ОТ АВТОРА

«Лучше беседуй со свиньёй, нежели с чревоугодником; потому что свиное корыто лучше прожорливых уст».

прп. Исаак Сирин

Мир, в котором мы живём может быть прекрасным и удивительным, а может — мрачным и опасным. Всё зависит от того, что мы выбираем — добро или зло, свет или тьму, воздержание или невоздержанность. Эта книга — попытка поговорить с детьми об одной из самых коварных и опасных человеческих страстей — о чревоугодии. Эта страсть ласковый убийца. Эта страсть — начало и причина всевозможных болезней, наступления бедности и даже духовной деградации человека. Всё начинается с безобидных гастрономических удовольствий, погоней за новыми вкусами и может переходить к более тяжёлым и опасным формам зависимостей. Чревоугодие многолико, поэтому особенно опасно. Цель этой книги заключается в том, чтобы в простой и интересной форме показать ребятам уродство этой страсти и дать некоторую мотивацию к нахождению способов борьбы с ней.

Глава 1. Торт

На окраине глухой деревни, близ тёмного, непроходимого леса, стоял мрачный дом. Над входной дверью, обрамлённой деревянным наличником, висел кованый фонарь. Впрочем, от него было мало толку, так как лампочки в нём не было и в помине. Вокруг дома рыскали чёрные тени, а из окон сочился довольно странный аромат: смесь красного перца, эфирного масла, полыни и других таинственных ингредиентов. Иногда из дома вырывались леденящие душу звуки: то протяжный вой, то страшный хохот, реже — металлическое позвякивание. Вот, как это:

ДЫЦ-БЫЦ!.. ДЫЦ-БЫЦ!..

Местные жители панически боялись этого места, поэтому редко кто из них осмеливался даже заглянуть за ограду, серой лентой обвивающей двор. Никто толком ничего не знал об обитателях этого странного дома до тех пор, пока не произошло одно удивительное событие. Впрочем, не будем забегать вперёд и расскажем всё по порядку. А дело было так…

В тот вечер творилось что-то странное. Чёрные тени, похожие на фантастических тварей, рыскали по улицам, заглядывали в окна домов, прятались в подворотнях, словно охотники, выжидающие добычу. Над таинственным, мрачным домом кружила стая воронов, словно предвестников беды. Тишину разбивали какие-то неясные шорохи, слабые скрипы и шипение:

ВШ-ШУ-Ш!..

И вдруг все звуки стихли! Воцарилась мёртвая тишина, а потом послышались чьи-то торопливые шаги:

ШУП-ТУП! ШУП-ТУП!

Зашуршал высокий, пушистый куст сирени. Поднялся ветер, зашелестела листва буйно разросшихся плодовых деревьев. С гладких листочков единовременно слетели крупные дождевые капли. Повеяло сыростью.

А-А-ПЧХИ! — чихнул кто-то и тут же выругался.

С яблони, как по команде, сорвалась стайка маленьких пугливых серых птичек и разлетелась в разные стороны.

УФ-УХ! УФ-УХ! — испуганно заухал старый филин.

Из-за пушистого куста вылез толстый мальчишка, лет одиннадцати-двенадцати (Элиас). Лицо его, в холодном свете луны, казалось мертвенно бледным; волосы были всклокочены и видом своим напоминали потрёпанную мочалку. Стараясь ступать как можно тише, он подкрался к старому дому, внутри которого было темно и тихо.

 — Меня не проведёшь! — прошептал Элиас и закинул в рот горсть орехов: «ХРУМ-ХРУМ-ХРУМ!»

БУХ! — вдруг что-то бухнуло.

Элиас насторожился, замер, словно почувствовав, что сегодня он непременно станет свидетелем какого-то невероятного происшествия.

— Так, так… — прошептал Элиас и попытался заглянуть в дом, через узкую щель в ставнях. — Эх, ничего не видно.

Отстранившись от окна, Элиас достал из кармана леденец и положил его за щёку. Кстати, Элиас всё время что-нибудь жевал: то бутерброд или котлету; то банан или яблоко; то шоколадный батончик или чипсы; то орехи или конфеты. Как вы, наверное, уже поняли, Элиас страсть, как любил полакомиться, а ещё он обожал совать нос в чужие дела и первым узнавать все новости.

— А что, если… — пробормотал Элиас и подобрался к входной двери, чтобы припасть к замочной скважине сначала ухом, а потом глазом. — Эхе-хе!.. Ничего не видно, совершенно ничего!

Огромная серая туча поглотила луну и на землю спустился мрак. Зловещая тишина сгустилась и повисла над землёй.

Элиас сгорбился, вжал голову в плечи и трусцой побежал по саду.

Около невысокого деревянного сарайчика он запутался в цепких, колючих ветвях крыжовника и заворчал:

— Безобразие!

ШРУП-ШУП! ШРУП-ШУП! — послышались чьи-то шаркающие шаги.

Со всех сторон, точно черви из-под земли, поползли зловещие тени. Повеяло холодом. Элиас завернул за сарайчик.

ШУШ-Ш! — наполнился воздух страшными шипящими звуками.

Это было то ли глухое бормотание, то ли чей-то неясный шёпот, то ли грустные стоны, то ли вздохи призраков.

ВИ-И-ИЦ! — тихо скрипнула и отворилась калитка.

