечно длинные ряды невысоких растений, которые начинались у трассы и тянулись, чуть ли не до самой железной дороги. И деревья, и кусты аккуратно подрезаны. Их кроны смахивают на модели молодёжных причёсок. Междурядья вспаханы. Данилка махнул рукой. – Айда за мной! Надо подальше зайти. Тут всё в пыли. Гости последовали за ним. Слева и справа от них – тутовник, усыпанный ягодами. Ягоды – разных цветов и оттенков, чаще фиолетовые. Но есть и белые, и светло-коричневые, и красные, и оранжевые, и светло-жёлтые. По форме они чаще похожи на плотную кисть винограда, уменьшенную до размера ногтя женской руки. Но встречаются и круглые. – Мама, а почему все другие ягоды одинаковые, а эти такие разные? – спросил Гошка. – А потому что здесь растёт только сортова̛я шелкови̛ца, – ответила Анна Васильевна. – Она здесь сплошь колированная, – добавил Данилка. Гошка терпел не долго. Его рука сама потянулась за ягодкой, висевшей на тоненьком хвостике, сорвала её и положила в рот. За ней последовала вторая ягода, затем третья. Все они сладкие, сочные, мясистые. И тут Гоша вспомнил о сестрёнке. Он сорвал самую крупную белую шелкови̛цу с полупрозрачными фасетками и обернулся к Арише. – Ну-ка, попробуй эту ягодку, – предложил он. Девочка взяла её двумя пальчиками, осторожно лизнула и быстро съела. – Сладкая, – сказала она. – Ещё хочу. Ягоды и в самом деле были вкусные: сладкие, иногда с кисловатым привкусом. Вскоре их все наелись. И вдруг Аришка расплакалась. Гошка подбежал к ней первым. – Что случилось? – Я ножку уколючила, – размазывая по лицу слёзки, проговорила она. Гоша и Данилка склонились над её ногой. Ногу малышки обвивала тонкая плеть деревяни̛стого растения, усеянная сотнями тонких колючек. – В ажине запуталась, – заключил Данилка. И вынимая ножку из колючей петли, добавил: – Вредное растение, даром что ягодное. В траве её здесь дополна. Если босиком попадёшь в такие заросли, весь исцарапаешься. Спешно подошла Анна Васильевна, взглянула на дочкину беду и сказала: – Что, моя девочка, о ежевику поцарапалась? Ну, ничего, миленькая, иди ко мне. – Мать взяла Аринку на руки, погладила её. – Всё скоро пройдёт. А ты этот кустик запомни. И следующий раз обходи его стороной. – А почему он меня уколючил? – продолжала обижаться Аришка. Анна Васильевна поцеловала дочку и сказала: – А, может, потому, что кустику стало страшно? Ты же наступила на него. И он испугался, точно, как ты. Вот и выпустил сразу все свои царапки. Ты поняла̛? Ариша через силу улыбнулась и тут же заныла: – Мама, домой хочу. – Ну, домой так домой, – согласилась Анна Васильевна. Взглянула на баночку с ягодами. – Немножко не добрали, но на вареники хватит. Пойдёмте, мальчики. И все двинулись в обратный путь. Анна Васильевна посматривала на до̛синя измазанные шелкови̛цей рты и щёки ребятишек и улыбалась. Когда уже подходили к дому бабы Вари, Данилка спросил приятеля: – Так завтра придёшь саман делать? – Конечно, – отозвался Гошка. – А когда? – А давай после обеда, – предложил Данилка. – Мне ещё нужно будет сходить в третью бригаду за кирпичом. А потом привезти от дяди Вани формы для сама̛на. Да и вода пусть нагреется. – Данька, а кто тебе кирпичей даст, ну там, в бригаде? И-и зачем они? – Да ни кирпичей! А кирпича, – усмехнулся тот, – это конского навоза, значит, по-местному. Без него сама̛на не сделаешь. – А-а, тогда понятно. А можно и я с тобой? – спросил Гошка. Данилка довольно улыбнулся. – Ну конечно. Вдвоём даже веселей. Так я зайду утром? – Заходи. 