НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

Сергей с тоской смотрел на учебник по патологической анатомии. Ему предстояло сдавать экзамен по самому занудному предмету в медицинском университете. Шел третий год обучения. Учился он без энтузиазма, не был особо увлечен медицинской наукой. Отец, известный в городе хирург, настоял на поступлении в медицинский. Мама много лет проработала медсестрой в областной больнице и просто мечтала, чтобы ее сын стал врачом, как отец. А Сергей с самой школы больше увлекался историей, особенно государства Российского. Он зачитывался историческими романами и охотно читал научные труды: от исторических хроник Василия Татищева до курса лекций Василия Ключевского с его блестящими характеристиками исторических деятелей. Читал и современных историков России.

Немец по происхождению, он обращал особое внимание на связь между русским и немецким народами: политическую, экономическую и родственную, что касается правителей двух государств. Ему интересно было понять психологическую совместимость немцев и русских, как они уживались друг с другом, что их роднило и что разделяло. И как это продолжается до сегодняшнего дня.

Сам Сергей считал себя немцем лишь частично, поскольку впитал, как и вся его семья, русскую культуру, нравы, традиции и на русском языке не только говорил, но и думал. А немецкий – разговорный, бытовой, – его семья сохранила: родители и старшая сестра переговаривались иногда отдельными фразами, подобно тому как в русском светском обществе элита вставляла в русскую речь французские слова и фразы.

В последнее время в интернете Сергею стало попадаться много разных статей о династии Романовых. И неслучайно: в этом году страна готовилась отметить столетие мученической кончины царской семьи и некоторых членов Императорского Дома. Одной из самых ярких его представительниц была великая княгиня Елизавета Федоровна – немецкая принцесса, воспитанная при английском дворе и ставшая не только княгиней, но и благотворительницей, основательницей обители милосердия и... русской святой. Ее считали самой удивительной женщиной ХХ века. Особо Сергея поразила статья архиепископа Анастасия, в которой он восторженно отзывался о Елизавете Федоровне: «Не всякому поколению суждено встретить на своем пути такой благословенный дар Неба, каким явилась для своего времени Великая Княгиня Елизавета Федоровна. Это было редкое сочетание возвышенного христианского настроения, нравственного благородства, просвещенного ума, нежного сердца и изящного вкуса. Она обладала чрезвычайно тонкой и многогранной душевной организацией. Самый внешний облик ее отражал красоту и величие ее духа: на челе ее лежала печать прирожденного высокого достоинства, выделявшего ее из окружающей среды» («Светлой памяти Великой Княгини Елизаветы Федоровны», Иерусалим, 1925).  

Сергей взглянул на полку с книгами, где стояла белая статуэтка необыкновенно красивой, элегантной женщины с изящной, точеной фигуркой. Это был скульптурный портрет Елизаветы Федоровны работы Павла Трубецкого. Конечно, не оригинал, а гипсовая копия, но и она была прекрасна! Когда юноша увидел ее в одном антикварном магазине, не мог глаз оторвать, думал, что это какая-то греческая мифологическая богиня. Продавец, увидев его интерес к статуэтке, сказал, чье это изображение. Сергей очень обрадовался и захотел приобрести ее во что бы то ни стало! Денег у него – бедного студента – конечно, не хватало, но родители в тот же день добавили необходимую сумму и… вот она, красуется теперь рядом с историческими книгами. Он часто смотрел на нее с нежностью и всем своим юным сердцем воздыхал: «Вот бы мне встретить девушку, похожую на эту княгиню – само совершенство!»