Элиас осторожно выглянул из своего укрытия. Во дворе появилась высокая, худющая, словно жердь, старуха. Лицо её напоминало сушёную сливу; глаза были маленькими, как у свинки; нос — горбатым, точно клюв хищной птицы; уши торчали в разные стороны, точь-в-точь, как у тролля. Это была очень странная старуха, одетая в старомодную мантию и островерхую шляпу с широкими полями.

ЧУФ-ЧУФ-ЧУФ! — зафыркала старуха и, взвалив себе на плечи тюки, проковыляла к дому. У двери она остановилась, опасливо огляделась и отперла замок старинным ключом.

ХРЫ-Ы-ЫЦ! — хрипло скрипнула и отворилась дверь.

Элиас высунул голову из своего укрытия.

— Что у неё в тюках? — заинтересовался он.

Старуха переступила через порог и скрылась в темноте коридора.

— Сейчас что-то произойдёт, — прошептал Элиас и уставился на окно.

Через щели в ставнях засочился желтоватый, мерцающий свет, который подсветил и подчеркнул неровность внешних стен. Элиас оживился, облизнулся и потёр руки, в предвкушении новой, умопомрачительной сплетни.

ШРУШ-ТУШ-ТУШ! — послышался какой-то неясный шорох, а потом раздался цокающий звук: БУ-БУЦ!

Ставни резко распахнулись. Штора на окне колыхнулась и отодвинусь в сторону, как занавес в театре. Из дома вырвался яркий луч света. Это необычное знамение уже оповестило тех, кто ждал, и напугало других, кто и так страшно боялся.

Луч облетел сад, скользнул мимо колеса — жалкого остатка от какой-то большегрузной машины и остановился на двери сарая, как раз в том месте, где прятался Элиас.

ВШ-Ш-ШУХ!

Подул сильный ветер и в воздух, с будоражащим шорохом, взмыли сухие листья. Небо залилось жёлто-зелёной краской и замерцало.

— Я должен всё разузнать, — прошептал Элиас и подкрался к дому. — Ничего себе! — прошептал он, заглянув в приоткрытое окно.

Обстановка внутри дома была пугающе таинственной. По стенам ползали серые тени, похожие на гигантских летучих мышей. С потолка свисали гирлянды из сушёных грибов и трав. В открытом очаге трепетал резвый, живой огонь. Оранжевые языки пламени лизали котелок, подвешенный на железный крюк. Две женщины лет семидесяти, судя по серебру волос и морщинам, которые точно сабли исполосовывали их лица, делали необыкновенные пассы руками и на кухне происходили настоящие чудеса. Посуда кружила в воздухе; огонь в печи разговаривал человеческим голосом; крем взбивался в кастрюле сам собой; а тесто, без чьей-либо помощи, раскатывалось в тонкие коржи, которые плюхались на чугунные сковороды и поджаривались с обеих сторон.

ШАП! ШАП! — ловили волшебницы готовые коржи в воздухе.

Они пропитывали их ликёром и кремом, а потом затейливо укладывали друг на друга. Торт рос на глазах и становился таким красивым, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

— Вот это торт! — облизнулся Элиас и погладил предательски занывший живот.

Элиас, покряхтывая, наблюдал за невероятным действом. Спустя некоторое время старушки закончили работу. Они окинули своё творение придирчивыми взглядами и удовлетворённо вздохнули.

— Чудесно!

— Да. Превосходно!

— Прелестно!

Старушки зажгли свечи и отправились вглубь дома, по тёмному, узкому, кривому коридору. Элиас проводил их взглядом и сосредоточился на торте.

«Как же этот торт хорош!»

Элиас, конечно же, не выдержал соблазна и пробрался в дом. Правда он чуть не застрял между рамами, но, втянув живот, всё же протиснулся и шлёпнулся на пол.

ШЛЁП! — раздался глухой звук, как от мешка с картошкой, который небрежно сбросили с плеча.

Элиас поморщился, потёр ушибленное место, выждал некоторое время, а потом подполз к столу.

НЮФ! НЮФ! — втянул он ноздрями аромат ванили, миндаля и лесных орехов.

Соблазн был слишком велик. Элиас несколько раз обполз стол. Потом он резко вскочил на ноги, и набросился на лакомство, забыв обо всём на свете.

ЧАФ! ЧАФ! ЧАФ! — зачавкал Элиас, как поросёнок.

Не прошло и десяти минут, как Элиас сожрал торт целиком — весь, до последней крошки!

Элиас ещё не знал, что это был тот самый момент, после которого жизнь меняется кардинально, бесповоротно и навсегда. А пока, обхватив раздувшийся живот руками, он пошатнулся и плюхнулся в кресло, стоявшее возле камина.

ВУФ! — всхлипнуло кресло, как живое.

Элиас не счёл нужным извиниться. Хотя, перед кем, собственно, было извиняться? Перед креслом? Несмотря на то, что оно весь вечер разговаривало со своими хозяйками, оно всё равно оно было лишь креслом — мягким и удобным. Вылезать из него не хотелось. Элиас ослаб и осоловел. Он уютно скрестил ноги и откинул голову назад. Сон подкрался незаметно. Элиас, потеряв связь с реальностью, тихонько захрапел...

Читать далее >>