11. Саман Данилка пришёл с тележкой, сделанной из детской коляски. Прямо на о̛сях лежало плоское цинковое корыто, прикрученное за края проволокой, а в нём – ведро и свёрнутый в трубочку мешок. Ребята взглянули друг на друга и поздоровались. Данилка был в одних трусиках. А Гошка по привычке – в шортах, майке и сандалиях. И тут он решился: – Дань, подожди, я тоже разденусь, а то папка дразнить будет, что не загорел. И убежал. Вскоре он вернулся. И приятели отправились в конюшню, на этот раз в сторону Кубани. Идти было не близко, но хорошо. Гошка с непривычки немного косолапил от острых камешков на дороге. Утренний ветерок приятно обдувал спины, сзади погромыхивало корыто, и на этот шум нервным лаем отзывались собаки. Мальчишки разговаривали. Данилка с большим интересом расспрашивал товарища о своём отце, о его службе, о посёлке. И Гошка с воодушевлением рассказывал всё, что знал. Через пять кварта̛лов приятели ступили на территорию бригады. Тут уже было безлюдно и спокойно. В тени старых одиночных деревьев с длинными голыми стволами на некотором удалении друг от друга стоят конюшни. В стороне от них видны коровники. Конюшни оказались пустыми и уже вычищенными. Но у одной из ко̛новязей, что устроена под открытым небом, мальчишки нашли около десятка лошадей. Рядом с ними топчутся их жеребята. Здесь ещё не убрано. Ребята остановились возле них. Данилка сказал: – Видишь, конюхи этих кобылок берегут. Они все как есть – мамаши. У каждой по детёнышу: кому месяц, кому два. А вон тот, самый маленький, – указал он на крохотного разношёрстного жеребёнка, жмущегося к последней в ряду кобыле, – вообще трёхдёныш. – И уже бегает? – удивился Гошка. – А-то! Но ты к лошадям лучше не лезь, – предупредил Данилка, – они страсть, какие брыкливые. Да и хвостом запросто по глазам стегануть могут, а то и куснуть. Зубищи у них страшенные. – А тебе, значит, можно? – Мне можно. Я уже знаю, как обращаться с ними. – А как? – спросил Гошка. – Как? – Ну, не подходить близко, особенно сзади. Кони этого не любят. О-очень. Копыта у них кованные. Если кобыла лягнёт, как следует – то и душа вон. Убьёт, ей-богу. Ты там смотри. – Ладно. Я понял. Данилка взял ведро и сбоку подошёл к лошади. Он немного погладил её и легонько похлопал по боку. – Ну, прими, прими в сторону, – попросил он лошадь. Та покосилась на него и неохотно отступила. Данилка ещё раз погладил её и похлопал по боку. И когда лошадь развернулась, начал проворно собирать навоз. Гошка брезгливо сморщился. Но потом вспомнил, что он сам напросился в помощники, и осмотрелся. За лошадью, стоящей с краю, тоже была кучка свежего навоза, причём в стороне. И можно было без помех собрать её. Пока Гошка ходил за мешком, тот самый сосунок, какому три дня отроду, обежал свою мамашу вокруг и, неуклюже растопырив ножки, приклеился к её вымени. И встал точь-в-точь перед самой кучкой навоза. – Вот непоседа, – пробурчал мальчик, – всё бы тебе другим мешать. Одно хорошо: ты ещё не лошадь. Гошка поудобней разложил мешок и присел на корточки… И в ту же секунду из Гошкиных глаз брызнули золотые звонкие искры, такие же, как с бенгальских огней, только без дыма. Мальчишка вскрикнул и кубарем откатился назад. Подбежал испуганный Данилка, склонился над ним. – Живой? Гошка, схватившись рукой за лоб, сидел на земле и молча хлопал мокрыми ресницами. Данилка снял его руку со лба и с уважением воскликнул: – Ух, ты! Знатная шишка. На горячем белом лбу красовалась розовая и выпуклая, как мармеладина, шишка. – Эх, раззява! – укорил Данилка. – А если бы в глаз? Как же ты подлез? – Так я думал, что он маленький, и ещё не умеет лягаться. Сам говорил, трёхдёныш… – Тю-ю. Так этому ж не учат, он ещё в утробе лягаться начал. – Что случилось? – за Данилкиным плечом раздался густой сердитый голос. – Никак под копыто попал? Данилка посторонился. Над Гошкой навис седой