Сергей уже много знал о немецкой принцессе Гессен-Дармштадтской – Элле, которая приходилась родной сестрой императрице Александре Федоровне, а когда у него появился ее скульптурный портрет, захотел еще больше узнать о жизни этой необыкновенной женщины. Юноша был поражен тем, что Элла, немка по происхождению, в совершенстве выучила русский язык и полюбила новую Родину всей душой, став великой княгиней Елизаветой Федоровной. Поразило Сергея и то, что Элла, воспитанная в протестантской вере, перешла в Православие. Об этом переходе она думала с тех пор, как стала супругой великого князя Сергея Александровича Романова. Но немецкая принцесса переживала, что этот шаг будет ударом для ее семьи, верной протестантизму. Особенно для отца, великого герцога Гессен-Дармштадского Людвига IV. Читая в интернете письмо Княгини к отцу, Сергей обратил особое внимание на строки, которые, как ему представлялось, ярко характеризовали ее как любящую дочь и глубоко верующего человека. Он несколько раз их перечитывал: «… Дорогой Папа, я хочу что-то сказать Вам и умоляю Вас дать Ваше благословение. Вы должны были заметить, какое глубокое благоговение я питаю к здешней религии с тех пор, как Вы были здесь в последний раз более полутора лет назад. Я все время думала и читала, и молилась Богу – указать мне правильный путь, и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином...»

Отец не благословил дочь менять веру, но она уже не могла изменить решения и через Таинство Миропомазания стала православной. «В ней, несмотря на всю ее кротость и застенчивость, чувствуется некоторая самоуверенность, сознание своей силы», – писал в своем дневнике великий князь Константин Романов. И наш юный герой восхищался силой характера княгини: волей, упорством, терпением, спокойствием, неколебимостью убеждений. То, как она, казалось бы, хладнокровно собирала окровавленные останки своего мужа после взрыва бомбы, совсем не характеризовало ее как бесчувственную личность, но говорило о ее мужестве, невероятной выдержке, умении мобилизоваться в стрессовой ситуации и, взяв себя в руки, методично делать то, что дóлжно. В его сознании Елизавета Федоровна олицетворяла собой дисциплину и порядок – те особенности немецкого жизненного уклада, из которых вытекали национальные черты характера: пунктуальность, расчетливость, организованность, сдержанность, аккуратность, чего, по его мнению, не хватает русским людям… «Зато у них множество других достоинств, которых у немцев и в помине нет!» – думал студент, видимо, той частью своей души, которая бесповоротно стала русской. Да и княгиня, по мнению Сергея, изучив черты русского народа и особенно его веру, наложившую глубокий отпечаток на народный характер и всю культуру, стала частично русской. Поэтому Сергей не удивился, читая в книге одного священника такие слова о великой княгине: «Личность ее была до такой степени вдохновляющей, что даже самые холодные люди загорались пламенем от соприкосновения с ее пылкой душой и с необычайной энергией шли на благотворительную деятельность» (Польский М. «Новые мученики российские». Джорданвилль, 1949, с. 265–285).

А что касается личного отношения студента-медика к религии, то она интересовала его постольку, поскольку с ней была связана история Российского государства. В Бога он не верил, но допускал, что есть нечто сверхъестественное, что влияет на ход истории и на судьбу каждого человека. Когда Сергей учился на первом курсе, ему в руки попала книга о религии, ее значении в жизни человека. Однокурсник, давший ему эту книгу на пару дней и спросивший потом его мнение, только что окрестился во имя Иисуса Христа и живо интересовался вопросами вероучения. Зная, что Сергей крещеный, он посчитал его своим собратом, с которым можно говорить на темы православной веры. Сергей не хотел его разочаровывать и прочитал книгу. Она его не очень увлекла в той части, которая была посвящена изложению сути христианского учения, но одна идея в предисловии запомнилась хорошо, и он не раз мысленно к ней возвращался. Автор рассуждал о том, что человеку свойственно стремиться к счастью. А счастливым может быть только тот, кто верит в какой-то идеал, принимает его не умом, а сердцем, любит его, стремится к нему. Автор в начале своего труда рассматривал веру не в религиозном смысле, а веру как содержание человеческого сознания. Можно верить в Бога, можно в науку, но важно верить, рассуждал автор, и важно то, что именно вера дает счастье. Люди всегда спорят о вере. Но это не спор между наукой и религией или между той или иной политической идеологией, а спор, утверждал автор, о том, чему отдал себя и свое сердце человек; в какой замысел о жизни он верит; какое счастье ищет для себя. В этом смысле каждый человек религиозен. Всякий верит во что-нибудь. И когда перестает верить, становится бесконечно несчастным.

