Фролов Александр Юрьевич.  Фантастический роман «Гребень Дракона»

 СИНОПСИС

Форма произведения – фантастический роман с повествованием от первого лица.

Объём – 1 881 400 знаков с пробелами – 47 авторских листов; ( 420 листов формата А4; текст набран шрифтом Times New Roman размером 11 и с междустрочным интервалом 1,0).

Основное место действия и время – своего рода командировка в 9065 год (91-й век) на планету Илона, расположенную в нашей Галактике в 20 килопарсеках от Земли.

Главный герой и действующие лица:

–  Николай Фомич Скакунов – 35 лет (в начале истории – год 1995), русский, могучего телосложения, двухметрового роста, с высшим образованием; энергетик горного предприятия в Якутии. Вдовец.

–  Антон – его младший брат; горный мастер карьера; женат, двое сыновей.

–  Танюха буфетчица – молодая распутная женщина.

Из прошлой жизни Николая:

–  Виктор Третьяков – одногруппник Скакунова; до вуза Виктор отслужил в ВДВ.

–  Варя Кузнецова – капитанша команды «Девяточка».                                                       

–  Алёна – студентка, подруга Вари, участница и зазывала «Девяточки».

–  Наталья Климова – 30-летняя юбилярша; у неё с Николаем был мимолётный роман.  

Окружение Николая Скакунова в 9065-м году:

–  Роза Ласка АУ – инструктор Центра особого назначения, наставница Николая; выглядит очень молодо, но ей 330 лет.

–  Люси – служанка Николая; девушка-андроид, с идеальной фигурой и кожей лилового цвета.

–  Аннотация – хозяйка Каталога «Путана», в котором собрана коллекция из ста миллиардов сканокопий, чьи био-атомарные параметры были скопированы с девушек (их оригиналов), проживавших в разные времена на разных цивилизованных планетах «Млечного Пути»; очаровательная брюнетка, внешне реальна, но неосязаема: она – «склянка».  

–  Путаны по вызову: Инга (бельгийка), Алиса и Натка (подруги из Сибири), 900 участниц секс-турнира – с виду обычные красивые девчата; инопланетянка Жуажа. Все они – сканокопии Каталога «Путана», представляющие собой набор виртуазных силовых полей. Сканки неспособны к зачатию, и они не отражаются в зеркале (а точнее, от нитрата серебра).

–  Вика – дочь Натки и Николая, рожденная в Игре «Родные просторы».

–  Фенокли Крыпс – гуманоид с планеты Шлёпс, Тайный Советник Президента Организации объединенных Цивилизаций Галактики; отрицательный персонаж: мучитель и душегуб.

–  Полина Грация – Президент Илоны, красивая молодая женщина (ей 500 лет).                                 

–  Колян – скан КС-666 из Каталога «Казанова»; сканирован с 24-летнего Николая Скакунова.

–  Прочие: учёные, военачальники, Маршал Илоны, друзья Розы; жители планеты Гуля (серые разумные человечки); шлёпсиане – Президент ГООЦ, судейская коллегия Галактического Верховного Суда, палач; приложения Игровых Программ – народ в баре, людоеды-островитяне.

      Это история человека, воскресшего из мертвых в 9065 году (91-й век).

      Николай Скакунов трагически погибает зимой 1995-го накануне космического катаклизма – гибели Солнца. Спустя 7070 лет его тело находят на замерзшей Земле археологи с планеты Илона – высокоразвитой процветающей цивилизации. Её люди – это потомки россиян, уцелевших в Армагеддоне. Скакунова воскрешают, омолаживают, доводят до генетического идеала, делают неуязвимым и биологически бессмертным. Имея высшее образование, Николай на первых порах чувствует себя неучем, он ошеломлен заоблачным уровнем технического прогресса той эпохи, в которой ему посчастливилось воскреснуть. Живя в роскоши, он проходит спецподготовку. Под предстоящую миссию – предотвращение гибели Солнечной системы – его оснащают боевым арсеналом и вооружают современными научными знаниями Галактики. Скакунов могуч от природы и любвеобилен; ему не столь важно, кто та очаровательная особа, что делит с ним любовное ложе: homo sapiens или человекоподобное существо (инопланетянка, сканокопия, «склянка», дева-андроид) – он теперь, после смерти, готов любить всех женщин Мира. Его душевность вызывает ответные чувства в дамских сердцах, и это, принося свои плоды, помогает ему бороться со злом, раскрывать многовековые тайны Вселенной и одерживать победы, главной из которых стал разгром поработительной Туранской Империи, господствующей семь тысячелетий.

      Основная идея книги: любовь и доброта творят чудеса, но доброта должна быть непременно с большими кулаками. 

      Примечание автора. Все персонажи, все факты и события в моём романе – вымышленные. Мной также придуманы – и гипотеза зарождения первичного вещества в изначально пустом пространстве, и теория гравитона, и формула гравитационной постоянной, и виртуазность, похожая на волшебство, и Центр управления пространством и временем Вселенной. И хотя всё это полнейший вымысел, тем не менее, я постарался максимально увязать физические аспекты своих теорий с современными научными представлениями о строении нашего Мира.

    А. Ю.  Фролов.     Фантастический роман  «Гребень Дракона»

       / От автора. Здесь, в поле ознакомительного фрагмента книги, я привожу ссылки на выполненные лично мной – иллюстрации (8 иллюстраций, из 12-ти мной нарисованных), оформление переплёта, титульный лист; затем вношу три главы с прологом и несколько небольших выдержек из некоторых глав, а в конце текста помещаю Словарь. /

 Иллюстрация 1. Вот так порыбачили!:    

Иллюстрация 2. Воскрешение:   

Иллюстрация 3. Учёба:  

Иллюстрация 5. На гравилёте с Анной:   

Иллюстрация 6. В пыточной Фенокли Крыпса:   

Иллюстрация 7. Лагуна:   

Иллюстрация 8. В ЦУПВВ:   

Иллюстрация 12. Ник и Вика:     

Лицевая сторона обложки:   

Титульный лист:   

      Пролог                                                         

       Северная река, зажатая в угрюмые челюсти извилистого каньона, с грохотом преодолевая пороги и перекаты, бешено клокоча и вспениваясь на бурунах, стремительно несла свои лазурные воды к Восточно-Сибирскому морю. На одном из поворотов её русло вплотную подступало к подножию черного скалистого обрыва. В самом начале скалы, бесцеремонно вторгаясь под острым углом в бурный поток, лежала огромная каменная глыба, похожая на треугольную пирамиду. Далеко выдвинувшись массивным основанием в глубину и уткнувшись своей вершиной в отвесный берег, она намертво вросла в речное дно, и только её поколотое боковое ребро, в виде трехзубой пилы, немного выступало из воды. Став преградой на пути реки, черный каменный трезубец отвоевал у стремнины крохотный клин тихой заводи. 

      С тех пор, как в эти края пришли люди, каждое лето на этом речном повороте какой-нибудь зазевавшийся рыбак или охотник непременно опрокидывался на своей моторной лодке, налетев ею на коварно притаившуюся в фарватере глыбу. Никому из тех горемык не удалось спастись. Фамилии людей, трагически погибших на Черном Повороте, как его окрестили в ближайшем поселке, были начертаны белой краской на черной скале их родственниками, или друзьями. Белым – по чёрному… Обретя статус своеобразного мемориала скорби, базальтовый берег тридцатиметровой изогнутой стеной возвышался над рекой; на самой верхотуре он был увенчан крутым мшистым склоном, который выходил на обширное холмистое плато, поросшее лиственничным молодняком да карликовой березкой.

      В Заполярье холода наступают рано. Уже в сентябре покрылись льдом озера, болота, речные плёсы и затоны. Замерзла и заводь между «мемориалом» и трезубой глыбой. Но река всё ещё продолжала упорную борьбу. Течение с хрустом и скрежетом тащило льдины, спрессованные снежные комья и шугу. Перекаты, то забивало торосами, и тогда прибывающая вода разливалась наледями, то заторы размывало возросшим давлением, и вода уходила. Её уровень многократно менялся, каждый раз порождая на поверхности новый слой льда.

      В конце декабря уставшая река, измученная ожесточенными атаками лютого мороза, начала сдаваться. В последний раз, когда верхний перекат окончательно перемерз, она, чудом отыскав слабое звено в ледяной баррикаде на нижнем рубеже Черного Поворота, собрав остатки сил, поднатужилась и сдвинула груду торосов вместе с донным галечником; облегченно «выдохнув» густыми клубами белого пара, она хлынула в образовавшуюся брешь. С уходом наледной воды все слои на открытых площадях осели на самый первый – осенний лёд, и только в заводи черного камня сохранилось причудливое сооружение в два метра высотой: множество ледяных слоёв, чередующихся с воздушными пустóтами и накрепко примёрзших своими краями, с одной стороны – к вертикальному берегу, а с другой – к зубастой каменной пирамиде. И это всё, не считая унылых торосов, что удалось создать реке за три месяца отчаянной борьбы со стужей. Стоило ли ей так долго мучаться ради этого? Но река не давала никаких ответов. Закованная в жесткий ледяной панцирь и укутанная в колючий снежный плед, она уснула с надеждой на весеннее пробуждение.

Глава первая  Роковая охота

                  1

       Ранним январским утром я, в полном охотничьем снаряжении, покинул поселок и направился в сторону леса. Синоптики обещали на сегодня потепление – всего минус тридцать градусов по Цельсию. Для января в Заполярье Якутии – это тепло; вот я и решил прогуляться: подстрелить какую-нибудь дичь и проверить заячьи ловушки, установленные мной в начале зимы.  

      Было ещё темно, но это меня нисколько не удручало: я знал маршрут, как свои пять пальцев. Пройдя метров триста по накатанной грунтовой дороге, ведущей на горный участок, свернул на тропу, пересек просеку линии электропередачи и по пологому затяжному склону стал подниматься на плато. На ходу, заткнув меховую рукавицу за патронташ, снял с плеча свою старенькую одностволку шестнадцатого калибра, несколько раз открыл-закрыл её, пощелкал курком – чтобы разогнать подмерзшую смазку – и зарядил ружьё дробовым патроном, двоечкой.

      Я всегда выходил в тайгу с большим желанием, но сегодня у меня было скверное настроение. После вчерашней вечеринки горела спина, саднила прокушенная губа и побаливала голова, хоть и выпил-то совсем чуть-чуть. Как назло, заныл под коронкой зуб и уж вовсе некстати вновь остро нахлынуло возрастающее в последние годы чувство неудовлетворенности собственной жизнью. Поминутно протирая индевеющие стекла очков, думал: «Зря я сегодня пошел на охоту. Что-то душа не лежит. Не вернуться ли?» Однако не в моём характере было сдаваться и сходить с дистанции. Чертыхнувшись в очередной раз, убрал в карман ставшие помехой очки. «Ладно. Идти можно и без них, а вот стрелять, с моим-то зрением – минус четыре диоптрии – будет сложновато. Да и фиг с ним! Вперёд!»

      Я обычно занимал себя в пути собственными размышлениями или какими-нибудь воспоминаниями. Вот и сейчас, пока у меня было время до первой ловушки, я принялся под монотонный скрип снега критически анализировать свою биографию: «Кто я такой? Скакунов Николай Фомич, тридцати пяти лет от роду, русский. Окончил институт с красным дипломом, специальность «Электротехника». Отработал в Новосибирске один год инженером и переехал сюда, на Крайний Север. Начал со слесаря. Последние полтора года, из общих двенадцати, работаю всего лишь энергетиком горного карьера. Перспектива роста – в лучшем случае, главный инженер прииска. Нет, ни к этому стремился мой максимализм студенческих лет. Я же мечтал, что обязательно стану знаменитым, сделаю такое открытие, которое перевернет весь мир; например, изобрету гравитационный двигатель или найду способ получения энергии из любого вещества. Эх! Все мечты – коту под хвост. Года бегут, старость не за горами. И это уже становится заметно! Прежние ямочки на щеках превратились в глубокие морщины, виски поседели, на макушке появилась плешь, и очень скоро она станет лысиной. Зубы ни к черту: три пломбы и фикса. Вон, отцу под  шестьдесят, а зубы все целехонькие».  

      Я снял рукавицу, потер рукой нос, щёки и убрал наросший иней с бровей и ресниц.

      «Зрение испортил ещё в детстве: читал много; вот и ношу очки с восьмого класса. И нос тогда же у меня искривился, когда на соревновании по боксу в поединке с десятиклассником Егором Кувалдиным пропустил его коронный прямой удар. С той поры трудно дышать носом, и голос гнусавым стал – самому противно. Кому я теперь такой нужен? С такими параметрами к путевой женщине не посватаешься… Два года назад жену похоронил. За семь лет так детей и не нажили. Куда только ни возил её, с больными придатками, на лечение! И на курорты, и на воды, и на грязи! Ничего не помогло, так ни разу и не забеременела. А умерла, бедняжка, в одночасье… Скучно жить без детей, да и бесцельно. По-доброму завидую Антону, младшóму брательнику: в свои тридцать три года имеет двух шустрых смышленых сынишек. Старший – Ромка – ходит в школу, на одни пятерки учится. Димке четыре года, читает уже вовсю. И жена Валюша – просто прелесть: молодая, красивая, хозяйственная. Хорошо у них дома. Счастливые они… А моя жизнь прошла впустую».

      Я сплюнул в сердцах, забыв про губу. Стало больно. Не снимая рукавицы, зачерпнул горсть снега и приложил к ране. «Ну, Танюха! Удружила», – усмехнулся я, вспомнив вчерашнее.

      Наконец я преодолел подъём и вышел на слегка холмистое плато. Зимняя тропа повела меня между островками лиственничного молодняка, который здесь называют чапыжником. Изредка попадались и старые деревья; укутанные в снежный саван, они во мгле походили на приведения…

      «Ага, а вот и первый пункт отдыха – моя любимая удобная скамейка». Я стряхнул снег с толстого поваленного ствола лиственницы, повесил ружьё на вывернутый корень, снял рюкзак и сел отдохнуть. Достал термос и заранее нарезанные дома хлеб с салом. Посветив фонариком, нашел в аптечке анальгин и принял таблетку. Поел, попил горячего чаю, выкурил сигаретку; стало чуть полегче. Головная боль прошла, но зуб никак не унимался.   

      «А что же есть в моей жизни хорошего? – продолжил я свои размышления, тронувшись в путь. – Школу закончил с Похвальным Листом. Первый разряд по настольному теннису. Бессменный чемпион района по шахматам. Квартира у меня неплохая, с раздельным санузлом. На производстве внедрил целую кучу своих рацпредложений; внедрял и чужие, но это не в счёт. И вообще, почитают меня на работе, да и Антона – тоже. Он горный мастер карьера. Нас и уважают, и побаиваются. А то! У каждого – рост под два метра, мощный торс, накаченные мышцы. Нас с Антохой так и зовут – два великана. Но по натуре мы добрые, зря никого не трогаем…  И всё же в одном брата я перещеголял: одарила меня матушка-природа прям-таки здоровенным атрибутом мужской принадлежности, который, к тому же, никогда не подводит и всегда в угоду дамам функционирует с неиссякаемой энергией. Мужики в бане поглядывают на него с завистью. А в последнее время, вроде как сочувствуя мне, частенько докучают советами: женись, мол, Фомич, на Таньке-буфетчице, такой, дескать, аппарат понапрасну простаивает!»

                  2

      С Татьяной Гуляковой я раньше не был близко знаком. Так, здоровался при встрече, и каждый раз в мыслях восхищался ею: «Эх! Знойная женщина! Всё при всём, молодая, цветущая, симпатичная, дородная! Такой и засадить не грех! Или в жёны взять». Но я знавал многих холостяков, да и женатых – тоже, которые периодически заныривали к Танюхе в постель, однако жениться на ней или, тем более, бросать своих благоверных ради неё – никто не торопился. 

      А вчера мне представился случай познакомиться с ней поближе. Мы гуляли большой шумной компанией на развеселой пирушке по случаю десятилетия бракосочетания Тараса с Зинаидой, которая вот уже три месяца находилась в отпуске на Кубани. Среди гостей была и Гулякова. Я не хотел идти на эту вечеринку из-за предстоящей охоты. Но меня всё-таки уломали и утащили вместе с моей гитарой… Все дружно кричали «горько», а Тарас чмокал фотографию жены. Но после третьего тоста гости постановили, что на этой свадьбе надобно назначить исполняющую обязанности невесты; и уже на последующие «горько» хозяин дома смачно целовал выдвинутую на эту роль чернявую вдовушку Лизу. И вдова так вжилась в образ невесты, что, когда гости стали расходиться по домам, она осталась и на первую брачную ночь.      

      Мне с Гуляковой было по пути. Я, как истинный джентльмен, вызвался её проводить, а она, как настоящая б’леди, мгновенно согласилась. Когда мы подошли к деревянному двухэтажному общежитию, где она проживает, занимая маленькую комнатушку, Татьяна предложила зайти к ней – попить чайку.

      Дома у неё – у буфетчицы – не оказалось ни заварки, ни сахара; поэтому мы, недолго думая, решили вместо чая заняться сексом. Я помогал раздеваться ей, а она – мне. Стаскивая с меня брюки, Танюха случайно уткнулась губами мне в живот, оставив ярко-красной помадой характерный отпечаток на майке. 

      Её основательно раздолбанная кровать была такая скрипучая, что вся общага знала о нашем «чаепитии». Вдобавок ко всему, когда к моей даме подступали оргазмы, причем довольно часто, она впивалась своими острыми коготками мне в спину, кусалась и орала, да так громко, что нас наверняка было слышно на другом конце поселка. В одном из таких экстазов она в страстном поцелуе прокусила мне губу – насквозь. Но, в целом, вечеринка удалась…

      И вот сейчас, представив Гулякову своей женой, я содрогнулся: «Разглядел я её вчера, в голом виде, при ярком свете торшера. Ей и тридцати нет, а уже распустила живот, на талии – жировые складки, на ляжках – целлюлит; за собой не следит, спортом не занимается. Но не это главное: к мужикам она привыкла, к пьянкам да гулянкам. Нет, не стану я на ней жениться. Намучаюсь, да и только».

                  3

      Забрезжил рассвет. Погруженный в раздумья, я незаметно добрался до первой ловушки. Издали было видно, что в неё попался заяц.

      Я не ставил простые петли, как это делают многие. Зачастую попавшихся в них зайцев съедают – горностай, сойка, ворона, или ещё кто-нибудь. Обычно я сооружал из сухостоя «журавлика»: связывал треногу, на неё укладывал длинную жердь – к заячьей тропе тонким концом, к которому привязывал отожженную и выдержанную в хвойном отваре стальную проволоку. К ней, недалеко от жерди, закреплял чеку из согнутого гвоздя в виде буквы «с». В находящийся рядом с тропой пенёк или дерево вбивал другой гвоздь без шляпки, но не до конца, чтобы торчал. Опускал жердь, цеплял чеку за этот торчащий гвоздь; на свободном конце проволоки делал петлю с четверть метра в диаметре и подвешивал её в десяти сантиметрах над тропой. Потом заметал следы – в полном смысле слова… Влетая в петлю, зайчик сдёргивал чеку; тяжелый комель опускался, и добыча повисала в воздухе, становясь недоступной для остальных обитателей тайги – любителей полакомиться на дармовщину.

      Я уложил беляка в рюкзак, заново настроил ловушку и отправился дальше по своему маршруту – по большой дуге в сторону поселка. Всего у меня было установлено семь «журавликов». В следующих четырех было пусто, с шестого я снял ещё одного зайчишку. Осталась последняя ловушка. Мне предстояло пройти по краю крутого берега реки и спуститься в распадок ручья, где я и поставил её в тальнике. Оттуда до поселка – рукой подать…

      Где-то в глубине густого лесного массива тяжело хрустнул сухой ствол валежника. Я замер и насторожился. Было тихо. «Крупный зверь, – определил я по характеру хруста и перезарядил ружьё пулевым патроном. – Если человек будет продираться через такую чащобу, то столько шуму наделает – за километр будет слышно». И я не ошибся. Через секунду из леса вышел красавец-олень и остановился в предчувствии опасности. Я стоял около небольшого одинокого деревца, не дыша и не шевелясь, изображая собой корягу. «Эх, далековато! Метров сто будет. Не достану! – размышлял я. – Хорошо, что нет ветра, он не должен меня учуять. Только бы не заметил! Тогда он сам подойдёт на выстрел… Вижу хреново! Напрасно очки снял. Если сейчас начну их доставать, то непременно его вспугну». Осторожное животное продолжало тщательно изучать открытую местность. Олень принюхивался, прислушивался и присматривался. Вероятно, ему не понравилась моя «коряга», он фыркнул и рванул обратно в густые зáросли. Догнать оленя нереально, но при хорошем знании ландшафта его можно перехитрить; поэтому я с максимальной скоростью помчался в другую сторону, на бегу додумывая свой план: «Пока олень будет ломиться через чапыжник, я по голому краю берега реки обогну лес и выйду к распадку ручья до места его пересечения с грядой. Только быстро и бесшумно! Там надо затаиться и подождать. Олень, пересекая лес, упрется в подножье крутой открытой гряды; взбираться на неё он не станет, а прямо вдоль кручи так на меня из леса и выйдет, метрах в тридцати».

