Летели чуть больше двух часов, салон ТУ-154 был заполнен наполовину, середина марта – не время для отдыха на море… Спать не хотелось, пассажир отлежал все бока в спецприёмнике, упражняясь в узбекском, таджикском и киргизском языках. Бывший прапорщик нашёл себе достойных слушателей в виде сокамерников и охраны,  развлекая народ рассказами об армейских похождениях. Мужчин, свободных и несвободных в передвижении, очень интересовали немочки. Как они там? Дают?

Аэропорт Симферополя, вытянутый в длину из стекла и бетона и по сравнению с Домодедово казавшийся больше похожим на заброшенный автовокзал, встретил пустотой и запущенностью. После распада Советского Союза воздушная гавань Крыма потеряла практически все внутренние и международные рейсы. Пока спасали отдыхающие из России, да и то лишь в сезон. Сами украинцы предпочитали прибывать по суше, а из Европы на отдых никто не спешил.

Первый барьер на пути к выполнению задания и скорой встречи с семьёй возник на пункте пограничного контроля. На то он и контроль, чтобы не пускать нежелательный элемент на вільну Україну.

С августа 1994 года погранконтроль стал двусторонним, проверка производилась пограничниками обеих стран, каждый со своей стороны границы. Однако ещё оставались множество непроверяемых «дыр» между странами, где по сельским дорогам из России на Украину и обратно шли целые колонны контрабандных  фур и бензовозов, контролируемых бандитскими группировками.

Молодой пограничник в кителе советского образца, с погонами младшего сержанта и с трезубцами на петличках, строго взглянул через стекло будки на бородача, принял документы и погрузился в изучение просроченного служебного заграничного паспорта СССР, постановление российского суда и  свидетельства о возвращении на Украину, выполненного на двух языках: украинском и русском. Видимо младшему сержанту не хватило опыта для принятия верного решения и, скорее всего, служивый нажал хитрую кнопочку где-то под столом. В тесной будочке, прижав пограничника к столу, возник здоровый коллега среднего роста, старше по возрасту и с погонами прапорщика.

Более опытный служивый, стоя за спиной пограничника, первым делом сличил фото на паспорте с оригиналом, тоскующим по ту сторону границы. На документе фото без бороды, а за стеклом – с бородой.

Последовал резонный вопрос, вернее, два вопроса на чисто русском языке:

– С какой целью прибыли на Украину? Почему с бородкой?

Обострившийся после пластической операции нюх разведчика уловил потянувшийся из окошка запах спиртного и сала с чесноком.

Ответ пассажира в коричневой кожаной куртке прозвучал чётко по-русски:

– Домой прилетел. Я с Феодосии. – Крымчанин приблизил лицо к окошку и оскалил зубы в широкой улыбке. – Закрыл шрам на щеке.

Юный пограничник отпрянул с расширенными глазами и уткнулся затылком в живот прапорщика, который, звонко хлопнув паспортиной по макушке подчиненного, перешёл к детальному изучению документа посольства Украины в Москве. Здесь гражданин красовался на фото с аккуратной бородкой.

Второй логичный вопрос:

– За что выдворили из России?

– На Арбате с ментами дрался.

– Кто кого? – Вопрос заинтересовал обоих сотрудников Государственной пограничной службы Украины (ГПСУ).

Земляк ответил честно.

– У меня первый разряд по боксу. Уложил двух, хотели уголовное дело пришить. Адвокат отмазал за штуку баксов.

Служивые за стеклом заулыбались, младший сержант щёлкнул штамп на посольском свидетельстве и вернул документы.  Наш чоловік! Ласкаво просимо в рідний Крим…

Щёлкнул электронный замок, и металлическая дверь открылась в иной мир.

Следующая на очереди ждала таможенная служба. Проверяли практически всех, возникла очередь. И если погранслужба была ещё робкой и почти незаметной, то таможенники с конца 92-го настолько разбухли в числе и наглости, что стали ходячей легендой российско-украинской границы. Среди таможенников в синей форме мелькнул знакомый прапорщик-пограничник с огромной фуражкой на голове и молодого человека без гражданства отозвали в сторону к отдельному столу. Быстрый досмотр сумки, вопрос о наличии денежных средств, ещё один штамп на свидетельстве с фоткой. Свободен!

Столица Крыма Симферополь всегда оставался в тени курортных городов,  несмотря на то, что это центр полуострова, причем во всех смыслах: географический, транспортный, экономический и образовательный. Для приезжих город использовался  как транзитная точка и запомнился только своим вокзалом и аэропортом, откуда лежала дорога к долгожданному морю.