Сергей тогда впервые задумался: во что же верит он? И сам для себя сформулировал ответ: «Я верю в человеческий гений, который преобразует мир, делает его более совершенным как в отношении удобства для жизни, так и в отношении красоты». Он действительно стремился и умом, и сердцем познать гениальность человека, много читал о выдающихся людях – ученых, политиках, правителях, полководцах, о людях искусства. И пришел к выводу, что роль гениальной, выдающейся личности в истории не просто велика, это – главная роль, от нее зависит вся жизнь на земле! Но проникновенные строчки письма великой княгини о христианской вере неожиданно взволновали его душу. Он почувствовал себя каким-то ущербным, неполноценным без истинной веры, которая была у Елизаветы Федоровны. Так в стене его неверия была пробита первая брешь…       

Родители Сергея были верующими людьми, христианами. В православную веру из лютеранской перешла еще его бабушка, она-то и окрестила его, убеждая и свою дочь с зятем принять Православие. Но икон дома не было. Он не видел, чтобы родители молились. В церковь ходили только по праздникам. А вот про заповеди Божьи нет-нет да и вспоминали, особенно когда надо было прочитать мораль детям, если не слушались. Да еще отец, когда Сергей спросил его о знаменитом советском хирурге Валентине Феликсовиче Войно-Ясенецком, сказал, что он был не только талантливым врачом, хирургом, ученым, доктором наук, но и исповедником веры в Иисуса Христа. И как-то с гордостью, будто о своем родственнике, добавил: «А в девяносто шестом году он был причислен Русской Православной Церковью к лику святых. Теперь весь православный мир почитает его как святителя Луку».

Интерес Сергея к этому чудесному врачу был неслучаен. Недавно он внимательно слушал лекцию о его трудах и великих достижениях в области гнойной хирургии и анестезии. Юноше захотелось больше узнать о нем. Читая о жизни Валентина Феликсовича, он мысленно выстраивал параллель между жизнью двух удивительных людей: великого врача, ученого, священника, святого, и великой княгини, создательницы Марфо-Мариинской обители милосердия, монахини, святой.

Студент-медик был поражен тем, что Валентин Феликсович, успешный врач, в разгар антицерковной кампании принимает священнический сан и впоследствии рукополагается в сан архиепископа, становится святителем Лукой. «Оказывается, – думал студент, – можно сочетать стремление к Божественной истине и жажду знаний, основанных на научном опыте». Вторая брешь в стене неверия была пробита…

Делу милосердия посвятили свою жизнь оба этих великих человека. Когда студент читал о подвижничестве Великой Княгини Елизаветы Федоровны, он с трудом представлял, как эта изящная, хрупкая, почти воздушная женщина могла ходить по беднейшим московским кварталам, находить беспризорников и отдавать их в городские приюты; как она постилась, спала на жесткой кровати, еще до рассвета вставала на молитву, работала до позднего вечера: распределяла послушания, вела административные дела обители, организовывала просветительские лекции и сама вела беседы. Читая письмо великой княгини к отцу, Сергей поймал себя на мысли, что именно вера в Бога помогла ей вынести тяжелейший удар судьбы – убийство мужа, найти в себе силы не просто продолжать жить после этого, но и продолжать заниматься благотворительностью. А о том, как она вместе с другими Романовыми была зверски убита, он не мог читать без содрогания. Даже не мог представить, как такое вообще можно вынести… Еще одна брешь была пробита в его стене неверия… Сергею захотелось почтить память Елизаветы Федоровны и побывать на том месте, где она мученически закончила свою жизнь. Хотелось воздать дань и последнему Российскому Императору, всей его семье. И такая возможность ему вскоре представилась.