бородатый дядька. – Ну-ка, ну-ка… странно. Неужто Марушка угостила? – кивнул он в сторону кобылы. – Да нет, – ответил Гошка. И конфузливо сообщил: – жеребёнок. – Пегасик? – удивился конюх. – Ах, вот в чём дело. Ну, это тебе брат повезло. Ты первый, кому он поставил свою печать. Так что из тебя в жизни выйдет толк. Кем станешь, не знаю, но примета верная. Запомни. Кстати, как твоя голова? – Гудит маленько, – ответил Гошка. Конюх сунул руку в карман и, высмотрев что-то на небе, вытащил медную монету. Потёр её о рукав и прилепил "орлом" Гошке ко лбу. – Вот так и держи, – сказал он. – Тогда дня через два синяк пройдёт. А иначе носить тебе этот знак отличия никак не меньше недели. Ты понял? – Понял, дяденька, – сказал Гошка. – Спасибо за монетку. – Пожалуйста. А теперь скажите мне: где вы живёте и чьи вы? – Да мы – замирские, – пояснил Данилка. – Я живу с бабушкой, а он в гости приехал. – Ого! Однако далеко же вы забрели от дома, – озабоченно почесал в затылке конюх. – И кто же вас сюда отпустил одних? – Да никто, сами пришли, – ответил Данилка. – Кирпича нам надо. У бабушки сарайка завалилась. Будем саман делать. – Ишь, хозяйственные. И всё-таки негоже вам под копытами у лошадей лазить. Ну да ладно. Пойдёмте, покажу, где брать надо. И тележку берите. Конюх привёл детей к навозной куче, и пояснил: – Теперь до самой поздней осени мы будем свозить навоз только сюда. Здесь и берите. А к лошадям больше – ни-ни. Усвоили? – Да, дяденька, усвоили. – Ну и молодцы. И конюх ушёл. А ребята за считанные минуты заполнили свежим конским навозом сначала тележку, а потом и мешок. Мешок положили сверху, пристроили ведро и оба взялись за верёвку. У первой же колонки ребята вымыли руки. Гошка снова приложил к ушибу подаренную монетку и держал её до конца пути. Своим он сказал, что упал. В два часа у бабы Поли собрались все, кто был нужен. Пришли Данилка, Алик, сосед дядя Ваня, два старшеклассника Витька и Колька, Гошка с мамой и Аришей. Сначала из глины сделали круглую клумбу, затем сверху посыпали её навозом и соломой, и вылили на неё вёдер двадцать воды. – Это будет пирог? – спросила у мальчишек Ариша. – Угу. Для великана, – отозвался Данилка. – А я буду большой мухой. И пока великана нет, полезу в пирог! И первым влез на "пирог". Его ноги стали увязать в глине, и он пошёл по кругу. – И я хочу быть мухой! – взвизгнула от восторга Аришка. – Ну ладно, мухой так мухой, – улыбнулся Гошка, – только сандалики сними. Через минуту все, кроме хозяйки, дяди Вани и Анны месили ногами глину. Анна и бабушка подсыпали то навоз, то солому, а дядя Ваня, когда нужно было, подливал воду. Гошка водил сестрёнку за руку. И всем было весело. Чуть погодя у бабушкиных ворот появилась группа из пяти девчонок. Самая старшая из них – Зинка, перешла в третий класс. А все остальные ещё и в школу не ходят. Они с любопытством стали наблюдать за работой. Данилка тут же выбрался из глиняного месива и, оставляя за собой следы гигантской утки, направился к девчонкам. – Привет! – сказал он. – Привет, – ответила Зинка. – А что это вы делаете? – Пирог из глины, – пошутил Данилка. – А поработаем, будем компот пить с пирожками. Баба Поля их целый тазок напекла, с повидлом. – А можно и мы поработаем? – спросила Зинка. – Ну, если охота, так заходите. Места хватит. Когда все девчонки влезли в жирную вязкую глину, вот тогда началась настоящая толкотня и потеха. Пока малыши продолжали месить глину, дядя Ваня, Колька и Витька стали набивать формы. Их всего две. Они вроде небольших ящичков. Формы, заполненные смесью глины, соломы и навоза, стали относить в сторону и вытряхивать их на усыпанную опилками площадку. Вот из формы выпал аккуратный