      Я мчался по самому краю плато, огибая лесной массив, вплотную подступавший к обрыву. И вдруг из-под ног стала уходить опора. Сослепу я не сразу заметил, что выбежал на снежный нанос, козырьком нависавший над пропастью. Под моей тяжестью он рухнул, и я кубарем покатился вниз по крутому склону, тщетно пытаясь за что-нибудь ухватиться. «Грёб твою мазь!!! – вскрикнул я в отчаянии, осознав безнадежность своего положения; в голове пронеслось: – Шансов-то нет! Дальше обрыв!!! Единственный выход – летальный исход». И я полетел в бездну. Несколько секунд свободного падения показались мне вечностью. «Ну, здравствуй, смертушка!» – успела промелькнуть мысль. Сильнейший удар оборвал всякие размышления, и в тот же миг в глазах прощальным салютом полыхнул фейерверк из разноцветных пузырей, огоньков, искр. Вскоре они постепенно угасли, и только в моём обморочном сознании, отсчитывая последние мгновенья затухающей жизни, ещё скакал и дергался красный крестик на фоне бездонной мглы…

      Крестик померк, мгла стала нереальной и безразличной: я отошёл в мир иной…       

Глава вторая  ВОСКРЕШЕНИЕ

      Фаза небытия плавно перетекла в стадию коматозного обморока. Черная мгла приобрела оттенок реальности; она посерела, раздвинулась и впустила в себя робкие всполохи. Блики постепенно окрасились в цвета, закружились и заиграли, складываясь в непонятные фигурки. Это уже был не обморок, а сон, или бред. Глаза сквозь закрытые веки начали различать и отделять от цветной мишуры подлинный яркий свет. «Что это?! Солнце?! Лампа?!» Я наконец вырвался из липких объятий сна, но пока не мог понять что́ со мной. Не открывая глаз, прислушался: звучала какая-то новая музыка, даже, вроде бы, неземная. Было тепло, незнакомо пахло чем-то приятным. Потихоньку приоткрыл глаза, но не разобрал чтó я вижу. Попытался пошевелиться и не смог: туловище и конечности были, как будто, замурованы, хотя я их чувствовал. Могла двигаться только голова. Повертев ею, осмотрелся по сторонам: я висел в горизонтальной плоскости совершенно голый с широко раздвинутыми ногами и раскинутыми руками… внутри светящегося облака.

      «Как я тут оказался? – с тревогой подумал я и начал лихорадочно вспоминать: а что же было вчера. – Вспомнил! Я ведь был в гостях, у Тараса… Потом? Потом был у Таньки… Стоп!!! Охота! Олень! Да я же разбился! Ну, тогда можно предположить, что всё это – кошмарный бред… или больница… либо я на небесах. Но зачем меня приковали, если я в раю?!»

       – Э-э-эй! – закричал я и не узнал собственного голоса. – Кто-нибудь есть живой?!»

      Музыка стихла, пропиликал мелодичный сигнал. Облако раздвинулось до огромной, излучающей ровный матовый свет сферы, в центре которой я продолжал висеть, замурованный в невидимую субстанцию. Прямо надо мной в этой сфере образовался овальный проём; из него выплыло человекоподобное существо и плавно подлетело ко мне. В моём безнадежном положении, ничего не зная о его намерениях, я мог только надеяться на благоприятный исход. Вблизи оказалось, что всё его тело обтянуто сиреневой блестящей пленкой; открытыми оставались лишь лицо и кисти рук, лилового цвета. Судя по рельефно выпирающим буграм на груди, существо было, скорее всего, женщиной, возможно – самкой. Её большие изумрудные глаза глядели на меня, как мне показалось, дружелюбно. Она приветливо улыбнулась сиреневыми губами. «Похоже, убивать меня она не собирается, – с облегчением подумал я. – Смотрит с любовью… Постой-ка! А вдруг я для неё – любимый деликатес, что-то вроде шашлыка или люля-кебаб, вот и улыбается, людоедка-гурманка, в предвкушении пиршества».

      – Я очень рада, что ты очнулся, – вдруг произнесла она на удивление нежным, даже ангельским голоском. – Как себя чувствуешь?  

      – Словно приговорённый перед казнью! Где я? Что со мной? Почему я прикован? Вы мне можете ответить? 

      – Ты – на Илоне. Тебя оживили и зафиксировали на период восстановления – для твоей же пользы, – последовательно отвечая на мои вопросы, сообщила она с экзальтированной ноткой в голосе. – И я действительно рада, что ты оттуда вернулся к жизни полноценным. Ты – единственный!

      – Тогда развяжите меня. Я никуда не собираюсь убегать, пока всё не выясню. И, если Вас не затруднит, дайте, пожалуйста, какие-нибудь шорты, трусы или, на худой конец, полотенце.

      – Такой конец худым не назовешь! – засмеялась она и, обращаясь к кому-то, громко доложила: – Экземпляр пришел в себя. Эффект положительный!  

      Поверхность сферического зала быстро трансформировалась в куб с четко обозначенными ребрами. Подо мной вдруг стала видимой удерживающая меня прямоугольная плоскость; она скользнула к нижней грани куба и, горизонтально зависнув в метре от пола, преобразилась в этакий операционный стол, над которым я продолжал висеть сантиметрах в сорока. Рядом опустилась лиловая собеседница. Одна стена помещения растворилась. В образовавшемся проеме появились похожие на людей особи. Странной походкой, не переставляя ног, они приблизились и, обступив стол, принялись меня внимательно рассматривать.  

      «Это же инопланетяне! А я для них просто подопытное животное, и они в научных целях будут на мне ставить свои опыты… от слова «пытать», – родилась в голове ужасная мысль. – Сейчас начнут втыкать в меня разные иглы, штыри и зонды, резать тело и кости, отрывать куски для необходимых им исследований. Брр!» Мысленно содрогнувшись, я на всякий случай морально приготовился к самому худшему и, чтобы как-то отвлечься от скверных мыслей, тоже начал их разглядывать.

      Вновь подошедших было четверо. По моей догадке, трое из них были мужского пола, четвертая особь была самкой, может быть – сучкой. Первое впечатление они произвели на меня хорошее: все как на подбор, высокого роста, стройные, спортивного типа. Они были одеты в сплошные облегающие комбинезоны из эластичного материала. Открытые кисти рук исследователей и их ли́ца, с правильными чертами, были явно человеческими. На вид все были одного возраста – лет двадцати пяти.

      – Поздравляю тебя, Олег, с великолепной находкой! Этот сохранился лучше остальных, но главное, что он живой. Это большая удача! – закончив осмотр, низким басом сказал тот, что был с усами и в фиолетовом костюме.

      «Изъясняются по-русски, это уже хорошо. Хотя, они могут и синхронный перевод включить».

      – Благодарю, Артур, но найденный экземпляр – наш общий успех, – ответил второй мужик в комбезе цвета хаки.  

      – Не скромничай, Олег, – подключился к разговору их товарищ в красновато-коричневом одеянии. – Тебя вполне заслуженно представили к награде. «Знак Почета третьей степени» – это довольно-таки престижно. Из Отдела Археологии тебя первого удостоили такого звания. Я присоединяюсь к поздравлениям Артура, но всё-таки полагаю, что за такой титанический труд можно было дать и высшую – пятую степень.

      – Эко тебя занесло! – усмехнулся Артур в фиолетовом. – Андрей! Дорогой ты мой, такими орденами Илона не разбрасывается. На высшую степень можно претендовать, если, скажем, в одиночку победишь Туран. Ва-ди-ноч-ку-у!

      – Ты прав, Артур, – согласился Олег в хаки. – Заслужить высшую степень – практически невозможно. 

      Самка – предположительно женщина – в ядовито-зеленом переливающемся костюме, не проронившая ни слова за всё время, непонятно откуда повытаскивала и навешала в воздухе вокруг стола целую галерею из прозрачных светящихся экранов, на которых появились формулы, разноцветные диаграммы и графики, запрыгали какие-то фигурки. Несколько минут она сосредоточенно изучала информацию, казалось бы, не вникая в суть беседы её товарищей. Однако они явно мешали ей своей болтовнёй.

      – Я советую закончить диспут и вернуться к подопытному, – неожиданно произнесла с командирской ноткой в голосе ядовито-зеленая женщина. – Тем паче, что случай, и впрямь, уникальный. Внешние раны зажили, внутренние органы полностью восстановились до генетической нормали, все первоначальные отклонения мозговой функции ликвидированы. – Она подтянула за руку того, кого усатый называл Андреем, к одному из экранов, на котором был изображен вскрытый череп, и стала показывать коллеге на извилины ярким лучом, исходящим попросту из её пальца. – Анатомически мозг в порядке. Это, разумеется, ничего не значит. По моему мнению, на способность экспоната к мышлению надежды мало. Но всё-таки, ради порядка, я предлагаю поговорить с ним, спросить его имя и, вообще, выяснить, способен ли он думать и понимает ли он нас. 

      Обида комом подкатила к горлу: «Они принимают меня за идиота!» Однако, справившись с собой, я сделал приветливое лицо, насколько смог, и произнес:

      – Да, я вас прекрасно понимаю, уважаемые инопланетяне. Я, Скакунов Николай Фомич, пользуясь случаем, хочу от жителей планеты Земля и от себя лично – поприветствовать всех присутствующих и выразить радость от встречи с Вами, хотя должен извиниться за мой столь неприглядный внешний вид, омрачающий торжественность и важность момента. Впрочем, до Вашего прихода я уже обращался с просьбой к лиловой охраннице – прикрыть мою наготу. Но, как видите, мои переговоры с ней не увенчались успехом. По всей вероятности, я хреновый дипломат.

      Собравшиеся опешили. Не веря своим ушам, они уставились на меня, как на какое-то чудо. Их лица выражали и удивление, и восторг. Первым пришел в себя Артур.

      – Славных тебе дел, дорогой ты наш Николай Фомич! – воскликнул он, широко улыбаясь. – Ты себе представить не можешь, какой подарок ты нам сделал! Из десятков тысяч сохранившихся, в более или менее нормальном виде, только единицы удалось оживить, но все они были лишены рассудка. Мы уже потеряли всякую надежду. Ты оказался самым последним, кого, не очень поврежденного, нашли и доставили на Илону наши археологи, и единственным, кто произнес разумную приветственную речь! Многовековой эксперимент увенчался успехом!

      – Ура-а-а!!! – в один голос закричали исследователи.

      Они вдруг взлетели под самый потолок и там, торжествуя победу, закружились в хороводе. К ним присоединилась и лиловая особь, она ликовала громче всех.

      Я почувствовал, как моё тело освободилось от оков, и через миг на мне оказалась одежда – та самая, в которой я был на охоте. Ложе наклонилось и мягко поставило меня на пол. Первым делом я ощупал руки, ноги, голову: «Вроде, всё на месте, ничего не болит. Жить можно!»

      Наликовавшись вдоволь, счастливые летуны опустились рядом.

      – Николай! Наберись терпения, в скором времени ты всё узнаешь, – басовито заговорил усатый. –  Сначала хочу познакомить тебя с активными участниками научного эксперимента по твоему воскрешению. Меня зовут Артур Боровик НК, я начальник Центра Особого Назначения, сокращенно ЦОН. Это – археолог Олег Бумеранг МЛ, который откопал тебя замерзшего. Это – биолог-программист Андрей Квазар ДУ, разработавший программу оживления. Это – главный медик-эксперт Галина Радуга ТО, вернувшая тебя с того света. Ну а эта лиловая дама – Люси-андроид, твоя сиделка в период реанимационного цикла. 

      – Очень приятно… очень приятно, – повторял я, приветливо улыбаясь и раскланиваясь представленным. – Рад знакомству! «И особенно рад тому, что их эксперимент завершен, и мои опасения на счёт предстоящего четвертования оказались напрасными», – подумал я с облегчением.

      А они отвечали, приложив правую руку к левому плечу:

      – Славных тебе дел, Николай Фомич! Славных тебе дел!..

      – Люси! С этого момента я назначаю тебя служанкой нашего гостя. Уровень восемь, – распорядился усатый Боровик, повернувшись к андроиду.    

      – С превеликим удовольствием! И уровень восемь – тоже! – отозвалась андроидная медсестра.

      – Николай, сегодня хорошенько отдохни, – обратился ко мне начальник ЦОН, – а завтра, с утреца, я направлю к тебе инструктора. Он введет тебя в курс дела и всему научит. По окончании твоей подготовки мы встретимся. А пока, желаем приятного отдыха! Люси покажет тебе твоё новое жилище, а в дальнейшем будет вести хозяйство и выполнять твои поручения по дому. Николай, тебя ждут великие дела! Обещаю: в ближайшем будущем скучать тебе не придется.

      Члены консилиума плавно удалились. Лиловая Люси взяла меня за руку.

      – Хозяин, мне приказано прислуживать тебе во всём по восьмому уровню. Ты знаешь, что такое «восемь»?

      – Конечно, знаю. Это цифра такая, похожая на бесконечность, только стоя, – сказал я, отметив про себя, что ладонь у неё тёплая.

      – Тогда идём.

      Мы подошли к зелёному светящемуся прямоугольнику на стене с табличкой «фхот». Он растворился и пропустил нас в кабинку.

      – Это транспортировочно-пространственный лифт, или просто транслифт, – пояснила она и скомандовала непонятно кому: – Континент Октава, город Светлоград, И-девять, дом номер семь, ячейка шестьсот три. Присвоить имя «Николай Скакунов». Перемещение – пуск!

      Дальняя стенка исчезла, и мы вышли в длинный широкий коридор, по одну сторону которого были красные двери, по другую – зелёные.

      – Ты дома, хозяин, – радушно улыбнулась сопровождающая.

Глава третья  НОВое ПРИСТАНИЩЕ

                  1

      Через арочный стенной проём мы прошли в широкий вестибюль. Слева у входа располагалась ниша для одежды. Противоположную стену полностью закрывала тюлевая занавеска и, судя по проникающему сквозь неё свету, там было окно. Вдоль одной боковой стены на полу стояли кадушки со странными растениями, около другой – диванчик, с журнальным столиком перед ним. Открытые участки на стенах занимали репродукции картин Карла Брюллова. 

      – Жилище обустроено примерно в духе твоего времени. Когда освоишься и войдёшь в курс дела, то переделаешь всё на свой вкус, если захочешь, – сказала Люси. – Это прихожая. Налево – твои комнаты, направо – моя зона, прямо – кольцевая лоджия, объединяющая всю квартиру. Сейчас покажу твои апартаменты.

      – Прекрасно! Апартаменты – это лучше, чем камера или карцер. Только дай мне хоть раздеться – спарился весь! Вы же нарядили меня, вроде на охоту отправляете на Северный полюс, – говорил я, скидывая с себя в нишу – шапку, меховую куртку, свитер, валенки и шерстяные носки. – И если театр начинается с вешалки, то квартира – с сортира. Вот с него-то, гид, и начнём нашу экскурсию, пока не лопнул мой пузырь. Только шустро! 

      Она, смеясь, подала мне тапки и быстро, почти бегом, проводила до санузла.

      Туалетная комната представляла собой довольно большое помещение полусферической формы, оборудованное неизвестными мне устройствами и агрегатами. Зеркальная стена была обвешана шкафчиками и полочками, заставленными какими-то принадлежностями. В центре стояла огромная круглая ванна, неподалёку от неё – унитаз, коим я воспользовался с неописуемым удовольствием. И только потом обратил внимание, что отсутствует смывной бачок. «Вот тебе и привет! Всучили негодный клозет, – разочарованно подумал я. – Смывать-то как? Ведром из ванны?» Но вода вдруг сама хлынула из-под ободка. «Значит, автомат».

      Я осмотрел содержимое полочек. Все надписи на этикетках были на русском языке.

      Звякнул колокольчик, и откуда-то прозвучал голос служанки:

      – Хозяин, если есть вопросы, позови меня.

      – Да! Помоги разобраться, коль не в тягость, – крикнул я в сторону двери, так и не обнаружив нигде микрофона.

      Люси появилась мгновенно. Она уже успела переодеться. На ней была клетчатая коричневая рубашка с воротником под подбородок и синий комбинезон с лямками; на голове – оранжевая плотная косынка, на ногах – высокие пластиковые не то боты, не то кеды.  

      – Лю́сик, – обратился я к ней, – можно мне так тебя звать?

      – Разумеется, хозяин.

      – Слушай, ну какой я тебе хозяин! Зови меня по имени.

      – Хорошо, Николай Фомич.

      – Давай-ка, ещё короче: просто Фомич, – предложил я. – Договорились?

      – Да, Фомич, – бодро ответила служанка-андроид.

      – Я не нашёл рукоятку смыва унитаза, не вижу ни крана у раковины, ни душа или смесителя над ванной. Зубных паст и кремов для бритья уйма, но нет – ни зубной щетки, ни помазка, ни станочка. И для чего предназначены все эти приборы? Проконсультируй, пожалуйста, – попросил я.

      – Всё оборудование управляется от мысленных команд. Вода или аэрозоль с нужным типом наполнителя, с нужным напором и температурой подаётся в раковину, в ванну или унитаз – по твоему желанию. Зубные пасты энергетически активны и сами чистят зубы и полость рта без давно устаревших щёток. Кремы для бритья без каких либо дополнительных приспособлений удаляют щетину с участков кожи, на которые прямо из тюбика наносится крем и сразу смывается водой. Теперь приборы. Запоминай. – Люси, проводя ликбез, показывала лиловым пальцем на устройства и называла их назначение: – Вытиралка, массажёр, парикмахер, маникюрница, педикюрник, распариватель, пензотёр, блохочёс, гнидодав… 

      Я расхохотался:

      – Никогда не страдал педикулезом: у меня отродясь не было – ни блох, ни вшей.

      – Мало ли. С кем поведёшься, от того и наберёшься, – пошутила Люси и, словно угадав мои мысли, спросила: – Фомич, а ты кушать хочешь?

      – Хочу! С удовольствием съел бы тарелку борщеца со сметанкой и картошечки жареной с холодным деревенским молоком, – мечтательно произнёс я. – Но сейчас не откажусь и от того, что у тебя есть в наличии.

      – Какого хлеба нарезать?

      – А что, есть выбор?! Лучше – белого, – заказал я безо всякой надежды.   

      – Ну, тогда мой руки.

      Я протянул ладони над раковиной, и сразу же на них из пустоты потекла вода – тёплая, как мне и хотелось. К струе подмешалась пена; синие пузырьки сами по себе бешено забегали по коже, поглощая грязь. Водяной жгут стал прозрачным и развернулся в душ, ополаскивая отмытые запястья. Я сунул их в вытиралку; мягкая субстанция нежно обволокла руки и вобрала в себя влагу.

      – Ништяк! – одобрил я.

      Люси улыбнулась и повела меня на ужин.

      Мы вошли в просторное помещение, по углам которого были расставлены бочонки с фикусами, а в центре стоял массивный овальный стол, окруженный восьмью креслами. На драпированных стенах висели картины Репина, Рериха и Айвазовского.

      – Это обеденный зал, – сказала она. – Присаживайся, сейчас принесу поесть.

      – А где ты собираешься готовить еду? – спросил я.

      – На кухне, – ответила Люси.

      – Ну так и пошли туда. Я посмотрю как ты стряпаешь. Заодно и потолкуем.

      Мы прошли через широкий закругленный проём в соседнюю комнату.

      – Кухня, сэр, – с игривой улыбкой объявила прислуга.   

      Я уселся на удивительно мягкий стул рядом с небольшим столиком и, набравшись терпения, приготовился ждать ужина. Она подошла к разделочному комплексу у стены, сразу же повернулась от него с плоским разносом в руках и поставила его передо мной. На нём лежали вилка, ложка, нож, и были расставлены – солонка, перечница, тарелка с нарезанным белым хлебом, плошка со сметаной, миска парящего борща с большим куском мяса, сковородка со шкварчащей картошкой, поджаренной на сале до румяной корочки, да крынка с молоком. Слегка опешив, я принялся за трапезу, прикидывая в уме: «Когда это она успела всё сварить и пожарить, в точности исполнив мой заказ?!» А Люси сидела напротив, облокотившись на стол и подперев лиловое лицо ладонями, и с материнским умилением глядела на меня.

      – Вкусно? – робко спросила она.

      – Опасаюсь я, однако.

      – Чего?! Пища вся свежая! – встрепенулась домработница. 

      – Боюсь язык проглотить. Вкусно – не то слово. Объеденье!

