День Х

Я родился в 2082, а в 2095 какой-то идиот предсказал конец света. "Мы это уже проходили", - подумали все и дружно забили. Но потом выступил президент мира, Путин. А если сказал Путин, то так и будет. Президент призывал не паниковать, но тут народ не привык доверять никому, даже Путину.

В первую очередь с полок смели гречку, сахар и туалетную бумагу. Именно в таком порядке. Видимо, наевшись гречкой, щедро сдобренной сахаром, не обойтись без туалетной бумаги. Увеличилось количество суицидов и несчастных случаев - люди спешили жить. Всякие психоаналитики, психологи и предсказатели стали грести деньги лопатой, хотя и до этого не страдали от их отсутствия. Хотя, зачем нужны деньги, если скоро их некому будет отдавать? Но деньги из оборота никуда не исчезли, видимо, чтобы не сеять окончательный хаос.

Полки аптек опустили в первый же день. Кто бы сомневался? Активизировались разные сектанты и шарлатаны. "Адвентисты какого-то дня" пугали и так испуганных горожан вечными муками, баптисты кричали: "Покайтесь и вам воздастся", странные ребята в белых одеждах, босиком и с бубнами зазывали в свои ряды, заняться медитацией прямо здесь и сейчас и не противиться воле божьей. Школьники, в том числе и я, радовались, ведь в школу ходить больше не надо.

Но тут снова выступил Путин и сказал, что конец света откладывается на неопределенный срок, то есть поживем пока, но недолго. Паника чуть поутихла, но все были настороже и отовсюду слышалось: "конец света, конец света", как будто говорить больше не о чем. Через неделю каникул мы, к нашему неудовольствию, снова отправились в школу. Если и так умирать, то хотя бы не в школе. К тому же, у нас появился новый предмет - "Подготовка к концу света", где древний Иннокентий Гарольдович учил нас надевать противогаз, добывать огонь с помощью двух палочек и спасаться от диких зверей. Скука смертная!

- Поскорей бы конец света, - зевая, проговорил Роберт, сосед по парте, - хоть повеселимся.

Я взмок, пытаясь натянуть противогаз, у меня никак не выходило. Иннокентий Гарольдович злобно пыхтел, глядя на меня, и я боялся, что он не доживет до Судного дня.

На следующий день во двор школы пригнали кучу техники и экскаватор начал рыть огромный котлован. На переменах мы бегали смотреть на вгрызающийся в землю ковш. Это было гораздо интересней уроков.

Такие котлованы стали рыть по всему городу. Госзаказ - построить как можно больше убежищ. Ходили слухи, что сильные мира сего строят целые подземные дворцы с бассейнами, джакузями и другими благами цивилизации. Для простых смертных инженеры создали сборные убежища на любой кошелек, про вкус здесь говорить не приходилось. Это были одно, двух, трех и по нарастающей, комнатные цистерны из толстого железа с длиннющей трубой. Высоту взяли чуть выше Арарата, ведь, согласно Библии, после Всемирного потопа корабль Ноя причалил где-то там.

Труба была из какого-то облегченного металла и собиралась как пазл, нужно было лишь вставить одну секцию в другую. К цистерне прилагалась инструкция - закопать на глубину от сорока метров. Вскоре по всему городу торчали эти дурацкие трубы, портя весь вид, но всем было плевать, все хотели уцелеть. Те, у кого денег не было, усиленно молились и надеялись на божье чудо, ну и, на всякий случай, держались поближе к общественным котлованам, вдруг и для них отыщется местечко.

Наш отец, мой и моего старшего брата Джеффри, откладывал на машину, вот денежки и пригодились. Он с гордостью демонстрировал нам с мамой свое приобретение - двухкомнатное убежище с отдельным туалетом типа сортир. Джеффри зевнул:

- Господи, как же надоели эти разговоры про конец света, - с досадой произнес он.

- Не поминай имя Господа всуе, - одернула его мать. - Джеффри закатил глаза и пошел в сторону дома.

