ГЛАВА 1

  Дождевые капли мелко дрожали на стекле: то гравий, то глина, то насыпь, то воронка… Не дорога, а сплошной аттракцион. Но Ариане даже нравилось. Списанный военный микроавтобус, упрямо жужжа, легко выныривал из глубоких луж, не сбавляя ход, торил чавкающую грязь. А она, предугадывая следующий манёвр, ловила равновесие и слушала мерное бормотание дядьки Дамира. Как же здорово было слышать этот голос! Различать знакомые присказки, рассеяно улыбаться нехитрым шуткам. Ариана точно знала, как именно тот покрутит в руках пачку, прежде чем закурить, как пальцы выбьют по сиденью размеренную дробь. Дежавю… Словно ей пятнадцать лет, и родители наконец-то разрешили провести лето на ферме у школьного приятеля. Тогда её тоже встретили сразу у вокзала, приютили, обогрели… Самое счастливое лето… Одно из самых счастливых в кругу этого семейства… Дежавю… Только вот Ариана уже в два раза старше, шустрый мальчишка, товарищ её детских игр, словил снайперскую пулю в первых рядах пехоты, а вокруг вместо засеянных полей  послевоенная разруха…

— Молодец, дочка, приехала… Заждались. Ведь чуть не прозевал тебя на вокзале-то… Мы думали: в форме, при погонах… а ты вон как, — кивнул он на её бурый плащ, практически слившийся с чехлами сидений.

Ариана досадливо улыбнулась. Похоже, старому вояке и впрямь хотелось бы провезти её по селу в парадном кителе. Но о специфике службы напоминали только армейские штаны, тщательно заправленные в широкие голенища сапогов.

Лес, озеро, снова лес… И первые дома на горизонте. Просёлочная дорога, лай собак, любопытные лица, заглядывающие в окна машины. Всё почти так… Разве что свежие срубы белёсыми пятнами режут глаз. Прошёл год, люди успели отстроиться, вновь завести скотину, посадить огороды… В городах раны на показ: разбитый асфальт, руины кварталов, пустые глазницы брошенных зданий. А здесь неубиваемый пырей и иван-чай зарастили котлованы, прикрыли пожарища. Земля стерпит — стерпит и человек.

Ветряк возле фермы неутомимо черпал небо разноцветными лопастями. Краска кое-где выцвела и облупилась, но он уцелел. От здания правительства в столице осталось одно название, а этот негодник стоит! И радуется, и радует… У Арианы возникло дурацкое желание расцеловать ржавую махину, но у ворот их уже встречали.

Полноватая женщина всплеснула руками и поспешила к затихшей машине.

— Ну, наконец-то! Арья, девочка моя! — заботливо запричитала Кора. — Вымахала, вытянулась, похудела…

Приятно возвращаться туда, где тебя ждут. И, зная об этом, можно смело мотаться по миру, выкладываться ради чего-то, казалось бы, очень нужного, плевать на усталость, сон, здоровье, чтоб потом из последних сил доползти до норки, где тебя откормят, отмоют и дадут отлежаться в покое и безопасности.

— Баньку истопили, сходи попарься! — благодушно пробасил дядька, выбираясь следом. — Банька новая, душистая, лучше прежней будет. Почти всё отстроили… Я покажу, сейчас только Тимура отпущу.

Из кабины выглянул смуглый парень.

— Сено прикрой и машину — в гараж, а завтра часам к девяти подходи, за зерном съездим.

Водитель кивнул и скрылся за толстым, заляпанным стеклом. Машина неторопливо заурчала и тронулась с места.

— Мешки в сарае! — что-то вспомнив, спохватился Дамир, выкрикивая вдогонку. — Будь другом, с вечера закинь, а то забудем…

Баня и правда оказалась выше всяких похвал, особенно если вспомнить обтирание еле тёплой водой и очереди в душевую в военном общежитии. Ариана плеснула на раскалённые камни ещё полковша полынной настойки, блаженно вытянулась на лавке. Лишь бы не уснуть. Дорога была долгой и нервной, а обволакивающее тепло дурманило голову. В маленьком оконце догорал закат, протяжно мычали недоенные коровы, опускалась роса… Её дом, её «кроличья нора»… Но всё же идиллия была неполной. Водитель… Эти чуть раскосые глаза, эбонитовые волосы в мелкий завиток, выдающиеся скулы… Эдаец! Как Дамир мог взять на работу бывшего врага? Да, война закончилась, но они убили Самата! Сына, отраду старости. Ариане тяжело было об этом вспоминать, а уж каково им?

