Настолько крутого поворота событий я не ожидал. До этого жизнь не преподносила (и, надеюсь, больше уже не преподнесет) мне таких неприятных сюрпризов. В один ужасный день Марина ушла, несмотря на девять лет освященного церковью брака, рождение двух дочерей, ежедневный (когда я был в городе) упоительный секс и отсутствие скандалов. Даже за день до ее ухода ничто не предвещало беды, либо, скорее всего, я был тупым самонадеянным дебилом.

Жена ушла к новому русскому. После двух родов она по-прежнему оставалась суперсексуальной: среднего роста; стройная, но не изможденная; полные, но не обвисшие груди; красивое умное лицо в обрамлении гривы золотистых волос и вибрации, которые я по своему недоумию считал направленными только на себя. Я, хоть убей, не мог понять, почему она так поступила. Я любил ее – не носил на руках, конечно, но любил неослабно и почти не изменял. Мы не бедствовали – приобрели трехкомнатную квартиру, построили гараж, регулярно меняли машины, ежегодно отдыхали с детьми на море, покупали золото, камешки и хорошую косметику для нее, красивую добротную одежду себе и детям. Я не ездил на крайний Север и в длительные загранкомандировки, компенсируя хронические государственные недоплаты благодарностью больных/родственников и всяческими подработками. Марина не отлучалась к подругам с ночевкой и вообще вела себя как супруга Цезаря, которая, как известно, всегда вне подозрений.

Через несколько дней после ее ухода я встретился с ней, хотя она этого не хотела. Марина объяснила, что полюбила другого мужчину; что должно пройти какое-то время, пока я все осознаю и успокоюсь (тогда мне обязательно станет легче!); и что потом я смогу беспрепятственно встречаться с дочерьми. Наверное, у нее, в самом деле, приключилась внезапная любовь, которую она не планировала и не искала. Я понял, что исчезновение этого козла, то есть товарища или господина, с нашего семейного горизонта решит все проблемы. Заточил до остроты опасной бритвы испанский кухонный нож – другого оружия в доме не оказалось – замотал его в тряпку, засунул за пазуху и поехал к злополучному офису. На входе в который охрана взяла меня в клещи (фейс-контроль!), обыскала, отняла нож и вытолкала на улицу, даже не поваляв.

В течение непродолжительного времени я лелеял мечты о покупке снайперской винтовки, как в известном фильме. Но дачи на продажу у меня не было (мы с Мариной не жаловали отдых за городом с комарами и мухами); к тому же в армии я служил на радиолокационной станции, и потому опыта меткой стрельбы не имел. И наконец, я осознал, что не хочу сидеть (и, возможно, быть опущенным) за убийство незнакомого мне и, возможно, неплохого человека, который тоже всего этого не планировал – ведь в свое время и я не устоял перед Мариной. Устранение жены я даже не рассматривал: именно она была тем сокровищем, за которое имело смысл бороться.

Но борьбы не получилось, поэтому я вынул из тайника под ванной два почти полных пластиковых контейнера с нейролептиками – они лежали там со времен моей подработки наркологом – и запил около сотни таблеток бутылкой белого полусухого. По моим расчетам, доза в несколько раз превышала смертельную, однако долгое хранение во влажной атмосфере, да еще в непосредственной близости от трубы с горячей водой, привело к разрушению почти всего действующего вещества. Через несколько дней (первый из которых, как мне рассказали потом медицинские сестры, Марина провела у моей постели) меня выписали прямо из реанимации, даже не сообщив в психоневрологический и наркологический диспансеры.