      Она облегченно выдохнула и засмеялась:

      – Напугал ты меня. Я подумала, что тебе не нравится.

      – Эх! Под такой бы закусь – да сто грамм! – намекнул я, но, решив, что робот может не понимать намёков, задал конкретный вопрос: – Люсенька, а у тебя водка есть, или коньячок? Не мешало бы обмыть моё воскрешение!      

      – Спиртные напитки являются запрещёнными для моего каталога продуктов, – с театральной грустью ответил лиловый андроид.

      Слегка поникнув, я ел «насухую» и разглядывал кухонный инвентарь. Вдоль стен размещались разделочные и рабочие столы, заставленные всевозможным оборудованием; сквозь стеклянные дверцы антресолей виднелись причудливые приспособления.

      – Ты умеешь пользоваться всеми этими штуковинами? – полюбопытствовал я.  

      – Конечно. Мне очень нравится постряпать своими руками, – последовал её ответ.

      Я усмехнулся:

      – Понятное дело, не ногами же. – Я отставил в сторонку пустую миску из-под борща и указал взглядом на дверь. – А там что?

      – Там? Туалет.

      – Да ты что?! – удивился я. – А я решил, что тот совмещенный санузел, которым я воспользовался, единственный в квартире.

      Люси замотала головой.

      – Нет, то просто ванная комната, а унитаз там – на случай, если вдруг приспичит. На твоей половине десять санузлов, в необходимых местах; плюс два – на моей.

      – Фью-ю! Богато живёте! – присвистнул я и вдруг спохватился: – Люсик! А сама-то, почему не ешь? Давай со мной! Картошка – обалденная!

      – Я никогда не ем на ночь: берегу фигуру, – деликатно отказалась она.     

      За стеклянной стеной, зашторенной тюлем, вечерело.

      – Ну, спасибо! – поблагодарил я, покончив с трапезой, и поднялся из-за стола. – Продолжим экскурсию?

                  2

      Через другую дверь мы вышли из кухни, свернули направо и двинулись по коридору.

      – Слева – три одинаковые гостевые комнаты, – говорила Люси на ходу. – Справа – обеденный зал; туда мы уже заходили, но через другую дверь.

      Я заглянул в одну из гостевых комнат. Она была обставлена современной мебелью конца двадцатого столетия: широкая кровать с подушками, платяной шкаф, стенка с хрусталем на стеклянных полочках, два мягких кресла, столик на колёсиках. Пол был выложен крупным паркетом, натертым до зеркального блеска. На стенах, обклеенных обоями с розочками – чеканка и цветы в горшках. В открытую дверь санузла виднелись – унитаз, раковина, подмывалка и вытиралка.

      Мы направились дальше и вышли на т-образный коридорный перекресток.

      – Теперь, Фомич, идём налево; я покажу тебе купальный комплекс, – сказала служанка, ведя меня за руку. Она открыла дверь. – Это раздевалка.

      Две смежные стены помещения были выполнены в виде восьми ниш, в каждой из которых стояла скамеечка напротив вешалки. На многочисленных оловянных крючках висели полотенца и какая-то одежда. Меж двух противоположных стен разместился диван-уголок, перед ним – овальный деревянный столик, а сбоку – холодильник со стеклянной дверкой, сквозь которую отчетливо просматривались баночки с прохладительными напитками.

      – Чьи это вещи на вешалках? – спросил я.

      – Твои. В этой квартире – всё твоё. Идем вперёд… Здесь душевая. Кстати, обрати внимание, тут тоже два туалета имеются… Прямо – сауна, а там – водоём.

      Мы прошли через широкий проход с арочным сводом и оказались в огромном зале, противоположная и правая стены которого были выполнены из матового стекла; сквозь него снаружи проникал меркнущий свет уходящего дня. Всю площадь помещения, не считая узкого бортика по периметру, занимал бассейн. Мы стояли на полукруглой площадке, от которой также полукругом уходили под воду ступеньки.       

      – Бассейн!!! Грандиозно! У меня никогда дома не было бассейна, – восторгался я, щупая воду рукой. – Метров десять на двадцать будет, не меньше. Водичка классная! А искупаться можно?

      – Конечно, Фомич, – смеялась Люси над моим ребячеством. – Тебе помочь снять одежду?

      – Не надо, Люсик. Что, у меня рук нет? – ответил я и стал быстро раздеваться.

      Сначала из чувства стыдливости хотел оставить на себе шорты, но подумал: «А какой смысл? Пока я несколько суток валялся на их операционном столе в растопыренной позе, Люсик меня, голого, рассмотрела как облупленного», – и снял их. Встал под душ, обмылся мыльными струями, ополоснулся и с разбегу нырнул в бассейн. Купался я с огромным наслаждением: плавал, гребя со всей мощью и меняя стили; нырял, плескался и дурачился, хохоча и радуясь жизни. А Люси прибрала мою одежду и присела на корточки у лестницы. Мне показалось, что она любовалась мной. Когда, вдоволь накупавшись, я поднялся по ступеням, она, глядя на меня с восхищением, подала большое мягкое полотенце и, без каких-либо команд с моей стороны, стала помогать мне вытираться, что, возможно, входило в круг её обязанностей.

      В раздевалке мы присели на диван. Я достал из холодильника две баночки с березовым соком, открыл их и одну – протянул служанке. Напившись и отдышавшись, я надел спортивные брюки и олимпийку на голое тело, сланцы – на босу ногу, и мы продолжили обход. 

      Выйдя из моечного комплекса, Люси направилась прямо по коридору в сторону лоджии, но я остановил её вопросом:

      – А куда ведет эта дверь?

      – В мастерскую, – ответила она. – Правда, в неё можно пройти через спальню и кабинет, как я и собиралась сделать.

      – Спать мне пока не хочется. Давай-ка пойдем другим путем – через мастерскую, – предложил я и, не дожидаясь её ответа, толкнул дверь.

      Прямоугольное длинное помещение мастерской было функционально разделено стеллажом на лабораторию и слесарный цех. Я осмотрелся. Всё здесь было аккуратно расставлено, разложено; всё имело укомплектованный и товарный вид; кругом было опрятно и чисто.

      В лаборатории, торцом к окну, стоял покрытый фторопластовым листом большой стол, на котором лежали две реторты, миниатюрная газовая горелка, сосуд Дюара и портативный лазерный гиперболоид – об этом гласила надпись на его корпусе. К одной стене были пристегнуты хомутами баллоны с жидким азотом и углекислотой; вдоль другой стены на амортизационных подставках размещались – вакуумная установка, компрессор и домашний синхрофазотрон. На полках – термометры, манометры, какие-то колбы, мензурки, ёмкости с реактивами, бутылочки да флакончики с наклейками; на одном пузырьке я прочитал: «жидкость-невидимка», на другом – «капли ночного видения».

      На стеллаже среди многочисленного и, в большей мере, незнакомого мне имущества я увидел конденсатную установку – устройство для преобразования пара в жидкость. «Да это же самогонный аппарат!» – мелькнула радостная мысль. Я обратился к служанке:

      – Говоришь, в твоём каталоге нет ничего спиртного? А сахар с дрожжами у тебя есть?  

      – А как же! Без них тесто не получится.

      – Если тебя не затруднит, пулей лети на кухню, налей в большое ведро пять литров чистой воды температурой 30 градусов по Цельсию, всыпь туда два килограмма сахара и тридцать грамм сухих дрожжей, размешай, накрой ведро мокрым полотенцем, а сверху – крышкой. Ведро поставь в теплое место, а крышку придави чем-нибудь тяжелым. И ещё столько же дрожжей завтра размешаешь в ста граммах теплой водички, вольёшь в ведро и так же хорошо накроешь, – распорядился я. – Всё ясно?

      – Так точно, Фомич! – выпалила Люси. – А пока я летаю пулей, ты можешь сходить в туалет; санузел в мастерской так же предусмотрен.

      Не успел я выйти из туалетной комнаты, как услыхал за дверью голос прислуги:

      – Всё сделано, как велено. Извини, что отвлекаю. А для чего тебе нужен этот раствор, который я сделала?

      – Через несколько дней из него получится бражка. Мы её прогоним через конденсатную установку, и у нас в наличии окажется два литра самогона, – объяснил я, покидая сортир под шум воды в унитазе.  

      Слесарная половина была также заставлена всевозможным оборудованием. Сразу за проходом, в углу, на небольшом фундаменте крепилась индукционная печь; у стены разместился верстак, на котором были закреплены – наждак, сверлильная установка и тиски. На нём же стояли – тигель, вулканизатор и какая-то призма с рукояткой. На стеллаже в коробках находились болтики, гаечки, шайбочки всех размеров, а также лежали различные материалы: рейка, штапик, уголок, пруток, швеллер и даже отрезок двутавровой балки.

      Я подошел к широкой полке за токарным станком, на которой были разложены слесарно-монтажные инструменты и диковинные приспособления, ткнул пальцем в цилиндр с выводными клеммами и спросил:

      – Люсик, что это за агрегат?

      – Устаревшая модель электрогенератора, работающего от гравитации, – обыденным голосом ответила Люси. 

      – Ни фига себе! Устаревшая?! Это же – мечта моей молодости! – пылко проговорил я и горько усмехнулся. Потом указал на полусферу с шестерней: – А это что такое?

      – Допотопный двигатель внутреннего сгорания, – пояснила она.

      – На каком топливе он работает? – полюбопытствовал я.

      – На воздухе.

      Она нажала зеленую кнопку на его корпусе. Полушарие зажужжало – шестерня закрутилась.

      – Вопросов больше нет, – вздохнул я и остановил ДВС красной кнопкой. – Да, шикарная мастерская!

      – Когда освоишь виртуазность, она тебе не понадобится, – отозвалась Люси.

      Слесарить я пока не собирался, и мы прошли в следующее помещение, в котором располагался кабинет. Его противоположная прозрачная стена выходила наружу; через раздвинутые бархатные шторы, расшитые золотыми узорами, просматривалось небо, пылающее багрянцем заката. Остальные три стены от пола до потолка были полностью обставлены книжными стеллажами, и даже три двери, казалось, были прорублены в них. Все полки за стеклянными дверцами были плотно заставлены рядами книг. Я наскоро пробежался взглядом по их корешкам: Алексей Толстой, Беляев, Сочинения Стругацких, Станислав Лем, Конан Дойл, Саймак, Свифт, Жюль Верн, Герберт Уэллс, Бредбери, Набоков, Барков, Чехов, Зощенко, Ильф и Петров, Есенин, Пушкин, Большая советская энциклопедия, «Капитал» Маркса, Труды Ленина… Здесь были тысячи книг.

      Посередине комнаты стоял полированный стол из красного дерева. Я откатил в сторону стремянку и сел к нему в кожаное кресло на колесиках. Люси уселась в такое же кресло сбоку.

      Передо мной на столе лежала компьютерная мышь и плоская, как бумажный лист, клавиатура. Не было никаких проводов, ни экрана, ни процессора.

      – Ты имел когда-нибудь дело с компьютером? – спросила Люси.

      – Да. У меня на работе был ноутбук, – ответил я.   

      – Тогда у тебя проблем не будет. Включай.  

      Я нажал на квадратик с надписью «питание», и тут же со стороны книжного шкафа выплыл и опустился на край стола небольшой разносик – с чашкой чая со сливками да с пирожком на блюдечке.

      – Здорово! – воскликнул я. – Меня устраивает такой ненавязчивый сервис.

      Служанка звонко рассмеялась:

      – Нажми «сеть».

      – Сеть так сеть. Жму!

      Передо мной на всю стену открылся экран со значками – система, Николай Скакунов, информационная сеть, творчество, справочник, энциклопедия, путешествия, кино, музыка, игры, Сток.

      Я щелкнул по «системе», вошел в «свойства» и запросил показать объем памяти. В окошке появилась цифра восемь, лежащая на боку.   

      – Ладненько! Потом посмотрим, что напичкано в эту бесконечность, – нажав на «стоп», сказал я и посмотрел на Люси, жующую пирожок.

      Она допила чай и облизнулась.

      – Ну что, Фомич – пойдем дальше?

      – Дай-ка сориентироваться. Мы с тобой пошли в спальню не прямо, а налево через мастерскую. Значит, – рассуждал я, – от того входа нам надо идти направо. Тогда вон та левая дверь – скорее всего, туалет.

      – Угадал!

      – Не угадал, а вычислил!  

      Служанка-андроид завела меня в спальню. Комната занимала внушительное пространство: десять на двенадцать и восемь метров высотой. Стены и потолок были сплошь обтянуты китайским шелком с замысловатым жаккардовым переплетением, а пол покрывал ковер, напоминающий стриженый газон. Было светло, хотя я нигде не видел ни люстры, ни бра, ни... канделябра. Справа от кабинетной двери была глубокая гардеробная ниша; сдвинутая в сторону её портьера позволяла заглянуть внутрь: у входа стояло трюмо, а стенки представляли собой сплошной платяной шкаф.

      Левая стена спальни имела полуовальный оконный проем почти во всю её площадь. С потолочной гардины свисали шторы, раздвинутые по обе стороны окна, за которым уже угас закат и на темно-фиолетовом небе появились первые звезды.  

      Рядом с окном были расставлены – широкий диван, стол с закругленными углами и пара кресел. За ними расположилась громадная – на двенадцать квадратных метров – кровать с высокими резными спинками. Над ней возвышался парчовый балдахин со свисающими с него золотыми кистями и с пологом из москитной сетки, а по обе её стороны у изголовья стояли тумбочки. И кровать, и кресла с широкими подлокотниками, и диван – были изготовлены из белого толстостенного пластика, с виду очень жесткого. За кроватью ещё оставалось метра полтора до правой стены, в которой имелись две двери по углам. Люси указала на них и пояснила:  

      – Левая – ведет в туалет, а через правую можно пройти по коридору на кухню, в вестибюль, к транслифту, ну, и на мою половину. Выход на лоджию – через вон ту дверь в окне. – Она показала туда глазами, потом махнула рукой в сторону ниши. – Какое-то время тебе придется пользоваться одеждой из гардероба, пока не освоишь Матсеть.   

      Глянув на гардеробную портьеру и оконные шторы, она щелкнула пальцами, и занавески задернулись.

      – Люсик! Что-то нигде не вижу ни магнитофона, ни телевизора. Скучновато будет, однако, – произнес я разочаровано.  

      Она вновь повторила щелчок. Откуда ни возьмись, появилась прозрачная плоскость размером с лист формата А4 и зависла перед ней в воздухе.   

      – Фомич, вот тебе пульт управления. Тут и телевизор, и музыка. Включай, что душеньке угодно.

      За сегодняшний день я уже устал всему удивляться, поэтому просто подтянул поближе пластину и стал её изучать. Панель пульта имела сенсорные кнопки управления и была разделена на прямоугольники с названиями – экран, фонотека, цветомузыка, голография, камера, галлюцинации. Я ткнул последнюю кнопку и наугад нажал куда-то в открывшийся перечень. В тот же миг заколыхался полог балдахина, под кроватью послышалась возня, и вдруг оттуда выскочил… самый обыкновенный чёрт, с рогами и хвостом. Скорчив ехидную рожу, незваный гость на четвереньках помчался прочь, грохоча копытами, и скрылся в гардеробной нише. Я бросился за ним в погоню, отдернул портьеру, всё ещё продолжающую качаться, забежал в гардероб, но там было пусто. Я пооткрывал все шкафы – в них находилась только одежда, и не было никакого чёрта.

      А Люси заливалась от смеха:

      – Фомич! Ради бога, выключи ты этот «глюк» на пульте, а то ведь тебе русалки да кикиморы всю ночь спать не дадут.

      Из-за оконной шторы вновь показалось бесовское свиное рыло. Я отключил «глюк» – рыло исчезло.     

      – Да-а, прикольная функция! Ноутбук, что был у меня на работе, частенько глючил, но реальных глюков он сотворить не мог, – с восторгом высказался я, не выпуская пульта из рук.    

      Нажав кнопку «голография», я выбрал раздел «скульптуры», сдвинул курсор по списку до названия «Афродита» и подтвердил выбор. В воздухе возникло туманное облачко, из которого сформировалась статуя греческой богини любви и красоты, возникшей – по мифу – из морской пены. Скульптура в полный рост висела в воздухе, не касаясь пола. Я погладил Афродиту по бедру и слегка подтолкнул, проверяя её устойчивость. Она послушно сдвинулась; тогда я без труда переместил её в угол к окну и поставил на «газон», приговаривая:

      – Богиня – это лучше, чем чёрт. Эх, красавица! Пусть здесь и стоит. А что?! Может быть, она мне счастье принесет – чем чёрт ни шутит.

      Проходя мимо кресла, я похлопал рукой по его белой спинке.

      – Люсик! От моего взора не ускользнуло, что в гостевых комнатах поставлены мягкие кресла, и кровати застланы матрасами. А тут почему-то кровать голая, как нары на гауптвахте, кресла с диваном твердые, как бревно, – выступил я с критикой. – Может быть, мне стоит, пока нет никаких гостей, не считая чертей, собрать все гостевые матрасы да себе постелить, чтоб мягче спалось?

      – Не надо этого делать! – воскликнула служанка. – Обижаешь, Фомич! Ты сначала попробуй, присядь на него и приляг на кровать, а потом критикуй. Вся мебель для сидения и сна имеет специальное антигравитационное покрытие. Кстати, унитазы – тоже.

      Воспользовавшись её советом, я плюхнулся в кресло, откинулся на спинку и уронил руки на подлокотники. К моему великому удивлению, оно оказалось на редкость мягким и уютным.

      – Виноват. Забираю свои слова обратно. Действительно, очень удобно. Даже подниматься не охота, – сказал я и снова взялся за пульт.  

      Я прикоснулся к кнопке «зарисовки» в разделе «экран». В тот же миг передо мной образовался плоский дисплей, размером четыре метра по диагонали. На розовом фоне появился перечень; мой выбор пал курсором на «Горный пейзаж». Зазвучала громкая музыка, на экране навстречу мне со скоростью вертолета понеслось изображение Альпийского предгорья.

      – Люсик! Соседи не жалуются на шум? – крикнул я ей в ухо.

      – Нет. Звукоизоляция квартиры такая, что хоть реактивный двигатель испытывай, хоть из пушки пали; даже при всех открытых окнах и дверях никто ничего снаружи не услышит, – прокричала она в ответ.     

      Я всё-таки убавил звук, чтоб самому не оглохнуть, и произнес вслух свою мысль:

      – Надо бы проверить коэффициент жесткости постели, – потом спросил: – Люсик! А как развернуть телевизор в сторону койки?

      – Просто берешь его и поворачиваешь, или тянешь, куда тебе нужно, – отозвалась она.

      Я поднялся, подтянул экран к кровати, развернул к ней лицом, подметив при этом, что он показывает то же самое и с тыльной стороны, потом раздвинул полог и лег на кровать, не раздеваясь. Эффект меня потряс: моё туловище зависло в полуметре над её белой пластиковой поверхностью, и я с пультом в руке лежал, словно на облаке, как будто стал невесомым и парил над ней, а невидимая нежная субстанция бережно поддерживала меня, равномерно распределяя давление по всей площади тела. Люси подошла и прилегла рядом, тоже воспарив.

      – Фомич, ты можешь выбрать и другой экран. – Она нажала на «меню» и через свойства вышла на его типы. – Видишь? Сейчас установлен «плоский», а можно его сделать объемным – любым из трёх видов: боковым, панорамным или гомоцентричным.

      – Первые два мне понятны. А что означает третий тип?

      – Это когда человек находится в центре пространственного изображения и видит, что творится вокруг, – разъяснила она. 

      – Годится! Жми третью! – разрешил я.     

      Люси в дополнение к моей команде установила флажок на «обоняние» и тронула кнопку «выбор». Экран раздвинулся и поглотил нас. Я уже не видел ни стен комнаты, ни балдахина, ни статуи Афродиты, только лишь чувствовал плечом прижавшуюся ко мне Люси. Мы с ней стремительно неслись вверх по склону горы над живописным лугом, усеянным красными тюльпанами, и я полной грудью вдыхал божественное благоуханье цветов и разнотравья. По сторонам проплывали вздымающиеся ввысь заснеженные горные вершины, над нами в синем бесконечном небе сияло ослепительное солнце, а позади нас убегала вдаль цветущая садами дивная долина. Луг внезапно оборвался глубоким ущельем, на дне которого клокотала бурная река. Ощущение было настолько реальным и ошеломляющим, что у меня даже дух перехватило, и я машинально растопырил пальцы на ногах, чтоб сланцы не свалились в пропасть.

      Нахлынувшие эмоции, суммарная усталость от дневных впечатлений и ласковое убаюкивание чудесной кровати – сделали своё дело. Веки мои налились свинцом, и под звуки сказочной мелодии я стал погружаться в глубокий сон. Сквозь дрему я ощутил, как кто-то жарко и властно поцеловал меня, но мне уже было ни под силу разобрать, чьих это губ дело: лиловой служанки, глюка-русалки или богини Афродиты – я уже крепко спал.