брусок, похожий на большой сырой кирпич. Это и есть саман. Рядом с ним появился второй, потом третий. И так целый ряд. А за ним следующий… Дети вылезли из глинистого замеса усталые, но довольные. Баба Поля подвела их к ванне с нагретой водой, дала им ковш. – Поливайте друг другу, отмывайтесь. Это вода морская, а пресная в – ведре, – показала она. – Это чтоб сполоснуться. Когда помоетесь, приходите в беседку. Там я вас угощу. Данька не наврал. Бабушка Поля на угощение не поскупилась. Компота и пирожков хватило на всех. Вечером мама спросила детей: – Ну как вам моя родина? – Здесь интересно, – сказала Аришка, – и дети весёлые. А Гошка задумчиво произнёс: – Здесь такие горячие тропинки… – Вот это верно ты подметил, – сказала мама. – Я с детства помню, как они горячи. Ведь мы с весны и до осени обуви не знали. Всё босяком бегали. Откуда взялась на Гошкином лбу такая великолепная шишка, никто так и не узнал. Данилка не проговорился. А через два дня на её месте остался синяк. Он почему-то стал зеленоватым и дня через три как-то незаметно исчез. У местных мальчишек поголовное увлечение: бегать с велосипедным ободом. Иногда его толкают рукой, но чаще – палочкой. И колесо хоть и одно, да и без спиц, но очень похоже на транспорт. А быть водителем – это уже дело. У Данилки имелся запасной обод. И он достался Гошке. Тот быстро обучился ремеслу вождения. И ребята на своём нехитром транспорте одну за другой стали обследовать ближайшие улицы станицы. Однажды Ариша провинилась. Она играла в куклы. И для них нарвала с беседки целое детское ведёрко незрелого винограда. Когда Анна Васильевна заметила это, то очень рассердилась. Она объяснила дочке, что делать этого нельзя. Ариша обиделась. И тут к ним в гости пришли Данилка и его мама. Анна, заметив подругу, воскликнула: – Ой, Валечка! Наконец-то увиделись. – Привет, Анечка! – ответила тётя Валя. Они обнялись, потом отстранились, с удовольствием осмотрели друг друга. – Ты всё такая же красотка, как и семь лет назад, – засмеялась Анна. – А ты стала ещё лучше, – ответила ей подруга. Гошка невольно сравнил двух молодых и верно красивых женщин. Обе – одного роста. У Данилкиной мамы волосы черные, прямые. Чёлка широкая короткая, напоминает детские грабельки. Лицо у тёти Вали круглое, брови тонкие, как нарисованные. Губы тоже тонкие, приоткрытые. А глаза загадочные, как у кошки на охоте. У Гошкиной мамы волосы каштановые, волнистые. Ресницы длинные, будто пихтовые иголочки. Глаза карие, добрые. На левой щеке родинка. Гошка улыбнулся: его мама ему понравилась больше. И тут гостья увидела Аришку. – Ой, какая славная девочка! – воскликнула тётя Валя. – Иди-ка сюда, милая. Я тебя сейчас черешенками угощу. Женщина взяла у Данилки капроновую сумку и выложила из неё на стол внушительную горку очень красивых разноцветных ягод. Среди них были и чёрные ягоды, и алые с искрой, и тёмно-красные, и жёлтые. Они напоминали вишни, но плотнее и раза в два крупнее. Ариша распахнуто посмотрела на всё это чудо, низко опустила головку и не тронулась с места. Тётя Валя удивилась её нерешительности и ещё раз пригласила к столу: – Ну, иди же сюда, моя хорошая. – Нет, я плохая, – выговорила Аринка. И, глубоко вздохнув, пояснила: – Я маму не слушаюсь. – Боже мой! Глазам не верю, – всплеснула руками гостья. – Такая кроха и уже мучается от сознания своей вины. Анна, быстрей же прости свою замечательную дочку! Какая же ты счастливая, что у тебя такие дети. – Да и у тебя, Валя, заботливый сынок растёт, самостоятельный. – Это да. Что правда, то правда, – согласилась тётя Валя. И с любовью взъерошила сыну волосы. – Он у меня молодчина. Ну, так прощаешь дочку? – Конечно, прощаю, – ответила