Хозяин домика вынул из своего холодильника и со стуком поставил на стол начатую бутылку водки «Кёрн», оставшуюся после бани генерал-лейтенанта Потапова. Гвардии рядовой Драугялис с удивлением посмотрел на немецкую водку и перевёл взгляд на начальника стрельбища. Тимур спокойно разложил приготовленные бутерброды на тарелку, вынул две чашки и открыл две бутылки минералки. Разлил водку в чашки: себе грамм пятьдесят, солдату – полную чашку.

Начальник стрельбища довольно рассмотрел наспех накрытый стол и предложил рядовому незатейливый тост:

– Давай, Ромас, за нас!

Долго упрашивать солдата не пришлось. Пилорамщик молча поднял свою чашку, чокнулся с командиром и разом маханул водки в 38 градусов. Рука солдата потянулась к тарелке с бутербродами…

Кантемиров придвинул закуску к себе:

– Ромас, русские после первой не закусывают.

Сам же с аппетитом зажевал булочку с колбаской, запил минералкой и задал собутыльнику следующий жизненно важный вопрос:

– А теперь скажи мне, гражданин Литовской Советской Социалистической Республики, ты там у себя будешь в авторитете, если скажешь своим, что в ночь побега побил своего русского командира, который решил тебя остановить. Подумай хорошенько, боец.

Солдат задумался, прапорщик налил ещё водки: себе на донышке, собеседнику полчашки. Драугялис кивнул и, не дождавшись приглашения командира, резво опрокинул чашку.

Тимур усмехнулся:

– Русские после второй тоже не закусывают. Ромас, я жду ответа.

– Товарищ прапорщик, я не знаю.

– А я знаю, товарищ солдат. После дембеля ты будешь у себя на родине авторитетным пилорамщиком, если выяснится, что ты, в самом деле, в ночь побега выпил водки для храбрости,  избил прапорщика и попал  на  гауптвахту. Пошли, Ромас.

– Куда?

– Бить меня будешь, – спокойно сообщил прапорщик, вставая со стола, и быстро добавил. – Не тормози, рядовой! Времени мало.

Собутыльники вышли на улицу. Стемнело…

Кантемиров прошёл на освещённую асфальтированную площадку между домиком прапорщика, казармой стрельбища и ремонтным цехом. Что-то вроде небольшого плаца посредине отдельного воинского подразделения. Как раз напротив окон столовой и коридора, где стоял дневальный.

Столовая уже опустела, оставались только наряд с поваром. На тумбочке стоял второй дневальный. Обычно в вечер субботы старослужащие сидели в Ленкомнате и смотрели телевизор с запрещённой приставкой и хитрой антенной, закинутой на верхушку ближайшей берёзы. Остальные бойцы, кроме наряда на кухне, дневального и охраны боевых машин в боксах директрис, отдыхали – кто, как мог…

Командир подозвал рядового ближе:

– Давай, Ромас, бей меня по лицу.

– Я не могу, товарищ прапорщик, – солдат стоял на месте. Времени до побега литовца оставалось всё меньше и меньше.

Начальник стрельбища решил взять инициативу в свои кулаки:

– Рядовой, это же так просто. Примерно, вот так!

Боксёр сделал шаг навстречу солдату, и когда левая нога коснулась асфальта, левый кулак резко выбросился вперёд и остановился об нос Ромаса. Удар оказался несильный, но хлёсткий, как плеть. И этого движения кулака вполне хватило, чтобы голова рядового откинулась назад, вернулась на исходную, а из носа густо закапала кровь...