Мама с восхищением смотрела на чудо инженерной техники, я в силу своего возраста не знал к какому лагерю примкнуть - к Джеффри, который для пацана вроде меня был авторитетом или отца с матерью, которых я безусловно любил. Так и не придя ни к какому решению, я просто тупо таращился на сосредоточенное лицо отца, с умным видом читающего инструкцию и​ периодически переводил взгляд на просветленное лицо мамы, с обожанием смотревшую на мужа. К инструкции прилагался список необходимых для убежища вещей. Отец зачитывал его вслух, мать ловила каждое слово, на десятом пункте я устал и незаметно ускользнул:

- Противогаз на каждого члена семьи, медикаменты (антибиотики, обезболивающее, антигистаминные, обеззараживающее, антибактериальное, жаропонижающее, бинты), - раздавалось мне вслед.

Я не знал, что и думать, поэтому выбрал наилучшее решение - завалился на кровать прямо в одежде и вырубился.

Утром отец с мамой начали копать. Денег на рабочих не было, да никто бы и не согласился: во-первых, кому в такой момент нужны деньги, во-вторых, повсюду раздавался стук лопат, все усердно зарывались в землю, поэтому помощи было ждать неоткуда. Я взял лопату и присоединился к родителям. Помощи от нас с мамой было мало - мама быстро уставала, я тоже не был крепок физически - на уроках физкультуры я стабильно показывал худший результат.

Отец тоже не привык к физическому труду - он был ученым и трудился в каком-то секретном институте. Спустя час работы его лицо могло бы поспорить цветом с помидором, пот градом катился по лицу, он часто дышал и выглядел довольно-таки жалко. К тому же, пекло, как в преисподней.

- Может, конец света уже начался? - с надеждой спросил я, предпочитая конец света копке.

- Не говори глупости, Адам, - слабым, но строгим голосом произнес отец. - Лидия, принеси попить

- Конечно, дорогой, - с готовностью ответила мама.

Кажется, она была рада передышке. Отец стоял с голым, поросшим рыжими курчавыми волосами, торсом, опираясь на черенок лопаты. По его веснушчатому лицу градом тек пот, теряясь в густой бороде. Из дома вышел Джеффри, замер на пороге и, мгновенно оценив ситуацию, двинулся через двор к нам. Я ожидал чего угодно, но только не того, что он молча подойдет к нам и, скинув футболку, возьмет в руки лопату.

В отличие от меня, Джеффри был силен, как бык. Он с детства увлекался баскетболом и регулярно ходил в качалку, возбуждая фантазии всех девчонок в округе. Однажды Джеффри пытался приобщить меня к тренировкам и взял с собой в спортзал, но я сразу же понял, что качалка – не для меня. Следующие два дня я со стонами садился и вставал с унитаза.

- Слабак, - презрительно бросил Джеффри и на этот раз мне было нечего возразить.

Мама вышла из дома с бутылкой воды и двумя стаканами. Когда она увидела Джеффри, ее лицо просияло:

- Я вижу, моя помощь не требуется, да и лопаты всего три, пойду готовить обед, - с облегчением произнесла она и снова исчезла в недрах дома. Я с тоской смотрел ей вслед. Копали мы до самого, вечера, я с ужасом думал, что завтра снова предстояло копать, и послезавтра, и после-послезавтра. Скорей бы уже наступил конец света!

Когда наш бункер был наконец готов, мы радовались, как дети. Даже вечно недовольный Джеф сиял как новогодняя елка. Вы не подумайте, брат у меня хороший, просто возраст у него тяжёлый. Так мама говорит. А папа ничего не говорит, он вообще по жизни не разговорчив.

- Ну, вот, одной трубой стало больше, - заключил Джеф и отправился домой.

- Сынок, сейчас обедать будем, - крикнула мама вдогонку, но брат даже не обернулся.

По такому случаю отец разрешил открыть одну банку тушёнки, припасенной на День Х. Так теперь стали именовать конец света по ящику, как будто от этого что-то менялось. Но у нас любят всему придумать красивые названия, вот и конец света не миновала эта участь.

Мама пожарила картошку с тушенкой и это было так вкусно, что не передать словами. С тех пор, как Путин объявил по телеку, что грядёт катастрофа, мы перешли в режим жёсткой экономии. Да и в магазинах было шаром покати, все продукты смели с полок за пару дней, а пополнять не спешили. Наелся я, надо сказать, от пуза.

Но сначала мы помолились. Вернее, молился отец, традиционно благодарил бога за пищу, за кров, в общем, за все, что там полагается, а мы в конце добавляли: "Аминь". Это была незыблемая традиция, как чистить по утрам зубы, ну, или там заправлять постель. Я так к этому привык, что даже не замечал, поэтому, когда пришёл в гости к Роберту ещё в те, доапокалипсичные времена, ну, к однокласснику, я вам про него говорил, то автоматически сложил перед обедом руки и закрыл глаза.

