ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ДЕРЕВЯННЫХ ТАБЛИЧЕК

Рассвет уже наполнял мир яркими красками и звезды медленно таяли, когда Самуэль Тевиларн отложил в сторону перо и посыпал песком испещренный четким почерком лист. На сердце у него было легко и приятно. Потянувшись и размяв уставшие пальцы он встал из-за стола, задул почти догоревшую свечу и вышел на воздух.

Утренний ветер ласково взъерошил его длинные волосы и аккуратную бородку. Самуэль воздел руки к небу и, распрямив спину глубоко вздохнул. Затем он долго стоял лицом на восток, наблюдая, как над горами разливается пламя рассвета. Из общей черной массы постепенно выступали гранитные пики. Под воздействием света скалы меняли свои очертания. Сумерки уползали все ниже, отступая в расщелины и углубления. Наконец, красный огонь блеснул на леднике одной из вершин и из-за горы выглянул солнечный диск.

Улыбка озарила лицо Самуэля:

- Привет тебе, Сатти. - Утренний ветер сорвал с его губ эти слова, и солнце словно бы улыбнулось в ответ, окатив землю новыми потоками света. Самуэль еще раз, прищурившись, посмотрел на медленно всплывающий солнечный диск и сладко зевнул:

- Вот и новый день наступил. Самое время поспать.

Солнце поднималось все выше, и его лучи уже проникали в лощину, медленно подбираясь к небольшому домику, притаившемуся в глубине. В лучах света уже был виден дымок, лениво поднимающийся из печной трубы. Вот уже солнечные лучи прикоснулись к трубе и высокой драночной крыше. Вот уже солнечный свет отразился от гладкой белой стены и заиграл в узорах слюдяного

окошка.

Это было окно в кабинет. Солнечные блики робко осветили комнату. Под окном стоял письменный стол добротной, но грубой работы. На столе в беспорядке лежали старинные свитки и книги в украшенных золотом переплетах. На высоком подоконнике стоял бронзовый подсвечник в виде стройной, обнаженной женщины, на голове несущей поднос, а под этим подсвечником, на дальней

стороне стола, были разложены двадцать семь длинных дощечек. На гладкой поверхности каждой из них чернели два или три ряда древних рун. Это была переписка двух великих людей, разговор двух мудрецов, диалог на расстоянии, состоявшийся несколько столетий назад. Четырнадцать мудрых вопросов и тринадцать не менее мудрых ответов. На другой стороне стола лежало несколько исписанных пергаменных листов, последний из которых был присыпан мелким песком в это раннее утро. То была многомесячная (а если учесть весь пройденный путь - многолетняя) работа Самуэля, доведенная наконец до конца и переписанная начисто. На одном из листов, видимо, первом по счету,

крупными буквами был выведен заголовок:

О ПУТИ ПОСТИЖЕНИЯ МИРА

Переписка Лотинеля Крабена и Леридэка Барки.

Переведено с древних рунических знаков и изложено

лордом Самуэлем Тевиларном в 367-й год Твайна.

Возле стола стоял плетеный, инской работы, стул. Справа, на стене, висели арбалет, футляр для стрел и щит с замысловатым гербом, центром которого был Сатти - рунический знак солнца. Деревянный пол был устлан шкурами диких зверей. Только под открытым зевом печи (огонь в которой уже давно превратился в тление головешек) на полу блестела железная пластина, предохранявшая дом от пожара. Возле печи стояла поленница и небольшой, изящной работы, трапезный столик, заваленный грязной посудой. Наружная дверь дома была закрыта неплотно и из оставленной щели в комнату медленно вползал утренний холод. На полу маленькой спальни лежала шкура снежного

барса. Окно спальни было закрыто ставнями и солнечный свет проникал в нее только через настежь распахнутую дверь, из кабинета.

