Диана бежала в ночь. Ночь была тёмная. И страшная. Потому что кругом был лес. Могучие кедры и ели утонули в сплошном буреломе из старых поваленных деревьев, переплетённых кустарником. Идти можно было только по узенькой тропке, проложенной зверями. А вверху кроны деревьев так заслонили небо, что не было видно даже звёзд. Тропинка вывела на поляну. Высветились звёзды и луна. Лунный свет посеребрил траву и что-то высокое и громоздкое посреди поляны. Диана подобралась поближе. Это нечто вблизи оказалось избушкой, старой и обшарпанной. Даже телевизионная антенна на крыше — и та была изогнута и перекорёжена. И — что удивительно — избушка покоилась не на земле, а уверенно стояла на двух куриных лапах. — Никак к бабе Яге попала! — удивилась Диана. — Не может быть! Бабки Ёжки только в сказках бывают. Но не стоять же перед избой всю ночь. И Диана несмело, усмехаясь внутри за розыгрыш, произнесла: — Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом. Внутри избушки загрохотало, послышался шум падающей посуды. Она покачнулась, начала со скрежетом поворачиваться, но тут что-то взвизгнуло, стукнуло, и избушка замерла, слегка наклонившись набок. Диана подождала немножко, но избушка не шевелилась. Пришлось обходить. По шатким ступенькам она поднялась наверх, постучала в дверь, обитую медными, позеленевшими от старости заклёпками. Никто не отозвался, лишь гулко ухнул в лесу филин. Диана толкнула дверь, вошла. В избе никого не было. Только из тёмного угла блеснул зелеными светлячками кот. — М-да, комфортом здесь и не пахнет, — констатировала Диана. — Да и запашок, — она сморщила нос, — не очень. Но деваться было некуда. Не идти же опять в ночь, тёмную и страшную. Она вскарабкалась на лавку, такую же древнюю, как и избушка, и прилегла. Ныли усталые ноги, жёсткая лавка давила на рёбра и не позволяла расслабиться и отдохнуть. А во всём виноват дед. Всё время — Диана, приберись, внуча, приберись. Достал уже! А, может, этот живописный беспорядок, создаваемый ей, помогает играть, фантазировать, вживаться в образ. А он — приберись! Но как прибраться, когда после игр ни сил, ни желания навести порядок уже нет. Опять же завтра придётся снова трудиться, раскладывать, создавать рабочую атмосферу. Сбежать бы куда от всех — от настырного деда, от подруг, от бабы, тоже, кстати, ругучей. Уроки с ней делать — одно наказанье. Сбежать подальше. В лес, на природу, подальше от людей. Только Диана так подумала, представила, как ей будет хорошо одной, как тут же очутилась в этом ночном лесу. Снаружи что-то загрохотало, посыпалось. — Опять промахнулась, старая кочерыжка! — послышался недовольный возглас. — Гляди, на дрова тебя пущу, швабра чёртова! Послышался топот, дверь распахнулась. На пороге стояла древняя старушенция, в потрёпанном с заплатами платье или что так должно называться. Седые космы спускались паклей по плечам. В одной руке старуха держала набитый пластиковый пакет от сети магазинов «Эльдорадо», мятый и затертый от долгого употребления. Другой рукой она потирала ушибленный бок. — Совсем метла износилась. Подкрылки на повороте западают. Надо в ремонт сдавать, — бормотала она под нос. — Да и самой уже пора вождение пересдавать. Мало практикуюсь последнее время. У нас гости! — старуха повела длинным крючковатым носом с бородавкой на кончике. — Чую, русским духом пахнет. Поглядим, кто это на ночь глядя припёрся нежданно-негаданно. Да это девочка! — воскликнула она. — Да какая хорошенькая! Маленькая, упитанная, нежная, — старуха сглотнула слюну. — Ну, здравствуй, краса-девица! Я — баба Яга. А тебя как звать-величать? — Диана я, — отозвалась забившаяся в угол Диана. — Только ты не ешь меня, пожалуйста. Вовсе я не упитанная. Худая. Кожа да кости. — Да вижу. Это я так, для приветливости. Сама вижу, что хворостинкой выглядишь. А кто тебе сказал, что я есть тебя собираюсь? — удивилась баба Яга. — Все так говорят. И в сказках баба Яга всегда человека на лопату садит и в печь суёт. — Вот народ пошёл! Совсем тёмный стал. Чего только не выдумает! — выругалась баба Яга. — И что дальше? Съедаю? — Н-нет, — подумав, ответила Диана. — Про съедение в сказках ничего не говорится. — Это оттого не говорится, что всё неправда. Мы, бабы Яги, человечину не едим. И вообще мясо не едим. Мы — вегетарианцы. Едим то, что нам лес дает — грибы, ягоды. Пчелы мед дают, реки — рыбу. Тем и довольствуемся. А в печь мы действительно засовываем. Но только больных и слабых. Чтобы обдать их жаром русской печи и изгнать хворь. Ведь мы — ведуньи, знахари. — Ведьмы? — Нет. Простые ведуньи. А ведьма — главная ведунья, ведуний мать. Ведьмы знают всё, всё ведают. Веды древние знают. Ведают связь времён, связи между животными, насекомыми и растениями в природе. Ведают, какой травой лечить данную болезнь, когда собирать травы и как готовить лечебные отвары. До ведьмы мне далеко. Знаю, ведаю мало. — Наверно, я тоже ведунья, — похвалилась Диана. — Раз просто так взяла и перелетела сюда, к тебе. Сквозь время и расстояние. Угодила, похоже, в старину глубокую. Год-то сейчас который? — Семь тысяч пятьсот… — баба Яга задумалась. — Запамятовала. Склероз, похоже, начинается. — Семь