Девушка опрокинула на себя таз с холодной водой, гоня прочь ненужные мысли, и вышла в предбанник. Небось, тётка уже заждалась.

                                                          ***

— Молочко парное, печево… — суетилась вокруг накрытого стола тётка Кора. — Ты ешь, ешь… Вон, одна кожа да кости… Старший лейтенант, ведомство важное… не кормят вас там, что ли?

Ариана послушно свернула трубкой ещё один блин. Доказывать, что она всегда такой была — дело бесполезное. Офицерские пайки выдавались регулярно и в полном объёме, многие гражданские могли лишь мечтать о таких деликатесах. Ведомство, в которое она так удачно перевелась, ценило сотрудников и заботилось об их работоспособности.

— Как Вардан? Навещает? — улучив момент, перехватила инициативу гостья.

— Пять дней как до тебя уехал, — с сожалением вздохнула тётка. — На службу вызвали, а то б дождался… Он же теперь майор! Большой человек, без него никуда…

Девушка уважительно кивнула. Гордость за старшего сына переполняла материнское сердце. Пересказывая его успехи, Кора казалась не такой уставшей: глаза блестели, морщинки на лбу разглаживались. Как бы цинично ни звучало, но в этом и был всегда плюс большой семьи. С единственным ребёнком не умирало будущее.

— А ферма? Хозяйство? — тихонько поинтересовалась Ариана. Совсем не хотелось намекать на то, что старикам уже под шестьдесят.

Самат был бы идеальным наследником, он любил это всё… поля, нелёгкий крестьянский труд, простые радости жизни… Вардан другой. Он тоже может и знает, упорства на десятерых…  но его дорога без возврата.

— Ничего, — горячая шершавая ладонь накрыла руку. — Справимся. Не бог весть какое хозяйство осталось: корова одна да кур с десяток. Сена насушим, сарай подлатаем, в управе обещали с зерном помочь… Тимурка теперь есть, всё осилим, — успокоила Кора. — Ты лучше рыбки попробуй, вчера он наловил. Костей, жуть, так ты потихонечку…

Девушка с лёгкой неприязнью окинула взглядом колючий деликатес. Незаметно сделала глубокий вдох, восстанавливая внутреннюю гармонию. Вопрос вертелся на языке, хоть и не имел права быть заданным.

— Эдаец, — наконец выдохнула она, непонимающе глядя на притихшую тётку.– Зачем?

Слишком резко и зло. Ариана прикусила язык, лучше б совсем промолчала.

Раздражало то, что до сих пор по стране шаталось достаточно разномастного сброда: подранки разбитых армий, дезертиры, бывшие пленные… Многие из них не торопились вернуться в собственные выжженные земли, вымотанную войной и контрибуциями родину, оседали в деревнях, мелких городках, искали любую работу… Те, кто совсем недавно были по ту сторону прицела, теперь заискивающе улыбались, тянули руки для приветствия, бойко лопотали на чуждом для них языке, коверкая фразы, глотая окончания, и вовсе не обижались, когда их звали «головешками».

— В хозяйстве нужны руки, это понятно. Но разве нельзя было нанять кого-то из своих?

Девушка пытливо глянула на тётку. Та как-то подозрительно притихла, рассеяно теребя фартук.

— Мы его не нанимали… - Кора расстроенно всплеснула руками. — Не хотели тебе говорить, так ведь всё равно узнаешь…

Ариана сдвинула в сторону тарелки, сосредоточенно ожидая продолжения. От эдайцев и в мирное время было предостаточно проблем. В голове замелькали последние громкие дела: грабежи, вымогательство, шантаж, разбой… На какое слабое место надавил этот черногривый тварёныш, чтоб обеспечить себя жильём?