Анна Васильевна. – Все за стол! Будем черешнями угощаться. Черешни оказались ягодами сладкими, мясистыми, с тонким конфетным ароматом. Аришка проглотила косточку и испуганно вытаращила глазки. Девочку успокоили. Тётя Валя отложила ей на блюдечко горсточку черешен. И Ариша стала есть медленнее, терпеливо выковыривая косточки из каждой ягоды. – Вы надолго приехали? – спросила тётя Валя. – Да нет, – ответила Анна Васильевна. – На следующей неделе уезжаем. – Ой, жалко! – воскликнула тётя Валя. – Мы не успеем и наговориться. Может, хоть на Кубань вместе сходим? – Слушай, подруга, – сказала Анна Васильевна, – мои дети ещё моря не видели. К тому же нашим сыновьям скоро исполнится по шесть лет. Давай подарим им поездку в Анапу, а? – А ведь и мой Данилка на море не бывал. Всё некогда, – задумчиво проговорила тётя Валя. – Ты права, Анечка, надо съездить. Гришка у меня – на вахте, впереди – два выходных. Сегодня соберёмся, а завтра выйдем на трассу пораньше и махнём на автобусе. Все согласны? – Все! – хором ответили ребятишки. 12. В Анапе Но утренний подъём оказался нелёгким. Аришка так и не смогла разлепить свои реснички. Одевали её полусонную. А потом она продолжала спать на плече у дедушки, который взялся проводить их до трассы. С утра в одних рубашечках было зябко, и ребята поёживались. Их матери тоже легко одеты. Но настроение у всех приподнятое. Аришу, в конце концов, растормошили, дедушка простился и ушёл. В полвосьмого возле путешественников остановился "Икарус". Все быстро погрузились в него, и автобус тронулся. В салоне были свободные места, и мальчишки сели отдельно. На подъезде к Анапе гигантские тополя, росшие по обеим сторонам шоссе, сомкнули свои кроны. А когда автобус вынырнул из этого живого тоннеля, то до моря рукой было подать. Вышли на автостанции. Гошка и Данилка тут же стали вертеть головами, высматривать море. Но взрослые охладили их пыл и заняли очередь в кассу, чтобы купить билеты назад. А уж, когда купили их, взяли детей за руки и через пять минут очутились… на рынке. Мальчишки собирались запротестовать, но передумали. В общем-то, здесь было довольно интересно. Им обоим купили по ковбойской соломенной шляпе, а Арише смешную панамку с ушками. Ещё накупили пирожков, коржиков и жвачек. И только тогда пошли к морю. По дороге ребята удивлялись встреченным чудесам. Сначала они увидели два мотоцикла с люльками. Один – изящный, ослепительный, точно белая птица с детёнышем. А другой – приземистый, похожий на лягушку, настоящий немецкий, как из военного кино. Мальчишки подошли к мотоциклам. – Вот это сила, – восхищённо прошептал Гошка. – А тебе, какой больше нравится? – Немецкий, – ответил Данилка. – Здесь всё настоящее. И даже каски на руле фрицевские. А тебе? – А мне белый, – отозвался Гошка. – Он лёгкий на вид, как пёрышко. – Эй, ребята! Мальчишки обернулись на окрик. К ним подходил молодой мужчина в кожаной безрукавке. На ней было столько заклёпок, значков и нашивок, что ребята и рты открыли. На груди у мужчины висел мощный бинокль. – Ну как, нравятся мои игрушки? – спросил он, кивнув на мотоциклы. – Очень, дяденька, – ответил Данилка. – Вы с родителями? – Да, – подтвердил Гошка. И указал вперёд. – Вон они за угол сворачивают. – Ну, так передайте им, что я могу сфотографировать вас на этих мотоциклах. Это не дорого. – Хорошо, дяденька, мы передадим. Мальчишки бросились догонять своих. Но их мамы ушли совсем недалеко. Они стояли возле большого весёлого дядьки с обвислыми усами. На его плече сидела крохотная обезьянка. Она таращила на всех глазки и строила потешные рожицы. Изредка начинала что-то искать в волосах дядьки. А когда кто-нибудь проходил