тысяч?! — удивилась Диана. — Ничего себе! Так далеко в будущее! А ты не ошиблась? — А какой год по-твоему? — Начало третьего тысячелетия. — Э. милая, ты не путай ваше новое время с нашим русским, изначальным. Это по-вашему третье, а по-нашему уже восьмое тысячелетие идёт. Ваши новые боги забрали у вас пять тысяч лет и выбросили. Будто вы и не жили вовсе. А во времени ты не переместилась, только в пространстве. — Но я думала, что ни баб Яг, ни леших, ни домовых нет. Только сказки. Или что вы жили раньше. — Жили, — кивнула баба Яга, — и сейчас живём. Только видит и встречает нас только тот, кто в нас верит. А для других нас нет. Для тебя — есть. Но хватит болтать. У меня сегодня гости. Надо печь растопить да мясца испечь. — Но ты же сказала, что вегетарианка, — опять испугалась Диана. — А я худая, невкусная. — Сегодня это не в счёт. Я тут в сельмаг смоталась, свининки прикупила. Будет сегодня у нас праздничный ужин. Лешего с домовым пригласила. И ты удачно появилась. Весело будет. — А леший, — с тревогой спросила Диана, — ничего не сделает? — Что именно? — удивилась баба Яга. — Да о нём тоже много нехорошего говорят. Страшный, заморочит, в лес уведёт. — А оно ему надо, лешему-то? Он над природой поставлен следить, смотрящим. Тут вот в последнее время туристы повадились. Деревья валят, костры жгут, всякую дрянь после себя оставляют. Свиньи, а не люди! Леший после них по несколько мешков мусора собирает и утилизирует. Вконец загоняли, бедного! Раздался стук в дверь. Старуха засуетилась. — Заболтались мы. Гости уже идут, а у нас ничего не готово. Давай помогай! Заходи, открыто! — крикнула она. Дверь приоткрылась, и в избу вошел маленький человечек. Весь обросший шерстью с застрявшими в ней листьями и травинками. — Знакомься — Леший, — торопливо представила его баба Яга и побежала к печи. — Сейчас запалю по-быстрому. А ты, внучка, мечи всё из пакета на стол. — Диана, — представилась девочка Лешему. — Проходите. Поможете стол накрыть? А то я здесь ничего не знаю. — Я знаю. Не впервой, — уверенно отозвался Леший. — А я не пустой. Тоже с подарками. Мёд, — поставил он на стол посудину из бересты, — свежий, сотовый. И рыбки малёхо. — А я вот, — застыдилась Диана, — с пустыми руками. — Да не расстраивайся, еды на всех хватит, — успокоил её Леший. — В следующий раз подарки прихватишь. — Если он будет, следующий. — Уверен, будет. Кто хоть раз побывал у здешней хозяюшки, обязательно захочет вернуться. Диана вывалила все из пакета «Эльдорадо» на стол. Вдвоём они быстро разобрали покупки, выставили посуду. — Готово, бабушка! — крикнула Диана. — Молодцы! Я тоже заканчиваю. Неслышно появился еще один маленький человечек. Толстячок в опрятной одежде. Тяжело пыхтя, он заволок в избу пакет едва ли не с его ростом. — Еле дошёл, — отдуваясь, недовольно произнёс он. — Занесло тебя, мать, аж к чёрту на кулички. — Так люди кругом шастают, — отозвалась от печи баба Яга. — Приходится все дальше в лес уходить. А у этой, как назло, лапа разболелась. Идти не может. Это Домовой, внучка. Знакомься. — И поворачиваться, как положено, не может, — добавила Диана. — Здрасьте! Я — Диана. Я завтра посмотрю, что с лапой. — А ты что, тоже ведунья? — оживились гости. — Нет, — замялась девочка. — Но я помогала деду машину ремонтировать. Может, что получится. — Садитесь к столу, гости дорогие! — баба Яга выставила на середину стола окорок, аппетитно манящий своей румяной корочкой. — Ой, я же тоже принёс гостинцев, всплеснул руками Домовой и подтащил пакет. — Натырил у хозяев немного. Вот сладости всякие, иноземные — марсы, сникерсы, рафаэлы. — Фу, еда бесовская! — скривилась баба Яга. — Но все равно вкусная, — возразил Домовой. — Если не веришь, спроси у Дианы. — Вкусная, — подтвердила Диана. — А вот водочка. Русская, не иноземная, — гордо добавил Домовой. — Настоящая. — Настоящую уже давно не делают, — проворчала баба Яга. — Раньше водку из зерна делали, живого. А сейчас гонят из древесных опилок. Тьфу! — сплюнула она, — отрава сплошная! Убери её со стола. Я нашу достану. Она убежала в тёмный угол и вернулась с парой бутылей. — Это сурица. Солнечный напиток. По древним русским рецептам изготовленная — на меду с хмелем. Я трав разных добавила — тысячелистник, иван-чай и другие. От ста болезней. А это тебе, — поставила она перед Дианой вторую бутыль. — Сурицу тебе нельзя — мала ещё. А квасура — без хмеля. Но тоже на меду, с травами. Тоже целебная. Пей на здоровье. Они расселись за столом, налили по рюмочке, чокнулись «на здоровье», выпили и принялись за закуску. Диана только сейчас поняла, насколько она проголодалась. Уплетала за обе щёки и окорок, и запечённых в тесте карасей, и остальную снедь. И даже не вспоминала о том, как ела дома — капризно, привередливо и через «не хочу». После обильного застолья глаза у Дианы начали сами собой закрываться, потянуло в сон. Баба Яга отвела её за печь и уложила в теплую уютную постель. Было так приятно лежать после тяжёлого дня. Журчащий за столом разговор убаюкивал. Кажется, появился еще кто-то, с тонким писклявым голоском. Заснула Диана мгновенно.