Ламеш дю Лис

Поступь пурги

 

Моя жертва пересекает таинственный для многих существ из плоти и крови лес Ай-Штарр. Эту дремучую чащобу обычно любой путник предпочитает обойти, чем пересечь. Идти сквозь покрывающие землю древние папоротники не рискнул бы даже я, никому не ведомо, что может там водиться. Но смельчаки оттуда не возвращались ни разу. Вековые древа, что, пожалуй, не менее огромные и величественные, чем горы, связями своих ветвей образуют целые лабиринты, напоминающие огромный улей. К солнцу? Или к земле? В какую сторону света? Никто сам не угадает направление ведущее прочь из этого места. Прекрасный, казалось бы, лес на самом деле является одним из мест смерти. Переплетения этих древесных «отростков» – это попросту множество клубков нитей кишащие кровожадными тварями. Стоит совершить один лишь лишний шаг, одно неосторожное движение… И без какого-либо звука ты исчезнешь. Без провожатого пересечь лес Ай-Штарр невозможно. А потому…

Я подхожу к лежащей на древесной коре и изредка дрыгающей мужской фигуре. Периодически эта туша стонет в попытках выдать какое-то волеизъявление, но перевязанный рот, слава драконам, ему не позволяет. Я хватаю его за неряшливые волосы и рывком задираю его головёнку. Испуг на его ничего не осознающей ряшке доставляет удовольствие. Словно магически, мгновенно возникший в моей руке искривлённый катар делает его взгляд ещё беспокойнее. Пару кругов рабочий инструмент проворачивается на моей ладони, словно стервятник, летающий над уже мертвой тушей. Тысяча раз отточенным ювелирным движением, выдохнув стон наслаждения, я рассекаю горло этой дрыгающей туши. Брызжет алый нектар, что для меня словно амброзия для богов. Кровь ручейками течёт по мягкой коже, достигая моей руки, и его горячая амрита буквально ошпаривают моё остывшее без работы тело. Волосы на руках, покрытые кровью этого неизвестного мне бывшего человека, начинают топорщиться, кожа покрывается мурашками. Как же тяжело было без этого наслаждения! Стенания и судороги мужчины всё-таки пора прекращать. Задание ждать не собирается. Приподняв тушу за шкирку, я пинаю его прочь с ветви. Стоило ему пролететь лишь несколько ярусов древа, как без даже какого-либо визга, огромная крылатая чёрная тень, в одно мгновение хватает аппетитную тушку и исчезает во тьме чащобы. Их провожатого больше нет.