ЗНАКОМСТВО ПО ОБЪЯВЛЕНИЮ

Повесть

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В местной газетенке, название каковой даже неудобно упоминать культурному человеку, не несущей на двенадцати листах никакого ценного в художественно-литературном плане материала, кроме телепрограммы, рекламных объявлений, милицейских сводок, кулинарных рецептов и поздравительных посланий по поводу чьего-то юбилея (и в довесок размытая, скверного качества фотография одутловатой, зачастую нетрезвой и нагло ухмыляющейся физиономии юбиляра, или заплывшее жиром, круглое, как тарелка, лицо растерянно улыбающейся юбилярки (дескать, не судите меня строго, что у меня такая нефотогеничная выпуклая «репа», но мне тоже «хоцца», чтобы люди видели, как я хорошо питаюсь, работая частным предпринимателем на рынке), рассчитанной на самый невзыскательный вкус, а точнее на полное отсутствие его, и по этой причине пользующийся у наших аборигенов устойчивым спросом (особенно наличие программы и возможности засветить свою»репу»на ее страницах), в рубрике«Знакомства» (в этой газете есть и такая рубрика — до кучи словесного хлама), случайно скользнув взглядом, вычитал такое объявление, написанное мелким шрифтом:

«Стройная симпатичная шатенка, без мат. и жил-проблем, желает познакомиться с мужчиной в возрасте от тридцати восьми до сорока шести лет с активным детородным органом, способным доставить даме бездну радости. Если кавалер оправдает надежды, то более чем вероятно дальнейшее упрочение связи вплоть до росписи в ЗАГСе и свадьбы в ресторане одного из мегаполисов планеты. (Все расходы беру на себя.) Если же кандидат в ближайшие год-два не разочарует даму в плане интимной жизни, то получит в подарок дорогой автомобиль. А если оправдает ожидания в полной мере — через несколько лет его ждет презент в виде острова в любом из океанов земного шара.

И ниже приписка еще более мелким шрифтом:

«Алкоголиков, в том числе и пивных, наркоманов, мужчин с неуравновешенной психикой, из мест лишения свободы, фанатов футбола, хоккея и рыбалки — просьба — не беспокоить! При себе иметь паспорт и желательно (но не обязательно) трудовую книжку.

После встречи, на которую кандидат должен явится в чистой рубашке, гладко выбритым и с запахом хорошего парфюма, собеседование в местном кафе или ресторане.»

О, подумал я, когда «втёрся взглядом в эту засаду» (прочитал объявление), скосив глаза в газету — она лежала у меня на полусогнутом локте левой руки; другой рукой я в это время зачерпывал алюминиевой ложкой из тарелки окрошку и отточенным движением отправлял её в рот, — как раз баба по мне!