- Ты чего? - заржал Роб.

- А помолиться? - простодушно спросил я.

- Дурак, что ли? - Роб покрутил пальцем у виска. - Кто сейчас молится? Ты в каком веке живёшь?

- Мы всегда молимся, - возразил я. Я даже мысли не допускал, что бывает иначе. - Вернее, отец молится, а мы говорим: "Аминь".

- Во, даёте, - удивился однокашник. - А у тебя папа священник, что ли?

- Почему священник? - ответил я вопросом на вопрос. - Учёный.

- Учёный молится? - опешил Роб. - А чем он у тебя конкретно занимается?

- Не знаю, - я пожал плечами. - Какими-то секретными разработками, вроде. Я не интересовался, если честно.

- Во даёшь, я бы поинтересовался, - присвистнул Роб. - Ты лопай давай или ты все молитву ждёшь? - заржал он, уплетая бургер.

Меня не надо было просить дважды, спустя пару минут я слизывал с пальцев соус.

Во были времена! Бургер, а сейчас картошка с тушенкой за радость.

Мы с Джефом думали, что с установкой бункера работа была закончена, но, как оказалось, мы очень сильно ошибались. Когда я вернулся на следующий день из школы, меня уже ждала гора вещей, которые нужно было перетащить в убежище.

- Обедай и за работу, - распорядилась мать. Я обречённо вздохнул.

- Что сегодня на обед? - спросил я просто чтобы поддержать разговор.

- Жареные кабачки с хлебом.

Я снова вздохнул, терпеть не мог кабачки. Запихав в себя кабачки, я начал таскать в бункер бесконечные мешки, с нетерпением ожидая, когда из колледжа вернётся Джеф и поможет. Отца ждать бесполезно, он вернётся с работы не скоро. Я смирился со своей участью, но, чем я совершил уже вылазок десять, изрядно вымотался и вспотел, а мешков не стало меньше. Когда Джеф соизволил прийти домой, работа пошла чуть быстрее, но, все равно, мешков было слишком много, а нас слишком мало. Мы таскали до самого вечера, но гора уменьшилась незначительно.

Несколько дней ушло на то, чтобы перетаскать всю эту здоровую кучу. Ох и умаялись мы! Наконец-то можно вздохнуть с облегчением! Не тут-то было, теперь все эти тюки нужно было разобрать и сложить все по местам. Я уже ненавидел этот конец света, вернее, День Х, черт бы его побрал. Жили же себе спокойно!

- А что, если это ошибка? - с надеждой спросил я отца. Был выходной, а мы сидели в тесном бункере и перекладывали с места на место бесконечные баночки, скляночки, тюбики и таблетки.

- Это в холодильник, - распорядился отец, указывая на пакет с банками тушёнки. Холодильником именовался погреб, который находился под полом, в нем было холоднее, чем в самом бункере. - Ошибки быть не может, Адам, - спокойно ответил отец.

- Почему? Почему не может? - упрямился я.

- Потому что учёные проcчитали, - он опустился в путаные объяснения, и я сразу заскучал, потеряв нить разговора. Отец был молчалив, но если ему удавалось оседлать своего любимого конька, то говорить он мог бесконечно. Джеф бросил на меня злой взгляд.

- А если этот бункер не пригоден для жилья? - перебил я папу.

- Это возможно, - ответил отец, - процент того, что такое возможно, равен семидесяти. Учёные просчитали, что... - И снова нудные рассуждения.

- А кто решил, что бункер должен быть именно таким? - спросил я.

- За основу учёные взяли Библию, там подробно описан всемирный потоп, который, как известно, длился триста шестьдесят четыре дня. Бункер рассчитан на это время. Поэтому всего, что мы запасаем, должно хватить на триста шестьдесят четыре дня из расчёта на четырех человек.

- Триста шестьдесят четыре дня под землей? С ума сойти, - ужаснулся я. - А если конец света будет не триста шестьдесят четыре дня, а дольше или окажется, что бункер не рассчитан на такой срок? Что тогда?

- Это нам вскоре предстоит узнать, - борода отца дрогнула, я по голосу понял, что он улыбается.

- Столько времени строить бункер, таскать продукты, раскладывать, а потом здесь же и помереть, вот это несправедливость, - вздохнул я. - Уж лучше сразу.

