Мужчина 

За соседним столиком два пожилых американца громко делились впечатлениями о недавнем хоккейном матче в Бруклине, а по-прежнему одинокий посетитель сидел и улыбался своим воспоминаниям. Нет, он не забыл, как шесть лет назад стоял на берегу холодного Гудзона и думал, что этот живой водный поток и есть выход в дальний мир, выход к океану, дорога мимо Эллис-Айленда к Европе, потом к России и, наконец, к родному Краснодарскому краю. По нему он скучал, но мысленно навсегда закрыл для себя этот выход. Мужчина не спеша рассчитался с официантом и уже собрался покинуть это уютное местечко, когда встретился с неподвижным взглядом человека, сидящего у барной стойки. В ту же секунду внутри все похолодело. Исчезло, улетучилось легкое опьянение, мгновенно испарилось приятное ностальгическое настроение, а вместо этого появился панический ужас. Он узнал этого человека и даже вспомнил его кличку — «Шип». Шип в свое время состоял в краснодарской банде. Их группировка была известна своей жестокостью, и он испытал эту жестокость на себе, когда его бросили в подвал и приковали к ноге тяжелую цепь. С трудом сдерживая появившийся озноб, он вышел из бара и порывисто направился домой. На освещенных улицах мирно прогуливались прохожие, слышался жизнерадостный смех и хрипловатые звуки саксофона уличного музыканта. Все было романтично в этот ничем не примечательный тихий сентябрьский вечер, но только не для стремительно шагающего человека, который чувствовал смертельную опасность от этой нечаянной встречи. Среди домов кЗа соседним столиком два пожилых американца громко делились впечатлениями о недавнем хоккейном матче в Бруклине, а по-прежнему одинокий посетитель сидел и улыбался своим воспоминаниям. Нет, он не забыл, как шесть лет назад стоял на берегу холодного Гудзона и думал, что этот живой водный поток и есть выход в дальний мир, выход к океану, дорога мимо Эллис-Айленда к Европе, потом к России и, наконец, к родному Краснодарскому краю. По нему он скучал, но мысленно навсегда закрыл для себя этот выход. Мужчина не спеша рассчитался с официантом и уже собрался покинуть это уютное местечко, когда встретился с неподвижным взглядом человека, сидящего у барной стойки. В ту же секунду внутри все похолодело. Исчезло, улетучилось легкое опьянение, мгновенно испарилось приятное ностальгическое настроение, а вместо этого появился панический ужас. Он узнал этого человека и даже вспомнил его кличку — «Шип». Шип в свое время состоял в краснодарской банде. Их группировка была известна своей жестокостью, и он испытал эту жестокость на себе, когда его бросили в подвал и приковали к ноге тяжелую цепь. С трудом сдерживая появившийся озноб, он вышел из бара и порывисто направился домой. На освещенных улицах мирно прогуливались прохожие, слышался жизнерадостный смех и хрипловатые звуки саксофона уличного музыканта. Все было романтично в этот ничем не примечательный тихий сентябрьский вечер, но только не для стремительно шагающего человека, который чувствовал смертельную опасность от этой нечаянной встречи. Среди домов каменных джунглей Манхеттена виднелась светящаяся пика знаменитого Эмпайр Стэйт Билдинга. Мужчина вздохнул,подумав, что от бандита не спрятаться даже в нем. Он тешил себя безрассудной мыслью, что Шип его не узнал в сумраке слабого освещения кафе. Поднимаясь по ступенькам из метро на своей станции, мужчина впервые оглянулся. Он сделал это незаметно, словно поправляя ворот рубашки. Ничего особенного. Простые американцы, спешащие по домам после трудовой недели. Он стал успокаиваться, стараясь отвлечься от навязчивой мысли о слежке, и думать о Нью-Йорке, как о живом организме. Этот город как музыка, как стихи, как картина… Он живет, стареет и умирает. Он видел много судеб и человеческих драм. Его окна, как глазницы, наблюдают за всем, что происходит вокруг. Мужчина суетливо открыл парадную, поднялся на третий этаж и, затворив за собой входную дверь, жадно втянул носом воздух. Пахло домом. Пусть не родным, но это было его единственное убежище от недружелюбного внешнего мира. Не включая свет, он подошел к окну и, осторожно раздвинув две рейки жалюзи, глянул вниз. На пустынном тротуаре перед входом в его подъезд стоял Шип и курил.