ПРИКЛЮЧЕНИЯ  ЛИМИТЧИКА  В  СТОЛИЦЕ

                                                                                                                   роман

                                                                                   «Москва! Как много в этом звуке

                                                                                            Для сердца русского слилось…

                                                                                                          Как много в нем оборвалось..!»

                                                                                         (Вольная интерпретация из стихотворения — ты понял, — поэта… Две первые строчки его,

                                                                               а третья моя: тоже звучит конкретно.)

                                   Часть первая

                                1980— 1986гг.

    В своей жизни я совершил три серьёзные, экстраординарные, ломающие стереотипы мышления заурядного обывателя, ошибки. Накосячил будь здоров! Если б я не «запорол резьбу» в самом начале карьеры, может сейчас и Вселенная выглядела бы совсем по-другому. Ведь ещё какой-то насквозь продуманный ингибитор — древний философ нам сказал, что, человек — микрокосм Вселенной… (Наверное был под «мухой»: глядя на современного массового обжору-пьяницу со вставленной вместо мозгов синтетик-матрицей, настроенной на определённое поведение и восприятие вещей и явлений, раба четырёхколёсной железяки, такие мысли в голову — её никогда не посетят — пролетят мимо бестолковки стаей испуганных ворон.) А значит между нами есть невидимая связь. Тем более, если её кто-то, существующий вне времени и пространства, не сказав нам своего Имени, и, выступающий под аватарками своих посланников, от скуки или по какой другой причине, нарисовал по своему проекту, потом от нечего делать оттиснул в физической оболочке на астральном уровне, мизерной частицей под названием «гомо сапиенс», и пустил его гулять, мол, теперь действуй по своему усмотрению. Впрочем, положа руку на «сердце тебе не хочется покоя» (как пел в свое время один советский певец) Вселенная и в таком состоянии выглядит вполне впечатляюще: звёздные скопления, газовые туманности, космические пейзажи и т. д. — чего не скажешь о человеке, если он действительно микроскопическая копия…

    Ошибка первая — уехал в Москву через две недели, как дембельнулся из рядов РВСН ещё Советской Армии. (А не дебильнулся — прошу не перепутать! Хотя много было и таких, как, например, один рябой татарин с лицом, как недопечённый блин, уехавший на дембель десантником (в то время престижно было служить в ВДВ, а не в каких-то ракетных войсках стратегического назначения — аббревиатура тремя строчками выше, — я её обозначил на правом фланге рода войск Советской Армии, почти как стройбат), и утверждавший, что Алла П. — божественная женщина. Вот он, да, можно сказать, что дебильнулся…

    Как-то в воскресенье мы смотрели в казарме чёрно-белый телевизор, показывали какой-то концерт, и она там пела песню, не помню какую, но что-то вроде арлекины, а мой друг-художник земляк, заметил, что она начала толстеть. Она и в самом деле начала так делать, попала уже весной 1982 года, а татарин — не помню, как его звали — тоже лупоглазя концерт, посмотрев на Олега тяжёлым взглядом маленьких глазок на плоском, как блин, изрытом оспинами лице, и поигрывая в руках ремнём с медной бляхой на полном серьёзе и говорит:

   — Ты Аллу Борисовну не трогай, она — божественная женщина!

Прямо так конкретно и выразил своё мнение к критической реплике Олега о внешнем облике советской певицы. (Хотя, какое отношение это имеет к внешнему виду и избыточному весу вполне уважаемой в узких кругах примы советской эстрады? То есть «божественность» конкретной дамы.)

    Но, я тогда уже понял, что на Земле на данном отрезке Бытия, не бывает божественных женщин, а только искусно созданные понтяшки в эксклюзивном фасонистом тряпье, чтобы нагнав туману, наведя тень на плетень, дурачить неизбалованную публику-целку, развлекая примитивными песенками: цель — срубить бабла особо не заморачиваясь.

Хотя мы с художником-земляком не в одном вагоне приехали в Армию, а познакомились уже на месте в Штабе Дивизии, до этого полгода прослужив в разных полках, и сдружились. «Ты из Мурома?» — « И я оттуда же!» Земляки, ептамать! Какие сюрпризы жизнь преподносит (хотя, по прошествии тридцати с лихуем лет я понимаю, что это не жизнь их преподносит, а Тот Кто вертит всей этой каруселью: Космосом, нашей человеческой жизнью и Кто нас создал- тварей дрожащих, а мы ещё квакерботы кверху задираем! «Человек — это звучит гордо!» — выразил свою мысль пролетарский писатель. (Иногда мне кажется, что звучит глупо, неубедительно, со скрытым сарказмом.) Слушая и идя на поводу у всяких ущербных, убогих и ушибленных своей ущербностью на всю голову атеистов, выковыривающих какашки доказательств происхождения человека по Дарвину из задницы кракена… т.е. происхождения видов. Чтобы при таких обстоятельствах и в таком суровом, напоминающем своеобразный пенитенциарий, как Советская Армия, месте, встретились два человека из одного города, находящегося за тысячи верст — на паровозе ехать часов восемь, а может и больше уже не помню сколько, от одной Москвы ехали, причём не просто земляки из одного города, но и люди с общими взглядами и интересами, даже одна рок- группа нам нравилась — «Deep Purple», — я на тот период самой прекрасной в жизни человека поры «торчал» от неё; оказалось, Олегу она тоже очень нравилась, а все наши сослуживцы были в Штабе латыши и греки, то есть украинцы, азиаты и татары типа «десантника», балдеющего от «божественной женщины».

   Я хотел засмеяться над репликой татарина про божественную женщину, но заметив его железобетонный взгляд — не дай Бог стать мне пидором вспотевшим, шарящим в темноте чухана распотевающегося на шконке, — таким взглядом смотрят, перед тем, как воткнуть тебе в живот железный штырь, — осекся… Ну его в задницу, не встающую в позу, думаю, чего у него в голове после таких слов, что А- Бо «бо-шенщина»! Я заметил ещё тогда, сколько незрелых зелёных амплитуаров-фуфлимайзеров в Советском Союзе придерживаются такого же мнения. Может, сейчас в его мозгах цветут эдельвейсы или в родном кишлаке коптят шашлык из барана, или пляшут краковяк прекрасные гуцулки, изнывая от вожделения, либо — наоборот, у костра, извиваясь в диком экстазе дикари из племени Джа-ку исполняют свой танец смерти, написанный им на папирусе главным шаманом из политбюро, воинственно потрясая копьями. Полный мрак, что может быть в голове у потомка степных завоевателей. А через месяц татарин дебильнулся в специально заготовленной форме (он её прятал до самого дембеля: нашил лычки, погоны и даже аксельбанты — в натуре — десантника, откуда только нарыл, хотя служил, как и я — в ракетных войсках.

   Он нам сказал, прямо по секрету, чтобы не узнал прапор Невтыкайло — суровый служака с густыми, как у польского философа, усами, нависающими над верхней губой, обожавший стихи Маяковского: «буря мглою матом кроет…»*, у которого «бо-шенщиной» была, по моим наблюдениям, толстая жена командира части:

   — В Москву поеду десантником, может в этой форме покорю сердце этой — прикинь прикол — божественной женщины!

   Я тогда опять хотел засмеяться, но сдержался, видя серьезность его намерений. Парень он был простой, из аула, «акромя» баранов и овец ничего в своей жизни зажигательного не видел, а тут по телевизору такие фейерверки, а у кого какие «тараканы» в голове, тем более если он собрался ехать десантником из ракетных войск, то вполне вероятно, что она для него и была божественной женщиной, хотя по моим наблюдениям такие женщины — я их только видел на картинках в «Мифах Древней Греции» и других псевдорелигиозных эпосах древнего мира…

И ещё интересная мысль пришла мне в голову, прямо сейчас — 4 января 2017 года, когда я печатаю на клавиатуре в компьютере этот роман. Вот татарин, да, он — советский чел, он потомок Улукбека (он нам рассказывал по секрету, что его прапрапра- и ещё три раза пра- дедушка Улукбек Спиридоныч Буль- ша-роф Рязань брал в 1313 году), и для него является божественной жэ А. П. — русская женщина, а, например, для Олега — земляка, на тот период божественной женщиной была Клеопатра, точнее голливудская актриса Элизабет Тейлор, её сыгравшая. (Я потом фильм посмотрел; впечатляющая дамочка, и правда похожа на Клеопатру… Как её Цезарь в ковёр закатал — дело было в 37 году до новой э-э-э, — посадил на коня и увёз в Сибарис — город на юге Грэ-эции, там сибариты жили. Сибариты — кто не в курсах, это такие чуваки и герлы которые любят балдеть-кимарить — жить в своё удовольствие. У них целый город был балдёжников, молодцы, не чета современным мазохистам — аборигенам-мутантам промышленных городов. Если верить первоисточникам, я потом глянул в интернете как выглядела Клеопатра при жизни, показали её графический портрет сделанный на компьютере, какой-то её тоже страстный фанат- американец: " Чуваки, в натуре, так выглядела Клеопатра — царица Древнего Египта», уже строительство пирамид там шло вовсю, компанию развернул её дядя Эхнатон. (У него Нефертити была шестой женой; ей тоже построили пирамиду.) Кстати я присмотрелся — и правда Элизабет Тейлор похожа на Клеопатру, у Олега губа не дура, знает кого выбирать в божественные женщины, не то, что татарин от сохи т.е. от баранов… без пизды, парни («без пизды» — эмоциональная приставка, широко использовавшаяся в 70-ых годах прошлого века среди наших парней и молодых женатых мужчин на районе, а не то, что некоторые могут подумать, она могла быть без пизды, как же нормальная женщина может быть без своего кармически-рокового концептуального органа, влияющего на протяжении всей жизни на её поведение, внутри-эмоциональное состояние организма и даже на мировоззренческие установки, если таковые имеют место быть). После Армии у Олега божественной женщиной стала… эта… как её… тоже в кино снималась шесть раз, такая красивая брюнетка играла принцессу инкогнито, в Рим приехала на каникулы, её, типа, журналист чуть не соблазнил…

   Что же теперь татарину под дембель тайком шить себе форму, какую носят «малиновые береты», чтобы заявиться прямо в Голливуд прыгнуть с вертолета- «КА-50 Аллигатор», — покорить сердце этой дамы. Я у ж е в школе понял — по беспонтухе искать на Земле божественных женщин, а из Космоса они не прилетают, хотя один знакомый продвинутый в этом деле чел, знающийся с сибирскими волхвами, мне сказал из каких-то тайных источников он узнал, что триста тысяч лет назад на Землю прилетели боги на вайтманах — огромных космических кораблях и забросили белую расу славяно-ариев, посмотреть — приживётся она тут или нет? Не знаю… давно это было… и было ли вообще? верить на слово никому нельзя, а сейчас уже не проверишь… очередной миф кто-то придумал… разводку… евреи вон хорошо научились придумывать мифы… сотворение мира за семь дней… Адам с Евой в раю живут балдеют… потом её какой то змей подколодный искусил… и так далее… причём так уверенно написано, словно авторы присутствовали при этом… словно это было на самом деле… Или в Древней Греции про олимпийских богов древне-греки придумали. Ещё интереснее сюжеты закручены! Когда боги спускались из своих олимпийских чертогов на вечернюю прогулку в афинской долине, вступали в преступную греховную связь со смертными… А люди охотно верят в мифы! Не в те, так в эти… Так жить легче! Реальная жизнь без прикрас тяжелее и жёстче! Жесть! Не у каждого психика выдерживает! Особенно у людей с тонкой нервной организацией. Вот, например, у меня психика далеко не всегда выдерживает… Голимая бытовуха и прагматизм! А главное, когда-нибудь умрёшь! и далеко не всегда здоровым и в здравом уме! А ещё ответственность надо брать на себя! За свои поступки! А тут кто-то пришёл — Иисус Христос — и ответственность всех людей за их бездумную, безалаберную жизнь взял на себя! Поди плохо! Такие байки нам попы рассказывают… Так что всё относительно в этом мире, как сказал один из посредственных ученых — физиков*, толкнувший науку в ложном направлении по приказу финансовых магнатов с Уолл-Стрит.

Так вот, я отвлекся от основного повествования: дембельнувшись из рядов Советской Армии уехал в Москву, так сказать, покорять… ебать  в коромысло.

    Вторая ошибка — посерьезней первой будет в моей жизни, это то, что в Москве я познакомился с русской девушкой девственницей Людмилой, а женился на слегка крезанутой еврейке Тамарке, которой уже сломали целку до меня… Она влюбилась в парня из нашей общаги, он был, типа, творческой личностью, запудрил ей мозги песенками, но трахнуть её боялся, то ли потому что не был уверен, что сможет качественно порвать гимен, или вообще его порвать, после того как попробовал его пальцем на прочность, то ли боялся её родителей, что заставят его жениться на ней, поэтому она пошла к приятелю  и попросила о маленьком одолжении— сломать ей целку. Он как раз сидел смотрел телевизор, футбол: «Спартак» играл с «Зенитом». «Без проблем», ответил знакомый чувак, вытащил «абрека» из штанов, вздрочнул, «абрашка» взбодрился, увеличился в размерах, «садись», Тамарка по быстрому задрала юбку, спустила трусишки до колен, даже полностью снимать не стала, да ну и в рот всех тех потных, села ему на колени, вдавилась попой в пах, «чпок!» — целка слетела,  как жёлтый лист с тополя— «куры передохли, высылайте бигуди»* ( строчка из фильма «Люди и манекены» А. Райкина) — спрыгнула с его колен—  знакомый чувак даже не отвёл взгляда от телевизора, опять «Спартак» проигрывал— вытерла кровь заранее приготовленным белым медицинским полотенцем и пошла к своему возлюбленному музыканту-художнику.   В наше время современные девушки если возникает такая необходимость, или по каким другим причинам, избавление себя любимой от ненужной девственной плевы, — в этом плане легче решить проблему целкецуаза? ( трансформировал новое слово!), при наличии секс-шопов, где для дам продаются резиновые аналоги— протезы—  мужского члена разных форм, размеров с шишечками и нарезкой, цветов и конфигураций, чтобы современные дамы могли «выпустить пар» — подсластить пилюлю от хронического отсутствия секса со своими бичуганами— любителями футбола, пива и обильной закуски— «люблю повеселиться, особенно пожрать», как говорил один знакомый мужик из деревни, купив соответствующий текущему моменту резиной агрегат ближнего и глубокого действия…  (И, глядя в интернете на рунеток и чатурбейт* многие городские девицы весьма преуспели в такого рода деликатных делах… Целки ломают себе на раз, «о времена о нравы!»— воскликнул бы Вергилий, увидев какая хуйня творится в современном мире.)

    И третья ошибка — это когда после восьми лет мыканий по общагам, коммунальным квартирам и даже один раз жившим полтора года в цивильной трехкомнатной квартире двенадцатиэтажного панельного дома на станции метро «Выхино» в советское время «Ждановской» — от неё недалеко идти минут десять, — с настоящей, в третьем поколении москвичкой, а со стороны отца может и в четвёртой с той самой крейзи, самозадефлорируемой она сразу впопыхах при просмотре футбола, «Аргентина, 2:0»*, а после началась программа «Время», когда с трибуны на очередном съезде коммунистической партии Колька Черненко в очередной раз пугал советский народ американским империализмом и, что со дня на день начнётся Третья мировая война, (а я после этого прожил больше 40 ЛЕТ, и пока всё в порядке… не считая местных локальных военных конфликтов). Дальше, по ходу романа я подробнее освещу это печальное событие — женитьба на столичной девице из интеллигентной семьи и житие с ней по всем социальным и этическим нормам поведения образцовой советской семьи.

