На следующей встрече в красивом доме саксонец познакомил гостя со своей подругой Кристиной. Жена офицера Вермахта вместе с двумя детьми погибла ещё в феврале 1945 года при серии бомбардировок города англичанами. При возвращении из плена Питер фон Остен-Сакен так и не женился, но пригласил к себе жить стройную блондинку лет сорока. Дом большой, места всем хватит.

В этот раз начальник советского полигона по просьбе старика захватил с собой сигарет «Северных» и «Охотничьих», а хозяйку дома порадовал матрёшкой, оставленной про запас для натурального обмена со студентами Шули. Джибутяне подождут, а матрёшка ещё найдётся среди коллег по службе. В ответ гость получил шикарный обед из традиционного саксонского меню: свиное колено с картофельными клецками, красная тушеная капуста и фасоль. Хозяева пили «Радебергское», а Тимуру предложили местную минеральную воду из города Бад-Лаузик. Очень невкусную, но очень полезную…

После обеда Кристина покинула мужчин, сославшись на договорённость с подругами, а новые друзья разговорились вновь. Питеру было очень интересно услышать про жизнь в шахтёрских посёлках Южного Урала после его отъезда нах Фатерлянд (на Родину). Всё же прожить семь лет в бараке, примыкающим к угольной шахте под номером сорок четыре, это вам не в турпоездку съездить.

Первое время советского прапорщика удивляла прямолинейность бывшего немецкого военнопленного с его постоянной готовностью к любому спору. Вообще немецкий старик, что думал, то и говорил. Особенно, находясь в лёгком подпитии.

И в этот раз Питер начал разговор с того, что перед нападением на Советский Союз действительно мечтал о крупном поместье где-нибудь в Крыму и чтобы у него на виноградниках работали военнопленные батраки.

При этих словах молодому собеседнику тоже вдруг захотелось быть прямолинейным и сказать первое, что пришло на ум, но врожденная тактичность и воспитание на улицах шахтёрского посёлка взяли вверх… Тимур пока молчал, слушал и пил минералку. Пошёл откровенный разговор, а Питер старше его раза в три. Вначале надо выслушать старшего мужчину до конца…

Саксонец сделал добрый глоток национального напитка и, разбавляя русскую речь немецкими словами, начал изливать душу:

– С 22 июня 1941 года я перестал мечтать о  поместье и о землях в Крыму. Тимур, знаешь почему?

Советский прапорщик только усмехнулся, тяжело посмотрел на старика и глотнул солёной воды.

Бывший офицер Вермахта согласно кивнул и продолжил:

– Ни в Чехословакии, ни в Польше пограничники никогда не воевали с регулярными войсками. Наш полк переходил границу на реке Прут у молдавской деревни, на том берегу стояла небольшая застава, усиленная пулемётами и двумя лёгкими пушками. Это мы знали точно… – Немец замолчал, вспоминая свой первый бой на советской земле. Затем тяжело вздохнул, глотнул пива и поднял голову в сторону русского. – По планам командования на захват советских пограничников нам отводилось от тридцати минут до двух часов максимум. А ваши пограничники продержались одиннадцать дней, а затем сами атаковали ночью, прорвались и ушли в партизаны…

Питер от души шарахнул по тяжелому дубовому столу.

– Одиннадцать дней! Нерегулярная армия с двумя пушками держала оборону против танков и обстрелянной пехоты, находясь в полном окружении.

– А ты что хотел? – советский прапорщик всё решил проявить искренность. – Чтобы тебя встречали хлебом с солью?

– Тимур, пограничные войска поставлены охранять границу, а не воевать с превосходящими силами противника.

– Вот мы так и охраняем… – Кантемиров отодвинул пустой стакан в сторону. Всё! Напился…

– Вот с этих дней я начал думать о том, чтобы уберечь личный состав от бестолковых потерь. Когда у русских солдат не оставалось шансов на выживание, они становились вдвойне опаснее и шли в штыковую атаку. А мы уже успели забыть тактику ближнего боя…

Пожилой саксонец тяжело вздохнул, допил бокал и улыбнулся русскому парню родом с Южного Урала.

С этого дня  Питер и Тимур подружились. И вскоре начальник войскового стрельбища Помсен перестал мотаться в Восточный Берлин, а начал покупать западные марки только у своего земляка из шахты №44. Затем перепродавал арабам, вьетнамцам и джибутянам в Лейпциге.

К концу службы прапорщик Кантемиров смог забить мебелью, аппаратурой и бытовой техникой пятитонный контейнер, оформленный за долю малую на одного из офицеров, родом из славного города Челябинск. И весной 1989 года смог переправить нажитое добро на Родину…

А через год прекратило своё существование и сама Германская Демократическая Республика вместе с ГСВГ…