— То есть не нанимали? Он пришёл сам? Кора, он что, угрожал? — из глубины поднималась забытая ярость. Ха! А она ещё пыталась убедить себя, что вражда в прошлом. Что они не все плохие…

Тётка упрямо замотала головой.

— Когда пришёл эдаец? Он был один? — Ариана больше не могла гадать, ей нужно было услышать всё и прямо сейчас.

— Он пришёл с наступлением, — сдалась тётка, обречённо вздыхая. — Помнишь, я писала? Сильно земельке нашей досталось… эдайцы к городу пробивались. «Головешки» с одной стороны, сынки наши с другой, а мы аккурат посерёдке. Свету белого не видать… А потом хоронили всем селом, когда кончилось-то всё… И своих, и чужих хоронили, что ж мы не люди, что ли? И Тимурку почти закопали… А он живой. Закричал в могиле-то, дед и не смог добить… Выходили, стал по дому помогать. А там и война закончилась.

— Военнопленных больше нет, — осторожно напомнила гостья. — Он не хочет возвращаться?

Кора виновато потупилась, приведя девушку в полное замешательство.

— Не насильно же вы его удерживаете? — слабо улыбнулась Ариана, но тётке, похоже, было не до шуток.

— Не трави душу, дочка, — тяжёлый вздох, поджатые губы… Поверить в происходящее было почти невозможно. — Вон оно как вышло… Не суди нас строго…

ГЛАВА 2

Утренний холодок настырно лез под накинутую простынь. Девушка плотнее завернулась в тонкий хлопковый кокон, но сон ушёл, а птичий гомон под самой крышей не оставлял ни единого шанса даже лёгкой дрёме. Ариана блаженно потянулась на узкой кровати, заложила руки за голову, разглядывая комнату, подсвеченную прозрачной золотисто-розовой дымкой. Раньше она любила забираться на высокий подоконник и смотреть, как меняется рассветное небо, пастухи выгоняют в поле скот… Тогда… Кажется, в другой жизни. Далёкие, забытые ощущения, наивные, простые мысли… Как-то странно было вновь находиться в этой комнате: полосатые обои, массивный шкаф со скрипучей правой дверцей, выгоревшая люстра, чудом уцелевшая после первых уроков с рогаткой, письменный стол у окна… Наверняка, в ящиках до сих пор можно отыскать огрызки карандашей и разрисованный альбом.

Блуждающий взгляд зацепился за светлое пятно на стене. Девушка усмехнулась: заботливость Коры являлась практически всеобъемлющей. Миленькое в своей простоте платьице, чистое и выглаженное. Ариана честно примерила обновку. Наверное, оно должно было ей подойти, тётка даже угадала с размером. Лейтенант застыла у зеркала, гипнотизируя отражение: тонкие лямочки, совершенно оголяющие плечи, рваный белёсый шрам возле локтя, короткая мужская стрижка, обветренное смуглое лицо и бледные ноги из-под кружевного подола…

— Опять в штанах, — всплеснула руками Кора, выставляя завтрак. — Ты же девушка! К нам строители приехали, целая бригада. Наши вертихвостки им проходу не дают, а ты в камуфляже! Хочешь с грядками слиться?

Беспокойство тётки умиляло. Мужчин после войны значительно поубавилось, а тут такой случай.

— Нее, — Ариана, посмеиваясь, управлялась с крынкой, — девки нынче злые… побьют ещё. — Ты лучше скажи, чем помочь? Мыть, полоть, копать?

— Бог с тобой, дочка, — поспешно отмахнулась Кора. — Ты же отдыхать приехала!

— Ну… я не могу так сразу, — досадливо призналась гостья. — Постепенно надо… А так хоть польза от меня какая. Огород-то вы всё равно посадили…

— Зарастает, — виновато согласилась тётка. — Разве что с морковкой подмогни, и на том спасибо будет…

Овощное изобилие ласкало глаз. С посадочным материалом в последнее время было тоже непросто, но тут благословенной звездой взошла запасливость умудрённой опытом фермерши. Ещё девчонкой Ариана дивилась на бесчисленные баночки и кулёчки, полные разнокалиберных семян. Соседи весело шутили, видя её заготовки: « Уж не к войне ли готовишься?» Болтали просто так, а как в воду глядели…