Чистая рубашка кажется, есть в шкафу, детородный «о» в активном состоянии, почти никогда не подводил за исключением случаев, если я перед «этим делом», — будем говорить открытым текстом, — ёблей, выпивал бутылку водки и не закусывал, и в этих делах, где ему надо работать-пахать как папе Карло (а он прост: пихать поглубже, почаще и поэнергичнее), я знаю толк; футбол, хоккей и рыбалку я на дух не переношу, а то, что я иногда выпиваю раз-два в неделю, еще не повод заносить себя в жалкие презренные рабы этилового спирта, разбодяженного далеко не кристальной водой промышленным или кустарным способом, или мочегонного пойла, под названием пиво сброженного непонятно из чего. К тому же я давно мечтал о собственном острове. Да, но хорошего парфюма в магазинах нашего городка днём с огнём не сыщешь, и кто будет платить за кафе или ресторан после собеседования? Она это серьезно написала? такую чудную об'яву в нашей «гугнухе» (газете). Я ещё раз перечитал, не веря своим глазам, что это не пригрезилось мне; или может дамочка пошутила, или была, как и я, выпивши, либо у неё крышу снесло от хронического отсутствия sex’са; другие же бабы живут всю жизнь без секса, или почти без, и по ним не заметно, что у них с психикой не в порядке, только жрут, как кашалоты планктон, по десять раз в сутки таская десятками килограммов сомнительного качества тезиво (еду) в красивых пакетах из пятерочек и магнитов, и толстеют между делом, особо не расстраиваясь, что прибавилась лишняя жироцелюллитная складка на теле, «девчонки, слышь, я в интернете нашла новый способ похудения глотать не пережевывая ягоды годжи; вы не в курсах что это за подстава?» И кто её надоумил найти в нашей глухомани мужчину от тридцати восьми с работающим этим самым органом: одна пьянь да зажиревшие семейники — эректильные дисфункционеры, пихающие своих жен по опостылевшей привычке: раз в три-четыре месяца, и все удовольствия которых сводятся к быт-примитиву: просмотр спортивных программ или новостей по дебилизатору под пивко или стакан-другой водки, либо копание в гараже, в своей машине, если таковая имеется. Или с этим делом, с «сэксом» в мегаполисе дела обстоят еще плачевнее, чем в заштате, если ее занесло в Тьмутаракань нечёсаную, каким по существу и является наш убогий скучный городишко. Потому что, судя но объявлению, дамочка, отнюдь не баронесса Мценского уезда « с выхлопными газами на пожарный рукав», и даже не бизнес-woman средней руки какого-нибудь райцентра: Владимир, Тула, Рязань, Нижний Новгород, Салехард, Беркакит, — а дальше по расписанию.

Это была, так сказать, присказка а вот она — сказка.