Так вот, после восьми лет мыканий по всяким пиздопроёбным зачуханным норам: общагам, коммуналкам, доходным дешёвым съёмным квартирам, и даже один раз жившим в подмосковье, у деда- фронтовика-алкоголика в Переделкино, где жили советские (а теперь может и российские) писатели. ( Неплохо они там пригрелись — я посмотрел: писать ничего не могут яркого, интересного, талантливого, а устраиваться в жизни типа крутые писатели — на это у них таланта хватает.)

    Нет, два раза жил; второй раз с той же Тамаркой в Красково в однокомнатной квартирке, которую нам сдала почти за бесплатно крезанутая (сумасшедшая, от слова «крейзи» — хипповский сленговый термин, а если копнуть глубже — английский) пожилая дама. (Псих-аномалия её заключалась в том, что соседи — чёрные колдуны сживают её из квартиры: об этом эпизоде, если не забуду, освещу его подробнее во втором томе) уехал из столицы, пришлось так сделать после второго развода, в жутком депрессняке, с начальной стадией алкоголизма и тридцать третьей статьей в трудовой книжке за прогул без уважительной причины. (Хотя, если разобраться, причина была и даже очень уважительная.)

     Но, если вспомнить конкретнее, ничего я там, в смысле в Москве, покорять не собирался, потому что эту гигантскую, железобетонную, кирпично-каменную, эвклидо-прикладную мега-градовину — столицу нашей Родины, — заебёшься-замучишься покорять, это вам не какую-нибудь танцовщицу варьете или звезду америкен-экспресс, стоя с цветами под её балконом распевать серенады в три часа ночи, тут дело серьезнее будет. Хотя не отрицаю, есть мэны которым удается это сделать — покорить Москву! Ну, и карты им в руки, и по пачке презервативов в каждый карман пиджака от Хьюго Босса — портного из Метцингена, одевшего армию Адольфа Гитлера в начале 1941-го, перед его бесславным походом на Восток.

    Стоит сказать по моим наблюдениям, когда я там жил, пачка презер'ов таким мэнам совсем ни к чему. Покорение мегаполиса, а тем более такого как Москва, обходится не без последствий, одними из которых являются ранняя импотенция, её младший брат простатит с двоюродным братом геморроем, водочный и пивной алкоголизм, обжорство и на этой почве ожирение по женскому типу, когда жирная задница шире плеч, табачная наркомания, маниакально-депрессивный психоз, вздутие блуждающего нерва на правом яйце (на левом уже ничего не вздувается по причине его атрофии), некроз поджелудочной железы, воспаление придатка глумного органа, гастрит, ретролентная фиброплазия, вестибулярная парагистология, неофунгозное образование в прямой кишке, и т.д.). А потому я после Армии уехал в Москву, что когда дембельнулся и приехал в провинциаль- городишко — ебать его в чуркин-бразерс, то сразу понял, в какой анус меня может засосать, по молодости это чувствуешь особенно остро, что здесь ловить нечего молодому, здоровому во всех смыслах, только что прошедшему суровую школу армейской жизни, изголодавшемуся по сочной женской «клариске» и ещё не испорченного алкоголизмом и беспорядочными половыми связями, парню с хорошо стоячим «кожаным шпалером» и, не лишенному некоторой доли амбиций и творческих способностей, которые в такой дыре негде применить, и остается только сразу, не приходя в сознание, жениться и устроиться работать на какой-нибудь дырявый завод радио-измерительных приборов, от одного вида которого у меня с детства вызывало рвотный рефлекс — как увижу трубы завода меня выворачивает — такова моя личная реакция, как гениального пианиста от вида шпалопропиточного цеха — я один раз там был — людям с тонкой нервной организацией не советую лицезреть сей амплитуарный дивергент. Впрочем, простому человеку без творческих амбиций и с примитивным взглядом на вещи, работать на заводе самое то, быть таким как все, то есть среднестатистическим болванчиком, отштампованным на конвейере массового производства квадратноголовых, и без претензий на вотреботе в день весеннего равноденствия.

    Дембельнулся я в самую первую партию — 15 октября 1982 года дело было, в поселке «Татищево- 5», в Саратовской области он находится, не буду называть конкретно месторасположение, чтобы враги не засекли из Космоса со своих спутников, там дислоцируется (-ровалась? может сейчас уже в прошедшем времени) самая крупная часть Ракетных Войск Стратегического Назначения Советского Союза. Я там два года «яйца парил», — прошу прощения за грубую контаминацию факта — отдавал «долг Родине» (хотя по существу я ей ничего не должен: это такую «телегу» придумали коммунисты- старпёры из высшего руководства КПСС, чтобы узаконить бесплатное рабство на два-три года самой цветущей а значит высоко-сексуальной — называю вещи своими именами — части мужского населения от 18 до 20—21 года страны, чтобы молодые ребята в самом расцвете сил не трахали молодых девок, тем самым увеличивая население и оздоравливая генофонд нации (после миллениума наш генофонд подгнил по известным причинам), а больше занимались строевой подготовкой и сидели на политзанятиях — изучали эту туфту — генеральный курс коммунистической партии, теории диалектического материализма маразматиков-русофобов Карла Маркса и Фридриха Энгельса, толкнувших такое фуфло как «Капитал», привыкли, замшелые бонзы кремлевских башен, когда на них работают и служат почти бесплатно, под гнилыми лозунгами марксистско-ленинских шизофренических про'эктов… А в армии генералы и полковники заставляли прапорщиков в столовых, подливать бром в чай, чтобы самопроизвольно встающие во время сна солдатские хуи не беспокоили их по ночам стоячкой, и отдали приказ полковому начальству меньше пускать личный состав в увольнение, чтобы солдаты опять же не имели возможности вступать в прямые контакты с местными представительницами прекрасного пола; ишаки старые, у самих «болты» не работают с начала первой пятилетки (поэтому они ее и выполнили за три года — баб не ебут со дня основания коммунистической партии, вот в голову и лезут безумные идеи построения безумного общества — «как из ничего сделать что-то», словоблудить по телевизору про генеральную линию партии…

     Полгода служил я в части, и полтора в штабе дивизии писарем- чертёжником. Под руководством майора Луконина. Когда он пришёл в нашу часть — высокий вальяжный штабной офицер с манерами дореволюционного помещика в хорошем смысле слова и с виду похож — дело было в конце апреля 1981 года, я уже полгода прослужил, подыскивал замену своему штабному писарю, ему прапорщик Невтыкайло сказал, вон у нас есть К., он на гражданке художником работал, а я и правда перед Армией таким поработал маленько на заводе РИП… ебать его в пинчигрип. Майор меня спросил: «Пойдешь ко мне в штаб писарем?» — « Без базара! — ответил не задумываясь, и в рыло мне не упиралась служба в полку!» Я уже увидел, что это за служба, только в основном строевой херачить на плацу да типа в стройбате, обслуживать- обрабатывать офицерскую аристократию. Да ремонты делать в казарме перед приездом начальства — дурдом; по двое-трое суток солдатам спать не давали полковые офицеры, заставляя отдирать балки со стен, менять внутренний вид казармы, чтобы выслужиться перед начальством из Владимира или Москвы. Правда на несколько суток заступали на Боевое Дежурство охранять ракеты: там поспокойнее было.

    Умный талантливый офицер оказался майор Луконин, наверное, единственный в этом штабе такой — придумывающий и разрабатывающий стратегические планы упреждающего ядерного удара, если агрессор замыслит напасть на нашу Родину, с командой подчинённых тоже инициативных одаренных в этом плане, младших офицеров — капитана и лейтенанта, не помню их фамилий. Ещё прапорщик был с унылой физиономией засыпанного в тундре снегом, оленевода, все меня доставал: «Вы что, товарищ солдат, так медленно работаете?» Майор рисовал шариковой ручкой на бумаге стратегические планы упреждающего ядерного удара на случай военного конфликта с Америкой — ебать её в « Голден- сакс» — капитан с лейтенантом были на подхвате. Эти планы носили — прапорщик либо младший лейтенант мне и моему помощнику Юре с Украины. Юра повыше меня, нескладный, с редкими пепельными волосами на костистой угловатой голове. Мы воплощали в собственном «кабинете» — узкой комнатушке стратегические концепции, придуманные майором на листах ватмана, в строго традиционной форме, основанной писарями на заре древнеславянской цивилизации сто тысяч лет назад, когда могучие витязи (их имена остались в летописи дохристианской эры) бились с огнедышащими драконами, — писали и чертили пером и тушью. Потом листы сшивались в папку по принципу документов, ставилась на них печать «секретно», «очень секретно» и «охуительно секретно», и я эти важные бумаги — если мы с Юрой работали ночью, запирал в сейфе майора Луконина в его кабинете, а если вечером успевали, — правда это случалось довольно редко, — отдавал Серёжке из секретной части, где хранились важные, как я уже написал, документы за стальной решеткой и такой же дверью. Так что рядовой К. Андрей Сергеевич, среднего роста, худощавый, светловолосый с рыжеватым оттенком, сероглазый, с высочайшим показателем творческого ай-кью с заявкой на гениальность, истинный славянин, в порочащих связях замечен не был, даже со своей девушкой (потому что её до армии не было, а какая была вышла замуж), а так же не был замечен в употреблении наркотических веществ: алкоголь, марихуана, кокаин, героин, ЛСД, табак, психотропные вещества, спортсмен (до армии занимался следующими видами спорта: бокс, велогонки, лыжные прогулки, облегчённый бодибилдинг, запуск с крыши городского обкома компартии свинцовых цепеллинов, футбол, хоккей, фигурное катание, лепка снеговиков из мокрого снега, городки) — вон какие документы рисовать ему доверяла Родина! Враги- русофобы: Бжезинский с Джоном Рокфеллером, Маргарет Тэтчер и и Джоном Пирпонтом Морганом средним неплохие баблосы за них отстегнули бы, если толкнуть иностранному агенту Джеймсону Бондовому… Но рядовой К. не подвел Родину ни разу… даже если бы агент предложил за них миллион долларов он не повелся бы на такую гнилушку. Хотя я знаю, многие бы повелись, гнилья всегда хватало в любое время, особенно в наше после-миллениальное гнилья увеличилось в разы! В жопу дадут за американский доллар не задумываясь! А за два доллара — отсосут как «заздрасте». (Как сказал мне один малознакомый чел — дело было в 1986 году, когда только начиналась вся эта заварушка в смысле перестройка Мишка Меченый — Бог шельму метит — начал рулить страной, — когда мы выпивали на Чистых прудах в Москве, и я в шутку ляпнул после 150-ти грамм водки, что являюсь правой рукой Вельзевула, так этот молодой парень в светлом дипломатическом плаще говорит мне на полном серьёзе: «Давай, я тебе продам свою душу за крупную сумму американских долларов!» И, заметьте, это было в самом начале, точнее в конце советской эпохи, а уже гнилья хватало. Сколько же сейчас её развелось? И сколько выросло последователей от них?.. Ответ знает только гидрометеоцентр Советского Союза.

     Кстати, работа очень муторная, тоскливая и вредная для зрения, до меня солдат, занимавшийся этой хренью, какую его заставляли делать майор Луконин со-сослуживцы испортил глаза, потому как это было в Советской Армии где реального кретинизма — не продохнёшь, не пробздишься, — дня на работу не хватало, приходилось частенько работать по ночам, до двух — трех часов, кропотливо выводя буковки и заливая их тушью: серьёзная нагрузка на глаза! Но сначала эти буковки и слова надо было расчертить линейкой и нарисовать простым карандашам… Понятно, какая это запарка! Ебануться не встать! По идее-то она должна делаться при помощи техники, на каком-нибудь принтере — ну полном разъебинторе, но такой техники еще не было, вот нас солдат и заставляли «рисовать» вручную. Подобный идиотизм имел место быть только в Советской Армии — гробить солдатское здоровье особенно зрение. После того, как этот солдат — у него случилась серьезная проблема с глазами от такой работы, незадолго до его дембеля, повлиявшая на мозги, чуть ли не опухоль там образовалась, даже лежал в госпитале (вот уж не повезло так не повезло!) тогда меня взяли в штаб на его место, — уже не заставляли так интенсивно и много работать ночью. Нам с Юрой очень повезло, хотя и за счет другого парня, но всё равно частенько припахивали работать сверхурочно. (Хотя такой постулат к солдатам не имеет никакого отношения.) Особенно заебывали рисовать графики по ночам.

    Вкратце расскажу, что это за «геморрой» — графики. Уже точно не помню, но писали мы их с Юрой тушью, перьями с широкими наконечниками, типа какими рисуют заглавные буквы на огромных транспарантах к государственным праздникам: «СЛАВА КПСС», «ФИЗКУЛЬТ-ПРИВЕТ ВОЛОДЬКЕ УЛЬЯНОВУ и УЧАСТНИКАМ ПЯТОГО МЕЖДУНАРОДНОГО КОНКУРСА РЕМЕСЕЛ», «СМЕРТЬ МЕЖДУНАРОДНОМУ ИМПЕРИАЛИЗМУ», «НАКАНИФОЛИМ ЛЫЖИ НА ГОНДУРАС», «ДАДИМ ПРИКУРИТЬ ЗЛОБНЫМ ШАКАЛАМ МИРОВОГО КАПИТАЛИЗМА» и т. д., когда демонстранты с этими транспарантами шли колоннами по улице; многие мужчины уже употребившие водки. (Я помню в школе, когда учился нас тоже заставляли идти колонной по проезжей части, веселуха!) На огромных на всю стену рулонных, сворачивающихся как обои, листах, склеивали канцелярским клеем потом чертили графики на деревянном столе — волдырились с ними, рисовали, изводили тушь сразу по несколько пузырьков уходило. К верхней части графика приклеивалась деревянная планка (эта тоскливая механическая писанина — графики — на один раз), потом свернув в рулоны несли в кабинет типа классной комнаты с доской и партами как в школе, и развешивали эти бумажные простыни по всем стенам. Иногда места не хватало и приходилось вешать их на окна, чтобы на следующее утро на совещании, где присутствовал весь высший офицерский состав дивизии включая командира, штабные и полковые офицеры обсуждали стратегические планы отпора врагу, если б тот задумал нанести ядерный удар, тыча указкой по этим графикам…

   Вспомнил «прикол» по этой теме.

   Один раз у офицеров проходило совещание. Капитан — правая рука Луконина, говорит мне:

   — Андрей, иди в класс, там какое-то задание.

   Я шёл и думал, сейчас «выебут», может чего неправильно с Юрой в графиках нарисовали. Один раз сам командир части мне сделал замечание. Они стояли в коридоре — вся их блатная лавочка — офицеры, какой-то базар по милитари- теме… Ну да, всё по той же — как удачно ебаквакнуть ракетами по USA, если выебнутся не по делу, а я шёл в туалет и, когда стал обходить офицеров он меня тормознул:

    — Вы что, товарищ солдат, не видите берегов, т.е. командира части, обходите не отдав честь! В каком отделении служите, кто ваш начальник?

   — Майор Луконин, — отвечаю, а у самого «очко жим- жим» — обмер я от страха, сейчас ещё въебёт несколько суток гауптвахты — мало не покажется! Нет, всё обошлось, заставил опять пройти мимо него, отдать честь — приложить ладонь к виску — если кто из читателей не в курсах, так отдаётся честь, и спросить: « Разрешите пройти, товарищ полковник!“ Он тогда ещё полковником был, а когда я уходил на дембель ему уже генерала кинули, не знаю, „получил пизды“ за меня майор Луконин или нет, но мне он только сказал: „Что же ты, К-ов, командиру дивизии честь не отдал? А я сам не знаю, почему не отдал! Да и не надо было по идее-то, это он меня тормознул — авторитет чтобы не потерять перед нижестоящими штабными офицерами, а там, когда я шёл стояли с ним одни подполковники и майоры — верхушка полковой аристократии… Оказалось, когда меня вызвали, надо подержать один рулон, график порвался: толстый майор из продовольственной части зацепил животом, на нем болтался ремень, как у «деда», зацепил бляхой.