мимо, обезьянка вскидывалась и ловко дёргала их то за волосы, то за шляпы. Прохожие пугались, вскрикивали и шарахались в сторону. Аришка заливисто смеялась. – Видите, какая у дяди маленькая обезьянка? – Ага. Здорово она хулиганит, – ответил Гошка. – Да, – подхватила Ариша, – обезьянка-хулиганка. Возле дядьки остановилась молодая пара. Девушка взяла обезьянку на руки, а та тотчас занялась её красными бусами. Парень сфотографировал свою спутницу и расплатился с хозяином обезьянки. А тот снова пересадил свою питомицу себе на плечо. И тут Ариша дёрнула брата за руку. – Дяденька подгорелый, – показала она пальчиком на проходившего невдалеке негра (вообще-то, вышло "подгоелый", но ведь и так понятно). Гошка немедля толкнул Данилку. И три пары удивлённых глаз уставились на африканца. А тот был худ и некрасив, будто его в спешке вылепили из чёрного пластилина. Чёрные линялые джинсы едва держались на его талии. На нём ещё были серая футболка и литые резиновые шлёпанцы. Ребята, проводив африканца взглядами, заметили, что он подошёл к своей землячке. Та, расположившись под зелёным шатром плакучей ивы, была чем-то занята̛. – И тётя такая же, – прошептала ошеломлённая Аришка. И, позабыв о маленькой обезьянке, потянула брата в их сторону. За детьми пошли и взрослые. Африканка была полненькой, симпатичной, и чёрной, будто её намазали и начистили до глянца чёрным обувным кремом. Глаза у неё большие и добрые. С головы блестящими чёрными змейками свисают тоненькие косички. Их очень много. Перед негритянкой стоит высокий стул. На нём неподвижной скульптурой восседает русоволосая школьница. И хозяйка этой зелёной мастерской, словно ваятель, украшает её головку. Из чёрных сноровистых рук прямо на глазах вырастают золотые пшеничные колоски. Они наливаются тяжестью и клонятся книзу. Аришка оглянулась на свою маму. – И я такие косички хочу. Анна Васильевна ответила: – Доченька, ты видишь, тётя занята? А я уже посмотрела, как она заплетает косички. Приедем домой, я тебе заплету такие же. Ладно? – Ладно, – согласилась Аришка. И тут же указала пальчиком вперёд. – А что там делается? Неподалёку снова роилась небольшая группка людей. – Наверное, что-нибудь интересное, – ответил ей Гошка. – Пойдём, посмотрим. И дети заспешили к новому чуду. В тени деревьев стоял бородатый старик с бровями деда Мороза, на плечах которого сидели красивые попугаи. Один – большой яркий, с красным оперением сверху и синим снизу, разделённым жёлтым пояском. И ещё в хвосте два самых длинных пера – красные. Второй попугай в два раза меньше. У этого и головка, и грудь – красные, спинка зелёная, а хвостик – голубой. Дедушка держал в руках деревянный разукрашенный ящичек с полукруглой крышкой. – А что у вас в этой коробочке? – спросила старика Аришка. – Это не коробочка, а сундучок, – важно поправил он. – В нём хранятся волшебные тайны. Дедушка загадочно взглянул на ребят и таинственно спросил: – Ну что, молодые люди, а не хотите ли узнать, в чём ваше счастье? – А вы знаете моё счастье? – удивился Данилка. – Я не знаю, – ответил дед. – Но вот эти умные птицы Ара и Лори могут достать его из сундучка тайн. И старик бережно погладил его. Данилка оглянулся на свою маму. Она ободряюще улыбнулась ему и подала хозяину чужих тайн несколько монет. Тот одобрительно кивнул и спросил мальчика: – Кому доверяешь свою судьбу? – Этому, – кивнул Данилка на попугая поменьше. – Значит, Лорику. Хорошо. Он тебя не обманет. Вот увидишь. – С этими словами старик пересадил попугая с зелёной спинкой на руку и открыл сундучок. – Лори, вытащи этому мальчику счастливый билетик. Птица пригляделась, помедлила и вдруг клюнула что-то в сундучке, и достала из него