Волны подобны памятникам: огромные и

равнодушные, коронованные ослепительно белой

пеной. Замерзавшая соленая вода перекатывалась по

палубе «Дитя приливов», хватая неуклюжие ноги; от

нее немели руки. Ветер, шум и гнев, такелаж на грани

паники поет пронзительную песню о веревке; одинокие

верхние крылья максимально раздулись. Лед на

канатах, на палубе и лицах моряков, каждое движение

несет опасность. Костяной корпус корабля стонет,

жалуясь на волны. Женщины и мужчины, завернувшись

в плащи, натягивают канаты и брашпили, вяжут узлы

холодными, ничего не чувствующими пальцами. Они

устали от таких дней и недель, от такой жизни. Но у

них нет отдыха, потому что достаточно отвлечься на

мгновение, чтобы корабля не стало. Он перевернется,

костяной киль будет торчать вверх, а команда окажется

в смертельной хватке воды, попадет в жадные руки

Старухи.

То было Дыхание Старухи, ярость Северных

штормов.

Лишь одна фигура в этом хаосе оставалась

неподвижной и терпеливой – она наблюдала. Неизменно

наблюдала. Она стояла на корме своего корабля, и,

казалось, будто шторм не в силах ее коснуться. «Дитя

приливов» подскакивал и раскачивался, огромные

волны толкали его то в сторону моря, то к берегу, а

потом обратно, но она не шевелилась.

Удачливая Миас, ведьма пролива Килхъюм,

величайшая супруга корабля из всех когда-либо

живших.

– Корабль на горизонте!

Крик наблюдателя – поразительно, что

человеческий голос способен пробиться сквозь шум и

ярость шторма, – и в этот момент Миас из каменной

неподвижности перешла к действию. Она промелькнула

мимо Джорона Твайнера, крикнув:

– Корма за тобой, Джорон!

Миас взлетела вверх по главной мачте, словно ветер

не грозил швырнуть ее в море, а лопнувшая веревка не

могла разрезать надвое.

Далеко внизу Джорон с трудом перемещался по

палубе. Брошенное слово, кивок, в ответ сильная рука

помогала ему двигаться дальше по постоянно

перемещавшемуся сланцу. И все это время он не

отрывал глаз от горизонта – серой воды, смыкавшейся с

черным небом.

– Поворот на четыре румба по курсу передней тени,

хранитель палубы, – раздался крик Миас сверху; его

собственный охрипший голос повторил приказ для

Барли.

Под неслабеющий шум моря «Дитя приливов» начал

поворот. Джорон отдал приказ, но ледяной ветер тут же

его унес, а лед в уголках глаз исказил фигуру

спускавшейся Миас.

– Хранитель палубы! – голос, способный пробиться

сквозь любой шторм. – Рядом терпит крушение корабль,

какой-то торговец, он вот-вот сядет на скалы возле

маленького острова. – Она придерживала одной рукой

богато украшенную шляпу с двумя хвостами, как

и Джорон свою – только у его шляпы был один хвост. –

Нам нужен ветрогон на палубе и немного спокойной

воды, иначе мы сами напоремся на скалы.

– Слушаюсь, супруга корабля. Мы попытаемся их

спасти? – спросил Твайнер.

– Или сами погибнем, если такова наша судьба. –

Она улыбнулась ему, когда прокричала свой ответ под

аккомпанемент горизонтального ледяного дождя: из-за

того, что «Дитя приливов» являлся кораблем мертвых,

все на его борту были приговорены летать по морям

Разбросанного архипелага до тех пор, пока не попадут

в объятия Старухи. – Подготовь флюк-лодки и

команды. – Вода лилась с краев ее украшенной

вышивкой шляпы, капала с носа, собиралась на губах,

струйками стекала по иссеченному ветром лицу. – Мы

бросим абордажные крюки на борта и оттащим их

подальше от скал.