Как-то после сдачи экзаменов летней сессии Сергей, проходя мимо доски объявлений в университете, увидел написанное ярким фломастером объявление о паломнической поездке в монастырь святых Царственных страстотерпцев, который находится в пригороде Екатеринбурга, в урочище Ганина Яма. Недолго думая, принял решение поехать туда. Созвонился с организаторами и стал собираться. Родители одобрили это его благое намерение. У матери появилась надежда, что сын образумится после поездки, станет серьезнее, ответственнее, может, и в Бога поверит… А отец строго укорил: «Едешь в святое место, а сам даже Евангелие не читал!» А потом смягчился, вспомнив себя в молодости, и добавил: «Прочти хотя бы Евангелие от Марка, оно самое короткое и доступное для понимания даже атеистам».

Сергей не обиделся, знал, что отец прав, как всегда, достал с полки Святое Евангелие и стал читать. Когда он читал беседу Иисуса Христа с апостолами о кончине мира, ему в сердце ударили слова об избранных: «Ибо в те дни будет такая скорбь, какой не было от начала творения, которое сотворил Бог, даже доныне, и не будет. И если бы Господь не сократил тех дней, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных, которых Он избрал, сократил те дни» (Мк. 13:19,20). «Не гениальность человеческого ума, а Бог через избранных Своих руководит жизнью всей земной цивилизации», – подумал юноша. Стена неверия была окончательно разрушена! И он захотел больше узнать о тех, кого избирает Бог. В том, что великая княгиня Елизавета Федоровна была избранной, Сергей нисколько не сомневался. А вот можно ли простым смертным и в наше время стать избранными, ему очень хотелось узнать.

Знакомых студентов в группе не было. Да это и неважно было для Сергея, ведь он ехал не развлекаться, а почтить память погибших царя Николая, царицы Александры, их детей и других членов Императорского Дома, среди которых ему особо хотелось помянуть великую княгиню Елизавету Федоровну.

Поскольку поездка была организованной, Сергей не стал наводить справки в интернете о пути следования и смотреть предварительно на монастырь и окрестности. Да и название места – Ганина Яма – казалось ему неблагозвучным, не призывало к предварительному виртуальному ознакомлению. Но когда автобус подъехал к монастырской территории, Сергей был восхищен той необычной красотой храмовых строений среди огромных сосен, которая ему открылась. Душа стала настраиваться на встречу с чем-то неведомым ей доселе, чудесным… Девушка-гид рассказала, что монастырский комплекс, который в народе зовут «Царский монастырь», состоит из семи деревянных храмов: по числу погибших членов царской семьи. И что это одна из главных святынь не только Урала, но и всего Русского мира. Каждый храм по своей архитектуре неповторим. Большинство храмов монастыря возведены в стиле русских теремов: сложены от бревнышка к бревнышку, как в древности на Руси. Это особо поразило Сергея, и он смог погрузиться в эпоху прошлых веков. Первый храм, который они посетили, назывался храмом святых царственных страстотерпцев. Он ближе остальных расположен к шахте № 7, в которую были сброшены после расстрела тела Царя Николая, членов его семьи и верных слуг.

Внутреннее убранство храма также поразило Сергея – любителя истории: чисто, уютно, очень скромно, без каких-либо современных дизайнерских атрибутов, выдержано в духе старины. Внутрь храма проникает только дневной свет, электричества нет. Тусклый свет свечей добавляет ощущения старины, будто находишься в музее, где воссоздана обстановка того времени. Множество икон, как современных, так и старинных, смотрели на паломников, словно приглашая к общению. Девушка-гид объяснила, что главная святыня храма – крест-мощевик. В нем хранятся частички мощей сорока православных святых, а также частицы риз Господа и Пресвятой Богородицы и частица Животворящего древа Креста Господня. Известно, что этот крест принадлежал Великой Княгине Елизавете Федоровне Романовой, которая незадолго до трагических событий передала его знакомой монахине. Благодаря чему крест и сохранился до наших дней. Паломники стали прикладываться ко кресту. Подошел и Сергей. Это было его первое поклонение святыне. Затем стали подходить к главной храмовой иконе царственных страстотерпцев, которая, по словам гида, получила широкое народное почитание.