    Держу, значит, я этот график, а наш «давила в яме» — подполковник — начальник оперативного отдела стоит у доски с указкой у карты. Слышу :

   — …если НАТО перебросит ракетную часть сухопутного базирования в Нидерланды… Замолчал, и, уткнувшись в карту, начал шарить по ней указкой, разыскивая Нидерланды, и никак не может найти… — Вот они, Нидерланды… А, прошу прощения, это Португалия! В другой точке на карте замерла указка. Вот они — ебать их в комтугезу — Нидеры… гланды! Ой, извиняюсь! Берег Слоновой Кости!.. Ещё раза два по ошибке тыкал указкой не в ту страну. Даже вся лысина вспотела от напряжения поисков Нидерландов.

    Командир дивизии полковник N — они вместе с начальником штаба за первой партой сидели, — ему ждать надоело, когда наш «давила в яме» найдёт Нидерланды, тот уже минут пять водил указкой по карте тыча то туда, то сюда, — говорит:

   — Ну, что же вы, Спиридон Евграфович, Нидерланды найти не можете! Повернулся к офицерам и спрашивает: — Товарищи офицеры, кто нам покажет где находятся Нидерланды? Видит никто руку не тянет (как на уроке), желания ни у кого нет. — Вы, Сергей Пахомыч, — обратился к толстому майору, изорвавшему график, покажите где Нидерланды. Майор вышел к доске багровый от волнения, служил в продовольственной части, вообще не при делах — искать какие-то Нидерланды, его задача — обеспечивать продовольствием Штаб, ремень с живота сполз на яйца, а он и не заметил; тыкал- тыкал указкой, куда-то в Абиссинию попал, потом в Тринидад и Тобаго, дальше — в какую-то неназванную картографами местность в Северной Африке, так и не нашёл. Командир следующего офицера — толстого добродушного подполковника уже седого — не помню из какой части он там служил, вызвал: и этот не при параде. Следующего капитана, и кап облажался. — Что же, товарищи, вы географию не знаете! Вышел сам. Столпились они у карты, головами тыкаются в неё, ищут Нидерланды — найти не в состоянии. А меня смех ломает, еле сдерживаюсь чтобы не засмеяться, а то командир увидит точно из Штаба выгонит, а в части служить у меня не было никакого желания. Я чуть окончательно не разорвал этот график пополам. Минут пять они искали всем офицерским составом Нидерланды, тыкая указкой из влагалища в анальное отверстие, то есть из Италии в Швейцарию, из Португалии в Грецию, из Голландии в Мадагаскар, из Пензы в Житомир, из Лесото в Занзибар, командир увидел, — я всё-таки не сдержался, живот начало сводить от молчаливых пароксизмов смеха, так меня разобрало, отпустил этот график, скорчился у парты, — но виду не подал, понял, что я над ними у-ха-ха-тываюсь, говорит, сделав строгим командирское лицо: — Может вы знаете, товарищ солдат? да бросьте вы этот график!

Я вытер платком выступившие от смеха слёзы, одёрнул хэбэшку, поправил ремень, замотал по новому портянку на левой ноге — сбилась, щёлкнул чижика в правом кармане — он тоже хихикал его смех разобрал ещё больше, пока я от смеха танцевал у графика и парты, вышел к доске, посмотрел, вот же думаю, они здесь должны быть, эти Нидерланды, около Мексики, то есть Дании.

   — Правильно, — говорит полковник, — но их тут нет, этих сношающихся в задницу и в рот, а потом наоборот — Нидерландов! (последнюю часть предложения — это я уже сам придумал вставить её сюда) … Тут как по заказу — память — у меня в ней всплыло, нам учительница по географии в школе говорила, — у меня, кстати по этому предмету четвёрка с плюсом была, и не только по этому — что некоторые очень крохотные страны обозначены цифрами. Посмотрел я, где эти цифры — пришипились внизу под картой, там какие-то страны обозначают по причине их слишком малого размера типа Андорры, и эти Нидерланды тоже цифрой обозначены.

    — Вот, — показал я им, где Нидерланды и объяснил, что да как.

    — Молодец, — сказал командир и, обращаясь к офицерам: — Учитесь товарищи офицеры! Вот какие у нас грамотные солдаты служат, знают, где Нидерланды, может, мне этого солдата поставить начальником штаба, а вас разжаловать по причине низкой компетентности местоположения вражеских стран на карте мира. (Мне позже и в самом деле присвоили воинское звание почти лейтенанта, может за эти Нидерланды, что я их нашёл — я так и не понял.) Меня после этого майор Лутонин и его подчинённые офицеры — капитан со старшим лейтенантом начали уважать. (Они меня и до этого уважали за знаменитую фамилию.) Только прапорщик морду кривил и ещё больше стал доёбываться. Я заметил чем ничтожнее человек на служебной лестнице, тем он злее, завистлевее и безжалостнее к находящимся у него в относительном подчинении людям. Хотя это тоже не правило…

Так вот, они на этом совещании строили планы, как эффективнее нахлобучить Америку, если она рыпнется, межконтинентальными баллистическими ракетами, спрятавшимися в шахтах, как стальные гигантские птицы в гнездах, в саратовских степях, упредить нападение американского империализма, как просветил нас Леонид Ильич Брежнев. Так что без пяти минут сержант К. вон к каким суперсекретным документам имел доступ: это не бобра сношать под корягой! Т.е. далеко не последним человеком был в штабе самой крутой ракетной дивизии Советского Союза, несмотря на то, что служил уже почти младшим лейтенантом.

    И только уж потом мы шли в казарму спать, а в восемь часов как известно подъем. И такой недосып происходил регулярно — один- два раза в неделю. Всё время мы не успевали, офицеры из оперативного отдела — капитан или лейтенант заваливали нас работой — тетрадками, исписанными планами и чертежами упреждающего ядерного удара, словно американская империалистическая военщина вкупе с политиконами (мой термин — политикон, от общепринятого — политикан… а чё, по моему не хуже!) и финансистами — особенно этими — готовятся на нас напасть со дня на день и уже наканифолили свои «Першинги» и «Томагавки»… Пиддец, парни, тащите вещи, рюкзаки с тушёнкой и спиртом и красивых баб — особенно их — в бункер… Будем наблюдать, выпив по стакану разбавленного 1 к 1-му спирта, закусив хорошенько и слазив на даму, на экране во всю стену, после того, как старшина Рябоконь по приказу командира дивизии нажмёт на красную кнопку, в свою очередь получив приказ и код доступа от самого генерального секретаря, — как титановые горгульи вылезают из своих железобетонных гнёзд и расправив крылья, направляются навстречу пятидесяти американским штатам, вместе с Гонолулу…

   Так что работа кипела… Мы с Юрой, как две канцелярские крысы низшего звена сгорбившись над столами вычерчивали, выскрябывали? (правильно слово написал?.. выскребали?) перьями с тушью, микроскопические буковки, складывающиеся в слова и в предложения, а так же оперативные схемы и карты со стрелками упреждающего ракетно- ядерного удара, откуда и по каким траекториям полетят наши ракеты на первое и последнее свидание с Белым Домом, Пентагоном, мегаполисами, крупными промышленными объектами, секретными исследовательскими центрами, военным базами, голливудом-голым вудом, инкубаторами по выращиванию синтетических двуполых гибридов (и вырастили целую армию после миллениума — трансами называются, это такие уродливые существа кто из вас не в теме, пацаны, я вас просвещу, у которых есть титьки, как у бабы, они красятся как бабы, носят платья, чулки и женские туфли на высоком каблуке как бабы, а между ног вместо традиционной пизды болтаются мужские яйца с пенисами) и т. д. После часа такой кропотливой, бессмысленной, механической работы начинали болеть и слезиться глаза. Особенно они слезились у Юры. Он был с виду какой-то нескладный солдат. Словно недоделанный андроид (в армии таких хватало), какого сняли с конвейера, забыв прикрутить пару- тройку гаек в нужном месте. Ещё нескладнее, чем я. Правда и мы с ним особо-то «задницу-то не рвали», после случая с солдатом, моим предшественником, попавшим в больницу из-за такого несчастья, и офицеры тоже осадили служебно- стратегический пыл на фоне локального невроза, на нас особо не наседали. Только прапорщик зудел не по делу: «Что вы, Андрей, так медленно работаете?» Тоскливый, без эмоций голос. Эх и нудный товарищ! И внешность у него супер-невзрачная. Серая- серая. Идеальный вариант шпиона! Такой шпак в толпе растворялся полностью! Вместе со шляпой, плащом и зонтиком. И где его майор Луконин «нарыл»…И чего он делал в оперативном отделе? Может, был заместителем штабного особиста? Более чем вероятно! Но, к его чести, сказать, исполнительный дотошный товарищ… До тошноты, служака, в основном на таких Армия и держится. А мы с Юрой работали ни шатко ни валко, частенько устраивали перекур (я тогда курил), рассказывали анекдоты и т. д. А начальник нашего оперативного отдела — подполковник (когда я весной попал в Штаб он был таким, а уже через год ещё «кинули звезду на погоны» т.е. стал полковником) не помню его фамилию — и начальник над Лукониным был дуб дубом. По нашим наблюдениям никакими особенными талантами, какие по задумке партии и правительства должен их иметь старший офицер мозгового центра штаба ракетной дивизии не обладал. Ординарный служебный функционер-рубака. (От армейского сленгового словечка «рубиться»: делать карьеру, «лизать задницу» вышестоящему начальству и т. д.) Как его поставили начальником оперативного отдела — непонятно. (Впрочем, таких и ставят начальниками. А вся основная работа на заместителях и подчиненных среднего звена.) Ведь оперативный отдел в штабе дивизии, а тем более такой серьезной как РВСН, которая может порвать в клочья, как Тузик резиновый мячик, любую супердержаву на планете (а она и всего-то была вторая после нашей) остальные так, хуета второстепенная… Не понимаю, чего с ними Лёнька да и теперешний правитель цацкаются?.. и даже дать достойный отпор инопланетным агрессорам, — это мозжечок в мозге — Штабе дивизии, самый ценный его орган, в нём разрабатываются оперативно-стратегические планы упреждающего ядерного удара. Фишка в том, как я слегка намекнул выше, что если американцы запустили бы свои першинги мы должны их опередить. Дивизия, если она грамотно нанесёт ракетный удар, от Америки — нашего главного коварного врага — королевства злобных лилипутов-понтярщиков, — останется гнилая клоака, фонящая радиоактивным ядом… И это не беспонтовый базар почти посвященного в стратегические разработки штаба ракетной дивизии без пяти минут капитана К., а объективная реальность (такой классный термин придумал, дескать, она в натуре, мы в ней варимся, как кролики в бульоне, немецкий философ).

    Судите сами: в нашей части РВСН — она самая крупная в Советском Союзе, — 12 полков, каждый охраняет 10 межконтинентальных баллистических ракет, вот и посчитайте господа- нетоварищи из Пентагона, — это сто двадцать (120!) титановых «дур» в шахтах с ядерными боеголовками не разделяющих мнения Збигнева Бжезинского по вопросу обладания Сибирью и Кольским полуостровом. Если ими грамотно выстрелить, что останется от Америки и прилегающих к ней окрестностей вплоть до Берега Слоновой Кости? Понятно, да, что останется, я уже выше написал: прочитайте внимательнее еще десять раз, а если не запомните запишите у себя на лбу, — выжженная радиоактивная пустыня и в кошмарном сне не приснится режиссерам с метро-гудвин великий и ужасный… По которой даже в падлу будет ездить Безумному Максу пять на пару с лысой инвалидкой… А кроме нашей части в Советском Союзе, ещё штук восемь таких же, и в каждой от восьми до десяти полков. Это минимум еще 700 межконтинентальных баллистических «дам в стальных сарафанах» нацеленных на западную пидорно-феминистическую гнилушку! И вот эти 820—880 стальных дьяволиц, начинённых ядерными зарядами, сработают на опережение благодаря разработкам упреждающего ядерного удара такими талантливыми офицерами, как майор Луконин, прилетят в вашу Америку… (вашим разжиревшим на нефти и газе разоренных стран, доморощенным стратегам-русофобам, замыслившим оттяпать жирный кусок в виде Сибири, и сочувствующим из еврозоны, пиздурелла наступит, — в хлорированных бассейнах не успеют сморщенные вздрочнуть толком, доесть фастфуды и хот-доги). Натовские генералы — старперы и гнилой политикоз (да и вся их так называемая элита прогнила, понтярщики, непонятно чего с ними Путин церемонится, у них уже и ракеты-то все сгнили в шахтах, как «болты» в штанах, выпусти всего одну ракету возьми на понт) сразу эти вояки обделаются, это не в проголубином Голливуде сливать шнягу, — капитан Америка- дешевая понтяра в оранжевых лосинах и подкрашенный как петушара дырявый из Сан- Франциско. Так что вы, господа — эЛГэБэТисты, оставьте эти бесплодные иллюзии завоевать нашу Родину, ничего не получится, сколько не засылайте к нам своих агентов, всю эту гнилую либеральную шлоебень… Не буду озвучивать фамилии вы их все знаете…

    И вот майор Луконин со своей командой и работали за себя и за остальных хитрожопых парней из штаба, все рубились, выслуживали звездочки, а ему ни балбеса, ни маковой росинки, как служил майором до меня, во время меня, так и служил когда я увольнялся. Многие офицеры, кстати за эти полтора года что я прослужил в штабе при мне получили повышение: начальник, как я сообщил выше, стал полковником, важности и тупости в нём ещё больше, сидел в своем просторном кабинете — «давила в яме». И кабинетище впечатляющий, в том смысле что «огроменный» по здешним меркам. Стены отделаны под дерево, с ковром на полу, как показывают в кино у важных московских «шишек» генералов кабинеты. А у Луконина кабинет был почти в два раза меньше, обклеенный дешевыми обоями… А уж у нас с Юрой, вообще, узкая, как чехол зонта комнатушка, стены выкрашены позорной серой, как в самой захудалой конторе, краской: у одной стены стоят столы за какими мы с Юрой корпели-работали, у другой стены длинный, от стены до окна ящик из фанеры, где лежали линованные листы бумаги для графиков на стену, если встретишься в этой комнатушке нос к носу в проходе, не разойтись; приходилось одному в кресло садиться или запрыгивать на деревянный ящик, и окно, выходящее в приштабной типа сад с деревьями, огороженный железобетонной стеной с колючей проволокой. КПП, где стояли два солдата.

    Когда уж совсем с работой был завал — нередко случалось и такое, — нам в помощь давали еще одного писаря. Обычно вызывали из какого-нибудь полка. Один раз пригнали Славика тоже с Украины, из Харькова молодец — высокого розовощекого толстого солдата. В первые минуты знакомства, он, вытащив доармейскую фотографию из кармана, словно оправдываясь, сказал: «Вот какой я был на гражданке! В Армии растолстел». Сходства между высоким худощавым парнем, какой он на гражданке, и что стало с ним в Армии через полгода — никакого, абсолютный вассер, я еле узнал, что это один и тот же фрукт с харьковского рынка. Хотя обычно всё происходило с точностью наоборот: В Армию приходили упитанные парни, а в течение первых полгода службы худели — любая диета отдыхает. Так что дамам, страдающим от излишнего веса это на заметку. Записывайтесь скорее служить в Армию — «выебут» в переносном смысле (но могут и в прямом, если будет желание), сразу сбросите килограмм от 10 до приемлемой модельной конфигурации за несколько месяцев первой службы.

