Я иду по стланику
     К своему избраннику.
     Стланик стелет мягко,
     Жёстко будет спать…

     Вадим сидел на чурке у входа в палатку, вытянув мускулистые ноги. Мысли витали далеко. Возвращали его к жене, оставшейся вдвоём с маленькой дочкой. Как она там справляется одна? Он дочку видел один день, когда привёз их из роддома. Зина сказала, что она спит, и он вышел с ней на крыльцо. Долго разглядывал маленькие губки, носик. Ему хотелось, чтобы она открыла глаза. Устав ждать, зашёл домой и спросил:
   – Зина, мне неудобно спрашивать, но скажи, она жива?
     Ответить жена не успела. Дочка расплакалась, и Зина, усевшись удобнее, дала ей грудь. Неожиданные раскаты грома вывели его из сосредоточенной задумчивости. Вадим долго смотрел на быстро затянутое тучами небо. Ветер наполнил тайгу всевозможными звуками. Порывистый вой перемешался с низкими свистящими стонами. Быстро смеркалось. Все попрятались по палаткам, и Вадим, отодвинувшись, закрыл вход, прячась от непогоды. Лёг на спальник, надеясь уснуть. Его ослепила огненная вспышка молнии, и посередине палатки он вдруг увидел свою практикантку. Длинные каштановые волосы рассыпались по плечам. Белая ткань футболки облегала округлые формы её груди.

     Утром солнечные лучи коснулись земли. Начинался новый день. Лес, умытый после дождя, манил свежестью и покоем. Валентина спросонья томно улыбнулась и протянула к Вадиму руки. А его сердцем овладела ярость. Он злился на неё. Явилась к женатому мужику и сразу рядом легла. Спросил:
   – Ну, что мне с тобой делать? – Мужику тяжело хранить верность жене рядом с голой женщиной. Радость её сменилась печалью. В голосе Валентины послышался страх. Его сменила тревога.
   – Я тебе совсем не нравлюсь?
     Её голос прозвучал для него чарующе, с хрипотцой. Вадим уловил в нём отчаяние.  Захотелось обнять девушку и утешить. Вспомнил, как Зина, узнав, что ему дают самую некрасивую практикантку, позвонила начальнику экспедиции и возмутилась:
   – Владимир Николаевич, вы не правы. Думаете, что Вадим меня бросит, если дадут в бригаду красавицу? Практиканток каждый сезон присылают. Что я, хуже всех жён? Знаю, там одна на севере рвётся работать, вот и пусть по стланику осенью побродит
 
     На второй день после выписки своих девочек из роддома, летел спецрейсом и разглядывал новую практикантку. Понимал, что его Зина роднее, ближе и красотой не уступает. Он и рассматривал её ещё и потому, что жена возмутилась, просила красавицу. Хмыкнул про себя и больше о Валентине не думал.
   – Напрасно напросилась в мою бригаду. Мне тебя жаль. Наверняка, знаешь, что я женат. Дочка родилась.   
     Девушка упрямо вздёрнула подбородок.   
   – Я буду с тобой, пока сам меня не прогонишь.
     Вадим попытался успокоиться. Казалось, минула целая вечность, когда он смог заговорить:
   – Всё произошло так быстро и неожиданно. Ещё эта гроза. Ты же понимаешь, что я не останусь с тобой.
   – Разумеется, я это понимаю. – Валентина вздохнула, как перед прыжком в воду. – Пойми, ты так сильно мне понравился, что я приняла решение. И вчера ты меня не оттолкнул.
     В палатке надолго воцарилась тишина.
   – Ты меня прости за вчерашнее, я не обязан давать тебе никаких обещаний. И остаёшься с одним условием, что больше ночью ты ко мне не придёшь.
     Внутри у Валентины всё похолодело. Она медленно сказала:
   – Я сделаю всё, что в моих силах. Постараюсь забыть эту ночь.

     Она высоко вскинула голову и вышла. Вадим по привычке запустил свои длинные пальцы в волосы. Было видно, как сильно он раздражён. И через неделю, когда были с Валентиной одни, не выдержал. Наклонился и приблизил губы к её губам. Она дёрнулась, но её порыв к свободе остался без внимания. Поцелуи не были нежными. С этого дня он её часто и быстро брал. Стал наслаждаться девушкой и властвовать. Когда все узнали об их связи, Валентина поборола стыд и стала жить с ним открыто. Вадима она привлекала. Завораживала. Он понимал, что никогда не испытывал такого всеобъемлющего тёплого чувства. А ей казалось, что он груб, несокрушимый, как стены крепости, а она полевая удобная жена. Вернутся в экспедицию, и он выплюнет её, как шелуху от семечек. Знала, что хлебнёт с ним горя, но привязывалась к Вадиму всё больше.
 