розовую трубочку, похожую на конфетку. Данилка подставил ладони и Лори выпустил трубку из клюва. Мальчик поймал её и с волнением развернул. Его мама прочла: "Ты сможешь найти всё, к чему устремится твоя чистая душа. Только не желай невозможного". – Мама, а что я смогу найти? – Сейчас, может быть, ничего, – ответила она. – Но у тебя вся жизнь впереди. Ещё захочешь что-нибудь найти, обязательно. И не раз. – А клад я смогу найти? – Данилка вопрошающе посмотрел на старика. – Всё возможно, – ответил тот. – Лишь бы помыслы твои были чисты. Данилка не очень-то всё понял. Но ответом остался доволен. И тут же предложил: – Тётя Аня, а пусть и Гошке попугайчик вытащит такую трубочку. Анна Васильевна кивнула. – Пусть вытащит. – Кому ты доверишь узнать о своей судьбе? – снова спросил старик. Гошка тоже кивнул на Лорика. И тут большой попугай проскрипел: – Жжа-адина. Ар-ра то-оже хочет. Все рассмеялись. А старик лишь блеснул глазами. Гошка тут же передумал: – Ладно. Пусть Ара вытащит билетик. – Хор-р-рошо, – отозвался большой попугай. И перебрался к деду на руку. А тот распахнул крышку сундучка и сказал: – Ну, Ара, не подведи. Не огорчай мальчика. Вытащи и ему счастливый билетик. Ара сунул голову в сундучок, перемешал своим огромным крючковатым клювом бумажные трубочки и выудил одну из них. Гошка подставил ладони, и попугай уронил в них жёлтую трубочку. Мальчишка развернул бумажку и передал её своей маме. А та вслух прочитала её: "Бог тебя наделил талантом выбирать друзей. Цени их. Верные друзья – это лучшая награда в жизни". Гошка выслушал, пожал плечами и ответил: – А я их и так ценю. – Море! – вдруг воскликнул Данилка. – Где? – тотчас откликнулись брат с сестрой. – Да вон же парус. – Точно. Ур-ра! – закричал Гошка. – Бежим к морю. – Уа-а! – поддержала их Ариша и бросилась вслед за ребятами. Анна Васильевна расплатилась, и матери поспешили за детьми. А те, добежав до конца улицы, в растерянности остановились. Высокое голубое небо здесь было особенно необъятным. Где-то в глубокой синеватой дали́ оно стекало вниз, густело и становилось морем. А потом торопливыми бирюзовыми во̛лнами оно бежало навстречу людям. И люди с радостью встречали его. Их, наверное, тысячи и в воде, и на суше. Куда ни взгляни зонтики, шляпы, панамки, лысины, мячи, солнечные очки. А на пляже разбросаны лежаки, шезло̛нги, надувные матрацы и полотенца. Кое-где стоят кабинки для переодевания. Ребята, ошеломлённые скоплением людей, оглянулись на своих матерей. Те ободрили их и предложили им найти подходящее место. Не прошло и пяти минут, как ребятня уже носилась по тёплой зеленоватой воде. Пахло водорослями и горячим песком. Потом ребятишки долго бултыхались на мелководье. И под присмотром взрослых заходили в море "на глубину". Ещё до полудня мальчишки накупались и назагорались вдоволь. А Ариша насобирала целый пакет морских камушков и ракушек. Да и солнце начало припекать не на шутку. И тогда все решили, что пора побродить по городу. Собрались и пошли. Но сразу расставаться с морем как-то не хотелось. И ребята предложили пройтись по набережной. Матери разговаривали и в ответ только кивнули им. Песчаный пляж довольно быстро сузился и покрылся галечником, а галечник вскоре сменился нагромождением больших гладких камней. За ними, у самой воды, начали появляться кафе, яхт-клубы, зоны отдыха и что-то ещё. А набережная стала подниматься вверх. На ней, на некотором удалении друг от друга, под широкими разноцветными зонтами стояли продавцы пирожков, мороженого и напитков. Подруги были увлечены разговором и на угощение не скупились. Они то и дело покупали детям пирожки, колбаски, пирожные и соки. Все перекусывали и шли дальше. У