      3

      Меня разбудил ангельский женский голос:

      – Фомич!.. Николай Фомич!

     Я открыл глаза и увидел перед собой лиловое лицо Люси, которая, склонившись надо мной, легонько трясла меня за плечо:

      – Вставай, Фомич. Скоро придет твой инструктор. Тебе надо успеть умыться и позавтракать.

      – Спасибо, рыбонька, что разбудила… Ох, и нелегкий выдался вчера денёк! К вечеру усталость совсем одолела, не помню, как и уснул. – Я приподнялся на нежном гравии-покрытии, с удовольствием ощутив бодрость в теле. – Никогда в жизни так не высыпался! Благодать! Каким боком ни повернись, всё уютно и комфортно… Блин дырявый!!! А почему я голый?! Вчера, вроде, одетый прилег для проверки кровати?

      – Верно, да так и уснул в одежде и в тапках, – ласково улыбаясь, промолвила служанка. – Это я тебя раздела и разула, чтобы лучше спалось. Где будешь кушать?

      – А ты завтракала?

      – Да.

      – Ну, тогда неси сюда.

      Мы рассмеялись случайной рифме, и я направился в туалетную комнату.

      Восседая на унитазе и нежась в заботливых лучах его комфортного сервиса, тоскливо подумал: «Эх, покурить бы сейчас… О! Надо у Люси спросить», – и, не зная, где включается микрофон, в надежде, что вдруг она меня услышит, крикнул погромче:

      – Люсик! Ты меня слышишь? У нас в доме есть сигареты или, накрайняк, папиросы?   

      – В моём каталоге нет табачных изделий, – бойко отозвалась она откуда-то из-под потолка, чем меня удивила и огорчила одновременно.

      – Слышь, не в службу, а в дружбу, посмотри в вестибюле, пожалуйста: в моей меховой куртке должны быть сигареты и спички.

      – Фомич, вынуждена тебя огорчить. Это не твоя одежда, а её точная копия. Да, действительно, в той куртке, в которой тебя нашли, были сигареты, но все поломанные. Извини, – прозвучал виноватый голос служанки.

      – Не извиняйся. Самому надо было лучше под ноги смотреть.  

      Я побрился без бритвы, почистил зубы без щетки, принял душ без смесителя и вытерся без полотенца. В своём гардеробе просмотрел кем-то заботливо развешанную одежду и нарядился в джинсовый костюм с белой рубашкой и в кроссовки. В ожидании завтрака, вышел через стеклянную дверь в полуовальном окне на лоджию, по ней обогнул угол своей спальни и, облокотившись на широкие перила, устремил свой взор с высоты птичьего полета на незнакомый мне доселе город.

      Замысловатые сооружения, окрашенные утренней зарёй в розовые тона, плотно облепили пологий склон, спускающийся к реке, и холм за ней, уходящий до самого горизонта. До реки было километра два, и она большим полукругом охватывала видимый сектор.

      Причудливость воздвигнутых строений поразила меня архитектурной фантазией и отсутствием целесообразности – в моём понимании. Соседнее здание представляло собой набор тороидальных многочисленных ярусов, скрепленных меж собой колоннами; дом слева взметнулся ввысь толстым змеевиком; справа в косых лучах восходящего солнца алел эллипсоид, установленный вертикально всего на одну опору; сразу за ним примостился вращающийся тетраэдр, опирающийся на свою вершину. Далее, вниз по склону, разместились диковинные нагромождения – белые шары в виде виноградной грозди, каскад из усеченных пирамид и поставленный на-попа гигантский диск, чуть дальше – висящий в воздухе колокол, а над ним – барабан. Вдоль набережной виднелись цилиндры с призмами, накренившиеся в разные стороны, и серебристые сердечки, расположенные полукольцом. Холм за рекой был застроен корпусами, которые оригинально и неожиданно состыковывались между собой своими гранями; постройки по форме напоминали – рюмки, веера, тарелки, бусы, шахматные фигуры, бочонки и яблочные огрызки; некоторые здания были окружены ажурной сетью из арок и козырьков, другие соединялись мостами и галереями на разных уровнях. Город утопал в зелени, и у меня создалось такое впечатление, что эти странные дома были просто расставлены в густом лесу, без предварительной расчистки.   

      – Фомич, где ты пропадаешь? Всё стынет, – раздался голос Люси.  

      Я вернулся в свою комнату и присел на грави-диван перед столом, на котором уже стоял завтрак: салат оливье, гуляш с вермишелью и чай, а к нему – фаршированные блинчики.

      С огромным удовольствием я набросился на еду.

      – У меня блины без дырок: старалась я, – заявила лиловая служанка.

      – Что ты имеешь в виду? – спросил я с полным ртом.

      – Ты ведь когда проснулся, сказал: «Блин дырявый», – пояснила она.

      Мне стало смешно:

      – Да это я, так, чертыхнулся без злого умысла… Про дрожжи не забудь!

      – Я никогда ничего не забываю.

      – А блины у тебя и впрямь заправские, – похвалил я. – И вообще, смотрю я на тебя и думаю: вот такая жена и нужна мне – исполнительная, заботливая, кулинаристая.  

      Люси вдруг смутилась и густо залилась зеленой краской стыда. В этот момент прозвучал гонг.

      – У нас – гость! – вскрикнула она и помчалась в вестибюль.

     Я зашел в ванную комнату, быстро ополоснул руки и рот после масляных блинов и направился следом, но прислуга уже неслась мне навстречу по коридору.

      – Прибыл инструктор из Центра Особого Назначения. Куда пригласить? – скороговоркой протараторила она. 

      – Не надо, я сам подойду. Люсик, а ты на всякий пожарный побудь рядом: может, придется что перевести, или подсказать.

      – Хорошо, Фомич.

--------------------------------

Глава четвертая    КАМЕННЫЙ СПАСИТЕЛЬ

      С дивана поднялась и шагнула мне навстречу молодая, очень красивая женщина лет двадцати четырех. У неё были огромные темно-серые глаза и каштановые волосы с мелкими кудряшками. Одета она была в строгий фиолетовый костюм с отливом: жакет с белым воротничком и юбка ниже колен. Даже на высоких каблуках и со своей пышной прической, в виде одуванчика, гостья едва доставала мне до плеча. Дама приложила правую руку к своей груди и, дружески улыбаясь, приятным голосом громко произнесла:    

      – Славных дел, Николай Фомич! Я инструктор Филиала подготовки Центра Особого Назначения, моё полное имя – Роза Ласка АУ, но ты зови меня просто Роза. Меня уполномочили обучить тебя всему в объеме Программы подготовки. Я твоя наставница.

      – Очень приятно. И Вам славных дел, Роза! – Я жестом указал на диван. – Да Вы присаживайтесь. Кофейку не желаете?

      – Благодарю за гостеприимство, только рассиживаться нам некогда: нас ждут великие дела, – проговорила она, глядя на меня снизу вверх. – Если не возражаешь, я буду звать тебя Ник. Это очень важно в нашей работе, потому что, пока я проговорю: «Скакунов Николай Фомич, обернитесь! Сзади Вам угрожает опасность», – то тебя уже убьют. Но если я крикну: «Ник, сзади!» – то ты успеешь первым шмальнуть по врагу.

      – Я не против, Роза. Кстати, так меня звали в школе с пятого класса, когда начался английский язык. Но Вы меня слегка удивили: я и не предполагал, что мне придется уворачиваться от пуль и в кого-то стрелять.

      – Это не обязательно, но не исключено…

-----------------------------------------------

… – Роза, ты сказала, что летоисчисление осталось в силе. Тогда какой нынче год?

      – Сегодня 290-е число 9065-го года.

      Мне показалось, что я ослышался.

      – Две тысячи?! – переспросил я.

      – Нет, Ник, ты не ослышался. Идёт 9065-й год, – повторила она, отчеканивая каждое слово. 

      Я чуть не свалился с грави-стула.

      – Уму не постижимо! Выходит, что меня воскресили из мертвых спустя семь тысяч семьдесят лет! Даже не верится. Кошмар!.. А как меня нашли?

      – Могу показать, есть отчет археологов, – сказала Роза. …

----------------------------------------------

      … Люди в скафандрах переместились к вертикальной скале и окружили яму во льду; они жестикулировали и показывали на вершину обрыва. Архиологи без каких-либо шансовых инструментов удалили снег и лед, извлекли мой остекленевший труп и погрузили в аппарат. В группе археологов я узнал Олега Бумеранга. Он постоянно твердил, что экспонат хрупкий, и требовал аккуратности от коллег. Олег сообщил в камеру, что тело человека, сорвавшегося с высокого обрыва, практически не повредилось, потому что землянин исключительно удачно упал на крохотный участок между отвесным берегом и большим камнем, где структура льда оказалась слоистой, и потребовал от оператора показать крупным планом этот камень. И черный трезубый валун занял весь экран.

      – Узнаёшь это место? – спросила Ласка и отпила из чашки.     

      – Да, Роза. Это место мне хорошо знакомо. Как ни странно, эта глыба, которая уберегла моё тело от разрушения, однажды уже поучаствовала в моей жизни, что называется – довелось с ней столкнуться, – ответил я и, как-то само собой, перенесся в памяти в то далекое прошлое – на 7072 года назад. …

----------------------------------------------

      … Мы начали заряжать ружья. И вдруг раздался жуткий грохот. От мощного удара нас подбросило кверху и перевернуло. Я только успел заметить, что снаряжение, как горох, разметалось в разные стороны, а лодка летит рядом вверх дном. Через секунду я булькнулся в холодную воду Северной реки…

      Даже местные ребятишки знали, что в километре от поселка вниз по течению в самом начале Черного поворота притаилась огромная каменная глыба с немного выступающей наружу трезубой спиной. Но мы с Антоном в спешке и хлопотах забыли об опасности. …

-----------------------------------------------

      … Мы сидели на самом берегу у воды, молча курили и, осмысливая приключившееся, глядели на недовольную реку, из которой только что с таким трудом вырвались.

      – Поохотились, называется. Ах ты ж Грёбаный валун!!! – наконец-то прорвало брата, и он выдал тираду многоэтажного мата высотой с небоскреб. …

… – И заметь, Антоха, мы с тобой первые остались здесь в живых. Кто здесь перевернулся – все на том свете.

      Антон малость успокоился. Он взглянул на меня и ахнул:

      – Колян, да ты весь в крови! 

----------------------------------------------

      … Когда я вернулся домой, то своим видом так напугал жену, что ей стало плохо, и она упала в обморок. Нашатырь не помогал. Клавдия задыхалась, хрипела и стала покрываться пятнами. Я позвонил в поселковую больницу и вызвал «скорую». Через пять минут прибыл дежурный уазик. …

      … Не приходя в сознание, Клава умерла. Мне сообщили, что у неё сильно подскочило давление, и это спровоцировало приступ инсульта. Вскрытие потом показало: тромб перекрыл артерию головного мозга.

      … Когда после похорон мы возвращались с кладбища, Антон рассказывал какие-то охотничьи истории, всячески пытаясь меня утешить и отвлечь от горестных мыслей. Он держал за руку сына Ромку, который в этом году пошёл в первый класс и отучился всего несколько дней.

      … – Нас с тобой не смог погубить этот, как ты говоришь, грёбаный камень, – задумчиво произнес я. – Но через меня он достал и убил Клаву. Она умерла в тот же день. Я не суеверный, но думаю, что нас преследует злой рок. Мы на той плите перевернулись вдвоём. И вот Клавы уже нет. Беда не приходит одна, в этот раз их должно быть две. Кто и когда будет вторым? …

      … Я всё ещё по инерции продолжал просчитывать возможные западни, а в голове крутилось: «Грёбаный камень... Грёбаный... Грёб-греб... Гребень! Точно – гребень!!! Трезубый? Нет... Динозавра? Ящера? Нет, не то... Дракона?! Да!»

      – Антоха, я только что придумал, как надо назвать тот камень. Гребень Дракона. Что скажешь?

      – Гребень Дракона, говоришь? По-моему, неплохо, – ответил он и прищурил глаз. – Николай, ты мне сейчас напомнил одну легенду, которую я прочитал ещё в детстве. …

      … И вдруг Ромка, запнувшись на ровном месте, вырвался из отцовской руки и упал. Что-то тяжелое в его курточке брякнуло о дорожное покрытие. Антон поднял сына и, отряхивая его одежду, наткнулся на какой-то предмет, оттягивающий карман куртки. …

      … Я успел отбежать всего метров на пятнадцать, как сзади грохнул взрыв; меня сверху окатило глиной и мхом. Мы все втроём подошли к объекту эксперимента, и я сказал:  

      – Смотри, Рома, что делает порох! И это произошло бы с тобой сегодня вечером.

      Перед нами на дымящейся почве лежали две половинки огромного пня, вывернутого из земли и разорванного вдоль. Антон, глядя на изувеченный пень, произнес внезапно осипшим голосом:

      – Братан, я насчет названия. Или это простое совпадение, или – действительно рок. Чёрт! Похоже на второе. Однако Ромка сегодня уже одной ногой был в могиле…  

      История о странной связи событий – нашего чудесного спасения на реке, смерти Клавы, нового названия камня и банки с порохом – за пару дней облетела поселок. Новое имя прижилось сразу, и трезубый камень у Черного Поворота люди стали называть не иначе как Гребень Дракона. С той поры «мемориал» больше не пополнялся новыми именами.

----------------------------------------------

      … Затем Ласка познакомила меня с величайшим достижением мирового разума – открытием виртуазности.

      – Виртуазность – как физическое явление – это продукт деятельности нейро-грави-матричной гиперсистемы, формирующей из гравитации и пластичной энергомассы множество винтально-профильных силовых полей, с помощью которых мысленные образы человека (по его желанию) превращаются в реальные объекты, – процитировала Роза и опустила палец. – Проще говоря, виртуазность – это материализация мысли.

      – А что входит в состав этой нейро-грави-матричной гиперсистемы? – вклинился я.

      – Разумеется, эта гиперсистема – всецело виртуазное устройство. В её составе – гравитационный преобразователь, энергорезервуар, аннигилятор, материализатор и адаптерная сеть. …

----------------------------------------------

      … Роза Ласка машинально поправила безупречную прическу и объявила:  

      – Сейчас, Ник, я научу тебя на несложных примерах, как пользоваться одновременно – «Рогом изобилия», опциями и Стоком. Смотри, как это делается.

      Ласка протянула руку, и на ней появился теннисный мяч. Она подкинула его на метр, однако тот не просто так подлетел да упал ей в руку, как я ожидал; нет, с ним случилось маленькое чудо: вокруг мяча образовалось серебристое облачко, оставляющее на взлете искрящийся след из снежинок; в верхней точке мячик превратился в апельсин; падая, фрукт окутался светящейся пеленой, и за ним теперь уже тянулся хвост из золотистых блёсток; едва коснувшись руки Розы, апельсин вновь трансформировался в теннисный мяч.  

      – Как ты это сделала?! – поразился я.

      – В этом упражнении после подброса мяча я задействовала – два разных шлейфа, пару покрытий, две аннигиляции и две материализации. Для этого мне пришлось выдать двенадцать команд: восемь основных и четыре связующих. Последние нужны для точной состыковки конца аннигиляции одного предмета и начала материализации второго, – разъяснила она.

      – Как звучат эти команды? – допытывался я.

      – Очень просто. Для перехода мяча в апельсин – «Сток! Мяч при остановке. Пуск!» и «СМО! Апельсин. В точку мяча после Стока. Пуск!» Ключевые слова «при остановке» и «после Стока» как раз и являются связующими командами, – растолковала Роза.

      «Как она успела двенадцать раз распорядиться всего за одну секунду? Вероятно, их мозг за тысячелетия претерпел мутацию, благотворно отразившуюся на быстродействии мышления», – подумалось мне.

      Ласка передала мне мяч со словами:

      – Повтори это упражнение. Но предупреждаю, с первого раза может не получиться, поэтому не паникуй.

      Я сосредоточился, продумал последовательность команд и подбросил мячик.

      Роза была права. Мне не удалось сразу в точности повторить задание: я запоздал со шлейфами и не успел вовремя аннигилировать предметы. Получилось потешное зрелище: при взлете мяча, облачко появилось в самом конце и вместо шлейфа образовало снежный выхлоп; рядом с ним появился апельсин, и они сообща стали падать; я поймал их, и в этот момент мячик исчез, а фрукт испустил тучу золотистой пыли.

      Наставница даже не улыбнулась.

      – У тебя очень хорошо получилось – это на полном серьёзе. Я бы не смогла такого проделать без Программатора. Но я нарочно тебе о нём ничего не сказала: хотелось проверить реакцию твоего мышления. Замечательно, Ник! – воскликнула она.

      Ласка взяла у меня апельсин, очистила от кожуры в Сток, разорвала пополам и дала мне половинку.

      – Роза, колись – в смысле, рассказывай. Что за программатор? Это ещё одна сеть, о которой ты умолчала? Или такие блоки присутствуют в других сетях? – наседал я, поедая дольку за долькой.

      – Ни то, ни другое. Программатор находится у каждого человека в сознании. Это твоё умение планировать, проектировать. Для быстрого и слаженного выполнения большого числа команд используется два режима работы Программатора: ручной – программирование через Сейф, и режим автоматического исполнения желаний, – поведала она. – На первых порах поработай в ручном режиме, чтобы твой мозг приноровился к системам, так сказать, прошел обкатку.  

      – Как через Сейф это делается? – спросил я и следом – выплюнул косточку, на лету отправил её в Сток, а момент аннигиляции украсил звуковым эффектом «чпок».

      – Мысленно произношу: «Сейф». Тем самым я привлекаю внимание всех Сетей и блока опций к своему Программатору. Затем без спешки набираю программу, состоящую из команд, необходимых для выполнения задуманной операции, и только потом запускаю Сейф, – раскрыла свой секрет Роза.

      – Вот оно что! Ух, какая ты хитрая! – засмеялся я. – «Без спешки» – а я тут пыжусь, корячусь, золотую пыль пускаю. Ну-ка, ну-ка, сейчас проверим… Сейф!

      Я спокойно набрал в уме программу и запустил её. На столе появился теннисный мяч в светящейся ауре; он сам взлетел, оставляя позади себя серебристый шлейф; в верхней точке он перевоплотился в апельсин, издав при этом мелодичную трель, и уже хвостатой огненной кометой полетел вниз; ударившись о стол, апельсин оставил на нем отпечаток – в виде розочки – и снова обратился в теннисный мяч, который подпрыгнул и под звон колокольчиков разлетелся на сотню радужных мыльных пузырей.

      Ласка зааплодировала. …

………………………………………

      … Чтобы отвлечь меня от грустных мыслей, Роза предложила: –  Хочешь, я покажу тебе несколько базовых моделей современного женского наряда?

      – Любопытно было бы глянуть, – нехотя откликнулся я, предполагая, что она покажет мне какой-нибудь журнал мод.

      Наставница встала из-за стола, взглядом превратила три стены в зеркала́, поднялась по ступенькам на материализованную ею прозрачную плоскость сцены, вписанную впритык к зеркальным стенам, и с игривым пафосом объявила:

      – Начинается представление модной женской одежды – Илона 9065. 

      Ласка была не хуже долговязых моделей и сама взялась выступить в роли манекенщицы. Она под музыку Ильи Странника бойко дефилировала по своеобразному подиуму, демонстрируя модные уборы – простые и сложные, повседневные и праздничные. Роза меняла наряд за нарядом, отпуская на каждый, в среднем, по пять секунд, и за десять минут своего выступления представила их более сотни.

      В одежде илонок меня поразило и восхитило разнообразие форм, стилистики и фактурных решений; элементы одежды применялись в различных, порой даже забавных и дерзких сочетаниях; расцветка тканей радовала глаз обширной гаммой цветов в диапазоне: от «чернее черного» – через весь калейдоскоп оттенков видимого и невидимого спектра – до «белее белого». Не скупилась мода Илоны и на отделку …

      … Модный стиль Илоны заключался в абсолютном отсутствии шаблонов. Здесь не было ни рамок, ни границ, ни решеток. Их стиль – взрыв индивидуальной фантазии и её абсолютная свобода! И всё это светилось, искрилось, сверкало и переливалось. …

      … Вновь произошла смена наряда. Роза кокетливо поиграла плечами, хвастаясь узорной кокеткой на блузе, и пошла, фигурно переступая одной ногой за другую; и в этот момент мне было непонятно, что она демонстрирует: серию коротких юбчонок или свои шикарные ноги, обутые в туфельки на полутора-дециметровых шпильках.

      Сидя у самого подиума и наслаждаясь зрелищем, я спросил у Розы:

      – А почему ты назвала модели базовыми?   