    Славик учил нас нюхать клей.

   Нам выдавали резиновый клей в трехлитровых банках: это — серая густо-тягучая масса со специфическим — и я бы не сказал, что неприятным, скорее наоборот, запахом. Мы им приклеивали планки к полотнищам графиков, подметки к голенищам кроссовок, волосы на «тыкве» у кого они сильно начинали выпадать… Кстати, у Юры, хоть он и был ещё пацан по годам — 19 лет, уже волосы на голове сильно поредели, и даже он их пучками выдергивал от психического перенапряга, обычно когда начиналась очередная запарка ночной напряжёнки с графиками, — будь они неладны! а этим клеем, после того, как к нам пришёл Славик, «попробуй волосы приклеить!» — посоветовал Юре, тот не будь дурак, днём когда все офицеры были на обеде смазал голову, приклеил очередной пучок — и в самом деле приклеивались… Мы потом через 15 минут со Славиком по очереди дёргали — держаться! Вот это волшебный клей военные химики придумали для нужд отечественной оборонки! Я и смотрю в штабе от некоторых офицеров, начинающих лысеть, этим клеем попахивает… Такой специфический запах… Славик сразу фишку просёк. Специальный универсальный клей! И много ещё чего можно было им приклеить; даже им приклеивали отскакивающие части ракет, — ребята попробовали на Байконуре, — это мне сказал литёха — помощник майора Луконина, к новой, перед тем, как ее запустить, когда она их начинает сбрасывать в стратосфере, при условии, если их находили на земле, потому что нередко эти части падали в океан, а тут кто их будет доставать со дна — лишняя работа водолазам.

Значит, когда Славик увидел банку в руках у Юры, он ходил за ней к прапорщику, открыл, понюхал, говорит:

   — Давай клейку нюхнём, глюки словим вечером, когда офицеры уйдут из штаба!

   Оказывается, этот клей ещё можно использовать в качестве употребления как наркотическое вещество. Славик нас просветил, а мы и не знали. Что ты, они там в Харькове парни продвинутые в плане, что можно кроме горилки — от чего словить кайф. Вот уже когда была токсикомания, но не в том смысле, что среди солдат — тогда ещё такого термина у нас не было; я с этой «гнилушкой» — употреблением всякой химической гадости в качестве наркотического балдежа через вдыхание ее паров носом первый раз столкнулся, а позже в Москве, когда ходил на тусовки хиппи, они тоже, некоторые, токсикоманили, знали все дела по наркотическому кайфу. А при Борьке расцвела пышным цветом, когда сопляки нюхали все подряд, чуть ли не краску, стараясь поймать удовольствие.

    Офицеры, как белые люди, служба у них до пяти- шести вечера, как на гражданке — а у нас, солдат — черноты служивой — минимум до девяти- десяти, и как я уже до этого написал — двух-трёх ночи, а платили три рубля восемьдесят копеек в месяц. Ни сигарет хороших купить, ни в кафе посидеть — поесть хорошей пищи, а не в солдатской столовой, ни с девчонкой побалдеть в увольнении в парке, распив бутылочку марочного вина. Но справедливости стоит сказать, что по сравнению со службой в полку… (хотя, под каким углом зрения смотреть…) Это что тут за «гондурас», т. е. служба на голом энтузиазме и патриотических чувствах, да ещё мозг выносили лопатами на политзанятиях: " Любите нашего вождя — Вовку Ленина и уважайте Коммунистическую Партию Советского Союза, она наш рулевой в светлое будущее!» — такая была заморочка в Советской Армии, плюс дедовщина…

   Кстати, на счёт дедовщины…

   В нашей части, когда меня призвали, дедовщина выступала уже в легкой форме, деды явно не издевались над солдатами, не заставляли стирать свои портянки, а ночью, после отбоя, раскачивать кровать, изображая дембельский поезд и т. д. Это случилось отчасти оттого, что когда я призвался в ноябре 1980 года — тут мне — осмелюсь высказать свое мнение, — опять повезло, или это провидение, или Кто-то стоящий над нами свыше проявлял заботу, я только сейчас начинаю понимать что мир, в котором мы живем гораздо сложнее но не в материалистическом плане, какой фуфляк нам толкают ущербные от рождения атеисты во главе с Карлом Марксом и Чарльзом Дарвиным, и армией их последователей, а в плане, что главные секреты Бытия от нас закрыты за семью печатями, и что каждый человек находится под контролем, несмотря на то, что в одной книжке сказано — я прочитал, что Бог дал человеку свободу выбора… Вот и хуй-то! Нет никакой свободы выбора! Только по молодости думаешь что она есть! Попробуй  сделай шаг в сторону, как ты хочешь, как тебе нравится! Последствия будут — ой-ой-ой! Уже при жизни будешь глодать валенки! По молодости этого не понимаешь! Только после сорока в бестолковке начинает что-то проясняться! Если, конечно, до этого момента не спился! И не полный идиот: слюни текут, взгляд бессмысленный, только бы напороться тезива* из супермаркета и часами торчать в телевизоре. Потом будешь расплачиваться за свою прихоть годами и десятилетиями уже при этой жизни! У расплаты очень много разных форм… «Кармические реакции», — как их называют апологеты мудрёных древневосточных духовных дисциплин, — настигнут в тот момент, когда ты забудешь о своих грешках молодости даже по самым незначительным действиям.

    По Армии — Ракетным Войскам, вышел «Приказ об усилении борьбы с неуставными взаимоотношениями», т. е. дедовщиной, и в казарме, когда мы стояли в строю все солдаты, офицер зачитал приказ, где-то произошло это через неделю, как я начал служить, об неуставных взаимоотношениях, а на стене повесили ящик типа почтового и запирали его на ключ, куда можно опускать заявы о примерах и случаях неуставных взаимоотношений. Тогда деды и остудили свой пыл в «воспитании салаг», всем хотелось уйти спокойно на дембель. Но в легкой форме, хотя если разобраться, не такая уж она была и легкая, дедовщина присутствовала. Например, после ужина, когда солдаты шли на вечернюю прогулку по плацу маршировать строем, в первых рядах, как правило шагали «сыновья» и орали знаменитую песню советских солдат изо всей мочи:

    «У солдата выходной пуговицы вряд…»,

а сзади, даже не старослужащие, а «фазаны» кто прослужил год, и полугодки — «молодые», пинали ногами по подошвам, если им казалось, что маршируя «сын» не слишком высоко поднимал ногу и орали при этом: « Что, зёма (от слова земляк), прибурел, служба медом показалась!» и т. д. И еще конечно, «ебали» по Уставу, при каждом удобном случае. Например, когда я служил первые полгода в части и был « сыном» нас заставляли одевать защитный комплект — специальный костюм типа скафандра, предназначенный для защиты, если враг применил отравляющие газы. Высокие под яйца сапоги, как у рыбаков и плащ. Прорезиненные, покрытые специальным химическим составом. И противогаз на случай химической атаки. Там был норматив, за сколько солдат должен одеть этот костюм с противогазом. (Противогазы были допотопные, созданные до нашей эры, помните такие резиновые маски с круглыми, как у водолаза глазами, и трубкой- хоботом, как у слона, на конце болталась железная цилиндрическая банка. Сколько я не одевал защитный комплект никак не мог уложиться в норматив, это было выше моих сил, я сразу понял, как только надел его первый раз, что это не моё, что если враг применит химическое оружие я считай — один из первых кандидат в мертвецы — сразу нахватаюсь зарина. Один старослужащий, тоже хохол, сержант Градобык (его настоящая фамилия) и мой непосредственный командир, один раз, видя, что я не укладываюсь в норматив, заставил меня надевать защитный комплект ночью, после отбоя, то есть десяти часов вечера, когда солдаты в казарме — им поступил приказ « отбиться» — лечь спать. Когда все отбились, сержант Градобык решил меня воспитать. Одел я защитный комплект наверное, раз пять и все равно не уложился. Да я и не стремился укладываться в норматив. Градобык видя такое тухлое дело, что из меня не получается солдат молниеносно одевающий ЗК-17, махнул рукой и сказал: « Отбой, К-ов, ложись спать». Время было что-то около двенадцати ночи. Ему самому уже надоело со мной валандаться — другие деды спят а он как дурак молодого воспитывает. А меня хрен воспитаешь, если я сам не захочу. И потом, пока я служил в полку, он меня доставал по уставу, орал, грозился встать ночью и отмудохать, но так ни разу и не встал, «гнал пургу» скорее для проформы, для поддержания своего авторитета командира, чем в плане неуставных взаимоотношений. И когда он увольнялся, весной, где-то в апреле — я еще в части служил, в штаб меня забрали в мае, и вся часть выстроилась, а он и ещё двое или трое дембелей шли вдоль строя и прощались, пожимая руку и обнимая каждого солдата чисто по- мужски, — так у нас было принято, с прощальным напутствием: « давай, служи, зёма!», он обняв меня, прошептал на ухо: «Прости, Киров!». Я тогда удивился, потому что он не издевался по неуставным взаимоотношениям, и даже ни разу не ударил, только кричал не по делу и, конечно, зла на него не держал. Всё- таки у этих ребят было своеобразное чувство справедливости, дескать ничего не поделаешь, такие законы в Армии, станешь дедом тоже будешь «ебать» молодых. Кстати, кто в курсах, этот ёбаный Устав — если вчитаться в него внимательнее — какой солдафон его придумал — он намного круче, жёстче и бесчеловечнее, чем дедовщина. Если следовать точно его букве что там написано, то бедному солдату, только что призвавшемуся и начавшему служить сразу надо вешаться. По нему он вообще себе не принадлежит. Спать он имеет право — только вдумайтесь — «в свободное от службы время…» А такую формулировку можно трактовать кому как в голову взбредет, ведь солдат — спит он или бодрствует, он находится на службе. Какой только козел придумал этот Устав скрытый изверг, либо у товарища с мозгами было не всё в прогрессе. Солдату по такому Уставу вообще можно не давать времени на сон, а лично для меня сон — альфа и омега моего хорошего самочувствия, здоровья, и по большому счёту — жизни вообще. Сон, можно сказать без преувеличения, это — моя карма. Ладно когда идёт война, враг наступает, тут и сам будешь спать вполглаза, когда позволяют обстоятельства, а в мирное время армейский устав можно было бы и подкорректировать под обстановку и международную концепцию отношений.

Когда Славик предложил это дело — нюхнуть по-взрослому, мы и нюхнули, когда уже солнце зашло и штаб опустел: все офицеры и прапорщики ушли, остался только в подвале Леха Матвейчук, тоже малоросс с Западной Украины — у него дядя был настоящим бандеровцем, после войны, когда Советская Армия разгромила полчища гитлеровцев, прятался в лесу от Советской Власти, но его поймали и посадили на 15 лет. Леха говорит, он бандеровцем стал не по своей воле: ночью в их село пришли «лесные братья» бандерлоги, пойдешь, говорят, с нами, а то расстреляем твою семью… он и пошел… хотя Лехе тоже верить нельзя.

Лёха был подчиненный солдат у прапорщика хозчасти штаба, кстати, этот прапорщик о нем несколько слов чуть позже, когда ходил поддатый, фуражка на голове криво сидела. Леха в таких случаях говорил: « Ну все, товарищ прапорщик опять бухой!» У меня есть фотография с хитрой Лехиной мордой — оттопыренные уши и слегка косоглазый, как у Савелия Крамарова. «На память лучшему другу, — подписал он, — за дни совместной службы в армии.»  Как же, — «лучшему другу»… Все так подписывали свои фотографии, кто вместе служил. Однако парень он был хотя и племянник бандеровца — плотно сбитый увалень, но покладистый и незлобивый, типичный украинский селянин с хутора, вот Николаю Васильевичу такой комичный персонаж в вечерах на хуторе как раз бы пригодился, так что ему даже дядю бандеровца можно было простить, если, конечно, он сам не стал бандеровцем после переворота.

    Так вот, Славик учил нас, как правильно нюхать клей.

    — Суй, — говорит, — агрегат* в пилотку, т.е. нос в банку и глубоко вдыхай!

    Я сунул, вдохнул, ничего не почувствовал, вдохнул еще пару раз глубоко, как проинструктировал Славик, — никакого кайфа, только голова начала болеть. Вдохнул еще пару раз. Опять ноль эффекта. Может неправильно сую.

    — Славик, — говорю, — никакого кайфа! — когда высунул голову. Смотрю — ни Славика, ни Юры, ни кабинета — все растворилось, как выхухоль в сметане. Вообще ничего нет как в фильме « Матрица». Там такой эпизод есть, где негр с индейцем — метисом в матрице сидели в белом пространстве, тоже наверное клея нанюхались, революционеры ёбаные, таких Володьке Ульянову не хватало, « базар толкли», где вообще ничего не было, кроме кресла. Вот и я типа в такое попал. А где же, думаю, кабинет-то! Где стены, столы с нашей писаниной на листах ватмана, канцелярские принадлежности, перья, тушь, ножи для разрезания бумаги, где вертящиеся на одной металлической ноге, кресла, в каких мы с Юрой работали, где люминесцентные лампы, и где Славик с Юрой! Я так испугался, первый раз в жизни! Я бы, наверное, так не испугался, если б американцы и в самом деле на нас напали! Вот это думаю, я попал, типа в параллельное измерение: я уже был к тому времени начитан в плане научной фантастики и уже знал — как нас просветили в журнале «Техника молодёжи» мы выписывали, когда я ещё учился в школе, — что существуют параллельные измерения куда люди иногда попадают прямо с головой как типа в омут, а выбраться оттуда весьма проблематично. Дальше-то что делать! Может я портал открыл, вдруг сейчас какие-нибудь враждебные инопланетяне пойдут через него нападут на нашу Родину! Отмороженные на всю квадратную голову ингибиторы, у которых за душой ничего святого, с зеленой пупырчатой кожей и красными глазами атакуют нас тогда и не уволишься — плакал мой дембель! Придется перо отложить и брать автомат — уже реально защищать Советский Союз! Ёпт, не америкосы, так какая-то мерзота инопланетоидная хочет нас истребить, — ну что ты будешь делать! Вся уродливая отталкивающая чунчубария с алчными, завистливыми до чужого добра, глазами. Пока такие мысли приходили мне в голову вдруг над головой что-то чпокнуло, туман начал рассеиваться, закрылся, что ли, портал в параллельное измерение и враги — инопланетяне не успели просочиться, подумал я, посмотрел вверх и увидел чье-то незнакомое лицо. Точно, кто-то успел прошмыгнуть! Начинается, подумал я, приготовившись к самому худшему, пожалев, что под рукой нет какого- нибудь тяжелого остро-режущего предмета, чтобы поудачнее воткнуть его в желтое брюхо враждебному рептилоиду. Но, к моему удивлению, губы на лице задвигались.

    — Андрюх, ты чё?

    — А? — я начал узнавать Славика: рядом появилось еще одно лицо. В нём я узнал Юру.

    Я окончательно в себя пришёл, оглянулся. Лежу на деревянном ящике в нашем кабинете, а Юра со Славой, склонились надо мной. И в голову мне словно вбили даже и не гвоздь а что- то более увесистое, типа железного штыря, каким укрепляют сваи на мосту, чтобы можно было безопасно проехать на карете французскому королю Людовику Иосифовичу 15 со своей семнадцатой фавориткой Генриеттой Наваррской, спасаясь бегством от Робеспьера с «тааищем Тросским».