Отрываясь от грядки, девушка с забытым восторгом оглядывала мощную стену леса, обнимающую село полукругом и уходящую живыми волнами к горизонту. Солнце грело, но не жгло, да и она всегда была мерзлячкой. За забором, возле сарая  работа шла гораздо активней. Эдаец разгружал машину под чутким руководством Дамира. Дядька, словно извиняясь, просил убрать часть мешков на второй ярус, уложить их плотней, а прошлогоднее сено скинуть на подстилку… Руки старого фермера сами тянулись к привычной работе, но, по словам Коры, заканчивались такие порывы обычно сорванной спиной и постельным режимом. Уже на пятом мешке с зерном парень стащил с себя майку, и Ариана сквозь прорехи между досками имела возможность лицезреть крепкое, загорелое тело. Интерес был отнюдь не праздный. Пленный без особого труда управлялся с тяжестями, легко взбирался на чердак, затаскивал, ворочал, скидывал и, судя по всему, был абсолютно здоров. Никаких внешних повреждений, указывающих на принуждение, не наблюдалось, и это понятно. Несмотря на душещипательное признание тётки, представить добрейших в мире стариков латентными садистами никак не получалось. Да и не походил эдаец на тех рабов, которых иной раз по долгу службы приходилось вытаскивать из затянувшегося плена, изымать у не в меру предприимчивых работодателей. Сытый, целый, одет, обут, передвигается свободно, с «хозяевами» на дружеской ноге, часто улыбается, пытается шутить… Что могло бы ему помешать просто взять и уйти, будь на то желание?

Ариана невесело хмыкнула, вновь возвращаясь к прополке, похоже, в этом пазле порядком не хватает деталей.

Девушка только-только успела расправиться с крапивным супом и выслушать от Коры последние сельские новости, как к обеду поспешили присоединиться оголодавшие труженики. Ариана поприветствовала дядьку, живо поинтересовалась его здоровьем, ценой на зерно, сводками погоды, старательно игнорируя того, кто пришёл за ним следом. Она улыбалась старикам, скользила взглядом по просторной столовой, незатейливым картинам на стенах, сшитым тёткой жизнерадостно-жёлтым занавескам, лишь бы не смотреть на дверной проём и, как назло, застывшего там эдайца. Когда лейтенант, всё же не удержавшись, мазанула по напряжённому скуластому лицу, парень как будто вытянулся, и открытая ладонь взметнулась к виску.

— Ну, ну… Что ты, Тимур? Мы ж не в армии, — добродушно пробасил фермер.

— Тем более, не в одной, — гася раздражение, пробурчала Ариана, двигаясь и освобождая ещё одно место.

Кора потчевала его, как родного, Дамир хвалил за труд и смекалку, строил планы на осеннюю ярмарку. Помощник ел, скромно улыбался, иногда вставляя свои комментарии…

Идиллия семейной трапезы… Она предпочла бы подобного не видеть. Впервые за этим столом Ариана чувствовала себя не в своей тарелке. Когда старики запросто называли её дочкой, это было понятно и трогательно, но вот эдаец быть «сынком» никак не мог, не имел права.

— Вкусно? — Кора потормошила насупленную гостью. — Как думаешь, что это?

Девушка взглянула в тарелку, из которой последние пять минут машинально таскала хрустящие кусочки.

— Вкусно, — подтвердила она, лениво вникая в состав съеденного продукта. — На рыбу похоже… Разве нет?

— А дед первый раз решил, что это печёнка, — довольно ухмыльнулась Кора.

— Соседи сказали, жареный сыр, — подхватил «угадайку» Дамир.

— Сдаёшься? Это грибы! — победно объявила фермерша.

Мелочь. Но Ариане был понятен их восторг. В первые месяцы голода о мясе можно было только мечтать: мука из желудей, съедобные коренья. В городе — немыслимые очереди и драки за безвкусный хлебный алякиш…

— Мы и не брали их никогда, поганки эти рыжие, — не унимался дядька. — Тимуру спасибо! Показал, научил… Нас теперь за уши от этих грибов не оттащишь!