      – Потому что в таком виде они хранятся в СМО. А уже потом каждая илонка, беря за базу наряды из СМО, сама на свой вкус, проявляя желание и фантазию, украшает их световыми, цветовыми, динамическими и оригинальными композиционными эффектами путем применения опций, – ответила она и задорно покружилась, пощекотав мой жадный взор своими прелестями, благодаря взлетевшему подолу сарафана.

      – Почему же при таком разнообразии одежды вы ходите на службу замурованными в комбинезоны? – полюбопытствовал я.

      – Чтобы никто не отвлекался на разглядывание друг друга во время работы. 

      Ласка отвечала на мои вопросы, одновременно вышагивая, кружась и изящно вскидывая руки, а многообразные наряды всё продолжали меняться на ней с пятисекундным интервалом. …

      … Брючный ультрамариновый костюм на Розе превратился в её обычный комбинезон. Она сошла с подиума, уселась в кресло и указала на помост:

      – Теперь твоя очередь, Ник. …

……………………………………….

      … Наставница принялась разъяснять, как установить автоматический режим:

      – Мысленно командуешь Сетям и своему блоку опций: «Программатор! Переход в автоматический режим». Вот и всё. После этого твой Программатор совместно с АФЭС и Сетями начинают коллективно думать и исполнять любые твои желания. Тебе уже не надо будет в Сейфе набирать программу; ты просто представляешь ход желаемых действий или произносишь своё желание. В конце тебе всего лишь останется сделать пуск. 

      – А тебя не затруднит продемонстрировать это на практике?

      – Что ты хочешь, чтобы я сделала? Говори своё желание, – с готовностью откликнулась она.

      Мне хотелось пить. Решив совместить приятное с полезным, я и заказал:

      – Сделай так, чтоб над столом возникли два стакана и закупоренная бутылка с холодной минералкой. Затем чтоб появилась открывашка и открыла пробку. Пусть бутылка разольет воду по стаканам, и те, наполненные, подплывут к нам, – мне почему-то подумалось: «Под музыку Школьного вальса», – один – к тебе, другой – ко м…

      Не успел я договорить, как мой заказ был выполнен абсолютно точно, даже «Школьный вальс» отзвучал два такта, как я и задумал. Пару глоточками утолив жажду, я спросил:

      – Когда ты успела обмозговать все эти действия? У тебя же на это не было ни капли времени; ты ведь даже фразу не дослушала.

      – Мне ничего не надо было дополнительно осмысливать. В то время как ты формулировал своё желание, я слушала тебя с включенным Программатором и на последнем твоём слове сделала пуск, – ответила наставница.

      – Фантастика! Если честно, никак не могу привыкнуть к чудесам виртуазности.

      – Привыкнешь. Войдешь во вкус – потом за́ уши не оттащишь, – уверила она, и – подмигнула.

      Пока мы пили минералку, я вспомнил, как на подиуме из-под порхающих юбчонок мелькали её ягодицы. 

      – Роза, а какое нижнее бельё носят женщины на Илоне? … 

---------------------------------------------

Глава двенадцатая    ИНГА

      … До меня дошло: «Системы слушаются меня. Что я заказываю, то они и исполняют. Запрашиваю человекоподобных дам – вот мне и присылают гуманоидов. Я сам неверно формулирую вопрос! А вдруг в их каталоге есть нормальные девушки – землячки? Шанс невелик: Земля давно погибла. Но спросить-то можно, за спрос фофан в лоб не влепят».

      – Каталог! Показать путан с Земли, ежели таковые имеются, – распорядился я.  

      В тот же миг предо мной открылся перечень с голограммами девушек – представительниц моей родной планеты, общим количеством один миллииард сканок. От радости я даже подпрыгнул до потолка и «мухой» выписал «мертвую петлю». Это была коллекция сканокопий красивейших женщин Земли, проживающих на ней в разные периоды. Возраст девушек колебался от восемнадцати до двадцати четырех лет.

----------------------------------------------

      И тут моему взору, как нарочно, подвернулось изображение шикарной пышногрудой брюнетки с великолепной фигурой и огромными карими глазами. Это была Инга под номером Бе-682. На её счету числилось 12077 вызов. Под её оранжевым купальником явно просматривались две груди, а не одна, и фиолетовых снежинок на ногах не было. Не раздумывая ни секунды, я сделал вызов.

      Путана вытекла из своего сектора и материализовалась передо мной. Она была среднего роста и едва доставала мне до плеча. В реальности Инга оказалась даже лучше своей афишки.

      Однако её лицо выражало тревогу и даже отчаянье. Несколько мгновений она в страхе озиралась по сторонам, но, увидав меня, расплылась в счастливой ослепительной улыбке, как будто встретила родного брата.

      – Добрый день, мой господин! Я есть очень довольна, что ты звать меня к себе. Моя имя есть Инга. Мне двадцать один лет. Я будет выполнять все твои сексуальный желаний с огромная удовольствие, – произнесла она с большим акцентом, но громко и торжественно, будто открывала фестиваль симфонической музыки на стадионе «Лужники». …

      … Глядя на сияющую гостью, я спросил:

      – Инга, а почему ты так обрадовалась, когда меня увидела? Может быть, приняла за кого-то другого?

      – Нет, Колей! Не надо другого! Я был рада, что ты не есть тот нехороший господин, которая брал меня из темноты два раза до тебя.

      – Чем же тот господин был нехорош?

      – Он есть злой. Во время секс он меня бить. Мне было больно. Я кричать и плакать, а он откусывать мои пальцы и соски на титях. Потом он меня отправлять обратно в темноту, и программа меня восстанавливать. Последний раз он опять откусывать все пальцы, отрезать тити и ломать нога железный прут. Очень больно. Я много раз терять сознание. – Девушка ела и рассказывала, а по её щекам текли слезы. – Злой господин всё время спрашивать, где находится какой-то центр Вселенной, а я не знать. И он снова бить. Наверное, у него игра такой – «в допрос». А сам он иметь ма-а-аленький писюлька. – Путана улыбнулась сквозь слезы и показала пальцами дюйм.

      Меня до глубины души потрясла её история, и я спросил:

      – Что это за маньяк такой? Кто это? Как он из себя выглядит?

      – Он не называть свой имя. Он есть инопланетянин. Похож на огромный серый бегемот. Голова и рот большой. На руки много пальцы. Весь тело покрыто шишки.

      Я включил опцию «телепат» и сделал снимок пришельца с мысленного образа Инги.

      – Не расстраивайся. Я обязательно найду этого живодера и разберусь с ним. Я ему задам перцу! Я ему покажу Кузькину мать! Он у нас ещё попляшет, кем бы он ни был! Обещаю тебе. А сейчас забудь про него и наслаждайся жизнью, – успокоил я девушку и поцеловал её в плечико…

----------------------------------------------

Глава четырнадцатая   блицтурнир

       – Инга! Мне пришла в голову интересная идея, и я собираюсь её осуществить, – обратился я к девушке. – А тебе хочу предложить, принять в ней самое активное участие.

      – Ты хотеть анальный секс, или я делать минет? Я согласна выполняй твоя любая идея, Колей, – откликнулась она с готовностью.

      – Сударыня! Не опошляй своим согласием наши кристально-чистые отношения, – пошутил я, не приняв от неё самопожертвования. – Я намереваюсь устроить турнир: сыграть в сто «Девяточек». Сто – для ровного счета. Этакий сексуальный блицтурнир. Хочешь в нём поучаствовать?

      – Хочу! А что мне должна делать?

      – Ты будешь встречать и приветствовать гостей от моего имени, – принялся я объяснять. – Гости – это гостьи, они такие же путаны, как и ты. Будет сто групп по девять девушек в каждой. И тебе придется сто раз за турнир произнести одну и ту же речь.

      – Моя уже начать готовиться! – радостно выкрикнула Инга и умчалась в ванную комнату. …

……………………………………….

      … Сканка попила фанты, причмокивая от удовольствия, скинула с себя полотенце, прилегла рядом со мной и прижалась всем телом, как будто замерзла или соскучилась.

      – Колей, я уже выучить приветствие, – с гордостью сообщила она и без запинки повторила его.

      – Молодец, хорошо постаралась. Только не делай такие большие паузы между словами, а то дамам останется мало времени на рассаживание. Или вообще не впишешься в сорок пять секунд, – сказал я, начиная возбуждаться от её фривольной игры, по ходу разговора.

      – Ты хотеть успевать за сорок пять секунд иметь один дама?! – спросила Инга удивленно.             

      – Не одну, а девять, – поправил я её. – Это же блицтурнир!

      – Девять?! И по сто разов? Девятьсот – это очень большой количество женщин! – воскликнула она. – Ты выдержать столько?

      – Раньше не смог бы. А сейчас, с теми чудесами, что творит «Лекарь», выдержу.

      – Ты есть гигант! – восхищенно произнесла путана, продолжая энергично баловаться моим вздыбленным о́рганом. – Колей, я только хотеть спросить. В моём речи говориться про какая-то сад. Где она у тебя?

      – А вот сейчас мы с тобой его и сотворим, – проговорил я, нежно тиская пружинистую грудь сканки – в ответ на её баловство. …

-----------------------------------------------

      … Перед Ингой появилась сотая «Девяточка» – последняя.

      Я уже привык к тому, как реагировали участницы, вновь прибывшие из своих темниц, на речь ведущей и на всё происходящее. И эта группа не стала исключением. Услыхав про пикник с бесплатной кормежкой, девчата радостно завизжали, запрыгали, захлопали в ладоши. Их восхищало буквально всё: и звучание песни в исполнении Анни-Фрид Лингстад, и объемная завораживающая цветомузыка, и стремительный полет под потолком их предшественниц, и их собственная крылатая поза в кресле-невидимке, и блиц-близость со мной. Насаживаясь на моё орудие, не дающее осечек, они всё также вэкали да ваукали. Но я уже по-другому это воспринимал. Примерно к середине турнира во мне укоренилась мнение, что этот характерный возглас вырывается у женщин, в большей мере, от восторга, нежели от боли.

      Я лихо откатал программу с последней группой красавиц. Каждая из них, пятикратно отколебавшись, срывалась с «гвоздя программы» и улетала в новую жизнь, взмахнув рукой на прощанье.

----------------------------------------------

Глава пятнадцатая    пророчество  путаны

      … Инга оторвалась от поцелуя, облизнулась и сделала страдальческое личико. Глядя на меня в упор своими карими глазами, полными мольбы, и продолжая выполнять встречные движения, грациозно и синхронно, она жалостливо проговорила:

       – Коленька, миленький! Отправь меня тоже в сад, на пикник. Очень тебя прошу. Я никогда в жизни не видела бассейн, у меня никогда не было ни холодильника, ни слуг. Если я тебе понадоблюсь, ты ведь в любое время сможешь меня вызвать или сам прийти ко мне. Я буду тебя ждать, клянусь Магдалиной. Отправь, а?

      – Прямо сейчас, что ли? В самый сенокос? – слегка забеспокоился я и на всякий случай добавил темпу.

      – Нет-нет! Мы сначала закончим сенокос. Обязательно закончим! – воскликнула она и, крепко ухватившись за мои бедра, притормозила меня до самых малых оборотов. – Я ещё не выразила своего восхищения тобой. – Она с восторгом смотрела мне в глаза. – Коленька, ты самый настоящий половой гигант! Монстр! Это ж надо! Девятьсот женщин пропустить через себя! Плюс и я ещё – в придачу. Мы-то сейчас с тобой снова любовью занимаемся! Он у тебя – просто зверь! Железный, огромный, выносливый и, вместе с тем, ласковый. Ласковый и нежный зверь.

      – Хочешь, чтобы я тебя на пикник отправил?

      – Да, хочу! И вот почему. Я бы там могла спрятаться и переждать. Коленька, я ужасно боюсь того бегемота-инопланетянина, – призналась Инга. Она глядела на меня испуганными глазами, продолжая при этом ритмично покачивать тазом. – Пока ты его разыщешь, он меня будет вызывать из «Путаны» и разрывать на куски до тех пор, пока я не сойду с ума. Тогда уж и Программа меня не восстановит. Николай, я уверена, что ты его рано или поздно найдешь. И знаю, что ты ему покажешь Кузькину мать, чего бы это тебе ни стоило. Но хочу предупредить, что у тебя из-за него будут серьезные неприятности. Они нарушат все твои планы. Это я точно знаю. Того бегемота серого мне не удалось разгадать, у него мысли клочками, как черный косматый туман. А твою душу я вижу, хотя знакома с тобой всего один вечер. Ты человек добрый, справедливый и честный. Именно твоя доброта принесет тебе большую удачу. Моя бабка была знахаркой и провидицей. Кое-чему и меня научила. Поэтому, как я говорю, так и будет.

       – Ну вот, уже и бабушка в ход пошла. Эх, голубушка. Думаешь, я глаз твоих сверкающих не видел, когда ты на яблоньки да на домики смотрела? Думаешь, не слышал вздохов твоих печальных, когда мы вместе моделировали сад с бассейном? Да если хочешь знать, предсказательница ты моя, я тебя уже тогда отпустил, – промолвил я и почувствовал, что путана активнее прежнего заработала бедрами, к тому же, с подкруткой и подрезкой. – И зонт твой стоит на берегу, и дом я тебе в саду поставил, двухэтажный, да ещё с подвалом и чердаком, полными чудес. Не скажу, каких – потом сюрприз будет. И овладеть твоим домом никто не сможет, кроме тебя; и верных слуг у тебя будет семеро… А на турнире ты была настоящей королевой. Нравишься ты мне. Жаль с тобой расставаться так скоро, но и насильно держать в клетке не хочу, я же не серый бегемот.

      – Так ты меня туда отправляешь?! – переспросила она, не веря своим ушам.

      – Да. Вот только сейчас закончим с тобой сенокос.

      – Коленька, ты мой спаситель! Ты мне столько счастья подарил! – восклицала она, осыпая меня поцелуями…

      … Красотка учащенно задышала, вся сжалась и зажмурила глаза.

      Я скомандовал: «Сейф! Отправить Ингу под номером Бе-682 в приложение «Сад» – на правах ведущей «Конвейера». Пуск!» – И пташка моя упорхнула в дивный сад. На волю-вольную. Она так и летела, трепыхаясь и взвизгивая в оргазме, в бальном платье вокруг талии и с развевающимися трусиками на парчовой туфельке.

----------------------------------------------

      … – Фомич, ты так аппетитно ешь, что у меня аж слюнки потекли, – с завистью промолвила служанка и махнула рукой: – А! Была ни была! Немножко нарушу своё правило – съем всего один.  

      Люси налила себе молока и принялась со мной на-пару есть пирожки: сначала один, потом – один за другим. Ела дева-андроид как обычный человек: откусывая, жуя и глотая.

      В этот момент в мой блок приема информации поступила обработанная сводка от моих курьеров-разведчиков, командированных в приложение «Сад». В ней сообщалось, что 378 девушек из числа участниц блицтурнира в разное время подвергались жестоким издевательствам и пыткам, в том числе, тридцать две – со стороны гуманоида Фенокли Крыпса, идентичного впечатлительному образу Инги Б-682; Крыпс – житель планеты Шлёпс, занимает должность Тайного Советника Президента Галактики; цель его дознания: местонахождение Центра управления Вселенной. В донесении также говорилось, что все жительницы Сада, в количестве девятьсот одной женщины, чувствуют себя прекрасно и предаются развлечениям.

      «Мордобоя не было?» – мысленно поинтересовался я.

      «Был, небольшой, – зазвучал в голове ответ. – Зухра с Эвелиной заспорили меж собой, чьё лицо красивее».

      Я усмехнулся с мыслью: «Ну и кто же победил?»

      «Победила дружба: после мордобоя выяснилось, что Зухра и Эвелина на какое-то время стали самыми некрасивыми в саду».

---------------------------------------------------------------------

Глава семнадцатая    Встреча  с  гуманоидом  крыпсом

      … Мой тренировочный полет продолжался. Испытывая свою пушку, я ради любопытства выяснял, какой самый большой по величине обломок она в состоянии аннигилировать. Мелодично прозвенела бубенцовая трель визитёра. Моей аудиенции любезно добивалась Аннотация «Путаны». После моего разрешения она появилась около меня из сгустившегося облака.

      – Привет, Аннушка! Какими судьбами? – радостно помахал я ей рукой.

      – Славных тебе дел, Николай Фомич! – отозвалась она с приветливой улыбкой.

      – Что стоишь? Присаживайся, – пригласил я, указав рукой на свободное место рядом с собой.

      Бестелесная девушка, сымитировав моё приглашение, попросту зависла в сидячей позе над диваном.

      – Я вынуждена напомнить тебе, что мои подопечные не вернулись с твоего раута, хотя прошло уже больше суток, – проговорила она, пристально наблюдая за лавиной астероидов, несущихся навстречу.

      – Мне казалось, что никто и не заметит отсутствия, пусть даже, тысячи девчат из ста миллиардов путан. Это всё равно, что секунда по сравнению с тремя годами, – высказался я, безжалостно расстреливая каменные глыбы.

      – Ошибаешься, Николай. У меня всё учтено до миноры, – мягко возразила она, заворожено следя за обломками и инстинктивно уклоняясь всем туловищем от валунов, которые я слишком близко подпускал. – Эти данные регулярно использует сеть «Разума»… Ух-ты! Как здорово! – воскликнула она с восторгом.

      Так хозяйка «Путаны» прокомментировала серию моих удачных выстрелов и изящный зет-образный вираж при уходе от трех большущих глыб. В следующий момент я еле-еле успел увильнуть от километровой коварной скалы, внезапно вывернувшейся из-под низа быстро вращающегося гигантского астероида. Аннотация даже вскрикнула от страха и закрыла лицо руками в ожидании неминуемого столкновения.   

      «Ну надо же! Она же голограмма, а восторгается и боится, как настоящий человек. Значит, может чувствовать; выходит, у неё душа есть. Вот это мы сейчас и проверим», – подумал я.

      – Анюта! Возьми-ка управление на себя. Мне что-то в глаз попало. Наверное, осколок метеорита, – соврал я, чтобы она не смогла отвертеться.

      – Я не смогу управлять, твои рычажки проходят сквозь мои пальцы! Я ведь только изображение! – кричала она, с ужасом глядя на стремительно приближающийся огромный осколок.

      – Мысленно управляй! Отверни в сторону! Мысленно! Скорее!.. Вот, умница. А в этот стреляй. Хорошо! Этот тоже аннигилируй. Во – у тебя прекрасно получается! Маленькие расстреливай. Что ты от них шарахаешься? Ты же корабль болтаешь вместе со мной; я же настоящий, а не изображение, – наставлял я, делая вид, что извлекаю из глаза кусок астероида. …

      … – Красивая ты, Анюта. Жаль, неосязаемая. Только гляжу, ты всё в том же платье сетчатом и в тех же босоножках. Что, твоя голограмма это одно целое с одёжкой?

      – Нет, я сама по себе, а одёжка сама… Ай! – Она не договорила, переключившись на стрельбу. 

      – А ты можешь снять свою одежду? Полностью!

      – Зачем? – она удивленно вскинула брови и волей мысли надавила на гашетку.

      – Раз потрогать тебя нельзя, так дай хоть полюбоваться тобой.

      – Ну, на – любуйся, мне не жалко, – хмыкнула она. – Нагуляешь аппетит – любезней будешь с моими подопечными.

      В тот же миг всё её одеяние исчезло, и на ней остались только сережки в виде висячих алмазных шариков. Обнаженная девушка пари́ла рядом со мной, вздрагивая и сжимаясь на виражах. Даже её пышные груди с шоколадными сосками прыгали и колыхались из стороны в сторону. …

      … – Анюта, у меня есть достоверные сведения, что из всех девушек, отправленных мной в сад со всеми удобствами, триста семьдесят восемь – ранее подвергались жестоким издевательствам и пыткам. Ты хоть ведешь статистику травматизма своих путан, получивших ранения на вызовах?    

      – К сожалению, в среднем восемь процентов девочек возвращаются покалеченными. Бывает, что их, зверски истерзанных, бросают обратно в каталог без рук, без ног… А-а-а! Уф-ф! Еле успела… или вообще мертвыми, – ответила хозяйка каталога, азартно сверкая глазами и содрогаясь при стрельбе.

      – Аня, из того числа женщин, что я назвал, тридцать две были изуродованы Фенокли Крыпсом. Как этому гуманоиду вообще удалось забраться в твой «малинник»?

      – Да, он известная личность, и от него все до единой сканки возвращаются с увечьями. Все! Но у него – гостевое право на Илоне… А-ай! На! На!Так тебе!

      – Что это значит? – спросил я.

      – Он не подключен к «Разуму», у него нет доступа к секретным сведениям, его защитное поле слабее твоей повседневки на пару порядков, но зато… Ой! А-а-ай!!! Так-то вот! Ай! Ф-у-у. Еле ушла!.. он имеет право входа во все Игровые Программы.