Девушка продолжала рассказывать о других храмовых иконах, об истории их создания и обретения. Сергей обратил внимание на слова гида о том, что все святые слышат нас, когда мы искренне молимся пред их иконами: иконы – это окна в духовный мир, они распахиваются, когда человек всем сердцем обращается к Богу, Богородице или святым. Студент задержался у иконы Царственных страстотерпцев, стараясь почувствовать атмосферу семьи Царя Николая и состояние каждого из них. На иконе они стоят плечом к плечу, духом вознося молитвы перед Престолом Господа Бога. Юноше передалось их молитвенное благоговение, и он ощутил исходящее от их образа царственное достоинство и одновременно простую человеческую теплоту отношений внутри семьи. Сергей понял, чтó так крепко объединяет и роднит русского человека Царя Николая и немку Царицу Александру: их объединяет и роднит любовь. Любовь к Богу, к стране, к русскому народу. И эта истинная, всеобъемлющая любовь, казалось, изливается из их сердец на всякого, кто смотрит на икону.  Неведомое доселе сладостное умиление растеклось по сердцу юноши...

Поклонившись Царю-страстотерпцу и его семейству, он огляделся: в храме никого не было. Видимо, все ушли на трапезу, так как время было обеденное. Сергей подошел к иконе Великой Княгини Елизаветы Федоровны, стал разглядывать ее, сравнивать с теми фотографиями, которые видел в книгах и в интернете. Нашел мало сходства, и это его немного смутило… Но потом он вспомнил слова гида, что иконы – это окна в иной, духовный мир. Когда человек молится перед иконой, тот святой, который изображен на ней, слышит его молитву… Низко поклонившись святой Княгине, Сергей стал разговаривать с ней как с живой: «Елизавета Федоровна, я искренне восхищаюсь Вами: Вашей личностью, Вашей жизнью и верю, что Бог избрал Вас исполнить нелегкую миссию в России. Он дал Вам для этого и силы, и таланты, и мужество, и милосердие, а главное, крепкую веру, которая помогла Вам вынести тяжелые испытания. Помолитесь, пожалуйста, очень прошу, чтобы Бог укрепил и мою веру, чтобы я ни на миг не сомневался, что Он всегда видит меня, слышит мои просьбы и ведет по жизни. Хочу так же сильно поверить в Бога, как Вы верили в Него. Помогите!»

Сергей снова поклонился иконе, перекрестился, приложился к руке Княгини и какое-то время стоял в растерянности: ему не хотелось отходить от иконы. Не хотелось потому, что почувствовал облегчение в душе, будто поговорил с лучшим другом, доверившись ему. Так он стоял минут десять или пятнадцать, а потом ноги будто сами пошли к Царским вратам, за которыми был алтарь. Студент знал, что там совершается Таинство Евхаристии во время Литургии. Слева от врат была большая икона Богородицы во весь рост, справа – Иисуса Христа, также во весь рост. В храме по-прежнему никого не было. Ни одной живой души. Внезапно к Сергею пришло раскаяние за всю его грешную жизнь, за неверие. Он упал на колени и стал горячо молиться Богу, просить прощения, словно провинившийся сын перед отцом. Молитв он не знал, но сердце, измученное сомнениями, само подсказывало нужные слова. Его покаяние было столь искренним, что на глаза сами собой навернулись слезы. В этот момент юноша ощутил присутствие рядом с собой чего-то необычного, какой-то неземной энергии, которая заполняла все пространство храма. Сергей чувствовал ее и душой, и телом, каждой клеточкой своего организма. И сам он казался себе маленькой клеточкой чего-то светлого, радостного, благостного. «Наверное, это и есть Бог – Его проявление», – подумал Сергей. Он закрыл глаза и мысленно увидел, как Царские врата открываются, и Господь идет ему навстречу с простертыми для объятия руками. Сергей перестал дышать, замер на мгновение, не решаясь открыть глаза. А когда открыл, видение исчезло, но ощущение Божьего присутствия осталось. Он медленно встал с колен, перекрестился, вытер рукой слезы, поклонился Богу и вышел из храма.