Мы с товарищем по литроболу — Аркадий его нейм (с англ. — имя), в моей крохотной, как шахматная клетка, кухоньке, в не менее микроскопической, как чешуйка на правой ноге осьминога, двухкомнатной квартирке на улице Жданова, ели окрошку и «керосинили»… Точнее сказать — пили владимирскую водку «Лось», а окрошка шла как закусь, исключительную ценность этого русского блюда начинаешь понимать только в жару за тридцать градусов (такая бразильская ламбада, в смысле температура танцевала в здешних широтах на начало июня 2003 года; видимо прав был этот жулик типа астролог предсказав в этом году аномальную жару в Кингисеппе плюс стопятьдесят шесть по Фаренгейту минус двести по Ланкастеру, где вместо памятника на площади Пинчидрона Масальского «кукует» вояджер два). Газету купил Аркадий по дороге ко мне из закусочной «Шансон» на улице Лакина, где мы, перед тем, как у нас — не помню у кого- родилась — она прямо сразу так мгновенно вылупилась — идея идти пить водку ко мне в кирпичные пенаты, выпили по кружке разливного лакинского пива (название улицы идентичное названию солодо-хмелевой веселухи чистое совпадение). Он эту газету покупает каждую неделю, а я в свою очередь его подкалываю, зачем он тратит деньги на такую печатную мусорку какой несомненно является газета «Все дела» (я то не покупаю вообще никаких газет, разочаровавшись в них с 1993 года, когда поддатый Борька еле влез на танк не без помощи левого спектора и начал размахивать флагом с неопределенной символикой, косноязычно долдоня что парни, порнократия в опасности), каковой по моему глубокому убеждению является эта газетка, да и не только она, если разобраться, где из номера в номер целыми листами печатают продажу подержанных иномарок, и нашего автометаллолома, бэ/ушные телевизоры, холодильники, стиральные машины, компьютеры, музыкальные центры, мобильные телефоны, айподы- хуёды, раздолбанные щели без надежды на кройку и шитье, СВЧ-печи, миксеры и электрочайники, чайники обыкновенные городские плебсо-содержательные без наворотов, центрифуги и игровые приставки, платьишки для местных принцесс и золушек китайско-турецкого пошива в подпольном цеху ивановской трикотажной фабрики имени Клары Цеткин, и кроме платьишек, трусишки, чулочки и носочки, чтобы золушкам и принцессам сподручнее было выйти замуж за местных пивососов-потенциальных эректильных дисфункционеров, и, отдельно для невест выделена чуть ли не целая страница свадебных платьев и сопутствующих аксессуаров к ним (с понтом в нашем городке юные и не очень девы замуж выходят каждый день пачками, а на самом деле ни шиша они никуда не выходят, если только в магазин, посмотреть новую модель смартфона); щипцы для завивки волос и не для завивки щипцы — такие олдовые, типа средневековых пыточных, какими инквизиторы пытали еретиков (плохо, значит, пытали, Торквемада не доглядел, если мы в конце концов пришли к такой гнилой цивилизации), не разделяющих точку зрения Папы Римского и его сатрапов и выдумывающих всякие небылицы типа того, что Земля круглая, а не плоская, и вертится вокруг гигантской желтой лампочки под названием Солнце, а не стоит на трех китах, а те киты стоят на гигантской черепахе, поэтому маленьких черепашек надо охранять и защищать, их прародительница нашу Землю держала на своем панцире… лучше бы она ее сбросила в преисподнюю. А так же продают, точнее пытаются, газовые котлы, натяжные потолки «в экстазе», пэвэушные окна (коих реклама в газете занимает целых три страницы; это в три раза больше, чем реклама свадебных платьев; значит, если прикидывать на глазок после рекламы оных на втором месте в нашем городе, спрос на дамские пилястры и пластиковые окна. Можно сделать ошибочный вывод, купив эту газету и полистав рекламные объявления — какой-нибудь залетный турист — что в этом городе вагон невест а окон пластиковых два вагона и тележка, и решит, какой город зашибись, — надо сюда приехать — жениться на местной принцессе и застеклиться, а там видно будет, может Владимир Мономах с главным среди негров Америки, решат проблему топливно-энергетического кризиса в Папуа-Новой Гвинее, это не пластмассовых солдатиков клонировать в секретных лабораториях… А так же печатают на продажу силикатные кирпичи, навоз, песок, щебень, разносолы, самогонные аппараты, выдающие нагора (по утверждению продавца) до десяти литров в день девяностопроцентного первача: выпитый зараз стакан валит лошадь; самокаты и мехлопаты, попугая какаду отловленного на Балеарских островах и привезенного контрабандой, дойных коров и стельных тёлок, навостривших лыжи в Антананариву на ежегодную выставку «зимбубверов» (женских прелестей верхнего уровня), хвостов и копыт, коз, овец, веники, дрова и стройматериалы, и ещё — не болей не кашляй — пытаются впарить кучу разнообразного хавла наши мещане только не забывай отстегивать мани-мани.

На что Аркадий начинает оправдываться, что покупает газету исключительно из-за телепрограммы, тогда я ему резонно замечаю, что тем более, тратить деньги на эту шняжку — нет смысла, смотреть нечего особенно по трезвянке, больше сорока каналов мусолят одно и тоже из года в год забивают людям ушные раковины информационным хламом. (Впрочем, как говорится с последних сводок информбюро, — люди слабо разбираются в лавине новостей, сообщений, известий, заявлений, констатаций — хреновых прокламаций, корреспонденций, передач, присказок, фантазий, туфто-втираний и откровенной плохо замаскированной лживицы, какие им успешно сливают СМИ и сопутствующие сказочники — мастера словесного жанра по теле-дурбанату.)

Прочитав это — осмелюсь сделать предположение — нестандартное, выходящее за рамки пристойности для провинциальной прессы, объявление, какие только печатают в столичных эротических журнальчиках со слегка от хронического многолетнего одиночества скособоченной крышей недолюбленные дамочки, (и как только редактор Галина Петровна пропустила; теперь ее мэр выгонит без выходного пособия или заставит разгружать вагоны со щебенкой), — я задумался. Всё таки была суббота. И даже летнего дня. (Почти как у битлз: если кто помнит попиленный винил эппл рекордс (пластинку); правда, у нас его не продавали, если только у фарцы за минимум полтинник устойчивой советской валюты.) Водка в бутылке была на исходе и окрошку мы доедали. И хотя она была что называется в «тему», но уж больно быстро заканчивалась не успев начаться.