      – Анюта! Почему никто не встанет на защиту несчастных женщин моей планеты? Почему никто не ищет и не наказывает живодеров? – спросил я с гневом.

      – Принято считать, что сканы – не люди, что все они просто приложения игры, – ответила она и, ойкнув, втянула голову в плечи на крутом повороте – сильно втянула: по ноздри.

      – Ну, раз так, и если всем всё до лампочки, тогда все мои девятьсот путан и Инга пусть живут в саду до кончины по старости или до самовозврата, – заявил я.

      … Женщина-голограмма уже довольно уверенно управляла гравилётом, но делала это так эмоционально, как будто, и впрямь, на карту были поставлены наши жизни. Её горящий взор был словно прикован к встречному потоку астероидов, она часто дышала, и её всю трясло от напряжения.  

      – Николай! Возьми управление. Со мною что-то происходит, что-то непонятное. Ой, батюшки! – воскликнула она и застонала. 

      Не зная в чём дело, я припарковал летательный аппарат к огромному ноздреватому обломку и удивленно посмотрел на собеседницу. Предводительница путан взвыла, задрожала всем туловищем, обхватила голову руками и, изогнувшись, громко выдохнула; потом она безвольно уронила ладони на колени, посмотрела на меня пьяными глазами и промурлыкала:

      – Николай, ты не поверишь. Я кончила! Первый раз за две тысячи лет. Ох, как это сладко! Спасибо тебе!

      – Я-то здесь причем? Даже помацать тебя не могу: руки сквозь тебя пролетают.

      – Ещё как причем! Никто и никогда не любовался мной и не давал управлять кораблем. Ты ведь, я догадываюсь, нарочно придумал про метеорит в глазу – искуситель. От тебя исходит сексуальный ветер, он меня пронизывает, я его чувствую. Представляю, что ты вытворяешь с женщинами, и завидую им, – проворковала она, ласково глядя на меня и блаженно улыбаясь.

      Мне поступило сообщение – прямо в мозг. Бригадир курьеров, тактично дождавшись паузы в нашем разговоре, четко доложил, что Фенокли Крыпс в данный момент находится в Игре «Старая крепость» в обществе трех сканок. …

----------------------------------------------

      … С приёмником инфракрасного излучения отыскать Крыпса в замке для меня не представляло труда. Включив опцию «невидимка», я прошел по узкому коридору, открыл низкую дубовую дверь и тихо вошел внутрь. 

      Стены помещения были выложены из грубо-отесанного камня. От множества горящих факелов, вставленных в настенные держатели, было жарко. Языки пламени тускло освещали зал, окрашивая всё в зловеще-багровые тона. Стоял смрад, пахло кровью и жженым мясом. У правой стены располагался кузнечный горн, из его раскаленных углей торчали железные прутья с ручками. В углу виднелась небольшая гильотина, со взведенным кверху косым тяжелым ножом. …

      … Моему взору – словно мгновенная фотография – предстала ужасающая картина истязаний.

      Сразу за горном, на низком брусчатом топчане лежала голая девушка, животом кверху и в луже собственной крови. Всё её тело покрывали рваные кровоточащие раны и проколы, а в левую грудь было воткнуто шило – по рукоятку. Обе руки путаны и её левая нога были приколочены большими гвоздями к топчану; рядом лежала её правая нога, отпиленная по колено. Тут же валялась окровавленная пила. У противоположной стены я увидел вторую сканку. Она, вся в кровавых рубцах, исполосованная нагайкой, была подвешена толстой пеньковой веревкой за руки, с отсеченными от них пальцами. Канат проходил через потолочный блок и крепился к барабану, установленному в дальнем углу зала. Барабан медленно раскручивался, опуская несчастную девушку промежностью на острие кола, вбитого вертикально между напольными каменными плитами. Ей была уготована ужасная мука, и первая струйка алой крови уже побежала по колу, смазанному солидолом. Третья путана, тоже голая, как и первые две, висела на дыбе с вывернутыми руками; на левой руке не хватало кисти – из открытой раны кровь хлестала ручьем. Отрубленное запястье лежало на полу около плахи, с засаженным в неё топором. Нежное девичье тело было сплошь покрыто ссадинами, синяками и фигурными черными ожогами, а из вытекшего глаза девушки торчала огромная игла.  

      В центре пыточной стоял инопланетянин в белом переднике, заляпаном кровью. Это был шлёпсианин Фенокли Крыпс. Он как раз занимался своей любимой игрой – допросом путан. Когда я вошел, Крыпс резко обернулся на скрип дверных шарниров и, ощетинившись спинным гребнем, развернул в мою сторону свои глаза, далеко вылезшие из глазниц на гибких бордовых жгутах с синими прожилками. Ничего не увидев, он подумал, на шлёпском: «Сквозняки. Их тут полно в моих любимых казематах». В этот момент он держал в восьмипалой руке кочергу, с раскаленным до бела загнутым концом, и прижигал им очаровательную грудь невинной жертвы, подвешенной на дыбу. У бедняжки были вывернуты плечевые суставы, и она висела на сухожилиях. Гуманоид же, вцепившись второй рукой в её волосы, тащил пытаемую вниз, тем самым усугубляя её страдания. При этом экзекутор, с надменным взглядом и чувством превосходства, воинственно выкрикивал, утробно булькая:

      – Говори, шлюха земная! Где Центр? Где?! Говори, дрянь!!!

      – Я не зна-а-аю! Пожалей! Отпусти, Христа ради! Ой, как больно! Боженька, помоги, если ты есть! А-а-а-а! – сорванным голосом хрипло прокричала на дыбе путанушка и потеряла сознанье.

      Увидав все эти изуверства, я мгновенно ввёл всем девушкам обезболивающий эликсир, аннигилировал кол из-под второй девы, взглядом подхватил её и, отправив в Сток веревку, плавно опустил на пол; дав мысленную команду, освободил от гвоздей первую путану; затем бесшумно прошел к третьей сканочке, по пути наотмашь врезав ладонью по ушной воронке Крыпса – тот, взвыв по-шакальи, рухнул на пол и захрюкал. Я поднял на руки обмякшее девичье тело, велением мысли удалил дыбу, осторожно аннигилировал иглу и положил зверски истерзанную красавицу на рядом стоящую лавку. …

      … Крыпс, ничего не понимая, поднялся с пола. Он ошалело смотрел выпученными глазами на всё происходящее, потирая свою звенящую воронку. У него, как у всех шлёпсиан, была отвратительная внешность: большая голова, с зубастой пастью ящера и двумя продольными щелями вместо носа; толстое туловище, без шеи, с огромным брюхом; и слоновьи ноги. Его бурая, лоснящаяся кожа, усыпанная шишками – с кулак – колыхалась при ходьбе.

      Я отключил опцию «невидимка», выхватил кочергу из его шлангообразной руки и грозно приказал:    

      – Ну-ка ты, хек моржовый! Немедленно отпусти девушек!                    

      – Кто ты такой? Как посмел явиться ко мне без вызова? Убирайся вон, пока не поздно! – высоким фальцетом, с подвизгиванием, прокричал Крыпс и отступил на шаг.

      – Ты ещё, тварь, спрашиваешь, кто я?! Да я – чтоб ты знал – землянин! Брат этих самых девушек, которых ты, смрадное отродье, так искромсал и изувечил. Ну наконец-то ты мне попался, сволочуга! Ты у меня узнаешь, почем фунт лиха! Я тебе покажу, где Кузькина мать зимует! – Я достал из СМО ботинок пятьдесят седьмого размера, подкованный обычной конской подковой, и хорошенько постучал им по шишковатой голове Крыпса. – Я тебе, зубоскал, устрою муки Прометея. Сию же секунду, ирод, отправь всех женщин обратно в каталог! Не то тебе худо будет, – угрожающе проговорил я и поднес красный конец кочерги к пупырчатой морде гуманоида. – Нюхай, вошь подколодная, чем пахнут твои развлечения.

      – Убери от меня это горячее железо, ты же можешь меня обжечь! – провизжал шлёпсианин, пятясь. – Да ты хоть знаешь, кто я такой?!

      – Конечно знаю! Ты – паскуда мерзопакостная, лохань с ушами, импотент ползучий, гнойный нарыв. Вот ты кто! Думаешь, если ты – Фенокли Крыпс, Тайный Советник Президента Галактики, то на тебя и управы нет?! И закрой свой рот поганый, а то мухи на зловонье налетят, – с негодованьем говорил я. – У, проглот бородавчатый! Под эгидой ратификации договора, как клещ, присосался к Илоне, дармоед ты проклятый. Сладко жрёшь на халяву, пользуешься самыми красивыми женщинами. Но вместо того, чтобы накормить их и отблагодарить за ласки, ты расчленяешь их живьем, мразь. Думаешь башкой пупырчатой своей, что сможешь и впредь, прикрываясь галактической неприкосновенностью, безнаказанно четвертовать моих земля́чек? Не выйдет! Я самолично пресеку – и твои зверства, и твою шпионскую деятельность. Мне доподлинно известно, что ты втихаря ищешь ЦУПВВ, пытая сканок. Что, кровопивец сраный, зенки свои позорные вылупил?

      Инопланетянин насторожился, съежился и ещё глубже втянул голову в туловище. Рассудив, что я о нём знаю многое, а он обо мне – ничего, и строя догадки в уме, какой же всё-таки у меня ранг, ежели я так откровенно плюю на его смертельный статус, он-таки решил, от греха подальше, уступить моему требованию.

      Стоны и громкий плач оборвались, девушки быстро уменьшились до размеров капелек и исчезли: три горестные слезинки улетели в каталог «Путана» на реставрацию тел. И только на окровавленном полу и топчане остались лежать ампутированные Крыпсом конечности девчат. «Тела их восстановятся мгновенно, а кровоточащие раны в душах останутся на долгие-долгие века», – подумал я и в сердцах швырнул кочергу на каменный пол, залитый невинной кровью. Железяка подскочила и горячим концом ударила по ноге шлёпсианина.  

      – Что ты себе позволяешь? – взвизгнул рептилоид. – Мне же больно!

      – Ах ты, гад вонючий! Больно тебе?! А этим девочкам разве было не больно, когда ты, живодер брюхатый, им ноги отпиливал, груди зажаривал, глаза выкалывал?! Они же тебя умоляли о пощаде, плакали горькими слезами, кричали, корчились от боли, теряли сознание. А тебе же, душегубу, это было только в кайф! – промолвил я с гневом.

      – Они ведь просто игрушки, – верещал он. – А их оригиналы давно умерли.

      – Да, конечно! Тебя устраивает, считать их игрушками. Вот ты и забавлялся, откручивая головы моим соплеменницам с погибшей планеты – моим сестрёнкам, дочкам, матерям. Ты варварски запускал свои чешуйчатые поганые щупальца в святую память о Земле, глумился и кощунствовал, играючись. Ты осквернил Земную святость и должен за это ответить, – говорил я грозно, но уже спокойно. – Всё, отыгрался, Крыня. Ку-ку! Пришла пора расплаты, и наказание неизбежно. За твои злодеяния я могу тебя пристрелить, как зверя лютого, или раздавить, как таракана-паразита. И вообще, я с тобой могу сделать всё, что захочу. Но я не буду тебя уничтожать, это было бы слишком банально. И судить тебя тоже буду не я.

      – Кто же меня будет судить? Галактический суд? Да в регистратуре все со смеху подохнут с твоего заявления, – пробулькал он и насмешливо закудахтал.

      Я подверился, что Программатор стоит на автомате и, заранее посочувствовав Крыпсу, произнес:

      – Эй ты, ехидна вшивая, слушай мой вердикт. Тебя будет судить твоя собственная память, и казнить ты будешь сам себя по принципу «око за око, зуб за зуб, кровь за кровь» – в той самой последовательности, как ты это проделывал со своими жертвами. Я не буду оглашать, какие кровавые расправы ты учинял над девушками из каталога «Путана» – список черных дел хранится в твоей башке. Каждая последующая экзекуция будет начинаться после полного восстановления твоих органов, поврежденных предыдущей процедурой.

      Мой «телепат» подсказал мне, что инопланетянин испугался и надумал смыться; в тот же миг Крыпс был пойман моим «коконом», помешавшим ему ускользнуть из «Старого замка»; а я продолжил свою речь:  

      – Не торопись уходить, я не закончил. Эти самоистязания будут длиться до тех пор, пока не закончится список твоих прегрешений. По случаю нашей встречи дарю тебе на память из своего арсенала набор твоих любимых инструментов. Я объединил их в единую опцию – «инквизитор», которую тебе ни за что и никогда не удастся стереть. Да! Заранее предупреждаю: если ты на меня пожалуешься в суд, то тебя постигнет кара во сто крат суровее – и с са́мого начала. Не советую это проверять. Первое твоё самонаказание начнется здесь и сейчас, сразу после моего слова «пуск».

      Как только я произнес это слово, у Фенокли Крыпса отлетели обе ушные воронки, глаз со жгутиком и по пять пальцев с каждой руки. От внезапной боли он завизжал, как резаный. 

      – Так-то, Крыпс Феня. Нагрешил ты изрядно; вот и казни теперь себя в режиме самообслуживания, и отмывай свои грехи собственной кровью, – сказал я и, сняв «кокон» с Тайного Советника, вышел из «Старого замка» с чувством выполненного долга.

----------------------------------------------

Глава двадцатая    наташа  и  алиса

      «А вдруг в каталоге есть и русские девчата? А почему бы и нет?!» – подумал я и обратился к Аннотации «Путаны»: «Показать представительниц планеты Земля – россиянок из Новосибирска».

      В тот же миг по экрану поплыли объемные голограммы танцующих девушек-очаровашек. Я жадно вглядывался в лица землячек, в надежде увидеть среди них какую-нибудь знакомую личность.

      Моё внимание привлекло изображение одной особы под номером НС – 427. Она не танцевала, как все, а сидела на корточках, сгорбившись и опустив голову. Сканка выполняла руками какие-то суетливые движения, как будто собирала осколки битой посуды. Её длинные волосы свисали слипшимися сосульками и закрывали лицо. Девушку звали Наташа, ей было 19 лет. В углу её афишки была цифра 0: за двадцать столетий существования Программы её не вызвали ни разу.

      «Странно. Зачем это чучело вообще поместили в каталог», – мысленно усмехнулся я и уже было собрался продолжить просмотр сибирячек, как вдруг подбирающая черепки повернулась в сторону. Всего на мгновенье открылся профиль её лица, и оно показалось мне привлекательным.   

      «А, была не была! Ежели что, накормлю и верну обратно. Уродины тоже хотят есть», – поразмыслил я и сделал вызов.

      Передо мной появилась девушка в открытом розовом купальнике. К моей великой радости, она оказалась не просто красивой – а божественно красивой. У неё были огромные карие глаза и золотисто-русые волосы. И лицом, и фигурой Наташа была очень похожа на знаменитую актрису Мишель Мерсье, сыгравшую Анжелику в одноименном художественном фильме. Я с изумлением смотрел на сканку и глазам своим не верил: «Ну вылитая Анжелика! Просто прелесть! Чего не скажешь о её голографической афишке. Там она выставлена в таком ужасно-невыгодном ракурсе, хуже которого и не придумаешь. Немудрено, что за два тысячелетия никто и никогда не приглашал её на рандеву для своих сексуальных утех, да я и сам поначалу принял её за пугало».

      Озираясь в недоумении по сторонам, гостья произнесла приятным, ласкающим слух голосом:

      – Что за фигня?! Где это я? Куда подевались все ребята?

      – Здравствуй, девица-красавица! – поздоровался я и прикололся: – Где ж твоя любезность и стандартное приветствие? Типа того: «О мой повелитель! Рада нашей встрече».

      Она с презрением посмотрела на меня и фыркнула.

      – Какой ещё повелитель?! Что за бред?! Мужчина, я Вас первый раз вижу. Что Вам от меня нужно?

      – Мне от тебя?! Исполнения элементарных обязанностей путаны. Но у меня такое ощущение, что мне подсунули бракованную сканку.

      – Я – путана?! Да вы что, с ума здесь все посходили?! Я никому не давала на это согласия. Оставьте меня в покое! Немедленно покажите мне выход!

      Меня стала раздражать и угнетать её несговорчивость.

      – Вижу, ты мне действительно не рада, – сказал я. – Не собираюсь тебя принуждать. Как говорится, насильно мил не будешь. Твой выход, сударыня, там же, где и вход. Назови свой номер и произнеси слово «возврат».

      – А какой мой номер?

      – НС 427.

      – И на том спасибо. НС 427 – возврат!  

      Девушка в миг вернулась в каталог, влетев янтарной каплей в свой сектор.  

      Я запустил прокрутку и принялся дальше разглядывать сканок из Новосибирска. Но мысли о Наташе не давали мне покоя. «А девчушка-то – эх, как хороша собой! Просто загляденье! – думал я. – Только непонятно, прочему Программа не проинструктировала свою сканку? Судя по её реакции, она не врубилась – где она, что с ней, и что вообще происходит на белом свете. Полагаю, надо дать ей ещё один шанс».

      Я вновь вызвал Наташу. Как только она сформировалась в реальную фигуру, я, пытаясь предотвратить её повторный возврат, быстро проговорил:

      – Голубушка, не торопись возвращаться – это всегда успеешь. Сначала разберись в ситуации, сориентируйся. Но хочу предупредить: если снова вернешься в Программу, я больше никогда не вызову тебя. Это железно.

      – Да-да, ты прав. Надо сначала разобраться. – Она с ужасом смотрела на меня. – Ничего не понимаю. Я была на уборочной, в совхозе, собирала картошку и вдруг оказалась здесь, у тебя. Когда я произнесла слово «возвра…» – ой! – чуть опять не брякнула… Когда это произнесла, то очутилась в жуткой мгле и пробыла в ней, в каком-то странном, разобранном состоянии года два, как мне показалось. Я не хочу туда больше возвращаться. Я хочу домой, к маме. Прошу тебя, отправь меня в Новосибирск, пожалуйста.

      – Сожалею, но это невозможно. Нет ни Новосибирска, ни России, ни Земли – в привычном понимании.

      – Что всё это значит? – оторопела девушка.

      – Много тысячелетий назад наша родная Земля замерзла после гибели Солнца.

      – Солнце погибло? Как?! – Она округлила глаза.

      – Звездой накрылось, – мрачно пошутил я для разрядки обстановки.

      – Тогда где мы сейчас находимся, и какой теперь год? – спросила она, блеснув слезами в глазах.

      – Мы на Илоне; это планета такая. Завершается девять тысяч шестьдесят пятый год.

      – Боже мой! Девять тысяч?! Как же мне удалось выжить и так хорошо сохраниться? – Сканка оглядела себя. – Батюшки! Да я же почти голая! Куда делась моя штормовка и штаны с начесом? Дай мне какую-нибудь одежду.  

      Я, не поднимаясь с дивана, накинул на неё пеньюар, позаимствованный из Материализатора. Девушка одобрительно хмыкнула и спросила:

      – Ты иллюзионист?

      – Что-то вроде того.

      – А где я была, пока ты меня… не вызвал?

      – В этой Программе «Путана», – ответил я и показал рукой на её сектор внутри объемного экрана.

      Наташа отрешенно посмотрела на своё застывшее изображение, на пляшущие фигурки – с ним по соседству – и вдруг пронзительно вскрикнула:

      – Лискина!!!

      Она погрузила указательный палец в ячейку с номером НС – 428, в которой лихо приплясывала рыжая деваха по имени Алиса. У той в активе насчитывалось более девяти тысяч вызовов.

      – Ты её знаешь?! – спросил я изумленно.

      – Да! Разумеется! Это же моя лучшая подруга! Ты можешь её сюда вызвать? Очень тебя прошу, вызови!

      – Запросто! А давай сделаем ей сюрприз? Ты спрячешься и будешь наблюдать за происходящим из укрытия, а потом по моей команде появишься. Согласна?

      – Да! Согласна! Мне уже начинает у тебя нравиться, – промолвила она и впервые улыбнулась.

      Я усадил Наталью в грави-кресло, взглядом оттолкнул его к стене и поставил перед ним ширму-невидимку с действием в её направлении. Кресло опустело.

      – Тебе хорошо видно? – подверился я на всякий случай.

      – Великолепно! – прозвучал её приятный голос из пустоты.

      – Тогда смотри, слушай и запоминай, как должна действовать профессиональная путана. Ну-с, поехали! – сказал я и добавил, но уже в сторону экрана: – НС 428, вызов!

      Голограмма внутри сектора замерла, не успев завершить начатое движение, но зато оно было закончено уже в моём жилище материализовавшейся предо мной очаровательной девушкой: она грациозно всплеснула руками, резко прогнулась в спине и вскинула вверх подбородок. Затем сканка быстро огляделась и, остановив на мне свой цепкий взгляд, звонко воскликнула: 

      – О лучезарный мой владыка! Приветствую тебя всеми фибрами души! Приложу все усилия, чтобы исполнить твои самые невероятные сексуальные желания. Я утолю жажду твоей похоти. Повелевай, о мой властелин!  