- Разговорчики, - притворно грозным голосом произнёс отец.

Дальше мы работали молча.

***

- Ура! - кричала мама, чокаясь с отцом бокалом с шампанским.

- Ура! - вторили мы с Джефом, чокаясь стаканами с соком. Стаканами звон выходил не таким торжественным.

Мы, как вы уже догадались, закончили обустраивать бункер и с размахом, соответствующим сложившейся обстановке, праздновали этот радостный момент. Наконец-то мы чувствовали себя в относительной безопасности, можно было спать спокойно и знать, что мы в любой момент сможем унести свои задницы и надёжно запереть их в бункере. Теперь предки могли похвалиться перед соседями, а мы с Джефом перед одноклассниками, что мы полностью готовы.

- А мы, если что, в городской бункер побежим, зря их, что ли, столько понастроили, - сказал Роб, подавив зевок, когда я поделился своей радостью.

- А успеете добежать-то? - с сомнением, смешанным с разочарованием, спросил я. Конечно, ожидал я совсем другой реакции.

- Не знаю, пусть родаки об этом парятся, - пожал плечами Роб и, подперев подбородок рукой, уставился на доску, где миссис Гаррис, будь она неладна, расписывала какие-то непонятные формулы. Я с сожалением понял, что разговор окончен. Сенсации не вышло.

После уроков я не спеша брел домой, пиная какую-то валявшуюся под ногами шишку. Радость от того, что бункер построен, померкла. Я с трудом дождался, когда отец вернётся с работы, чтобы поделиться с ним признанием Роберта и увидеть его реакцию.

- Папа, папа, - я кубарем скатился вниз, едва заслышав шаги отца в коридоре. - Папа, Роб сказал, что они не стали строить бункер, представляешь? Его предки решили, если что, укрыться в городском убежище. - Отец выглядел усталым и явно не был расположен к разговорам, но я был слишком возбужден, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

- Дорогой, ужин почти готов, мой руки и проходи в столовую, - крикнула из кухни мать.

- Хорошо, Лиззи, спасибо, - откликнулся отец, снимая в прихожей обувь.

- Папа, что ты об этом думаешь? - не отставал я.

- Адам, давай поговорим позже, я устал, - произнёс отец.

- Папа, пожалуйста, - взмолился я. - Я жду тебя весь день.

- Ладно, можно, я хотя бы переоденусь и вымою руки, - сдался отец.

- Конечно, папа, я буду ждать тебя в столовой. - Я вбежал в комнату и плюхнулся на стул.

- Есть будешь? - спросила мама. Я покачал головой. Мне казалось, что отца нет целую вечность, в нетерпении я ерзал на стуле и грыз от волнения ногти.

- Да что с тобой? - мама поставила на стол полную супа тарелку для отца и наконец-то обратила внимание на моё возбуждённое состояние. - Иди, спроси Джефа, будет ли он есть, - попросила она. Я пулей вылетел со своего места и чуть не сшиб отца, входившего в столовую.

- Джеф, - заорал я на весь дом, но этот засранец не отзывался. - Джеф, - крикнул я ещё громче. Ноль реакции.

- Адам, - послышался раздраженный голос матери из столовой. - Не ори, а поднимись и спроси. Он, наверное, музыку слушает. - Я чертыхнулся, но послушно взлетел по лестнице и ворвался в комнату. Мама была права, Джеф лежал на кровати с закрытыми глазами, на голове красовались огромные наушники. Я остановился, чтобы перевести дух. "А мистер Тополь говорит, я не умею бегать. Видел бы он меня сейчас", - подумал я, подбегая к Джефу. Я поднял наушник с одного уха и заорал:

- Джеф, пошли вниз, это очень важно.

- Я не хочу есть, - отозвался Джеф без всякого энтузиазма.

- Пошли, - повторил я.

- Надеюсь, это того стоит, - нехотя согласился брат, потрясая внушительного размера кулаком.

Я сбежал с лестницы, перепрыгивая через две ступеньки, и оглянулся. Джеф еле переставлял ноги.

- Джеф, быстрее, прошу тебя, - взмолился я. Специально держал эту новость в себе, не проболтался ни маме, ни Джефу, хотя, видит бог, это было нелегко, чертовски нелегко и теперь меня просто распирало от желания услышать, что они на это скажут.