    — Чего случилось-то, парни? — я с трудом встал с ящика. От подъема у меня перед глазами пошли разноцветные пятна. Голова болела жутко! Вот так ничего себе — словил кайф! Тело как ватное, ноги парафиновые, словно мне их только слепили, душа как мятный пряник. Осталось только посыпать маком и сахаром и съесть типа бутерброда с чаем. Вот, наверное, зачем нужны души чёрту: он их складывает на блюдце, посыпает сахарной пудрой и ест с чаем. А чтобы не отравиться скверной, которая пропитала души грешников он их вываривает в чанах у себя в аду. Теперь я понял аллегорические картины художников где нарисованы чаны с кипящей смолой в каких варятся грешники. Как будто и в самом деле был в параллельном измерении в матрице, где из меня вырезали основной блок питания агенты в очках и перепрограммировали генетический код, а я и не заметил, еще теперь — не дай Бог — матрица начнет гнить, появятся мысли изменить Родине, тогда сразу вставай под знамена Бжезинского — Сороса — Рокфеллера. Вот так Славик завербовал меня оригинальным способом. До такого ещё в Комитете Государственной Безопасности и в Центральном Разведывательном Управлении не додумались умные мэны вербовать агентов для сбора информации. Хорошо в кокон не посадили, обрив наголо вместе с бровями и не присоединили синтетические присоски к позвоночнику, откачивать энергию, как у того чувака Нео, он потом на вертолете улетел с бабой в штанах из латекса в Зеон делать революцию…

    — Да ты, — засмеялся Славик, — дернулся пару раз, лицо побелело, глаза закатились и начал падать, мы тебя с Юрой едва успели поймать и положить на ящик. Я уж думал у тебя трясучка началась!

    После этого случая я зарекся нюхать резиновый клей как и прочую гадость: это была своеобразная прививка от более чем вероятной токсикомании в Москве, когда я познакомился там с контингентом людей, экспериментирующих с разными наркотическими веществами, в основном это были хиппи всякие спивающиеся и старчивающиеся, ещё молодые, но уже деградирующие москвичи и «гости столицы» осевшие в ней во времена нашествия Улукбека.

    Потом Славик засунул голову в банку- минут пятнадцать ее там держал. А когда высунул, кайф, говорит, и морда такая… имплизуотерная (довольная). Так что в таких делах, сделал я ещё тогда вывод (но не закрепил его в сознании), касающийся того или иного «кайфа», сначала надо подумать хорошенько: нужно ли тебе это? Химическая дрянь, якобы погружающая тебя в искусственную нирвану. Лично мой организм был изначально запрограммирован (настроен) на отторжение любой инородной химии будь то алкоголь, или тем более наркосодержащие вещества, отвергал и в первый раз, и во второй и третий… Но я, как всегда не закрепил это в сознании, идя на поводу у пьющих товарищей… Кстати, я заметил что у многих таких «товарищей» их организмы с радостью принимают уже с первого раза водку- пиво, марихуану- клей, и более тяжелые наркотики. Не подвергать свой организм насилию кислотой, не внедрять чужеродную химию, в том числе водку и пиво, чтобы потом не стать ее рабом, и по чужой воле ради ежедневной порции оной строить коммунизм или другую маниакально — шизофреническую иллюзию… иллюзию импотента. Не сумевшего вовремя и качественно «припарить барбоса» своей даме… как это произошло на территории нашей страны в начале прошлого века, или три тысячи лет назад, в Древнем Египте, когда фараоны приучили плебс к пиву чтобы покорнее работали, таскали камни в месопотамскую долину скульптору; он сфинкса замыслил вытесать и вытесал, очень похож, кстати, на главного среди иллюминатов планеты на текущий период истории. Юра тоже, когда совал нос в банку, после не очень-то остался доволен, отфыркивался минуты три как кот, наевшийся дохлых крыс на именинах.

    Ещё был один солдат из другого полка — маленький вертлявый но хорошо сложен, мордочка, как у енота, год прослужил, а был родом из Белоруссии из Минска. Считай, столичный житель республики как было бы сейчас. Был он такой, как я уже написал, почти метр с сомбреро, щуплый, но мастер «рассказывать сказки» еще больше чем Славик (тот тоже был мастер «забивать баки») какие у него бабы были в Минске: фантазёр еще тот! На счет прекрасного пола… Хотя вполне может быть… Есть такой сорт невысоких мужчин с которыми я был знаком, имеющие успех у определенной категории дам, не гнушающиеся быть альфонсами и сутенерами. А этот… звали его, кажется, Сергей.

«Фишка» у него была — после дембеля жениться на дочери секретаря райкома партии Казахской АССР. « Гнал он такую телегу». (Т. е. рассказывал байку.) Говорил на полном серьезе, а не прикалывался.

    — Вот отслужу в Армии, приеду домой бравым доблестным дембелем…

    — Не десантником? — перебил я его.

    — Что? — не понял он.

    Я кратко пересказал историю про божественную женщину. Юре я уже её рассказывал. (Юра почесал в затылке и комментировал: «А что, неплохо придумал»! )

    — Нет, — серьезно ответил Сергей, — обыкновенным сержантом. (Он был младший сержант.) Погуляю недели две, соберу рюкзак, возьму бинокль, веревку, надувной матрас, палатку и поеду на озеро Иссык — Куль. Разобью палатку в кустах, недалеко от дачи секретаря райкома партии Казахской АССР, — у него там дача есть я уже узнал, — и буду ждать, делая вид, дескать турист. Однако, не переставая вести наблюдение в бинокль за домом… Мне дядя мощный бинокль привез: пятикопеечную монету на ней можно разглядеть, как Ленин ухмыляется, с расстояния в три морских мили. Дядя плавал штурманом на торговом судне в загранку оттуда привез, и палатку на воздушной прокладке из Японии, сама надувается японцы придумали… Выжду момент, когда дочь секретаря красавица Айгуль пойдет поплавать в озере, начнёт тонуть, тут-то я выплыву из кустов на лодке, спасу её, сделаю искусственное дыхание… Она придёт в себя, влюбится в меня… Потом мы поженимся… Он сделал паузу, глубоко вздохнув и посмотрел в потолок. Наверное, уже не раз представлял- фантазировал этот эпизод из будущего — спасение дочери секретаря райкома партии Алма-Аты и последующими кино-романтическими моментами.

   Юра в это время, стоя у окна, за его спиной смеялся тихой сапой, гримасничал и делал мне знаки.

   Я тоже еле сдерживался, чтобы не засмеяться.

   — С чего ты взял, что она начнет тонуть? Может она плавает, как Татьяна Курникова или Людмила Белоконь? Может она себя в воде чувствует, как щука в реке, тем более когда у них на озере дача?

   — Я уже этот вариант думал над ним, — серьёзно сказал будущий ловец богатых невест. На этот случай я выпущу дрессированного бобра, прикормлю его, когда приеду на озеро — время будет, и, если она действительно классная пловчиха — мадмуазель баттерфляй, подам ему знак из-за кустов с надувной лодки, он подплывёт незаметно к ней из глубины и укусит за пятку. С испуга-то она точно начнет тонуть! И я — тут как тут! — прыгну с лодки и спасу прекрасную Айгуль!

   Юра уже держался за живот, облокотившись на деревянный ящик словно у него начались колики и лицо стало красным от еле сдерживаемого смеха.

Меня тоже начинало корежить, но я невероятным усилием воли взял себя в руки: — А почему именно Айгуль — дочь секретаря алма- атинского райкома партии? Что, у вас в Минске, что ли, нет дочерей райкомов партии? Там наверное, не хуже, чем в казахской республике девушки? Или ты конкретно на казашек запал? Нравятся, что аж скулы сводит? Тем более по ихним законам там какой калым надо отстегивать за такую непростую невесту — минимум стадо баранов! У тебя же нет в Минске стада баранов?

   Он смутился после моего вопроса но всё же ответил:

   — Я её как-то по телевизору видел… по нашему, местному каналу… Она на фестиваль по спортивному рок-н-роллу приезжала в Минск. Такая красивая скромная девушка. Не курит, не пьёт в отличие от столичных: мечта персидских поэтов! «Шаганэ ты моя, Шаганэ…» — помните стихотворение поэта? Я когда в школе прочитал это стихотворение, а потом её увидел по телевизору, тут меня и накрыло: ё…, думаю, — моя Шаганэ! Сразу понравилась! А из местных я пока никого не знаю!

   — Да вот хуй на глупую морду, — сказал Юра подначив его, — её папаша отдаст замуж за тебя! Найдет какого- нибудь местного секретаря комсомола со стадом баранов в  придачу!

   — А я её украду, — возразил минский Лоэнгрин, — заверну в ковёр, посажу на лошадь и ищи ветра в горах Копетдага!

    Юра засмеялся ему прямо в глаза, я тоже не стал сдерживаться. Ладно там парень он был бы видный, статный, на каких все бабы клюют, хоть они продавщицы, хоть дочери секретарей райкомов, чтобы ребёнок родился в улучшенном варианте — ещё можно сделать такое допущение к конгреативу… А тут… Ети-твою за ногу! Даже если он и был бабником, как говорит, вряд ли за него замуж могла выйти девушка из семьи высшего эшелона власти хоть и Советского Союза. Вообще, надо отметить, какие мысли были у солдат, когда я служил в то время — конец брежневской эпохи. Вместо того, чтобы думать о Родине, и как её лучше защищать от происков внешних врагов, все только и думали о дембеле, считали дни до Приказа, да побольше баб выебать после службы! А кто не думал о бабах, кто не вышел мордой, или по каким другим причинам, думал сколько выпьет вина, когда отслужит, высказывая свои незамысловатые мечты вслух товарищам по службе, а те в свою очередь, если ещё оставалось долго служить, завидовали им. (Не надо забывать, что это было в советскую эпоху и отношения между мужчиной и женщиной были проще; это уже после перестройки, когда появились доллары, мерседесы шмотки от кардена и валентино и прочие дорогущие прибамбасы красивой богатой жизни, почти как в голливудском кино как поет Мерилин Монро в сладенькой комедии что лучшие друзья девушек это… фаллоимитаторы, отнюдь не «… I wanna Be Love By you…«*, то и существа под видом прекрасных изваяний в Российской федерации у них массово особенно в мегаполисе поехала крыша от таких приманок красивой богатой жизни почти как в голливудских мелодрамах, pretty woman, где богатый импозанный деструктив — бизнесмен — вариант американского принца, делает предложение проститутке! лезет к ней по железной лестнице с букетом роз, дескать выходи за меня замуж! изменили некоторым образом свое отношение к так называемой сильной половине человечества, делая упор в основном на финансовую составляющую.)

    Потом, из другого полка нам прислали солдата, — вот тот действительно мог бы стать мужем хоть английской королеве, ей с таким парнем не в падлу было бы проехать в карете по улицам Лондона, чтобы все бабы из высшего общества писали стоя от зависти, — ни хрена полюбасы, наша королева себе чувака нарыла на старости лет! Откуда-то из тамбовской области парень. Два метра ростом, сложен без всякой накачки как Жан-Клод Ван Дамм, любая голливудская киностудия его с руками оторвала на роль главного героя фантастического блокбастера. Вот ему баб — можно верить, что до Армии на гражданке был в тесном контакте с советскими гражданками: даже здесь умудрялся, по его рассказам служа в полку, в самоволку ходил, в поселок трахал жену какого-то офицера, потом дочь какого-то подполковника, и так одиноких женщин из офицерского городка «сажал на кукан», — можно поверить, несмотря на бром в чае. Дал мне «наколку» на одну продавщицу — мать-одиночку «слабую на передок» — как у нас говорят про дам сверхчувствительных в эрогенных зонах, тем более такие зоны у этих женщин не раз-два-три- четыре-пять а почти все тело за исключением ногтей на пальцах, пяток с твердыми мозольными наростами… Таких женщин импотенты- психотерапевты, типа сексологи, — я в Москве услышал, как они их от своего бессилия и страха перед такими дамами придумали называть термином — нимфоманки: от слова нимфы, кто не в курсах из парней, такие русалки жили в древнегреческом водоёме соблазняли древних греков, те были в восторге, что они их соблазнили, это не теперешние рабы железа, пластмассы и микрочипов — деградация за две тысячи лет! Деградация, начавшаяся с появлением христианства. Можно сказать оно стало её отправной точкой. Платон не зря написал апологию Сократа, я почитал — вот это реально были продвинутые в плане настоящей культуры ребята! Тем самым расписавшись в своей некомпетентности в таком деликатном предмете, (а откуда эта компетентность возьмется, если хуи не работают по назначению, а в голове кроме мусора специфических узконаправленных фрейдовских терминов, таких как: сублимация, либидо, антилибидозное эго, парциальные влечения и прочая лабуда), как женская сексуальность, и тем более как любовники, оправдывая свою несостоятельность в постели с такими сверхчувствительными дамами… Да какое там! Вообще со всеми!) Она, говорит, всем дает, кто попросит понастойчивее, только с бутылкой к ней надо идти в гости. А если очень понравишься, то можно и без бутылки — сама поставит и накормит вдобавок. (Я потом посмотрел повнимательнее на свою морду в зеркало… Нет, думаю, надо с бутылкой идти, чтобы не рисковать.) Её все трахают, кому не лень. Не знаю, кто из офицеров и прапорщиков в поселке но солдат минимум с десяток её «жарили». Так что, если есть желание, попробуй подкатить к ней — всё равно на дембель скоро, будет хоть что вспомнить, останется какое-то светлое воспоминание от службы в Армии. А то у нас, сам видишь, одни трудовые тоскливые будни, только и видно из окна казармы строевой плац по которому чуть ли не каждый день солдаты строевой херачат из какой - нибудь роты, да унылое серое строение столовой за ним. Только смотри, осторожнее, а то можешь жениться по глупости, она после первого раза начинает намеки делать, дескать дочке папа нужен, и мужик в доме, гвоздь прибить, кран починить на кухне. А так, в материальном плане она не бедствует! В магазине работает продавщицей. А продавцы, сам знаешь! Обсчитают — объегорят покупателя — это как нам вздрочнуть пару раз не доезжая до Константинополя… «Так что смотри за собой, будь осторожен!» (Строчка из песни Виктора Цоя.)

    Так он меня инструктировал, как профессор первоклассника, хотя мы с ним с одного года и по службе «деды», но у него уже был убедительный опыт сексуальных контактов с прекрасным полом, а у меня если сказать честно только три раза. (Один раз я успел «засадить» прекрасной даме, когда учился в десятом классе: «жарили» с другом пьяную тридцатилетнюю даму в парке на лавочке по очереди. А второй раз — у того же друга дома трахали эту же даму… а третий раз… даже вспоминать не хочется сразу стыдуха такая как вспомню какой это был секс в четвёртый раз… Так что к советам этого Вологодского Казановы стоило прислушаться, это не болтунов- ловцов престижных советских леди пятого созыва слушать. И он дал «наколку» в каком магазине она работает, и как выглядит, и как зовут.