Молодой мужчина в кожаной тёплой куртке, джинсах и чёрных кроссовках фирмы «Адидас», поправляя тяжёлую сумку на плече, вышел на привокзальную площадь и оглянулся. Снега нет, солнце и пыль. Запыленным было всё: сама площадь, автомобили, маршрутки, троллейбусы, ларьки у входа и кафе напротив, от вида которого возникла мысль об отравлении. Такое ощущение, что аэропорт забыли отмыть и привести в порядок, и это вовсе не Крым. И ещё удивил довольно неприятный, какой-то аллергический, воздух. Несмотря на прозрачность, стало трудно дышать…

К гостю крымской столицы подскочили двое низкорослых молодых татар-таксистов среднеазиатского вида. Ногаи? (ногайский тип крымских татар). Один из таксистов, признав своего, потянулся к сумке и, сощурив от радости и без того узкие глаза, затараторил на своём диалекте:

– За сто долларов в любую точку Крыма!

Ответ прозвучал со всем презрением уроженца Южного берега Крыма (Ялыбойлю – южный парень) и на чисто русском:

– Отвали нах!

Первый ногаец опустил руку, второй степняк шагнул вперёд и перешёл на международный язык:

– Чё сказал?

От вереницы разнообразных машин к месту конфликта потянулись узкоглазые коллеги  сферы автомобильных перевозок. Пассажиров мало, скучно и безденежно… В разряженном воздухе столицы Крыма запахло внутренним междусобойчиком, что совсем не входило в планы разведчика. Пока боксёр, шагнув чуть вбок и укрепив сумку на плече,  раздумывал над вечным вопросом: «Бить или не бить?», в конфликт вмешалась милиция Украины.

Вслед за пассажиром появился наряд из трёх сотрудников славянской внешности. Впереди высокий лейтенант, сзади два сержанта такого же роста. Все в плащах, фуражках с трезубцем и до боли знакомыми резиновыми палками в руках. Офицер в ботинках, брюки на выпуск. Сержанты в сапогах. На плече старшего наряда висел кожаный планшет. Все примерно одного возраста с Ильдаром Ахметовым.

Конец резиновой палки офицера ткнул в сторону таксистов  и подкрепился командой на русском языке:

 – Разошлись!

Затем без всякого положенного в таких случаях приветствия и сообщения своей должности, звания и фамилии последовал вопрос к гостю крымской столицы:

– Ваши документы?

Прибывший гражданин проводил взглядом спины неудавшихся оппонентов, решил не класть сумку на землю и полез за пазуху. Один из сержантов шагнул в сторону свободной руки приезжего и встал в метрах двух. Второй зашёл за спину. Грамотно…

Офицер искренне посоветовал:

– Вытаскиваем медленно.

Молодой человек согласно дёрнул бородкой и плавно вытащил сложенное вдвое свидетельство о возвращении на Украину с фото и двумя свежими штампами. За ним последовали просроченные синий паспорт и удостоверение личности прапорщика. После изучения документов последовал следующий вопрос, по которому разведчик догадался, что и здесь его выручил коллега-прапорщик.

Лейтенант, протягивая документы обратно, спросил со всей серьёзностью:

– Надеюсь, гражданин Ахметов, не собирается драться с крымской милицией?

Добросовестный мужчина пожал плечами.

– Да я вообще ни с кем не собираюсь драться. Я хочу спокойно доехать до дома.

– Это похвально. – Улыбнулся лейтенант и спросил, обращаясь на «ты»: – Где служил?

– В Германии.

– Это заметно… – Милиционер оценил внешний вид прапорщика ЗГВ. – Если не собираешься ни с кем драться, то рекомендую не гулять в таком виде по ночным улицам. Разденут!

– Понял.

Офицер кивнул сержантам, приглашая обратно в аэропорт, и на прощание поделился местным секретом:

– Пройди дальше, там за углом стоят нормальные тачки.

– Спасибо, товарищ лейтенант.

– И тебе не хворать, прапорщик. Езжай домой.

Джон решил не улыбаться офицеру милиции, кивнул, поправил сумку и выдвинулся в конец ряда ларьков, за которыми заметил припаркованные вразнобой у тротуара автомобили частников, в основном состоящие из отечественных Жигулей. Среди пыльных частных такси выделялась помытая престижная модель Волжского автозавода – ВАЗ-2106  фиолетового цвета, именуемая  Шестёрка или Шаха. Обшитый кожей руль и велюровые чехлы на передних сиденьях указывали на заботу хозяина за своим «Железным Конём». Самого водителя в салоне не наблюдалось.

Бывший сотрудник российской милиции вспомнил белую Шестёру, оставленную в  Бокситогорске, и, перекинув сумку с одного плеча на другое, приблизился к автомобилю. Прошло меньше года, но, сколько всего произошло с той самой памятной поездки в череповецкие леса в поисках беглеца с немецкой фамилией Шильд. Как будто, всё произошло в другой жизни и совсем не с ним. Не с Тимуром Кантемировым…

Всё правильно! Так должно и быть. Студент захоронен на Северном кладбище, и чем меньше о нём вспоминать, тем лучше будет для Ильдара Ахметова, возвратившегося на Родину после долгого отсутствия.