Кваса и соответствующих ингредиентов для окрошки мы купили в аккурат на две порции, с точностью до трех половников на брата, почти как в советской столовой разливала нечистоплотная работница на раздаче — два половника жидкой бурды в одно приходящее с улицы потускневшее табло, — если выражаться абстрактным слоганом… Т.е. плохо помытую общепитовскую тарелку говоря точнее. Но ещё быстрее чем окрошка заканчивалась водка. А на часах было уже три пополудни. « И Джепцукатор Монк еще не выверил окуляры монокля на три четверти Гринпойнтского крафта.» Абстрактная фраза не несущая в себе абсолютно никакого смысла.

В ближайшие часы тоже ничего интересного не предвиделось, как только сходить ещё за бутылкой «лося», но пить даже и такую, в высшей степени соответствующую своему названию водку, после выпитой бутылки которой и в самом деле начинаешь чувствовать себя в некоторой степени лосём а не лосем (лосем после бутылки водки в одно грызло только себя чувствуют выхолощенные амплитуары), и, даже более крупным и агрессивным животным, жующим траву в африканской саванне, — больше не хотелось. Ломало идти в магазин по жаре, потом чистить овощи в душной кухне, а никто больше и не стал бы их чистить, уже сама мысль при такой погоде и действиях отбивала всякое желание продолжать дружескую попойку.

Поэтому, добив окрошку,

 я облизал и отложил в сторону ложку,

  Взял со стола двужильную мобилу,

   И хотел было позвонить знакомому дебилу,

    Но решил ради развлечения

     Позвонить по этому блуарному объявлению,

      Вычитанному от скуки,

      В газете очень и очень далекой от науки,

     Если бы я был чуть потрезвее

И нашлось какое — нибудь развлечение порезвее

я бы не стал звонить, считая, может быть из ложной гордости, ниже своего достоинства знакомиться с дамами, таким, унижающим настоящего мужчину, способом, до какого только опускаются ушибленные дверью в потемках на всю незрелую «тыкву» (голову), закомплексованные задроты: «Галя, я тебя люблю, снимай трусы споем разлуку» — если бы, несмотря на подозрительную расплывчатость внешнего описания, как она сама себя так, (дескать, я симпатичная шатенка; у симпатичных шатенок иногда на морде встретишь «шнобель» — чисто тбилисский проект; без балды сам «кнокал» (видел); впрочем это дело вкуса, некоторым такие «консоли однополярно симпатизируют», а то не в кайф плясать краковяк под дулом автомата). Очевидно, даже не надо делать ссылку на док-фильм профессора Капицы, — и более чем вероятно, что симпатичная шатенка может втиснуть свой фэйс (лицо) во что-то среднее между крокодилом и почтовым ящиком, — если бы повторюсь, а то фраза получилась длинной, — не купился на призрачный посул в виде острова в океане, (хорошо, что не айсберга). На это-то я и повёлся, как малограмотный недоросль на объявление в соцсетях, потому что ещё в советской школе, варясь в совково — химеральной матрице, выдавленной на пятизвёздночных значках на лысине Володьки Ульянова, мечтал поселиться в таком сюрпризном месте, где круглый год лето, растут пальмы с кокосами, гортензии с ананасами, бефстроганы с пинчугасами, текут ручьи портвейна и берега как многослойные бутерброды — слой ржаного хорошо пропечённого пшеничного хлеба, слой колбасы с маслом, — из джунглей кричат ярко-оперенные «птисы» на местном наречии, на пляж из мелкозернистого чистого песка, на котором уже просто в кайф полежать хоть на спине хоть на пупеле, закрыв глаза, накатывает океанская волна (а в нашем городе только загаженная заводами, река, и пляж замусоренный, серый и грязный, на который впадлу садиться даже предварительно подстелив махровую простынь, а ты, как синьор Робинзон из одной классной итальянской комедии, лежишь среди пальм в гамаке с шоколадной Пятницей, гладишь её по упругой без единого целлюлитного изъяна, красивой шоколадной попе: « ах, Пятница, моя эбеновая жемчужина, нашепчи мне на ушко про свою страстную нежность, я буду тебя целовать взапой! И Пятница тает, как шоколад на раскалённой сковороде от таких слов, и преисполнившись красотой момента тебе на ухо мур-мур песенки, типа: «»…во поле березка стоялa…«», или чего-нибудь еще делает приятное, о чем неприлично писать, типа ласкает ртом твой хорошо стоящий секс-орган индивидуального пользования оптом и в задницу, и чувствуешь себя в высшей степени счастливым парнем… Так что чем чёрт не шутит, как сказал один учёный немец, соблазняя молочницу, вдруг после этого звонка там и в самом деле всё путём, и мне, при удачном стечении обстоятельств представится возможность покинуть этот унылый суровый край, где «живут в предчувствии голода и со страхом гражданской войны», как спел один гениальный питерский рок-музыкант*, и поселиться в островном раю, без неизбежных в таких случаях тягот, лишений и унижений в шкуре гастарбайтера: мыть тарелки в какой-нибудь грязной дешевой кафешке а ночевать в подсобном помещении на старом грязном матрасе, полном клопов и нечистого чужого запаха. Вдруг и в самом деле шатенка окажется самое то, а не голимая подстава — уродливая старая карга, которую давно пора оттащить на помойку.