Не прошло и часа, как мы вошли в столовую. Отец уже справился с супом и обмакивал рот салфеткой. Второго не полагалось, после того, как объявили День Икс, приходилось экономить припасы, с едой была напряжёнка, а все стратегические запасы мы стащили в бункер.

- Мама, папа, Джеф, - торжественно объявил я, когда все наконец-то уселись. - У меня для вас важная новость.

- Началось, что ли? - хохотнул Джеф, но тут же осекся, напоровшись на строгий взгляд отца.

- Роб сегодня сказал, что они не строили бункер, - я выдержал эффектную паузу. - И не собираются, - закончил я и, торжествуя, занял свое место за столом.

- Ты ради этого меня позвал, придурок? - зло прошипел Джеф.

- Прекрати, - шикнула мать.

Кровь прилила к лицу, никто даже бровью не повел. Второй раз за день я ощутил разочарование.

- Адам, - начал отец. - Я понимаю твою реакцию, но каждый сам для себя решает и выстраивает свою жизнь в соответствии со своими желаниями и целями. - Я закатил глаза, отец любил заунывные беседы и даже, кажется, получал от них удовольствие. - Но родителей Роберта я понимаю тоже. Мы же не знаем всех обстоятельств, может, у них не было денег или они потратили их на другие нужды, - отец развёл руками. Джеф сосредоточенно ковырял зубочисткой в зубах, мать встала, чтобы убрать за отцом со стола. "Да что с вами со всеми? - хотелось закричать. - Вы что, не понимаете, что все, во что мы вложили столько денег и труда, этот дурацкий бункер можно было и не строить? А просто воспользоваться городским? Сколько денег и сил мы бы сэкономили?" В глазах предательски защипало. Видимо, заметив моё эмоциональное состояние, отец продолжил. - Ну, хорошо, давай так, - вздохнул отец. - Вот скажи, тебе нравится наш дом?

- Да, - не задумываясь ответил я.

- Тебе здесь хорошо и уютно? - спросил отец.

- Ну, да, - подтвердил я, не понимая, к чему он клонит.

- Вот представь, что у нас в доме поселится ещё, скажем, человек двадцать. Как ты на это отреагируешь? Каждый со своими привычками, со своим режимом. Один будет всю ночь смотреть в зале телевизор, потому что у него бессонница. Другая будет готовить луковый суп.

- Фу, ненавижу луковый суп, - скривился я. Отец знал, на что давить.

- А очередь в туалет? Представил? - Я кивнул. - И это ни день, ни два и даже не месяц, - продолжил отец. - Вспомни, как к нам приезжал дядя Виктор с семьёй. - Я живо представил себе необъятного дядю Виктора, кузена отца, его такую же необъятную жену и их прожорливую дочку, мою ровесницу. Весь свой отпуск, без малого десять дней, они провели у нас, бесконечно готовя и поедая то, что они приготовили. Их не интересовали ни достопримечательности, ни развлечения, только еда.

- Такое впечатление, что они не могут поесть дома. Надо было ехать за тридевять земель, чтобы пожрать, - ворчала мама.

- Потерпи ещё немного, скоро они уедут, - просил отец, заискивающе улыбаясь.

Как мы радовались, когда огромное дядино семейство загрузилось в свою не менее огромную машину, а мы, приторно улыбаясь, долго махали им вслед. От улыбки сводило скулы, а от радости щипало в глазах.

- Надеюсь, они нескоро приедут, - произнесла мама, когда вдали осталось лишь облачко пыли.

- Я тоже очень на это надеюсь, - ответил отец.

- Вспомнил, - ответил я.

- Мы ещё месяц за ними арахисовую пасту доедали, и чипсы, и батончики, - мечтательно произнёс Джеф. Мама молча поставила перед ним тарелку чечевичного супа, и Джеф автоматически стал есть, наверняка представляя те богатства, которые оставило после себя дядино семейство.

- А теперь представь десятки, сотни таких дядей Викторов с такими же толстыми жёнами и хнычущими отпрысками, - продолжил отец. - Они пользуются с тобой одним умывальником, одним туалетом, одной плитой, наконец. Ты живёшь с ними бок о бок целый год, слушаешь их чавканье за столом, крики их детей по ночам, жалобы их толстых жён. Хочешь так? - Я помотал головой, на глаза снова навернулись слезы, слишком живо я представил такую безрадостную картинку.