      – Прежде всего, я рад тому, что у тебя фибры, а не жабры, а у меня похоть, а не перхоть.

      Сканка хохотнула, но через миг произнесла с серьезным видом:

      – А я рада тому, что ты человек, что ты красив, молод и могуч. Знаешь, как мне, чёрт побери, осточертели эти уроды-гуманоиды и мерзкие инопланетяне! С тобой, мой господин, мне не надо будет притворяться, что тащусь от тебя. Думаю, мы получим обоюдное удовольствие от любовных утех.

      Я жестом пригласил её сесть, и она живо подсела ко мне на диван.     

      – Мой повелитель, возможно, ты желаешь, чтобы я величала тебя как-то по-особому? – спросила девушка, поглаживая волосяной покров на моей груди.  

      – Да какой я повелитель? Зови меня просто Николай, – сказал я, а про себя в шутку подумал: «Ни кола-й, ни двора-й». Моя ладонь легла на её плечо. – Расскажи немного о себе.

      – Ладно. Меня зовут Алиса, мне двадцать лет, я – землянка.

      – Землянка наша в три наката? А я тогда кто? Блиндаж? 

      – Конечно, блин, дам. – Лискина рассмеялась над собственной остро́той, но через секунду оборвала смех и, скорчив молящую гримаску, загнусавила жалостливым голоском попрошайки: – Только мне пить очень хочется, я умираю от жажды. Воды! Николай, угости даму минералкой и чем-нибудь вкусненьким. – Голос её окреп и приобрел шутливо-нахальный тон: – Котлета с вермишелью и мороженное с малиновым вареньем – подойдет. Я голодная, как волчица. Не откажусь от оливье и ветчины с горчичкой, также можно – красной икорки, фруктов и шампанского с шоколадкой.  

      Пока она диктовала свой заказ, я успел внимательно рассмотреть её. Миниатюрная симпатичная девушка с изящной фигурой и пышной грудью была полна свежести, здоровья и озорства. Огненно-рыжие волосы – копной, заостренный вздернутый носик и огромные зеленые глаза, с приподнятыми уголками у висков, делали её похожей на лисичку. «Вполне оправдано, что и имя у неё тоже лисье: лиса Алиса, да к тому же – Лискина», – подумалось мне. Её комплект мини-бикини, а точнее сказать, микро-бикини – несколько тонких шнурочков с тремя крохотными лоскутками красной полупрозрачной ткани – едва прикрывал рельефно выпирающие соски и округлый лобок. Она мне уже нравилась. Но я, сдержав себя, сказал:

      – Ужин гарантирую, только чуть позже. А сейчас – сюрприз! Эни-бэни зашибись – ну-ка, гостья, появись!  

      Не успел я аннулировать ширму, как прятавшаяся за ней Наташа сама проскочила сквозь неё и с радостным воплем кинулась к Лискиной; та же, увидев её, с ликующим визгом бросилась навстречу.

      – Ба, кого я вижу! Натка! Какими судьбами?! Господи, как я рада! – кричала она во весь голос.

      Подруги – и обнимались, и целовались, и смеялись, и плакали от счастья… 

      Я велением мысли осушил их слезы и подал по стакану фанты из «Рога изобилия», говоря при этом:

      – Странное дело, девчата: вы не виделись тысячи лет, хотя находились в соседних ячейках! Как удачно, что сегодня вы наконец-то встретились. Давайте-ка, красавицы, обсудим план наших дальнейших действий. У меня такое предчувствие, что судьба свела нас надолго. …

----------------------------------------------

Глава двадцать первая   банька у реки

      … В просторном уютном предбаннике пахло березовыми почками, было тепло, сухо, и светло. Ни лампочек, ни каких-либо светильников я нигде не замечал: в бане использовался объемный свет. …

      … Мимоходом метнул взгляд в зеркало, но задержался и более внимательно рассмотрел своё отражение... Увесистые атрибуты мужской гордости были в полном ажуре и, как всегда, вызывали восхищение, даже у самого себя. Однако многое во мне изменилось, причем, в лучшую сторону. Могучее от природы тело теперь украшали рельефно и отчетливо выпирающие мускулы; густая русая шевелюра напрочь лишилась прежних признаков облысения; пропали давешние морщины, а кожа на лице стала как у юноши; большие глаза из просто голубых превратились в ультрамариновые (да и зрение претерпело метаморфозу: от близорукости – до орлиной зоркости); шрам на брови исчез, а нос выпрямился. «То-то я замечаю, гнусавость куда-то делась, а голос стал громким, бархатным и зычным». Меня приятно удивило и то, что мой рост уже перевалил за два метра. «Скорее всего, хрящевые диски в позвоночнике стали потолще, получая нужные вещества», – предположил я и заглянул себе в рот. «Вот те на!» Сломанный за месяц до смерти зуб был снова целёхонек, а вместо коронок – обыкновенные зубы; и вообще, все они стали идеальными. – «Вот он, результат усилий Медсети и корректирующего поля: мой организм помолодел лет на десять, как минимум!» – подумал я и улыбнулся сам себе белоснежной ослепительной улыбкой.

      В отражении хорошо просматривался интерьер предбанника. Сбоку слышалась ничего незначащая парфюмерная болтовня девчат да щелчки их жевачек. Я посмотрел на путан в зеркало и оторопел: флакончики спрыгивали с полки, зависали в воздухе и вновь заскакивали на свои места, в пустоте надувались и лопались пузыри, но самих девушек не было видно. Сканки не отражались в зеркале! Стало немного не по себе. Я быстро обернулся и, увидав девчат с пузырьками в руках и с пузырями у ртов, облегченно выдохнул. «Ладно, потом разберемся с этим странным гало-явлением», – решил я и обратился к увлеченным подругам:

      – Девицы-красавицы! Айда мыться. …

----------------------------------------------

      … Когда я на второй раз ополоснул Наташу, Алиса попросила:

      – Николай, а потри мне тоже спинку, пожалуйста.

      Она наклонилась и, широко расставив ноги, облокотилась на отполированную до белизны лавку. Я мылил поролоновой губкой её стройный стан, плечи, грудь, а мой мужской орган, разогретый желанием к Натке, тоже косвенно принимал участие в процессе мытья: то он проскальзывал по её ягодицам, то касался её бедер, то упирался путане в живот. И вдруг совершенно случайно он вонзился в её половую щель и, как по маслу, вошел до упора. Мой любовный пыл, накопленный для одной путаны, залпом разрядился – в другую. Всё произошло внезапно и кончилось очень быстро.

      – Учись, студентка! – сказала Лиска подружке, когда сексуальный ритуал завершился. – Вот так надо работать тазом и вагиной. Как ловушкой!

      «Оказывается, это не я ненароком попал в цель, а она намеренно не промахнулась, – догадался я. – Ох и хитрая лиса! Но мне это нравится!» …

----------------------------------------------

      … Я так наподдвал пару, что девчонки приседали и хватались за уши. Парили в четыре веника: сначала Наташу, затем Алису, потом они вдвоём изо всех сил хлестали меня.

      Разгоряченные, распаренные, все в листьях, мы, голые и босые, вылетели из бани и помчались к реке. Девчата бежали чуть впереди, держась за руки. Они смешно сверкали белыми попками; у каждой к ягодице прилипло по банному листу. Я догнал их у полыни, и мы все вместе с разбегу бултыхнулись в студеную воду, приятно обжигающую тело.

      Девчонки визжали, брызгались, хохотали и радовались, как дети малые. Они так разыгрались, что перестали соблюдать осторожность. Взбираясь по трапу, путаны в шутку толкались, продолжая начатую игру. Только я подумал, что не к добру они так разрезвились, как Алиса, будучи послабже, упала и сильно ударилась коленом о ступеньку.

      Сама идти она уже не могла. Я поднял Лискину на руки, занес в баню, уложил на стол, на котором мы с ней полчаса назад занимались любовью, и осмотрел поврежденную ногу. Травма оказалась серьезней, чем предполагалось: у неё было разорвано сухожилие коленной чашечки. Кровь из раны хлестала фонтаном. Необходима была операция. «Даже если её подключить к «Лекарю», то всё равно несколько дней она будет прикована к постели», – прикинул я.

      Было видно, что ей очень больно, но Алиса, стиснув зубы, безропотно терпела. По её бледному лицу, перекошенному от боли, в два ручья текли слёзы. Она с мольбой во взгляде молча смотрела мне в глаза – так вдали от ранчо поломавшая ноги лошадь смотрит на своего ковбоя, заряжающего кольт. Мне стало невыносимо жалко эту славную путанушку и я с горечью в голосе произнес:

      – НС 428, возврат в «Путану».

      Лискина исчезла, и только на белоснежной скатерти осталось огромное алое пятно её крови. Над столом автоматически открылся экран, на котором фигурка Алисы лихо закрутилась в искрометном танце. Наташа увидела её изображение и вдруг заплакала навзрыд и заголосила:

      – Алисочка, миленькая, прости меня! Я не хотела, я нечаянно! Что угодно для тебя сделаю, клянусь тебе! Пусть я пополам разорвусь, только бы ты меня простила. – Она резко повернулась ко мне. – Коля! Дорогой мой! Верни её обратно! Я одна во всем виновата. Это я, корова неповоротливая, толкнула её. Только не оставляй её там, там жутко, забери её оттуда, – умоляла Наташа, размазывая слезы по щекам. – Я сделаю всё, что ты захочешь. Вот смотри, я совершенно голая, и раздеваться не надо. Возьми меня! Прямо сейчас, прямо на этой скатерти, залитой кровью моей подруги. Ах, да! Мы же условились! Николай, я хочу тебя!

      Она полезла на стол, но я перехватил её, обнял и прижал к себе. Натка подняла зареванное лицо. Глядя ей в глаза, я с грустью промолвил: 

      – Наташенька. Ты говоришь, что хочешь меня. Зато я́ так не хочу! Мне не нужно от тебя такого жертвоприношения. Только последний негодяй может воспользоваться подобной ситуацией. Разве я похож на негодяя? Девочка моя, ну кто с таким горестным лицом предлагает заняться любовью? Ты в зеркало на себя посмотри!  

      Наталья всхлипнула, повернулась к зеркалу и с полминуты разглядывала своё отражение.

      – Николай, а Лиска-то верно подметила: ты ведь, и правда – красивый, статный, мощный; и совсем не похож на негодяя. Кстати, мы с тобой прекрасно смотримся вместе. Скажи-ка?

      Но я видел в отражении только себя одного, обнимающего пустоту. «Значит, людей и самих себя они видят в зеркале», – отметил я, а вслух сказал:

      – Да. Можно сказать, мы с тобой – идеальная пара. А за Лиску не переживай. Я ведь отправил её в каталог на реставрацию. Встречай свою подругу! 

      Натка вырвалась из моих объятий и с ликующим воплем принялась прыгать вокруг меня. У неё опять от избытка чувств хлынули слезы из глаз, но на этот раз от радости.

      – «Путана». НС 428. Вызов! – скомандовал я.

      В пространство предбанника из экрана вытекла прозрачная сверкающая капля, которая стремительно разрослась, приобрела форму человека и превратилась в Лискину. Она вернулась из каталога целая и невредимая, всё в том же откровенно открытом купальнике. Несколько секунд девушка крутила головой по сторонам, пытаясь понять, куда её занесло; в её расширенных глазах застыл ужас. Наконец, она адаптировалась и увидела меня и свою лучшую подругу. Алиса зарыдала и бросилась мне на шею.

      – Господин мой! Коленька, родненький! Молю тебя, не отправляй меня туда. Мне страшно! Там – смерть! – выла она, покрывая моё лицо поцелуями вперемешку со слезами. – Я же люблю тебя! Я сразу в тебя влюбилась, как только увидела. И Натку тоже люблю. Я не буду вам мешать. Буду вас развлекать, песни петь, плясать, детей ваших нянчить. Погладишь меня когда-никогда по головке, как котенка, и я буду счастлива. Не прогоняй, родненьки-и-ий!

      Я с трудом оторвал от себя девушку. Теперь у меня было уже две рыдающих путаны. Они стояли, обнявшись, и обе ревели.

      – Да что вы все сегодня, сговорились, что ли? Или сдурели обе? То хохочут, как ненормальные, то плачут горькими слезами. Вас постоянно бросает из крайности в крайность. – Я взял ковш с кадушки, продублировал его через Материализатор и оба наполнил. – Всё! Успокойтесь! Нате-ка вот, кваску хлебните да остыньте.

      Сканки, вытирая слезы, уселись на лавку с черпаками в руках. Я подсел к Алисе.

      – Лиска, ты вот сгоряча ляпнула, что детей наших будешь воспитывать. Но ты же сама прекрасно знаешь, что сканка не может забеременеть – так заложено Программой. Этой своей репликой ты вынуждаешь меня сомневаться в твоей искренности. Больше так не ляпай, а то я перестану тебе верить.

      – А я тебя и не обманываю вовсе, ни сколечко, – ответила она и глотнула квасу. – Просто я убеждена, что если верить в чудо, то оно непременно произойдет. Это моя точка зрения. Кредо!

      – Ага, ты ещё сказки вспомни: про Колобка, про Снегурочку, про Мальчика с пальчиком. Покажи-ка лучше свою травму после реставрации, кредо ты моё луковое.

      Лискина, уже с кокетством, протянула мне стройную ножку: от раны даже шрама не осталось. Натка склонилась и поцеловала её колено.

      – Прости меня, Алисочка, прости, моя хорошая. Я больше так не буду, – проговорила она и нечаянно пролила свой квас мне на ноги. – Ой, Коленька, и ты меня прости. Какая-то я сегодня невезучая!

      – По таким мелочам передо мной можешь не извиняться, – сказал я, пронаблюдав, как очищающее поле аннигилировало пролитый квас. – Девочки, подведем итоги. Итак, все живы, все здоровы; вечер продолжается. Приглашаю вас на ужин! Только сначала заскочим в бар за шампусиком. В туалет не желаете?

      – Я в проруби пописала, – бойко доложила Лиска.

      Натка постеснялась признаться про полынью, а просто лукаво улыбнулась.

      Из каталога СМО я заказал для себя и для своих дам по полному стандартному комплекту летней повседневной одежды конца девятнадцатого века – наугад. На мне оказался коричневый костюм из тонкого драпа с закругленными фалдами, желтые штиблеты и котелок, а на сканках – бледно-голубые платья с оборками, бо́ты и соломенные шляпки.

      – Ого! – Ни фига себе! – Вот это да! – восхищались путаны, разглядывая себя в зеркало.

      – А вы как думали? – усмехнулся я и выкинул котелок в форточку: он мне не шёл.

      Девчонки захохотали, и мы вышли в другую Игровую Программу – в бар «33 тумака».

-----------------------------------------------

      … – Девчата, запомните это место. Сюда мы придём на яхте, – постановил я и дал задание бортовому навигатору: – «Амазонка!»

      Гравилёт с креном развернуло, и он понесся к указанной точке пространства по кратчайшему расстоянию.

Глава двадцать шестая   яхта «амазонка»

      Через минуту перелета вдали показалась яхта. Я вывел гравилет на глиссаду. Пока мы шли на посадку, у нас было достаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть «Амазонку».

      Белоснежная красавица была семи с половиной метра в ширину и двадцати восьми метров в длину, не считая кормового оперения, напоминающего два взметнувшихся ястребиных крыла. … Обтекаемость всех составляющих элементов яхты свидетельствовала в пользу её высокоскоростных качеств: даже стоя на якоре, «Амазонка» своим видом создавала иллюзию стремительного полёта.

----------------------------------------------

      … Здесь же находился высокий несгораемый сейф. Он был закрыт на засов, но не заперт. В нём, в самом низу, были уложены в пять стопок папки с документацией на яхту, а на его полке лежали – заряженный пистолет Макарова, три запасных обоймы к нему, ракетница и по две пачке патронов к ней – разных цветов: зеленого и красного. Тут же стоял глобус игровой планеты «Родные просторы».

      Я взял его, несколько раз крутанул вокруг оси и уже собрался поставить обратно в сейф, как вдруг заметил на нём маленький черный крестик, которым был помечен остров Грифон. Меня это даже обрадовало. «Да мы и так, без определенной цели, собирались туда смотаться, но теперь предстоящая поездка обретает хоть какой-то смысл», – сказал я сам себе и, воспользовавшись «гигафоном», крикнул: 

      – Девчонки! Идите сюда!

      Дамы мгновенно примчались с круглыми от удивления и испуга глазами и, встав по стойке «смирно», бойко прокричали в ответ, как в мультике про Скоропеево кольцо:

      – Что – хозяин – надо?  

      – Экипаж, слушай мою команду! Отправляемся на остров Грифон. Курс – юго-запад. Всем оправиться и привести себя в порядок. Сбор в рубке. Снимаемся с якоря и выходим через десять минут. Вопросы есть?

      – Никак нет! – гаркнули путаны, вроде бы дурачась, но в гальюн понеслись во весь опор. …

----------------------------------------------

      … – Коленька! Мы еле-еле нашли эту рубку! Я себе всегда представляла, что яхта – это такая большая лодка с парусом и маленькой каморкой. А моя яхта – трехэтажный корабль! – восторженно проговорила Наташа. Она подошла и расположилась рядом со мной.

      – Коля, я готова к спарива… к стажировке!  

      Я сделал вид, что не заметил её оговорки и, подкатывая диван поближе, сказал:

      – Перед тобой – пульт управления «Амазонки». Дави на «пуск»!

      Натка нажала на зеленый грибок – засветилось информационное табло, загорелись глазки́ индикации, качнулись стрелки приборов. Удовлетворенно хмыкнув, я приступил к обучению путаны:

      – Обрати внимание на мнемосхему энергосистемы. Мы видим, что в работе левый ВДГ. Так оно и есть на самом деле. Но на нём не поедешь: у него нет винта. Надо запустить главные двигатели. Пуск воздушный – от системы сжатого воздуха. Давление в норме – 30 атмосфер. – Я вопросительно глянул на стажерку, та в ответ молча кивнула и в знак понимания показала пальцем на индикатор. – Видишь слева вверху – флажок с табличками «Стоянка» и «Ход»?

      – Вижу. Он сейчас повернут в сторону «Стоянка», – ответила Наташа.

      – Перещелкни его – на «ход». Система запуска автоматически будет вводить в работу нужные агрегаты, а ты следи за выполнением операций по индикации, – произнес я и обнял её за плечо.

      Наташа дрожащей рукой переключила тумблер. Из машинного отделения донеслось слабое жужжание, затем взвизгнули один за другим воздушные стартеры и рявкнули при пуске главные двигатели. Я рукой почувствовал, как сканочка вздрогнула. Широко открытыми глазами Наталья наблюдала по световому табло, как поочередно оживают механизмы.

      – На схеме зажглись окошечки «В работе» – на двух главных двигателях, – прокомментировала она поступившие на пульт сигналы. – Значит, это они меня сейчас напугали?.. Оба квадратика валогенераторов тоже загорелись зелеными табличками «Готов». ВДГ остановлен и переведен в «Резерв». Почему, Николай?

      – Он уже не нужен. У тебя теперь работают в параллель два валогенератора с суммарной мощностью 200 киловатт, – пояснил я.

      – Тебе-то хорошо, ты всё знаешь. А мне так страшно, но зато ужасно интересно! О! Рулевые машины – «Готов», эхолот – «Готов», гирокомпас – «Готов», навигация – «Готов». – (Стало слышно, как в форпике яхты забренчала выбираемая якорная цепь.) – Ага, вижу: горит «Якорь поднят», и сразу же засветилось окошечко «Готов к ходу», – с волнением отметила Наташа.

      Сзади тихо подкралась Алиса и облокотилась на спинку дивана.

      – Можно посмотреть? Мне тоже интересно!

      – Лиска отстань! Не отвлекай меня, и так голова кру́гом идёт, – рыкнула Натка.

      – Мне надо тоже учиться рулить яхтой. Вдруг во время движения ты захочешь пописать, а заменить тебя будет некем. – Лиска засмеялась. – И что же, как ссать, так якорь бросать?

      – А я Колю позову, – нашлась Наталья.

      – А ему будет некогда. Мы с ним в это время будем в обнимочку да в состыковочку наслаждаться клипами, – съехидничала подружка.

      – Лиска, какая ты стала вульгарная! Путанство не пошло тебе на пользу. У тебя на уме только три «по»: пожрать, потраха… погрешить да помочиться, – раскритиковала её Натка.

      Я заступился за Лискину:

      – Наташа, а ведь Лиска правильно рассуждает. Она тоже должна уметь управлять судном на случай подмены. А случаи бывают разные – это море.

      – Ладно, смотри, только не мешай, – разрешила хозяйка «Амазонки». – Но пока не научишься, ничего на пульте не трогай! Ясно?