Юноша не стал искать свою группу, ему захотелось побыть одному. День был ясный, теплый, тихий. Прихрамовая лесная зона располагала к созерцательности: белоствольные березки, притаившиеся среди огромных темных сосен, были словно проблески светлой радости в душе Сергея от встречи с Живым Богом. Он никогда раньше не чувствовал такой легкости, такого вдохновения, такой растущей надежды на истинное счастье, которое не зависит ни от материальных благ, ни от достижений в науке или искусстве. Легкий ветерок ласково коснулся лица юноши, словно играя с ним. Сергей улыбнулся ему в ответ и посмотрел на небо. Оно показалось ему в этот момент не таким далеким, каким казалось раньше. Он чувствовал, что его душа находится сейчас и на земле, и на небе одновременно… «Наверное, Елизавета Федоровна так же ощущала себя, когда стала православной, – думал Сергей, – но мне, конечно, очень далеко до нее: она с самого детства верила в Бога, вела богоугодную жизнь, а я… то и дело находил аргументы против религии, отрицал Бога, погряз в грехах…» Стали вспоминаться серьезные проступки: словно рекламные клипы всплывали в сознании те жизненные ситуации, когда он курил, напивался с друзьями, лгал, хитрил, поступал против совести, огорчал родителей непослушанием, упрямством, грубостью, превозносился над друзьями, осуждал, завидовал, ревновал… Каждая девушка, которую он бросал, со слезами на глазах всплывала сейчас пред его мысленным взором. Мать его всегда упрекала за это, а он в ответ говорил: «Как только найду девушку, хоть чем-то похожую на великую княгиню, перестану гулять и сразу женюсь». Но он не был уверен, что когда-нибудь встретит девушку, пусть хотя бы отдаленно напоминающую немецкую принцессу Эллу. Да и сам себя считал недостойным такой девушки, особенно сейчас, после встречи с Живым Богом. Сергей схватился за голову: огромный груз предстояло сбросить с души покаянием на Исповеди! А пока в его голове и сердце звучало только одно слово: «Прости!» Но все же радость встречи с Богом перевешивала горечь осознания своей греховности, и Сергей начал представлять, как он начнет основательно изучать Евангелие, читать духовную литературу, регулярно ходить в храм, исповедоваться, причащаться, творить добрые дела, в общем, жить по заповедям. И будет заниматься только тем, что ему нравится – историей. Бросит медицинский университет, поступит в другой – на исторический факультет. Юноша стал мысленно сочинять письмо отцу, наподобие того, которое писала своему родителю Елизавета Федоровна. Он не хотел огорчать отца, но это была его жизнь… И он точно знал теперь, что Бог, Живой Бог, Иисус Христос, обязательно поможет ему стать счастливым!

«Спустившись с небес», Сергей решительным шагом направился искать трапезную – хотелось после духовной и материальной пищи вкусить… Впереди среди березок виднелась беседка, в которой сидела очень изящная девушка, похожая на паломницу: в длинной темно-синей юбке, белой кофточке и в голубом газовом шарфе, из-под которого выбивались темно-русые волнистые волосы. На коленях у нее лежала раскрытая книга, но она не читала, а смотрела куда-то вдаль. Продолговатое бледно-аристократичное лицо, голубые глаза с пушистыми ресницами, тонкий прямой нос, нежные розовые губы и никакой косметики! Но она была так естественно прекрасна и сильно напоминала внешностью Елизавету Федоровну, что студент просто обомлел! «Не может быть! – думал он. – Вот она – реальная Елизавета из моей мечты!» Он подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть ее. Серьезная задумчивость на лице девушки еще больше увеличивала ее сходство с княгиней. Она читала книгу стихов Анны Ахматовой, которая всегда погружала ее в глубокое раздумье. Сорвав тут же несколько полевых цветов, он преклонил перед ней колено и спросил, вручая букетик:

– Вы Елизавета?