Лорд Самуэль спал под шерстяным одеялом, прижавшись спиной к нагретой печью внутренней стенке дома. Одежда его в беспорядке лежала поверх охотничьего лука и связки стрел, на большом, окованном железом сундуке, а у его изголовья, на резной спинке кровати, висел меч в богато украшенных ножнах. Сегодня ему опять снился разговор, которого не было - разговор

двух мудрых людей, давно покинувших этот суетный мир:

Они сидели на склоне горы, на зеленой лужайке, и смотрели на солнце, садящееся в облака. Трава шелестела у них под ногами и ветер взлохмачивал русую голову Лотинеля Крабена и черные, с проседью, волосы Леридэка Барки, стянутые на затылке в косичку. Они говорили друг с другом и их голоса подхватывал ветер. Самуэль словно видел все это откуда-то сбоку. В звучании слов угадывалось старое горское наречье, архаичный язык, на котором до сих пор говорят здесь, в глухих, отдаленных местах. Самуэль слышал слова, он даже, как будто, ощущал их на цвет и на вкус, но не мог уловить скрытого в них смысла. Солнце садилось ниже и ниже, ветер все сильней выл среди скал,

из стороны в сторону мотая траву на лужайке, а они все говорили, говорили о чем-то значительном, важном, о том, что должно быть услышано не только двоими... Он слышал каждое слово, но не мог их понять. Хотя он знал этот язык, язык на котором говорили его древние предки! Может быть, вой ветра и шелест травы все же заглушают какие-то главные, основные слова? Может быть, чтобы понять, стоит лишь подобраться поближе, сесть у их ног, вглядеться в эти отрешенные, смотрящие куда-то вглубь, в самую суть глаза. Он должен понять, о чем они говорят! Не случайно же именно ему было

суждено, сквозь глубину веков, услышать их разговор... И он делал шаги, пробираясь сквозь пустоту, разделявшую его и этих людей. Он слышал, как уносятся ветром вопросы и ответы. Первый, второй, третий... Он шагал с трудом переступая непослушными, тяжелыми ногами, торопясь и не успевая, как это часто бывает во сне. Солнце садилось все ниже в багровые тучи, холодный, порывистый ветер нес куда-то сухие травинки и частички песка, и он с ужасом осознавал, что когда солнце исчезнет, закончится, навсегда прервется их разговор. Он знал, что будет только четырнадцать

вопросов и тринадцать ответов, что он уже пропустил мимо ушей слишком много...

Но сегодня все было не так, как всегда. Сегодня он чувствовал силу, сегодня он знал, что сможет, успеет дойти. И Самуэль рванулся вперед, из теплой тьмы в этот холодный, воющий ветер, протягивая им свою руку... Холод тронул его лицо и он почувствовал ногами землю горного склона. Он шел им навстречу, и ветер играл его волосами, и знак Сатти еще горел в облаках... Он сел у их ног. Сквозь вой ветра он слышал, как Лотинель задает четырнадцатый, последний, вопрос, и Самуэлю показалось, что он почувствовал, уловил суть. Голос Лотинеля затих, и оба мудреца повернулись к нему, к Самуэлю Тевиларну, словно от него ожидали ответа. Самуэль понял, что знает, что может ответить, но не нашел для этого слов. Он лишь смотрел то в горячие, карие глаза Леридэка Барки, то в голубые, наполненные солнечным светом глаза Лотинеля Крабена, и он прочел одобрение в их взглядах.

Последний закатный луч озарил седые, как снег волосы мудрецов и их благородные, прорезанные морщинами лица. Они встали с камней и ветер затрепетал в полах одежд. Только сейчас Самуэль осознал, что за все время беседы ни один из них не коснулся другого рукой, они даже ни разу не встретились взглядами... Они ведь за всю свою жизнь так ни разу и не повстречались друг с другом. На то была масса причин: Их разделяли два горных хребта и многие лиги непростой, опасной дороги. К тому времени, когда они начали переписку, Леридэк, видимо, был уже слишком стар, а Лотинель слишком обременен королевской службой. Вот и теперь, так и не встретившись взглядами, они двинулись прочь. Самуэль теперь видел их со спины: Утопая по колено в зеленой траве они шли вниз по склону, туда, вслед зашедшему солнцу...

Ветер донес до него звук шагов и хруст осыпающихся, потревоженных чьей-то ногой, камней. Самуэль оглянулся: С другой стороны склона показалась чья-то голова, плечи... Несколько человек, в их руках были взведенные арбалеты. Холод страха пронзил его до костей. Лорд Самуэль стал искать свой меч, схватился за его знакомую, холодную рукоять и проснулся.   ...