«Зайди, — начал он подробно, типа вводный инструктаж проводить по знакомству с дамой, — когда пойдёшь в увольнение, дескать, чего-то купить, начни разговор издалека, туда-сюда: а это почем, а как вас зовут… кстати, зовут ее Валя, назначь свидание… Она не откажет — на всё согласная женщина, главное говори побольше, бабам это нравится, скажи какие у нее красивые глаза… Глаза у неё и в самом деле красивые — большие серые, какая хорошая фигура… и все в этом роде. Главное, чтобы был подход грамотным, говори мягким вкрадчивым голосом. (Я это и до него меня ещё в школе просветил друг — одноклассник, что бабам, они балдеют, когда им говоришь какие у них большие синие глаза, да какая круглая попа, да какая красивая упругая пятого размера грудь, они сразу начинают смеяться от удовольствия не могут сдержаться, я потом на выпускном вечере слегка поддав шампанского после водки был в ударе: одной девушке из соседнего класса начал так говорить, проговорил час: мы с ней гуляли вокруг школы она в меня влюбилась.) Это с ним мы нетрезвую даму, тоже продавщицу старше нас вон на сколько лет, я сообщил выше, летом в парке на лавочке, в рабоче- крестьянской позе по очереди «тянули карусель» под шум сосен: в парке в основном такие деревья росли. Что мне особенно запомнилось, — среди сосен дятел отстукивал, как нарочно сколько раз присунешь. Я всовываю ей, он: тук-тук, ещё раз — тук-тук… тук-тук… тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук… тук-тук-тук-тук-тук-тук… Когда начал убыстрять темп и дятел: туктуктуктуктуктуктуктуктуктук!.. Моё внимание переключилось на этот «туктуктуктуктук» как молоток заработал! Но после 30-ой минуты начал уставать, а дятел и не думает прекращать отстукивать, тут дама- продавщица мелкоштучного товара взвыла, мигом взмокла, начала кончать очередям; вот уже когда я понял, когда женщине по- настоящему без понтов бывает волшебно с мужчиной! А не хуйня какая-то — сублимация, либидо и парциальные извращения, которые напридумывали психосексологи-имп'ы у которых в голове вместо мозгов мякина, как у Страшилы из знаменитой сказки про Гудвина — Великого и ужасного. И рядом, метрах в двухстах дискотека: песни там всякие из репертуара советских вокально- инструментальных ансамблей: «…а ты такой холодный как айсберг в океане…» я тогда не понимал про кого певица поёт… а Когда в Москву приехал, пожил там несколько лет, понял про кого… А перед входом в парк летняя закусочная из фанеры и стекла была — дешёвое вино в разлив продавали.

Так он меня инструктировал…

    Где-то на третий день он пошёл в самоволку. У него, как у запасливого китайского крестьянина мешок риса на черный день, была в казарме гражданская одежда: футболка, джинсы и кроссовки «адидас» любая девка даст, к жене офицера — тот был на боевом дежурстве, прямо из Штаба пошёл, я его отпустил в девять часов, да мы уже и заканчивали рисовать, здесь переоделся, перелез через забор, чтобы не ходить через КПП. В этот вечер «Калка» — солдат узбек был в наряде. Погоняло «Калка» он получил за то, что как идём строем, когда он в наряде всегда говорил: «Калка давай». «Калка» — тонкая прозрачная бумага — калька, для дембельского альбома. Я ему потом принес «калку», у нас этой «калки» было хоть жопой жуй, нам выдавали, а то он достал: «Калка давай, да калка давай!» — как идем в штаб или на обед, он так обрадовался, что как-то угостил меня анашой: им из дома в посылках присылали, как украинцам сало… Я помню курнул, не врубился в чём фишка, только голова заболела… видимо, тоже привычку надо иметь… Я потом в Москве встречался и с таким видом этих жалких деградирующих по всем пунктам, существ — наркоманов… Вообще, я удивлялся на азиатов: на улице жара под сорок градусов — там тоже летом была, а он — узбек, туркмен, таджик или киргиз, сидит на корточках у стены на самом солнце, пилотку снимет, острижен под нулёвку, голый загорелый череп блестит на самом убийственном солнцепеке (как сейчас по лысой моде ходят с голым черепом косят под уголовников), кайф, говорит, и никакого клея нюхать не надо, даже анашу курить, хотя, к слову, они эту специфическую «травку» курят как мы простые папиросы «Север». Меня бы через три минуты солнечный удар хватил, а ему парню из знойной Африки… т. е. Азии по барабану! Вот что значит жить в пустыне! Пасти баранов на песчаных барханах! А многих баранов и пасти не надо! Они сами успешно пасутся на просторах интернета… Пить чай под саксаулом. Вести умные беседы с аксакалом… И караван верблюдов идёт из Могадишо в Мазендеран. Что-ты, там в Каракуме, где они в кишлаках живут, пятьдесят градусов жара, можно из живого бегемота сало вытопить, прямо на песке омлет поджарить, они привыкли уже две тысячи лет там живут, пасут сайгаков и баранов, кишлаки из кизяка сложены… Ебануться! я бы и неделю не выдержал, а неугомонный Сухов месяц по пустыне ходил пешком, революцию делал среди аксакалов и саксаулов!.. Нахер нужна такая революция — глотай песок, чеши яйца, и басмачи рядом — Абдулла с Аристархом за барханом спрятались, глазом не успеешь моргнуть — скальп снимут! Саида нашёл в песке закопанного, одна голова снаружи без пилотки лысая блестит, тоже, наверное, только откинулся с зоны, в два часа дня кайфует, только пить захотел — вот что значит азиатская генетика, таких парней надо на Меркурий посылать в экспедицию, там, говорят, тоже жара убийственная. Ещё Виктор говорил, — не знаю врёт или нет, — что трахал одну знаменитую певицу — заслуженную артистку СССР… Вот бы услышал её экстатичный фанат, точно было бы убийство — Кочубей с Пересветом, только тема другая! Я его прикрывал, когда он пошёл в самоволку из Штаба: поди буёво оттуда ходить, не надо на вечерней поверке отмечаться в казарме, стоя в строю! Вот каких солдат нам присылали из полков: токсикоманов, авантюристов и ебарей, вот какие настроения и мысли были у солдат Советской Армии, а кто ревностно нес службу, про тех говорили, что «рубанки», рубятся, выслуживаются на лычки, особенно про украинцев такая поговорка была, что — «хохол без лычек, как хуй без яичек»; америкосы со своими гнилыми мозгами, хуй бы когда догадались в это время напасть, точно могли бы победить, даже без ядерного оружия, если б им попался такой полководец, как Наполеон, половина советских солдат бы разбежалась по аулам анашу курить, по хуторам Оксанок ебать и пить горилку, а другая половина сдалась бы в плен за банку пепси- колы, за футболки с мордами битлаков и за кроссовки «адидас»…А может, наоборот, по завету предков — дедов и отцов, а больше по внутреннему содержанию проснулись гены — встали плечом к плечу на защиту Родины!

    А в Москву я вот как попал.

   Я и так, когда «рисовал» в штабе секретные документы,

«прикидывал хуй к носу», что неплохо бы уехать в Москву попробовать себя на поприще крутого ёбаря, то есть поступить в какой- нибудь гуманитарный институт, туда много идут учиться красивых интеллигентных начитанных в плане поэзии и прозы, симпатичных девчонок, — если использовать терминологию прикрытия, ведь многие парни из провинции и имеют сокровенную мечту поступив в тот или иной институт поёбывать московских красавиц, у кого же есть какой- нибудь дар мыслят более перспективными категориями — становятся художниками, музыкантами, поэтами преследуя все ту же цель- засаживать столичным девицам, (при условии — надо сделать оговорку, — если они уже не прогрессирующие импотенты — вялые дрочеры к восемнадцати годам, тогда ни о каких бабах и речи быть не может, в крайнем случае жена, чтобы родила спиногрыза и для создания иллюзии типа семейного счастья), но цель целью — они имеют, а с Москвой шутки плохи: она сразу ставит на место таких романтиков — выматывает и высасывает всю мужскую энергию, и, по прошествии какого-то времени, обычно лет десяти- пятнадцати а то и меньше, если кто-то из них и достигает цели становится поэтом, музыкантом, художником, инженером- строителем а так же становится алкашом- пивососом, обжорой, стерильным додиком, а когда и педерастом как… некоторые популярные певцы, то тут уже не до баб, как говорится не до жиру, быть бы живу… А этот институт как раз подходил мне по профилю — изучать гуманитарные науки вместе сидеть на кафедре с красивыми умными девчонками со всего Советского Союза, даже может быть дочь первого секретаря райкома партии Казахстана, интересно мне было посмотреть, что за Шаганэ — белорус запал а тут представился случай, что я решился на эту авантюру окончательно, по наколке одного ары. (Но это я так мечтал, сидя в Штабе, что припарю в Москве какой-нибудь красавице и напишу фундаментальный труд «Как из ничего сделать что-то, или на повестке дня одна хуйня». «Припарить» — то я там конечно «припаривал», но далеко не таким красавицам, каким мечтал, и учился не в институте, а в ТУ-78 на маляра, а уж о фундаментальном труде вопрос и рядом не стоял, чтобы я его).

    Дело была так.

   Где-то в середине августа

(я уже успел сходить к продавщице, удачно получилось, и все почти так, как Виктор дал краткий инструктаж, я даже удивился, как легко познакомился и договорился в первый раз, когда зашел в магазин, где она работала в военторге. Там сигареты неплохие продавались настоящий «Кэмел», но дорогой, и хорошее марочное вино, тоже дорогое. Неплохое снабжение было в военном городке офицеров и их семей в то время, это нас солдат — хуету бараковскую кормили — низкокалорийным невкусным жидким жратвоганом, — договорился с ней о свидании, а в следующий раз пришел в рощицу, типа парка, с фонтаном, лавочками и постриженными но высокими кустами, куда мы «забили стрелку» (кстати, это сленговое словосочетание, как и много других, пришло от московских хиппи — я у них так научился говорить — во второй половине восьмидесятых, и только уже в девяностых эти термины перекочевали в массы через поп-певцов), с бутылкой портвейна. Нам перед этим дали солдатскую «получку» — три восемьдесят, я еще у парней занял два рубля, чтобы хватило на вино, сигареты, цветы для дамы, шоколадку, я хотя и простой парень, но женщинам в первое свидание всегда цветы покупаю, и ещё чего-то уже не помню. Выпили мы с Валей в укромном уголке, на траве постелили клеёнку, она взяла вместе с закуской — предусмотрительная дама, за плотной стеной какого-то кустарника с ягодами, оказалась женщина компанейская, болтушка, как выпила—  «хи-хи, ха-ха»,  мне с ней легко было общаться, поговорили, начали целоваться, я сначала потрогал её за грудь, нагло ладонь под лифчик сунул и погладил сосок, крупный, как нос у дикобраза, — вот это реальный кайф — это не клей нюхать и курить траву, грудь у нее оказалась горячая и мягкая- мягкая, классная настоящая пышная женская грудь, что мне всегда нравилось у женщин, чтобы все из прелестей было свое настоящее, мясо-молочное, а не целлулоидно-вискозно-полимерное (как теперь становится модным в продвинутых типа цивилизованных странах), приключения на Боевом Дежурстве, и в казарме шалуна я рукой — бля буду, не трогал… ну, может пару раз… а бром — хуйня, что дряхлые вожди компартии придумали — подмешивать в чай. Если «амбарцумян» хорошо стоит, никакой бром ему не помеха, а если не стоит и виагра не поможет… мне очень тогда понравилась грудь у продавщицы, (еще бы не понравилась, когда вообще никакой годами не мацал даже самой висячей сморщенной), несмотря на то, что она в лифчике была у нее там притулилась, у меня сразу же в армейских брюках орган мой интимный который хуем называется, встал как каменный, чуть пуговицы на ширинке не полетели, и начал зудеть, она не откинула мою руку, значит, думаю, можно развить успех, я и взялся развивать: к ней под платье полез другой рукой в трусы… Я, к слову сказать, когда выпивал, такой наглый становился с прекрасным полом, особо не церемонился: десять-пятнадцать минут поговорю и приступал к активным действиям, снял трусы, она особо-то и не сопротивлялась даже мне помогла одной рукой, приподняв зад, белый и пухлый— он у неё там такой был в наличии; на таком «станке» мэну, понимающему толк в этих делах — работать и работать; поставил ее в коленно-локтевую позу, взял в ладони пухлые «булки», как вдул… и сразу кончил не успев сделать и десяти движений… вот как истосковался в армии по женскому телу, отдавая долг Родине… только собрался вытащить «макивару», тут она взмолилась: «Погоди, Андрюша, побудь со мной маленько!»  Как в песне поется, и рукой меня к себе прижимает. «Молодец, Валя, — это я ей, — хорошо, радость моя, только я еще выпью, если не возражаешь.» — «Конечно» — говорит, глядя на меня вывернув насколько можно голову. Только налил ещё стакан не меняя позиции, другая рука тоже не была без дела — продолжал гладить её мягкие тити, и легонько мять их, до сих пор помню, как было хорошо, она каким-то образом умудрилась снять бюстгальтер. Выпил стакан вина, пока он у меня усваивался, мой красноголовый боец невидимого фронта в это время у нее внутри опять стал твердеть, пяти минут не прошло, и напрочь никакая виагра не нужна (тогда её и не было), возобновил движения. Во второй раз я её уже «дерибасил» полчаса, алкоголь хорошо притормозил эякул, засекал на часах, луна уже стояла в перигее, взмок, как медведь на пасеке, сунувший лапу в улей к африканским шершням, она тоже не будь дурой успевала ловить кайф: «Давай, Андрюша, давай, хороший, не останавливайся!» и помогала, не убирая руки с моей попы, словно боясь что я опять рано кончу и вытащу… Вот, Валюшка, разошлась не на шутку, чувствуется тоже дамочку не вводили в состояние утонченных переживаний уже сколько времени, может врал этот Казанова, что у неё мужиков было как грязи, парни тоже любят привирать, может и было, но не столько, как он заливал, потому что городок офицерский, маленький, давно бы уж все в том числе и солдаты всё знали. Вот бы в это время патруль вошёл в рощицу, там, где мы «пилились» за постриженными кустами (кстати, тоже солдатами — они их стригли), в двух шагах дорожка из гравия, лавочки, — пиздец службе Андрея К. в штабе! Отправили бы в часть… Хотя там может было бы лучше: я уже дедом был — до пизды служба, и в рыло не упирались графики — рисовать до трех часов ночи! Потом у неё дома мы встретились несколько раз, пока я не попал в больницу с аппендицитом, так что Казанова тут и в самом деле подогнал мне классную в плане секса и общения девушку),

под утро, часов в пять, проснулся в казарме от боли в животе. Я сначала подумал: может чего-то съел на ужин несъедобное? Кормили-то нас — солдатская кухня оставляла желать лучшего — на троечку с плюсом, чуть лучше, чем колхозник кормит домашнюю скотинку. На обед — жидкий невкусный суп с кусками варёного сала, на второе — перловка или другая каша, сваренная по аскетическому принципу монаха- отшельника: на воде, без молока, масла и сахарного песка, имеющая отвратный вид, и жидкий чай какой и чаем-то называть в падлу. (Правда по праздникам давали гречку с котлетой — за счастье!) Белый хлеб и кусочек масла. (Кстати, в нашей части деды масло не ели, отдавали молодым — такой был закон). На ужин — жареная картошка с не менее жареным минтаем. И пошёл в туалет, но там у меня ничего не получилось, в смысле опорожнения кишечника, потужился я маленько: ни хрена! Я подумал: что такое? что за непонятки? что за ложные сигналы подает мне живот? и пошёл лег опять. Но заснуть не смог, или хотя бы покемарить до подъема — шести часов — наоборот, боль не только не утихла, а стала ещё сильнее. Я встал, сказал дневальному, что у меня болит живот и пошёл в медсанчасть: она располагалась на территории гарнизона.