набережной уже давно выросло ограждение. И когда высота обрыва стала около ста метров, путешественники остановились и осмотрелись. Внизу, на диком нешироком пляжике, копошились отдыхающие. На приличном удалении от берега ослепительно белели пароходы. Горизонта нет. Только море, таинственное и бесконечное. Налюбовавшись им вдоволь, их группа свернула к центру города. Аришка порядком утомилась и стала проситься к матери на руки. Анна кивнула на манекены, что стояли в витрине магазина, и сказала ей: – Видишь эту девочку? Она целый день стоит тут со своей мамой и не хнычет. Аришка с интересом остановилась у витрины и спросила: – А зачем они здесь стоят? – Это их работа, – ответила Анна. – Они всем прохожим показывают наряды, которые продаются в этом магазине. Правда, красивые? Аришка кивнула и стала пристально рассматривать маленькую фигурку. Сначала подошла к стеклу и, сделав руки домиком, долго смотрела на неё. Потом отошла немного в сторону, отступила назад и снова подошла к витрине. И вдруг радостно воскликнула: – Это куклы! – Не может быть! – разыграла удивление Анна Васильевна. – Куклы, мама! Куклы! – И точно… куклы. Все дружно рассмеялись. И пошли дальше. Аришка забыла про усталость и стала во все глаза смотреть на витрины. В одной из них манекены стояли безголовые. Ариша хихикнула: – А эти куклы свои головы потеряли. – С людьми такое тоже случается, – заметила её мама. Через дорогу мелкими неуверенными шагами семенил маленький сгорбленный старичок. Аришка с любопытством уставилась на него. – Этот дедушка из мультиков? – спросила она. – Да нет. Он самый настоящий, – пояснил Данилка. – А почему он идёт детскими шажками? – Да он просто состарился и уже скоро умрёт. Все дедушки умирают. Аришка встревоженно посмотрела на брата. – Все? – Все, – подтвердил Гошка. На их пути встретилось ещё немало любопытных вещей. Но разглядывать их уже было некогда. Времени осталось только на обед и на дорогу до автостанции. У кафе, куда путники зашли пообедать, была своя достопримечательность – небольшой каменный бассейн с прозрачной водой. В нём плавали три огромных золотых карася, черепаха и две утки. Матери сразу пошли к витрине, а ребята заняли свободный столик, подставили к нему пятый стул. И стали с интересом рассматривать обитателей каменного водоёма. Детей удивляло то, что и черепаха, и утки совсем не боялись полуметровых рыб. Черепаха плавала, где хотела, а утки невозмутимо покачивались в самом центре бассейна. Вскоре матери принесли поесть. Ребята, не переставая наблюдать за живностью, населяющей водоём, начали уплетать пюре с сосисками. Спокойствие уток было необъяснимо. Рыбы иногда проплывали прямо под ними, а те на них даже не реагировали. Аришка первая догадалась, в чём дело. Она ткнула пальчиком в сторону уток и сказала: – Игрушки. Мальчишки переглянулись. – Ух, ты! – воскликнул Гошка. – А ведь и на самом деле они не настоящие. – Точно, – согласился Данилка. – Ох, и классная привада для диких уток. У дяди Вани есть манок, ещё бы этих уточек… Знатная была бы охота. – Дань, а что такое манок? – Ну, это вроде дудочки такой или свистка для приманивания диких уток, она крякает. В наших плавнях уток – целые тучи. – Здорово. Вот бы поохотиться. Пообедав, путешественники отправились на автовокзал. В автобусе было жарко, и Ариша тотчас уснула. А ребята проговорили всю дорогу. При расставании Данилка признался, что это был самый интересный день в его жизни. Во дворе их встретил дедушка. – А вот и наши путешественники вернулись! – воскликнул он. Аришка бросилась к нему. – Дедушка! Ты не умирай, ладно? А то у меня совсем дедушек не будет! – Ладно, – удивлённо ответил он. – Я постараюсь.