      Алиса с довольным лицом плюхнулась на мягкий диван рядом со мной, обхватила меня за руку и упруго прижалась грудью. Я улыбнулся и продолжил:

      – Слева на пульте – видишь панель «СОО»? Это сигнально-отличительные огни. Включи панель. Хотя, вроде бы, и некому: мы одни в этой Игре. Но, таков порядок. Сразу привыкай всё делать правильно.

      – Включила.

      – Нажми кнопку «Контроль СОО».

      – Нажала. Зажглись все зеленые лампочки на панели СОО, – доложила Натка. 

      – Это означает, что все линии исправны, а на мачте все источники света – целые, – пояснил я. – Теперь опробуй «Обмыв купола» и «Стеклоочистители». – Я не успел договорить, как ощутил Алискину властную ладонь у себя на ширинке, и чуть не поперхнулся от неожиданности.

      – Всё работает. А зачем нужно обмывать стёкла? На море ведь нет грязи, – с недоумением произнесла Наташа.

      – Зато есть брызги. Вода высохнет, а соль останется. И что, будешь бегать со шваброй и купол вытирать? – рассмеялся я, в большей мере – от щекотки.

      – Пошлю старшего помощника, – усмехнулась она.

      – Есть помыть иллюминаторы! – Лиска, дурачась, вскочила и, вытянувшись в струнку, козырнула.

      – Проверь «Тифон», – коротко скомандовал я.    

      Наталья исполнила мою команду. Снаружи раздался очень громкий, но мелодичный, звуковой сигнал – голос «Амазонки».

      – Это же гудок! – воскликнула Алиса, снова пристраиваясь ко мне. – А можно мне тоже бибикнуть?

      – Бибикни, – снисходительно позволила подруга. – Только гудок не поломай!

      Лиска три раза надавила пальцем на кнопку, радуясь, как дитя, произведенному шуму.    

      – Ну что, Звезда моя, поехали потихоньку? Вон ту рукоятку с шариком, что справа от твоей руки, плавно толкай вперед, – сказал я и вновь почувствовал похотливый прессинг рыжей озорницы. Она вообще залезла мне в шорты.

      – Да, поняла. Написано: «назад» и «вперед». Шарик сейчас стоит на нуле, – промолвила Наташа и двинула рычажок.

      Яхта стронулась с места – и пошла.

      – Ура!!! – во весь голос закричали девчата.

      – Теперь крути штурвал, чтобы лимб со стрелкой переместился вокруг гирокомпаса до отметки юго-запад. Это наш курс, его и будешь держать.

      Яхта хорошо слушалась руля.

      – Всё, стрелка совместилась. Мы – в курсе! – отрапортовала Натка и тоже козырнула по-армейски. …

----------------------------------------------

      … Наталья уже освоилась, вошла во вкус и начала получать удовольствие от управления яхтой. Её глаза блистали, щеки покрылись румянцем; она вся светилась красотой. «Ну вылитая Анжелика! Обожаю и хочу её», – подумал я и чмокнул девушку в щеку; но Натка повернулась и ответила мне поцелуем в губы, не отрывая при этом, однако, взгляда от стремительно набегающих волн.

      – Моя давняя мечта сбылась – стократно! Я не просто катаюсь на яхте – я управляю яхтой! Настоящей огромной яхтой! Моей яхтой! – ликующе воскликнула она и взвизгнула. – Спасибо тебе, Коленька за подарок! …

----------------------------------------------

      Когда мы обогнули мыс, солнце стояло на юго-западе. Наташа сбавила скорость и через узкий проход между огромными валунами осторожно завела «Амазонку» в лагуну.

Глава двадцать седьмая     лазурная  лагуна

      Лазурная лагуна была округлой формы, около полукилометра в поперечнике. Берег, густо поросший пальмами, вздымался амфитеатром, а с юго-востока буйная растительность мощным массивом подступала почти вплотную к золотистому пляжу, широким кольцом опоясывавшему залив.

      В бухте, закрытой от восточных ветров скалистой возвышенностью, было тихо. Водная поверхность лагуны имела цвет ультрамарина. Вероятно, это и послужило основанием для выбора названия водоема. Солнце хорошо прогревало небольшой слой воды – порядка пяти метров, по эхолоту – поэтому её температура составляла 30 градусов по Цельсию, что совпадало с моим дистанционным термозамером, произведенным с гравилёта.

      – Куда поплывем? – спросила Наташа, обернувшись ко мне.

      – Вообще-то, по морю говно плавает, а суда ходят, – улыбнувшись, изрек я любимую поговорку моряков. – Ты хозяйка, вот и веди яхту, куда твоя душенька пожелает. Лиска, а ты пока оставь блуд в покое и займись серьезным делом: внимательно следи за показаниями эхолота и сообщай о каждом изменении глубины.

      – Есть сообщать! – козырнула она, профессионально отдернув руку после касания козырька кончиками пальцев. – Пять целых и одна десятая метра!

      «Амазонка» шла на самом малом ходу. Наталья взяла чуть правей, на пальмовые заросли. Если бы штурвал был в моих руках, то я, наоборот, повернул бы налево, к открытому и хорошо просматриваемому участку берега – из соображений безопасности. Но я не стал навязывать ей своё мнение, поскольку вокруг не было видно абсолютно никаких следов цивилизации.   

      – Пять ровно, – бойко объявила глубину Лиска. 

      С целью обнаружения хищников в лагуне, я пустил в ход свой «сонар», и через миг он начал выдавать мне справку: «Касатки – 0, акулы – 0, крупная рыба – 3009, крупные кальмары – 1957, осьминоги – 749, крабы – 42815, мелкая рыба – 1 000 000, креветки – … ». Я отключил справку и сказал:

      – Девочки – могу вас обрадовать. Вода очень теплая, акул нет, зато полно рыбы и другой живности…

      – Четыре и девять … снова пять ровно, – перебила меня Алиса.

      – Молодец, Лиска! Вклинивайся, не стесняйся, – похвалил я путану, а она, фыркнув, отпарировала: 

      – Да я уже давно разучилась стесняться. Где у меня в детстве была стыдливость, там волосня выросла.

      – Причем, рыжая! Недаром в народе говорят: «рыжая – бесстыжая», – со смехом подковырнула её Натка, а я продолжил:

      – В чулане под трапом хранится всякое нужное снаряжение. Там есть огнестрельное оружие, рыболовные снасти и два подводных ружья. Можно порыбачить, поохотиться – и на острове, и под водой.

      – Пять и один… Пять и два.

      – О! Я люблю рыбу удить, – обрадовалась Наташа. – Когда я гостила у дядьки, мы всегда с ним ловили карасей в пруду. А червей копали…

      – Пять и три. Восемь ровно. Странно… Пять и два, – как-то нерешительно доложила Лиска и нахмурилась.

      – Что странного ты увидела? Это была, наверно, яма, – высказала свою догадку Наталья.

      – Возможно, – неуверенно произнесла Лискина. – Странно то, что цифра восемь лежала на боку. Так обычно обозначается бесконечность. Сейчас – пять и один.

      – Натка, стоп! Штурвал не крути! Самый малый назад! – скомандовал я.

      Наташа передернула рычаг хода, и яхта попятилась.

      – Пять и два, – известила нас Алиса, хотя мы и без того уже все втроём пристально смотрели на прибор. – Вот она! Восьмерка на боку! – вскрикнула она.

      Натка сама, без моей команды, остановила яхту.

      Сомнений не было: судовой эхолот показывал бесконечность.

      – Коля, разве может быть такая глубокая яма? – удивленно спросила Лиска.

      – Нет, конечно. Диаметр этой игрушечной планеты всего восемь тысяч километров, – уверенно ответил я, но в тот же момент, засомневавшись вдруг в исправности прибора, быстро набрал на тестовом резонаторе «10 000 км» и нажал кнопку «тест». Эхолот так и показал: 10 000 км. – Нет, эхолот не врет. Девчата, мы нашли какую-то таинственную пространственную дыру.

      – Николай! – Наташа потрясла меня за колено. – Навигатор в этом месте выдает странные координаты: и широта, и долгота – одни нули!     

      Навигационный блок действительно показывал широту – 0° 0' 0", и долготу – 0° 0' 0".

      – Это не странно, а, скорее, занятно. Просто мы находимся точно на пересечении экватора с нулевым меридианом. Любопытно, какую конфигурацию имеет аномалия? – проговорил я и запустил в лагуну три сотни «курьеров», снабдив их точными «эхолотами».

      Спустя две с половиной миллисекунды у меня в руках уже была горячая распечатка промеров глубин бухты, с сеткой в дециметр. Смотрел я на неё и глазам своим не верил: все глубины, указанные в миллиметрах, были в пределах от нуля (на берегу) до девяти метров, в самой глубокой впадине. Но ни одного знака бесконечности в справке не было. Напрашивался вывод, что реальная виртуазность не сработала в Игровой Программе, зато допотопный эхолот, установленный на «Амазонке», увидел дыру своим старческим зрением. Чтоб проверить свою догадку, я через СМО скопировал с яхты антикварный прибор, на его основе создал новую опцию, выдал её своим доблестным «курьерам» и повторил задание.

      – Ха! – сказал я через две с половиной миллисекунды, глядя в новую справку промеров глубин. – Вот они, знаки бесконечности! Вот они, родимые! Все 314 штук. Смотрите, девчата. Дыра идеально круглая, ровно два метра в диаметре, а её центр имеет строго нулевые координаты. Натка! Малый вперед! Хотя мои анализаторы ни о какой опасности не предупреждают, но лучше отойти от неизвестного объекта – от греха подальше.

      – Пять и два… Пять и один, – продолжила Лиска свою вахту.

      Ни архив Информсети, ни Большая Галактическая энциклопедия, ни секретный отдел ЦОН не располагали никакими сведениями относительно аномалии на острове Грифон, хотя для общего кругозора все они проинформировали меня о количестве морских коньков и устриц в Лазурной лагуне.

      – Пять ровно… Пять и один, – монотонно бубнила Лискина.

      «Просто по какой-то случайности мы нашли эту дыру, – размышлял я. –  А могли бы и не найти её вовсе, если отправились бы на другое море. Или, допустим, на нас не напала бы акула, и мы добрались бы до яхты вплавь – без гравилёта; тогда я с уровня моря не увидел бы остров и, разумеется, про лагуну не узнал бы. Единственной подсказкой был глобус, но я не обратил бы внимания на какой-то маленький крестик, не зная о Грифоне. И даже если бы вся эта цепочка сложилась, то мы могли не заметить дыру, не озадачь я Лиску эхолотом, или заставил бы Натку повернуть влево. Да-а, специально захочешь найти такую дыру – и не найдешь. Стоп!!! А не её ли ищет Тайный Советник Фенокли Крыпс?» …

----------------------------------------------

Глава тридцать шестая   скан  из  «Казановы»

      … Я вышел на крыльцо, «мухой» взлетел над зимним лесом и подумал: «Девчонки, небось, уже уху доваривают. Всё, шабаш: свежим воздухом подышал, аппетит нагулял – пора на базу. Обратно полечу на приличном транспорте, а то летаю пешком, как босяк».

      Напоследок вдохнул полной грудью и мысленно распорядился: «Материализатор! «ГЛ–16». Сиденьем пилота – под меня!»

      В тот же миг я уже сидел в удобном кресле просторного гравилёта, набирающего высоту. Однако мне показалось, что та порция морозного воздуха в моём последнем вдохе была приправлена дымком.

      «Откуда здесь взялся дым? – удивился я. – Электрокамин в бане дымить не может. Костер у залива отпадает, потому как я всё время двигался против ветра. Дымком тянет откуда-то с верховья».

      Я активизировал внешние датчики и выдал команду: «Навигатор! На источник дыма!»

      Три кривуна реки промелькнули за секунду. Гравилёт начал притормаживать и снижаться. В этот момент поступил доклад от радара:

      – Прямо по курсу – силовое поле сферической конфигурации, относящееся к разновидности «колючая проволока».  

      – Курсовой аннигилятор! Уничтожить сферу! – приказал я.

      – Выполнено по мысленному импульсу, чуть раньше голосовой команды! – бойко отозвалась система бортовой аннигиляции.

      – Чисто! – отрапортовал радар.

      Аппарат опустился на утоптанный снег рядом с поставленной на лёд палаткой, из трубы которой струился сизоватый дымок.

      Выходя из гравилёта, крикнул:

      – Хозяин дома?

      Ответа не последовало.

      Палатка стояла на реке неподалеку от низкого пологого бережка; противоположный же берег возвышался над Анюткой вертикальной скалистой стеной. Я узнал это место. Этот участок реки мне был хорошо знаком ещё с Земли! На опции «полет» я направился к скале и около неё увидел торчащий из-подо льда трезубый Гребень Дракона. «Так вот куда тебя, голубчик, воткнули в этой Игре!» – размышлял я, облетая глыбу; и вдруг между трезубцем и скальным берегом заметил продолговатую дыру во льду.

      Я заглянул в неё и остолбенел: внизу, метрах в двух от верхней кромки, лежал человек.

      Он лежал ничком, обхватив голову руками, не шевелясь и не подавая никаких признаков жизни. Однако моя разведка доложила, что человек жив, но находится в коме из-за многочисленных разрывов внутренних органов и перелома позвоночника – в двух местах. Чтобы не навредить пострадавшему, я стал плавно снижать его вес, уменьшая для него гравитационную постоянную всемирного тяготения.

      От моих агентов поступило сообщение: «Обнаруженный объект – мужчина. Возраст – 58 лет. Температура тела – 30 градусов. Кровяное давление – 40 на 20. Пульс – 4 удара в минуту. Дыхание – 1 вдох в минуту».

      Заскрипели и посыпались льдышки, и мужчина горизонтально всплыл из дыры на полтора метра над поверхностью реки. Я ухватил его за воротник меховой куртки и отбуксировал до гравилета; там, по моей дистанционной команде, уже был разложен задний диван. Осторожно уложил на него неподвижное тело, захлопнул купол аппарата, взглядом снял с незнакомца заячью шапку и расстегнул на нём куртку. 

      У мужика были растрепанные густые волосы, всклокоченная борода и длинные усы. Он был абсолютно седой. Открытые участки лица покрывали глубокие морщины. Его припухшие веки были смежены, а потрескавшиеся посиневшие губы – плотно сжаты.

      Человек умирал. «Давление – 30 на 10, пульс – 2 удара. Мужчина является приложением Программы «Казанова» – скан под номером КС-666», – известили меня разведчики.

      Я открыл каталог «Казановы», прокрутил его до номера КС-666 и прочитал досье: «Скан по имени Колян сканирован на планете Земля на Севере России с 24-летнего Николая Фомича Скакунова». На застывшей голограмме был запечатлен я, собственной персоной.

      «Ни хрена себе! – вырвалось у меня. – Так это же моя сканокопия!!!»

      – Казанова! – обратился я к Программе. – Модель КС-666 – возврат, и сразу же новый вызов. Живо!

      – Вызов приложения был сделан другим заказчиком. У тебя нет прав на его возврат, – ответил мужской голос со слащавой интонацией, отдающей «голубизной».

      Я знал, что на Илоне не принято обращаться на «вы», но меня взбесило, что какой-то незнакомец, к тому же педик, мне «тыкает».

      – Один удар в минуту. Скану осталось жить несколько секунд, – констатировал мой разведчик. 

      – Эй ты, Казанова! Это у меня-то нет прав на собственную сканокопию?! Да я сотру, к чертям собачим, твою Программу. Трангулирую всех нá хрен! – разошелся я, заодно вспомнив дядю Вову из фильма «Кин-Дза-Дза» режиссера Данелия. 

      Хозяина каталога словно подменили:

      – Николай Фомич?! Что ж Вы сразу не представились? Вы до этого не были зарегистрированы в моей Программе. Поздравляю с наградой! С Вашим статусом порталы всех Программ открыты перед Вами. С удовольствием выполняю Вашу команду, господин Скакунов!

      Седой мужик собрался в комочек и шмыгнул вглубь экрана, и только его вещи остались лежать на диване. Афиша Коляна ожила: молодой крепкий мужчина внутри сектора уже вовсю энергично орудовал топором, изящно играя мышцами. Меня поразило то, что номер скана и количество его вызовов в точности совпадали. «Два сатанинских числа объединились, вот ему, бедолаге, и не повезло», – подумал я с горькой усмешкой. 

      Третья шестерка в углу экрана обратилась в семерку, и через миг рядом со мной материализовался мой виртуазный двойник. Он стоял в полный рост посреди гравилета, русоволосый, голубоглазый, с мощным торсом и рельефной мускулатурой. Из одежды на нём была только набедренная повязка, которая не столько скрывала, сколько подчеркивала колоссальные габариты его гениталий. Программа немного подкорректировала скана: она выправила ему нос, ликвидировав боксерскую отметину моей юности.

      КС–666 ещё не совсем очухался; он осматривал своё тело и, не веря глазам, ощупывал себя руками. Потом он заметил меня и, словно спохватившись, заговорил моим голосом:

      – Рад приветствовать тебя, мой господин! Какие будут пожелания, поручения, распоряжения?

      – Кончай паясничать, Николай, – прервал я его вступительную речь. – Неужели не видишь, кто пред тобой?

      – Странно… Ты очень похож на меня, – неуверенно произнес он, пристально вглядываясь в моё лицо.

      – Ну ты даешь! – усмехнулся я. – Это не я похож на тебя, а ты похож на меня. Я – твой оригинал; тебя слепили по образу и подобию моему. Нос только подправили. Кувалдина помнишь?

      – Егора? Конечно, помню. Это же он мне нос-то и поломал. Пардон. Вернее – тебе.

      – Вот и хорошо. Значит, с памятью и с юмором у тебя всё в ажуре, – отметил я. – Тогда – продолжаем разговор, как говорил Карлссон. Это твоя палатка?

      – Да, моя. И дрова мои. – Он рассмеялся. – И рыба в мешке, тоже моя.

      – Сорок три хвоста, – вставил я.

      – Точно так. – Скан недоверчиво посмотрел сквозь купол гравилета на свой улов. – Как же ты их пересчитал, не расшивая мешка? Там именно сорок три хариуса.

      – А я всё и вся насквозь вижу. Вот, например, у тебя сейчас абсолютно пустой желудок, и ты хочешь есть, – сказал я и сел в командирское кресло.

      – Это верно, – подтвердил он. – В общем-то, не мешало бы подкрепиться.

      – Тогда садись рядом. Мы направляемся на заимку, где нас уже давно ждут – и вкусная еда, и очаровательные амазонки, с которыми не соскучишься.  …

------------------------------------------------------------------------

Словарь

 Авогадро – см. Постоянная Авогадро.

Адгезия  слипание поверхностей двух разнородных твердых или жидких тел.

Аимка – архив индивидуального материализатора.

Ар – мера площади в системе СИ, ар равен 100 м2.

АФЭС – автономная функционально-энергетическая система.

Виртуазность – физическое явление; В. – это продукт деятельности нейро-грави-матричной гиперсистемы, формирующей из гравитации и пластичной энергомассы множество винтально-профильных силовых полей, с помощью которых мысленные образы человека (по его желанию) превращаются в реальные объекты.

ГПСС – гравитационный преобразователь силовой Сети.

Дюйм – 25,4 мм.                                                                                        

Килопарсек – 1000 парсек; см. парсек.

ЛДС – лампа дневного света.

Любрикация – увлажнение женских гениталий.

Миля (морская) – 1852 м.

Минора – единица времени на Илоне, равна 100 сек.

Октиллион – миллиард миллиардов, 1×1018 = 1 000 000 000 000 000 000.

ООЦ – Организация объединенных Цивилизаций.

Ооцит – женская половая клетка в период её роста и созревания.

Органза́ – тонкая жёсткая прозрачная ткань, сделанная из шёлка, полиэстера или вискозы.

Парсек – единица расстояния в звездной астрономии; П. равен 3,259 светового года = 30,857×1015 м.

Постоянная Авогадро – 6,02×1023 моль – 1.

Пуд – старинная русская мера веса, равная 16,38 кг.

Рахмат – спасибо по-казахски.

Синильная кислота – HCN, сильнодействующий яд.

СМО – Сеть материального обеспечения.

Узел – единица скорости, традиционно применяемая в судоходстве; узел равен 1,852 км / час.

Царская водка – смесь одного объема концентрированной азотной с тремя объемами концентрированной соляной кислоты. Сильный окислитель, растворяет золото и платину, не взаимодействующие с обычными минеральными кислотами.

Цикл – единица времени на Илоне, соответствует одному обороту искусственного солнца вокруг планеты. Цикл равен десяти штрихам.

ЦОН – Центр особого назначения.

ЦУПВВ – Центр управления пространством и временем Вселенной.

Фут – 304, 8 мм.

Штрих – единица времени на Илоне, равна ста минорам или 10000 сек.

Эксабайт – единица электронной памяти; ЭБ соответствует миллиарду Гигабайт.