На деревню опустилась ночь. Люди закрылись на засовы, зашторили шторы, чтобы лунный свет не проникал в дома, и легли спать. И только в одном маленьком домике всё ещё горел свет. Туда, по заваленной снегом дороге, шла ведьма. Старуха невысокого роста, с метлой и тряпичным мешком. Там, где ступала её нога, метла заметал следы.

Она подошла к окну, и глаза её засветились, словно у кошки, которая нашла добычу. Взяв метлу обеими руками, она махнула ей перед окном, и то исчезло. Холодный воздух влетел внутрь, а следом и ведьма.

Там, в маленькой спальне, мирно спал мальчик десяти лет. Ему снилось что-то хорошее, и он улыбался, пока ведьма не провела рукой перед лицом. Губы его тут же склеились, и он проснулся. Увидев перед собой старуху, хотел закричать, но не смог. Ведьма накинула на него мешок, который растянулся во весь рост мальчугана, и покинула дом, вернув стекло на место.

Находясь внутри мешка, он пинался, бил кулаками, но ничего не помогало. И когда силы кончились, он смирился со своей участью. Сидел в темноте, прижав колени к груди, обхватив их руками, и ждал.

Скрипнула дверь, и ведьма опустила мешок на пол. Из него поспешил выбраться мальчик, и когда ему удалось, первым делом увидел кухню, в которой стояла большая печь. Она всё ещё топилась, и дрова внутри потрескивали.

— Где это я? — спросил ребёнок.

— В моём доме, — ответила старуха, внимательно глядя на рыжего мальчика.

— Кто ты? — нахмурился он.

— Скоро сам всё узнаешь.

Старуха подошла к столу, взяла с него какую-то траву и поднесла её к носу мальчика. Он зевнул и уснул прямо там, на мешке возле печи.

Мальчик проснулся в полдень и первое, что он сказал, было:

— Ну что, карга старая, рассказывай!

Ведьма вздрогнула от его громкого, взрослого голоса. Она повернулась к нему и увидела, как он сидит, облокотившись на печь. В его взгляде не было страха, лишь интерес.

— Ты где таких слов нахватался? — спросила она.

— Так и рассказал тебе, — прищурился он одним глазом. — Говори, чего удумала!

Неужели на органы меня продашь? Учти, я так просто не дамся. Я Ванька Петров, меня все боятся.

Мальчик выставил перед собой кулаки. Ведьма рассмеялась так громко, что у Ваньки заложило уши.

— На кой мне твои органы сдались? Ты себя в зеркало видел? Метр с кепкой, а худющий, как смерть моя!

— Смейся, смейся!

Он огляделся и увидел горошину. Поднял её и кинул в старуху. Горошина попала ей прямо в рот, и ведьма подавилась. Закашлялась и тут же подозвала к себе метлу. Метла пришла на помощь хозяйке и начала бить её по спине. Ванька смотрел и смеялся.

— Бабку метла дубасит! — прокричал он и упал на пол, держась за живот.

— Паразит! Прямо сейчас из тебя суп сварю, — наконец-то выплюнула она горошину.

Ванька перестал смеяться, вскочил и полез на едва тёплую печь. Вскарабкался, словно скалолаз, и увидел сухари сушёные, которые и полетели в старуху. Прицеливался и кидал, желая попасть старухе в глаз, а потом сбежать.

— Поганец, — кричала ведьма, отбиваясь метлой от хлебных корок. — Верёвка, а ну свяжи его!

Ведьма топнула ногой, и верёвка, что лежала себе спокойно, зашевелилась, как змея. Поползла к мальчику и окутала его, не давая пошевелиться.

— Ну всё, теперь связанный будешь лежать без воды и еды. А когда время придёт, съем тебя!

— Не привыкать, — показал он старухе язык. — Я могу неделю не есть!

— Что за родители тебя воспитывали? — покачала она головой. — Совсем уму-разуму не научили.

— Ты моих родителей не трогай, поганка гнилая. Мамка с папкой меня уже ищут, и когда найдут, пощады не жди.

Ванька отвернулся от ведьмы. Не хотел, чтобы она видела его слёзы. А слёзы эти были из-за родителей.