– Да, – ответила она удивленно, слегка улыбнувшись ангельской улыбкой.

– Федоровна?

– Нет. Просто Елизавета, – опуская глаза, сказала девушка.

– А я просто Сергей, – широко улыбаясь, сказал юноша и начал декламировать стихи, которые он давно выучил, восхищаясь красотой великой княгини:

– Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:

  Ты так невыразимо хороша!

  О, верно, под такой наружностью прекрасной

  Такая же прекрасная душа!

– Великий князь Константин Романов посвятил это стихотворение Елизавете Федоровне, когда она еще не была замужем за Сергеем Александровичем, – сказала Лиза и спросила:

– Вы все стихотворение помните?

– Да, конечно! Великая княгиня – мой кумир, я много о ней читал и специально приехал сюда, чтобы почтить вместе с царской семьей и ее память.

Лиза заинтересованно взглянула на Сергея. Перед ней был высокий, стройный молодой человек приятной внешности. Светло-русые волосы были коротко острижены. Высокий лоб выдавал интеллектуала. Глаза светились какой-то неземной радостью… Прямая спина придавала всей его осанке некое благородство и говорила о наличии внутреннего стержня, о принципах молодого человека. Это ей всегда нравилось в людях. «Если бы у него была еще небольшая бородка и усы, он точно походил бы на Сергея Александровича», – думала девушка. Молодой человек ей явно понравился. Она тоже ждала своего «принца», молилась о нем Богу, Богородице и своей небесной покровительнице преподобномученице Елисавете – великой княгине Елизавете Федоровне. Легкая светло-серая спортивная куртка и джинсы, в которых был юноша, не умаляли в глазах Лизы общего впечатления от него. Она даже не обратила особого внимания, во что он одет, смотрела только в его лучистые глаза, которыми новоявленный «принц» объяснялся ей в любви.

– Вы увлекаетесь историей? – спросила Лиза.

– Да, очень. Хотя учусь в медицинском. А вы чем занимаетесь?

– Я учусь на историческом факультете университета в Екатеринбурге.

– Вот здорово! Я тоже хочу стать историком, но надо сначала с родителями этот вопрос перепрофилирования утрясти, – сказал он, глубоко вздохнув, и добавил:

– У меня папа очень строгий. Не знаю, как подступиться к нему с этим…

– Молиться надо, – сложив ладони вместе, как у ангелов на картинках, и слегка наклонившись вперед, сказала Лиза.

– Точно! Бог поможет! Только я не умею молиться. Научите?

Лиза не успела ответить: зазвонили монастырские колокола, призывающие на вечернюю службу. Она встала и, извинившись за спешку, пошла в храм. Сергей пошел следом. Он знал, он чувствовал, что эта девушка – его судьба, и не хотел упускать ее…

Верно, по молитвам великой княгини, Господь пересек их пути, познакомил в таком святом, необычном месте, связанном с историей государства Российского. Сергей сразу почувствовал родственную душу в Лизе – русской девушке, так похожей на немецкую принцессу Эллу. «Вот она, ниточка, связующая два народа в пересечении конкретных человеческих судеб. И ниточка эта никогда не прервется, потому что все нити, все пути жизни нашей в руках Бога, а Бог есть Любовь», – думал Сергей на пути в Екатеринбург. Он ехал туда вместе с Елизаветой, чтобы познакомиться с ее родителями…