— Тышего? — спросил Аркадий, набитым ртом: жевал окрошку — так у него получилось, — а звучит по- настоящему: «Ты чего?»), заметив, как я сосредоточившись на объявлении в газете стал тыкать кнопки в мобильном телефоне. При этом он не забывал шуровать ложкой в тарелке, вылавливая в густой квасной жиже куски вареного картофеля, полукопченой колбасы, сваренного вкрутую и покрошенного яйца, а так же огурца, помидоры, зеленого лука и петрушки. (Последние четыре ингредиента — натуральные овощные продукты, куплены у пенсионерки — вырастила на собственном участке. Может ещё и поэтому окрошка была особенно вкусной. Я заметил, когда ешь всякое дерьмо с хим. и генетически-модифицированными добавками, купленное в сетевом супермаркете, никакого настоящего вкуса несмотря на вкусовые хим-усилители и аппетита, если конечно перед этим не употребил алкоголя.)

— Да вот, позвонить хочу, — сунул я ему под нос газету. И как будто оправдываясь, добавил: — Ради смеха. Делать то всё равно нечего.

На его лице, покрытом красными пятнами, выступили капли пота. Одна упала в тарелку прямо на моих глазах (а сколько ещё могло упасть, мной не замеченными), а он даже не обратил внимания — так был поглощен гастрономическим действом. Надо, к сожалению, отметить, что зрелище поедающего окрошку, вспотевшего, как француз под Полтавой, товарища было не из приятных. Если быть внимательнее к его тупо-отсутствующему виду, как он усердно загребал пищевое месиво из тарелки и потом закидывал в рот со свистящим звуком, словно всасывающий воду насос, будто и не кушал, а совершал тяжёлую физическую работу, поневоле приходишь к выводу что питиё водки под закуску — действие грубое и скотское, отнюдь не эстетическое, во время которого можно рассуждать о высоких материях, и присущее неотесанным мужланам а не воспитанным парням, живущим в век мобильно-компьютерных идиотологий. Однако, Аркадия оправдывало то, что в кухне было душно, а мы, как я упоминал ранее, уже выпили пива и теперь сидели, чавкали и потели, создавая иллюзию, что «хорошо сидим». (Насмотришься комедий по телевизору, и начинаешь подражать героям оттуда.)