     Незаметно в работе пролетело полгода. Над тайгой повисло серое небо с тяжёлыми влажными облаками. С деревьев, устилая землю пёстрым ковром, облетели листья. В тайге насквозь просматривались её самые глухие уголки. Земля застыла, и в воздухе запорхали первые снежинки. Они припорошили улегшийся на зиму спать стланик. Полевой сезон завершился. В Бомнаке осталось две бригады, все спешили до седьмого ноября выехать. Вертолёт ушёл на санрейс, и чтобы не ждать, Вадим купил своим билеты на самолёт до Зеи. Оттуда автобусом добрались до Тынды. Настроение было приподнятое, праздничное. Купили вместо надоевшей тушёнки, колбасы, к ней добавили две бутылки водки и вино Валентине. Поесть решили не торопясь, в поезде. Ждать долго не пришлось. Вагон встретил их шумом, песнями под гитару и свежим запахом алкоголя. Везли в Благовещенск призывников. Половина плацкартного вагона была пустой. Будущие солдаты, до отказа заполнив несколько купе, пили, пели под гитару и играли в карты. Когда расселись, Вадим сказал:   
   – Выпьем, по вагону не шляйтесь. Одну бутылку сейчас открою, вторую – как приедем, на перроне отдам. Пьяных много, рисковать не будем. Стаканы нужны. Сходите, чаю принесите, пока мы с Валей поесть приготовим.
     Вытащив большой охотничий нож, Вадим принялся резать колбасу.
   – У меня есть вопрос, на который тебе придётся ответить. Когда мы вернёмся, наши отношения будут прежними?
     Вадим нахмурился и тоже спросил:
   – Я тебе что-то обещал? Мне Зина последние три месяца не пишет, я только от радиста по утрам узнаю, что они живы и здоровы. Давно про тебя знает. Одна надежда: простит дурака. Дочку увидеть хочется. Нет, прежними отношения не будут. Мужчины часто в тайге слабаки, не могут верность семьям хранить, а практикантки каждый год приезжают. Мне  сначала показалось, что люблю, жить без тебя не могу. А как Зина писать перестала, вся любовь прошла. Прости.
 
   – Ой! Какая чувиха! Модная! В сапожках кирзовых. Пойдём с нами. Выпьем.
     Вадим поднял голову. Перед Валентиной стояли два молодых пьяных парня. Один, с трудом держась на ногах, положил руку ей на грудь и больно сжал. Второй рукой обнял за шею. Она вырвалась и вцепилась пьяному ногтями в лицо. Он взвыл и отпрянул.
   – Отошли от неё. Идите к своей компании.
     Глаза парня метнулись с девушки на режущего охотничьим ножом колбасу бородатого, заросшего до плеч волосами мужчину. Жаль, он не заметил злобные нотки в его голосе. А у Вадима всё внутри кипело от злости. Оба парня подошли к нему и,  матерясь, стали дёргать за бороду. Говоря пошлости про него и Валентину. И Вадимом овладела ярость. Он дважды взмахнул ножом и готов был убивать ещё и ещё. Его привёл в себя крик Валентины. На залитом кровью полу лежали пристававшие к нему парни. А она была не в состоянии двинуться. Буквально приросла к месту. Хотелось зарыться в землю и умереть. Не видеть этот ужас, этот кошмар. Смотрела и понимала, что такое человеку не суждено забыть. Не способно время замыть память жестокого убийства, случившееся на её глазах. Исцеление предполагает забвение, но сколько должно пройти лет, чтобы раны перестали кровоточить. Лицо Валентины исказила мука.
   – Вадим, что ты наделал? У них, как и у тебя, есть матери, почему ты просто их не оттолкнул? Они же совсем мальчишки.
 
     Со стаканами горячего чая пришли рабочие. Ничего не понимая, смотрели на мёртвых. Одному удар пришёлся точно в сердце. Второй умер, не приходя в сознание. Валентина сделала усилие и постаралась успокоиться. Вадим отрешённо молчал, понимая, что не останется свободным человеком. Подъезжали к станции, и за убийцей пришла милиция. Валентина, взяв свои и Вадима вещи, вышла следом. Она была единственным свидетелем. Вадима увели, а её допрашивал молоденький лейтенант.