   Была суббота — как сейчас помню — дежурил там солдат призывник из советской азиатской республики. Узбек, таджик, туркмен? Я в них плохо ориентируюсь. Я ему говорю, что у меня «голутвайзер», в смысле — болит живот. Солдат хоть и был типа санитаром, точнее дежурным солдатом в медсанчасти — в случае чего, ни черта не понимал в медицине, дал мне каких-то таблеток. «На, проглоти, — сказал, он на очень плохом русском, — должно пройти». Я проглотил эти ебучие таблетки, они не только не помогли, а стало ещё хуже; прождал минут двадцать, меня начало тошнить, и боли в животе усилились, заболела голова. Я пошёл в туалет сделать двумя пальцами рвотный рефлекс от этих таблеток, но так его и не вызвал, мне и тут не повезло, как и с дефекацией — локальной зачистки организма. Говорю этому санитару: «Позови какого- нибудь офицера врача». Пока салага ковырялся в журнале чего-то выискивая, потом крутил диск телефона — всё это медленно, нехотя, заторможенно, словно был под кайфом (вполне вероятно и был, азиаты, как я уже сказал, покуривали «хорошие папиросы», которые не купишь в обыкновенном табачном ларьке), тут сам пришёл старлей.

    — Товарищ старший лейтенант, говорю ему, — так и так, живот болит, мочи (ударение на «о») нет. Он начал щупать мой живот и, когда стал надавливать в правом нижнем углу, мне в голову пришла мысль: «А не аппендицит ли у меня?» и через две минуты она подтвердилась, когда он спросил:

    — Тут больно?

   — Больно, — ответил я.

   — У тебя аппендицит, — сказал лейтенант. — Надо делать операцию. — Согласен?

   — Согласен, согласен! — закивал я головой. Я тогда был на всё согласен, даже если б отрезали половину желудка, выпотрошили, как судака, перед тем как бросить в уху, лишь бы нейтрализовать боль.

    Он вызвал по телефону дежурную машину из госпиталя и, пока она приехала через полчаса — это был полный пиздец, как меня скрутил аппен — монстр! Я лежал на боку, скрючившись, как зародыш в утробе улитки, стонал, сдерживаясь, чтобы не плакать и кричать от тупой, сильной, стреляющей боли, которая пульсировала, то увеличиваясь, то слегка уменьшаясь, но с каждым разом прострелы становились сильнее и болезненнее, отдаваясь прямо в мозги, и рождая в них дополнительные болезненные ощущения. Такой боли я никогда не испытывал — ни до этого, ни после в жизни — не были они мне знакомы. И главное, у меня до этого никогда не было приступов аппендицита как у других, когда разговор заходил на эту тему. У других, вон по рассказам, они случаются, но проходят, а у меня всё сразу получилось, что я даже и не понял в чем «фишка».

    Наконец приехала машина, я еле встал, превозмогая боль, влез в неё, поехали.

   В госпитале тоже пришлось ждать ещё минут десять. Я тихо сидел на скамейке и немного начал привыкать к агрессивному садистскому нраву аппендицита, когда пришел хирург-майор, приказал лечь, пощупал в том месте где и лейтенант, тоже сказал, что надо делать операцию, спросил, согласен ли я, и, опять получив от меня утвердительный ответ, сказал пройти мне в кабинет напротив.

    Через несколько минут вошла симпатичная молоденькая медсестра с бритвенным станком в руке.

   — Снимайте брюки… — она запнулась и покраснела, — и трусы. Прямо стала хорошенькая — загляденье, когда покраснела. Я даже про аппена забыл на миг, который грыз мне кишку, так она мне понравилась в этот момент.

    Как она это сказала, смутившись, я понял, что ей приказал делать майор. Да девушка, не позавидуешь такой работе — брить хуи всяким волосатым дебилам, смотреть какие там шишки болтаются! У некоторых как шланги, чуть ли не за ляжку завиваются! Средней длины линейки не хватит! Бедняжка! Это я только позже понял! сколько терзаний! какие мечты душными ночами! потрогать такие шишки, какие они бывают, когда стоят и как задвигаются внутрь нетрезвыми «пассажирами дальних поездов» — случайными попутчиками в кратковременное забвенье от жизни-пидараски, что аж становится жарко и сладко до звона в голове и помрачения рассудка! в это время раздрачивая щёлку до потери пульса… до мелкого бисера пота на ляжках… до онемения пальцев ног… до пляски Витта в правом полушарии головного мозга сразу за мозжечком.

   Застенчивая юная девчонка: мне её стало жалко.

   — Давай, — говорю, — бритву, я сам побрею. А то ещё от волнения отрежет мне барсика, тогда я вообще никакой девушке не буду нужен, а у меня дембель впереди, полная приятных сюрпризов и переживаний жизнь от общения с представительницами более чем прекрасного вида человечества. Ладно бы у меня там был миллион или поболе долларов в банке, тогда бы я был нужен даже без тебя, мой маленький дружок. Побрил я кое-как сам себя: отечественное лезвие «Восток» ленинградского завода имени Амбарцумяна Забруйского оказалось тупое, такими только хорошо карандаши точить. Мало того, что внутри у меня свирепый зверь — аппен-грулл — садист кишечно-полостного тракта грызёт внутренность, как голодная крыса кусок заплесневелого сыра, ещё эта некайфуха. Принесла она мне типа халата, такого медицинского, я одел. Жопа в прореху видна; это медицинские труженики новую форму, что ли, придумали для больных, чтобы когда те шли по коридору, волосатая жопа мелькала, и в щель между ляжками видно, как яйца болтаются (очень удобно для голубых: Еся нагнулся и трусы снимать не надо, а Яша сзади вдул в больничном туалете), дополнительно стимулируя визуально персонал больницы для исполнения профессиональных обязанностей, тех же медсестер и одиноких дам- психотерапевтов, чтобы тоже была богатая пища для мечтаний по ночам, а мою форму забрала. Вышел я в коридор — там носилки на колесиках.

   — Ложись, — сказал высокий здоровый, в смысле атлетически сложенный санитар, — там ещё трое стояло на подхвате, и, когда я принял горизонтальное положение, теперь уже четверо санитаров взяли и понесли меня на второй или третий этаж — точно не помню. А мне такие дела чудными, ненатуральными, театрально-драматическими кажутся. Неужели все это: госпиталь, санитары, бритый «апанас», носилки — со мной происходит? Всё так серьёзно, обыденно, скучно, риторически. Сейчас операцию будут делать. Страха как такового я не испытывал, у меня только одна мысль была: как бы быстрее прошла боль в животе, словно у меня внизу его, в правом углу, реально сидит голодная крыса и потихоньку жует мои потроха; давайте, товарищи хирурги, скорее вырезайте эту гадинку, а то она съест мои кишочки и примется за печень. Я ярко представил аппена в виде кровожадного крыса, отрезающего столовым ножичком по кусочку мою печень и вилочкой закидывающего в рот…

   Положили носилки перед операционной на столе с колесиками, подошла врачиха в халате, сделала укол.

   — Постарайся заснуть.

   Боль прошла, я повеселел и даже начал задремывать, но пяти минут не прошло, как меня ввезли в операционную и переложили на серьёзный стол где режут парней всякими страшными инструментами серьезные ребята в белых халатах, в белых перчатках на руках, и с белыми марлевыми повязками на серьёзных лицах. У меня исчезла сонливость, ну думаю, сейчас начнется! Сейчас будут потрошить, как кролика на жаркое! На грудь повесили тряпку, сестра в марлевой повязке соорудила, посмотрев на меня серьёзным взглядом больших серых глаз, наверное подумал я, здешняя красавица: неплохо бы «припарить агриппаса» в её марфутке! Это, я так понял, чтобы мне не было видно, куда они нацелились залезть в мой, терпящий мучительную острую боль, живот своими никелированными садистскими инструментами, и, чего-то отрезать без надежды на восстановление. (В этом месте, говорят они нам, есть ненужный организму отросток, называется аппендикс, он человеку как гиппопотаму зубная щетка — абсолютно без надобности, а мне иногда кажется, что они нас обманывают и отрезают не аппендикс, а орган высшего сознания, после чего человеку закрыт путь к познанию высших сфер, и он становится среднестатистическим тиранозавром каменных джунглей, рыскающим по улицам в поисках еды. Направили на меня эти… как они называются? медицинские лампы, вверху висят над головой, сгрудились несколько человек все в марлевых повязках… Пиздаус-микки маус, думаю, пропадешь, парень, не за шланг собачий! Мелькнула у меня слабая тревожная мыслишка.

   И начали мне делать операцию…

   Видно правильно говорят, что не так страшен Ибрагим Петрович, как его нарисовал Сальвадор Дали на своей знаменитой картине, и операция прошла — на удивление — для меня — боли я никакой не чувствовал. Было несколько моментов, когда что-то будто дергали из меня — не очень приятные ощущения, а так ничего страшного, даже скучно стало лежать и ждать, когда они перестанут резать мой живот, и тянуть оттуда словно клещами, всякие, мешающие мне жить, выполнившие свою непонятную функцию, органы. Да, вот так живешь, радуешься жизни, философствовал я, лежа на столе, и даже не подозреваешь, что в тебе развивается какая-то бяка, растет и набирает силу, опухоль к примеру; потом, в одно прекрасное утро, полное приятных слуху трелей соловья, дымчатого тумана, росы, и дополнительных прелестей природы, хуяк — резкая боль — что такое? и свет меркнет в глазах, и трели соловья как звук по стеклу, и все обыденные вещи, на которые ты не обращал внимания в нормальном состоянии души и тела, приобретают совсем другое значение, вырастают до непримиримого масштаба, что вот оно счастье-то, на какое ты смотрел, как сквозь полиэтилен, какое ты не замечал всегда с тобой — твое личное естественное состояние организма, когда ничего не болит и не беспокоит, когда выспался хорошо и, с утреца замечательное настроение, когда встал с постели и у тебя стоит, как свечка, и рядом спит жена — пальчики оближешь, отпятила «амбразуру» — «гаубицу калибра 122-мм» из-под простыни, очень привлекательно высовывается, которой ты сразу, не приходя в сознание, можешь с большим кайфом присунуть, причем особо- то для этого и делать ничего не надо, если она спит на боку, спиной к тебе: осторожно раздвинул руками её ягодицы и ввёл соответствующий орган самоуправления, и всех делов; и пока она храпит, двигайся потихоньку, лови не спеша кайфы, пока не проснулась… Когда посмотрел в окно и рад росе на листьях дерева, солнечным лучам на стене комнаты, мяуканью кота, прибежавшего с блядок, первым каплям дождя, брызнувшим на окно — тоже источник радости для здорового полноценного человека. А когда ты встаёшь невыспавшийся в скверном настроении, балдрон забыл что такое твердость уже который месяц, а то и год, живот раздулся от злоупотребления пива, из дряблой жопы наружу просятся газы, и ты их сразу выпускаешь, отчего спящая рядом жена уже по привычке даже не проснувшись, пошарив рукой под кроватью достаёт оттуда противогаз и автоматически надевает на свою физиономию и продолжает дрыхнуть, во рту сухость от непомерного пития уже более крепких спиртных напитков, анус вздулся от окружающей его грозди шишек и зудит, рядом храпит колода, комплекцией напоминающая средних размеров бегемота в противогазе и при каждом ее всхрапе вскрипывает кровать, и, которую ты по какому-то необъяснимому стечению обстоятельств должен называть дорогой женой — то о каком счастье может идти речь, несмотря на то, что у тебя все хорошо на работе и коллеги тебя ценят… как опытного гроссмейстера, прилетевшего из Португалии на надувном матрасе?

После операции меня отвезли в палату, на рану положили марлевую повязку, сказав поддерживать ее рукой, чтобы не было кровотечения и, если все будет «тики- так», то уже часа через два можно сходить, сделать пи-пи.

    Операция для меня прошла вполне я бы осмелился так это охарактеризовать — успешно.

   Слегка расскажу про пациентов, с которыми, мне с ними «посчастливилось» лежать в палате. Это стоит того, чтобы о них рассказать, каких ребят призывали служить в Советскую Армию.

   Лежал один парень из разряда «сыновей», только призвался, тоже с Украины (я же говорю мне на них в Армии везло, как бутерброду на каторжанина после месячной голодовки).

Служить парня забрали — у него была редкая врожденная болезнь, не знаю как называется, её и в медицинской энциклопедии не найдешь, — не было сухожилий или связок в плечах, где там крепятся плечевые мослы, и, когда он поднимал кверху руки, то они выскакивали из суставов плеч, и их, натурально, нужно вставлять-вправлять обратно: без посторонней помощи он не мог этого сделать. Поняли с какой хуйней — с врождёнными дефектами в строении тела парня забрали служить? Надо было делать дорогостоящую, в своем роде уникальную операцию, и то процентов восемьдесят, что она пройдет успешно… а двадцать процентов — Апанас Микитич его знает? У парня была в Киеве тетя- хирург она ему сказала: «Коля, так звали солдата, я не могу взяться тебя оперировать, тут нужен специалист самого высочайшего уровня, мы даже в институте консилиум собирали, тебе надо ехать или в Москву, или еще не знаю куда, может договориться с инопланетянами, чтобы они сделали ему такаю уникальную операцию на обратной стороне Луны, а парня в Армию забрали, несмотря на то, что этим военкоматским остолопам объяснили на пальцах суть проблемы. Ничего сказали, армия выправит, а у нас недобор, нас за это начальство вздрючит. И вот, рассказывал Коля, на первом же занятии по физической подготовке, сержант приказал ему отжиматься на турнике. Я ему говорю, «мне нельзя, у меня вот какая заморока — связок нет в плечах — кости выскочат из суставов!» «Давай, давай, — сказал сержант, — нечего шланговать! До'уя вас, таких салабонов, служить не хотите!» Я поднял руки — они у меня и выскочили, и торчат из плеч, как в анатомическом театре, когда скелет профессор перед студентами дергает за конечности. Меня сразу сюда в госпиталь, суставы вправили: вот теперь не знают, что со мной делать! Второй месяц лежу!

Потом ещё лежал солдат, тоже как поссорились Клемансо Макарыч с главным среди армян, ещё показательный экземпляр нестроевого солдата, как и Колю забрали с явным дефектом, непригодный для несения службы. Парень, не помню из какого города, но из России, был до Армии профессиональным гонщиком на мотоциклах по бездорожью. Видели по телевизору, когда они на мотоциклах летают и ныряют по ямам, оврагам, горкам, как дельфины в океане: вверх-вниз, вверх-вниз. Падал не раз и конечно ломал кости. Последний раз, говорит, соревнования проходили где-то в южном Китае: трасса — и Дон Кихоту Ламанчскому на «мазератти» не пожелаешь, как в заброшенной сельской местности: кривая, кочка на кочке; справа-болото, слева — лошадиная гать, ну я и наткнулся на огромный камень на повороте на Дацзыбао, не заметил, весь шлем был забрызган грязью, и полетел кувырком в болото! Сначала я, а за мной мотоцикл летел, тоже в воздухе переворачиваясь. Сделал сальто- мортале, как акробат в цирке несколько раз, и ударился головой в кочку, да так сильно, что шлем напополам, а когда провалился в трясину, угодил ногой в забрало утонувшему лет триста назад самураю в доспехах — он там один простоял столько времени, заржавел он воды, вот какое раньше было качество! Самурай сгнил, железо покрылось коростой, а сзади ещё мотоцикл — я думал на меня упадет, но он не долетел Слава Богу, а то бы мне точно — хана! Короче, сотрясение мозга и перелом ноги в десяти местах, начиная от дебра и заканчивая стопой. Тут-то нога, — показал он нам на бедро и голень, — вся зажила, а вот со стопой дело сложнее будет. Потому стопой-то я угодил прямо в забрало этому средневековому японскому рыцарю, — а может это и не такой был судя по доспехам, — оно захлопнулось, и все мелкие кости на стопе мне раздробило. Хирург мне их потом три месяца вставлял на место, молодец мужик, к тому же он оказался любителем такого рода гонок на мотоциклах, я ему потом бутылку французского коньяка поставил, что он возился со мной, как с родным, вправил, наложил шины и сказал, чтобы я осторожно ходил минимум полгода, не ездил на мотоцикле, пока кости основательно не заживут. А тут повестка пришла из военкомата: «давай, парень, собирайся отдавать долг Родине!» «Пацаны, говорю, мне пока нельзя, минимум через полгода!» и рассказал историю, и даже справку показал. Они посмотрели, ничего, в Армии заживет, у нас недобор с призывниками. И отправили служить.