— Какой молодец, — сделав над собой усилие, лейтенант всё-таки выдавила из себя похвалу. Но эдаец вместо уже приевшейся смущённой гримасы только тревожно кивнул и поспешил ретироваться по каким-то своим делам.

— Хороший парень-то, Арьюшка… А ты на него волком смотришь, — мягко упрекнул гостью фермер. — Это мы тут кругом виноваты…

— Да в чём же это вы виноваты?! — не выдержала Ариана. — В живых оставили, пылинки с него сдуваете!

— До дому не пускаем… — потупившись, прошептал дядька.

Девушка шумно вздохнула.

— Как вы его можете не пускать? Здоровый детина…

— Жалеет он нас! — горько всхлипнула Кора. — За добро добром платит, вот и тащит, как обузу… Небось нашёл бы чем у себя на родине заняться - толковый, работящий… А тут мы, двое калек на его шею…

— Предлагали уйти, говорили… Ай! — в сердцах махнул рукой Дамир. — Как-нибудь бы… худо-бедно дожили. А он своё твердит: «Обязан, должен отплатить»…

Наивность стариков била все границы. Эдайцы — нация лжецов и подхалимов, тех, которые стреляют в спину, травят колодцы в деревнях, ритуально режут пленных. Возможно, какие-то понятия о чести и совести у них и есть, но вот действуют они только между «своими». Остальных «головешки» считают просто скотом, недолюдьми.

Она это знала, и разговор в столовой не шёл из головы. Доказывать очевидное домочадцам смысла не имело — доверчивые, как дети, и упрямые, как своенравная ослица Терся, что раньше паслась во дворе. Самое смешное, что старший лейтенант должна была бы знать, как поступить. Это её ведомство занималось пленными, беженцами, мигрантами. Поиск и депортация — её вотчина. Но старики ей не простят, по глазам видно, что прикипели, горой за эту змею встанут. Из чувства вины ещё и ферму ему отпишут, а он потом их грибами волшебными угостит, и концы в воду…

Смотреть на это сил не было, постоянно злиться не хотелось, поэтому Ариана всё чаще уходила на природу. Бродила по селу, по окрестностям, пару раз выбиралась в соседний городок, бестолково шатаясь по книжным развалам, разномастным рядам торговцев. Но полностью избегать неприятных встреч всё же не получалось. Вчера она вообще в прекрасном расположении духа полезла в тёткин погреб в поисках знаменитого клубничного варенья и нос к носу столкнулась с эдайцем. Настроение улетучилось мгновенно. Парень, бросив менять прогнившие доски настила, расторопно подскочил к ней и замер, отдавая честь.

— Ты тупой или специально выделываешься? — лейтенант брезгливо сморщилась и, намереваясь уйти, сцапала с полки первую попавшуюся под руку банку.

Помощник попятился, часто моргая:

— Простите… Я думал, что только при посторонних не надо… Раз вы с ним… Рано же ещё! Я не дамся!

То, что тараторил он практически без акцента, не делало эту ересь чем-то осмысленным. Ариана так и не удосужилась узнать у тётки, куда и чем ранили этого «сынка», но вот сейчас решила, что без травмы головы тут точно не обошлось.

Эдаец напряжённо следил за её реакцией, маясь замкнутым пространством. Тёмные глаза блестели, спина напряглась, подбородок упрямо пошёл вниз, закрывая шею. В данный момент между ощущениями и картинкой не было никаких противоречий: точь-в-точь боевик, загнанный в угол в каком-нибудь подвале. Было бы оружие, наверняка, не стал бы ,договариваться…

— Что за бред?! — сдавленно прошипела Ариана. — Старикам можешь, что угодно на уши вешать, хоть припадки симулировать, они сердобольные, поверят, а ко мне не лезь! Понял?

Не дожидаясь ответа, девушка развернулась к ступеням, непроизвольно проигрывая в голове вероятное нападение сзади. Шаг, шаг, ещё шаг… Банка непонятно с чем, отягощающая руку, в том варианте событий уже разбита о чужую голову и выбран самый крупный осколок… Ступенька, ступенька… дверь. За спиной тишина, снаружи ласковое лето. Интересно, паранойя заразна?