   Я сюда приехал, выдали хэбэшку, обмотал ноги портянками, надел сапоги. На следующий день после строевой подготовки, ступня, которая еще путём не зажила, опухла. На следующее утро, хотя опухоль и спала маленько, чувствую, если опять заставят маршировать на плацу, будет еще хуже. Маршировать не заставили, зато после завтрака — кросс, три километра с полной выкладкой. Я подошёл к сержанту, так и так, товарищ сержант, мне нельзя, у меня нога вчера опухла, и сегодня боюсь как бы не повторилось. Сержант сказал прапорщику, а прапорщик — дубина стоеросовая, ничего, у многих солдат с непривычки ноги поначалу опухают в сапогах и портянках, (кстати, у автора тоже с непривычки в первый раз левая нога слегка опухла: портянку намотал неправильно), потом пройдет, а то привыкли как бабы на гражданке в туфельках ходить, и отправил в строй. Вышли мы из гарнизона, сержант скомандовал: «Смирно! Направо, за мной бегом — марш!

   И мы побежали.

   Сначала по заросшему травой, полю в кочках и буераках, потом в лесополосе. Пробежал я с полкилометра и упал. Боль была такая, словно в ногу воткнули десять раскалённых шомполов. А когда очнулся, ступня так распухла в сапоге, что я не мог вытащить из него ногу, пришлось разрезать сапог. Меня сначала на носилках четверо солдат принесли в гарнизон, а потом вызвали машину. Уже больше двух месяцев лежу, врач приходит, смотрит, какие-то примочки делают, ногу бинтуют, опухоль то спадет, а когда встаю начинаю ходить — опять опухает.

   — При таких делах, ара, слюшай, — влез в разговор небритый армянин, — этого козла — военкома, откуда тебя забрали, надо было стукнуть ему резиновой залупой по лбу! (Это по «наколке» ары армянина я и попал в Москву, в техническое училище: от метро «Черемушки» надо ехать на трамвае по рельсам на улице Вавилова.)

    Ещё в палате лежал сержант украинец, как и я «дед», осенью на дембель. Вот ему не повезло реально. Придавило БТРом. Он какого-то рожна полез между машиной и стеной, а водитель не видел его и сдал назад, и придавил. Сделали операцию. Хирург ему сказал, что пришлось удалить чуть ли не полпечени, жить будет, но!.. категорически нельзя употреблять алкоголь, даже пиво, есть жирное, особенно сало! и ещё какие-то запреты… Вообщем, жизнь после операции у сержанта, сами понимаете! Ну её нах — такую жизнь! Один известный американский писатель даже застрелился на старости лет, когда понял, что нельзя ни выпить толком, ни закусить путём. А на гражданке девушка его ждет два года, почти дождалась, Оксанкой зовут (почти как у Гоголя Оксанка ждала Вакулу, когда он прилетит из Санкт- Петербурга привезёт ей черевички), не пила, не курила, не завела левого пассажира, они собираются, точнее собирались сыграть свадьбу… А теперь я не знаю, с половиной печени какой из меня муж? Письмо надо писать, как она после такого известия отреагирует, — и родители тоже. А как я напишу родителям, что лежу в госпитале после такой операции?

Тут опять в разговор влез ара (не помню, как его звали.)

   — Э, брат, — не переживай, мы такое письмо сочиним, они даже и не подумают, что с тобой случилось что-то серьезное! И ара начал вслух высказывать как надо писать письмо его родителям. Веселый оказался солдат, «молодой» ещё этот ара, хотя со своей небритой физиономией выглядел лет на двадцать пять: я ещё тогда обратил внимание из-за повышенной густой растительности на лице кавказские парни выглядят старше своих лет.

    Потом на второй или третий день, как я пролежал в палате, принесли на носилках молодого лейтенанта, ему тоже вырезали аппендицит. Я посмотрел на него… Словно ему и не апп- труфель- джангер удалили, а минимум пол-желудка выскребли — такое у него было мученическое выражение лица: осунувшееся, посеревшее, в испарине, и дышит как загнанный конь. А с виду коренастый крепкий молодой офицер ракетных войск стратегического назначения. Вечером он рассказал свою историю. Оказывается, у него и раньше были приступы аппендицита и, когда в училище учился на офицера, и в школе, но всё как-то обходилось, дело не принимало серьезного оборота, как у меня сразу, а тут ночью они с друзьями пили спирт, и его реально прихватило. Вызвали скорую, та приехала оперативно, не то, что через полчаса за мной, жизнь офицера дороже чем солдата, зря, что-ли, государство деньги тратило — пять лет его в училище учили на будущего командира роты, взвода а то и полка ракетной части, умрет, бля, от какого-то грёбаного аппендицита не послужив Родине, империалисты не дремлют, это не мы — солдаты — хуета стройбатовская, на нас деньги государство не тратило, если сдохнешь, банзай с тобой а не дядя Ваня, прапорщик Невтыкайло оттащит на помойку в брезентовом мешке. В Советском Союзе солдат до чёрта лысого всяких: русских, украинцев, белорусов, татар, мордвы, узбеков, армян, азербайджанцев, удмуртов, эстонцев, литовцев, латвийцев, бурятов, тунгусов, монгол-татар замусоривших пластиковыми покемонами золотые степи Киншасы, казахов, объездивших коня Македонского (он на нём потом полмира захватил), киргизов, уйгуров — угрюмых потомков Чингисхана, таджиков, осетин, туркмен(ов), каракалпаков, молдаван с правого побережья Одера и молдаван с левого берега Дуная, и ещё несколько десятков национальностей. Союз огромный, человеческого мусора, в смысле нас, простых солдатиков, наскребёт с пятнадцати республик — пушечное мясо, не зря же в каждом городе в военкоматах телепузики сидят… Лейтенанта привезли сюда, надо делать операцию, вкололи обезболивающего, а он пьяный, но виду не показывает, держится да и от боли внешне протрезвел, к тому же начальство узнает что пил, вздрючит, хотя пил он не на службе, и не сказал, что, да, был такой грех, употребил два стакана разбавленного медицинского спирта (кстати, тогда спирт был лучше, не то что теперешний — яд, неизвестно где его производят), а наркоз как известно не действует, когда человек, если в нем сидит бутылка или больше водки, а тем более спирта медицинского, в нём девяносто пять процентов, я один раз пил неразбавленный… (да и не один раз — не прибедняйся, парень, один раз он пил! а то я тебя не знаю! с твой-то глупой мордой! сказки будешь рассказывать пьяному дяде Тарасу…) вот это кайф так настоящий кайф! сначала вроде ничего не чувствуешь минут двадцать, а потом как зацепит и, тащит, тащит, как удава по стекловате, ничего больше в жизни не надо! А попробуй сейчас выпей чистого спирта? «кони» сразу бросишь, «заготовки» отвалятся, или пожелтеешь, как аптекарь из Фигераса, которому уже не надо больше ничего, на картине Сальвадора Д. — первого официально зарегистрированного на госуслугах куколда, у которого его жена — хитрая Галя ебарей принимала в замке, а он свечку держал: «Чего тебе принести, любовь моя?» — «Пошёл в пизду, не мешай, рисуй „Архитектонический Анжелюс Милле“! Я эту картину посмотрел — плод кастрированного воображения художника, в натуре, пацаны! Это у них считается охуительным искусством! Ну, этот лейтенант оказался молодец — мужественный парень, терпел без наркоза, и, ни разу не то что не закричать, а даже не застонать — от него не услышали работники ножа и скальпеля, вот так гестаповцы бы его поймали, „говори, когда ваши танки пойдут в наступление на Мюнхен?“ стали бы задавать ему такие, к примеру вопросы, а не скажешь, пытать будем! Он бы точно ничего не сказал, все пытки выдержал, настоящий молодогвардеец, не зря, значит, писатель каких суперских героев- комсомольцев написал молодая гвардия, все пытки они выдержали в застенках гестапо в подвале у Пети Порошенко. А ты парень, смог бы так, если б враги тебя поймали? Не'уя бы не смог! Ты только баб ебать можешь! И то не всегда, если на морду и на задний протектор дама невыразительна, чтобы на отлично получалось… Таких дам у тебя ебать получается на троечку с плюсом. Да и то, если сказать откровенно… Вот на этих парнях — Родина может гордиться такими сыновьями, как лейтенант, хохол- сержант, и другие парни, никакие фашисты и американские империалисты никогда не завоюют нас, тут Адольф просчитался, начав войну с нами, правильно ему его друг Бенито говорил, нехера на Советский Союз залупаться, русские — народ дикий, неуправляемый, упрямый, силы богатырской, водку пьёт литрами, на медведя с рогатиной ходит, нос ляпушкой, хуй игрушкой, придёт вечером с покоса, поставит в сенях косу, выпьет квасу и ебёт жену по часу (не то, что теперешние городские ушлёпки — придатки к ноутбукам и смартфонам десятая серия — сто тысяч стоит, недоумков выстроилась очередь в магазин купить навороченный, понтоваться перед приятелями, баб ебут пять-десять минут, потом эти дамы ходят потерянные, никак не поймут — нас вроде выебли, а счастья нет, опять надо идти в офис работать, ещё и полу-имп-начальник подпишет на отсос, и куда бедной даме деваться), там климат суровый, расстояния огромные, пятнадцать республик, в одной жара, в другой яйца отморозишь пока до Урала дойдешь, лучше давай на америкосов нападем, эти как вояки — полная хуйня, только около бассейнов могут балдеть, поглаживая огромные животы, напиваясь пивом и изредка вяло попихивая Клотильд и Джессик под корявыми пальмами, и танцевать рок-н-ролл, тем более там половина Америки — негритосы, а из них солдаты, как из шимпанзе каучуковый вторник — ещё смешнее, чем из аборигенов острова Пасхи, они только вчера с пальмы слезли, научились ложку правильно держать, вон в некоторых африканских сералях до сих пор кушают своих соплеменников без перца и соли, так что мы этих американцев, сильно разбодяженных другими расами и подрасами, одной левой сделаем, не ходить к Гретхен на яблочный пирог по воскресеньям… Кстати, это немцам на заметку, если у вас опять появится новый фюрер, теперь знаете на кого надо нападать, да? Мы бы и сами напали, но у нас уже сложился имидж у русских и живущих вместе с ним остального народа 150 малых и больших национальностей — народов миролюбивых, у нас всего дохуя: и газа, и нефти, и леса в Сибири, и не только в ней, и оленей на Чукотке, и алмазов в Воркуте, и водных акваторий, нужен глаз да глаз, а то англосаксы жадные до чужого добра мигом отберут — Галя не кипишись! Гоните нахуй эту уродливую овцу фрау Перкель вместе с кривоногой акушеркой фон дебляйне (бля, немцы, дожили, Андрею К. за вас стыдно! бабы вами управляют! и бабы то какие все уродливые! Ладно были бы красивые типа моделей: Линда Евангелиста-Кристи Тарлингтон-Наоми Кемпбелл — можно ещё терпеть! Бабы с такими убийственными внешними показателями эффектно смотрелись бы на прениях в европарламенте какую цену установить на российский газ, и под кого можно лечь, чтобы те уломали российского президента снизить ключевую ставку… (А с такими страшными мордами как у нынешних евро-президенш — кто из чуваков высшего эшелона российской власти осмелится на них слазить пару раз?.. если только… да не, у него жена— известная стерва, она ему глаза-то сразу выцарапает. Вот никак и не могут договориться о приемлемой цене на российские энергоносители…) А была когда то великая нация!.. мы вас уважали… всё время на протяжении последней тысячи лет истории вы на нас залупались… правда и пиздюлей получали хороших… последний раз совсем недавно в середине прошлого века получили очень хороших… хуйню вы сморозили выбрав баб управлять государством!.. А.К. от вас такого не ожидал! Вся Европа хуйню порет, посмотришь там президентами одни стриженые страшные такие ненакрашенные!.. (Как в своё время, в 90-х, хорошо спел российский поп-певец Андрей Алексин: « Ну, что ж ты страшная такая, ты такая страшная, ты ненакрашенная страшная и накрашенная!…» А ещё хотите русских победить! Вон у нас одна баба правила — Аляску проебла!.. американцы сколько оттуда золота вычерпали? Курилы на подходе… японцы ждут не дождутся когда у нас опять будет президентом дама… может им Курилы подарит… а американцам Сибирь…) и мы, как потомки первичной расы на Земле объединимся и наебнём англосаксов, крупных европейских финансистов-сионистов, и прочую шваль у них на подсосе, чтобы больше не залупались, если, конечно, сами в ближайшие сто лет не растворимся в генетическом негативе, скрещиваясь с другими народами и трахая по пьяни всяких шлюх, где у таких дам пизды превратились в помойки — генетические мусоросборники, что явно наблюдается в мегаполисах в последние 20—30 лет, забыв наставления предков!.. не слушались родителей теперь получаем по заслугам!

   Но Адольф не послушал своего друга Бенито, алчность в нём разгорелась на природные богатства Советского Союза, там, ему сказали агенты пятой колонны типа Навального и питерского журналиста Невзорова, газа и нефти завались, вот он и купился, а ведь не зря есть поговорка: жадность она фраеров-то губит! Так что будущие «господа мирового правительства» банкиры Лондона, Нью- Йорка и Парижа, и прочие умных хуем навороченные, не ставьте больше президентами Америки таких позорных, ни к чему не годных шестерок — Обамы и Буша Младшего, (а теперь старого маразматика Байдена, очень похожего на гибрида- рептилоида), иначе не миновать вам Третьей Мировой Войны! тем более вон у нас какие талантливые офицеры типа майора Луконина разработают планы упреждающего ядерного удара, пиздец вам нахуй сразу настанет не успеете горсть виагры проглотить чтобы пенис встал на пять минут, чтобы присунуть своим голодным домашним крокодилам в платьях от Версаче, и в туфлях от Пидараче, как «Кинжалы», «Цирконы» и «Буревестники» прилетят из-за туч!.. в катакомбах что- ли под землей будете жить вместе с зелеными и реальными рептилоидами? Они вам уже хуй дадут покомандовать, как вы сейчас командуете тут на поверхности Земли! Подумайте над этим! Почти лейтенант А.К. хуйни не посоветует! Потому как с русскими парнями шутки плохи! У нас, в нашей генетике заложена программа на победу над любыми пидарасами, кто только на нас рыпнется! Это вам не с индейцами воевать, арабами, и неграми, наебнем мало не покажется! Это Володимир Мономах пока с вами сантименты разводит: «Силь ву пле, госпожа Перкель, целую вашу ручку, да господин Обама давайте обсудим положение в Сирии»… Наступит время русские вам дадут просраться! (Это было написано 5 лет назад, так что автор может предсказывать не хуже, чем Ванга или Нострадамус!) Жопы-то жирные от напалма у вас обуглятся, как на сковороде у чёрта, и в ад попадать не нужно, он для таких подлых господ из Бильдербергского шалмана уже на земле будет. Был бы я президентом Советского Союза в наше время! Давно бы уже советский солдат сапог поставил на ваши гнилые мегаполисы! И Джессик с Клотильдами трахал бы конкретно! А то они слишком начали выёбываться своими пухлыми задницами в интернете рук не хватает чтобы качественно отд… ся!