Тихий ровный гул двигателя и усталость последних напряженных дней навевали сон, но я не могла  позволить себе закрыть глаза – за окном мчавшегося  автомобиля мелькали пейзажи, которые я мечтала увидеть с детства. Пустые замерзшие поля, кое-где разделенные низкими изгородями, пологие холмы, речушка подо льдом, вдоль нее голые ивы, распустившие по ветру свои желтые волосы – Англия. По таким полям гулял когда-то мистер Пиквик, приехавший в поместье Мэнор Фарм справить веселое Рождество. И, как в сказке, я тоже ехала в поместье встречать Рождество, и вез меня туда один из самых красивых мужчин, которых я видела в жизни. Он поразил меня еще тогда, когда я увидела его в аэропорту – точная копия молодого Блока, хотя ему уже тридцать пять.

 Я посмотрела на него, и он, оторвавшись от дороги, молча улыбнулся мне. Как хорошо, что он не разговорчив, потому что каждый раз, говоря с ним, я испытывала угрызения совести.

            Да, радость исполнившейся мечты была отравлена, потому что была достигнута обманом. Никогда бы мне не попасть сюда, если бы однажды в Интернете я не наткнулась на преподавателя Лондонского университета. Он преподавал русский язык и литературу и хотел попрактиковаться в языке. Так мы познакомились с Дэвидом, и постепенно наше интернетовское общение стало приобретать более личный характер. Близость интересов была необыкновенной, мы понимали друг друга буквально с полуслова. Дэвид написал, что хотел бы встретиться со мной и пригласил приехать в Англию. Конечно, у меня, простой учительницы, не было на это денег, писать ему об этом мне не хотелось, и я предложила ему приехать в Россию. Но Дэвид настаивал. Его письма становились все нежнее, он заговорил о то, что хочет познакомить меня со своими родственниками, предлагал оплатить мою поездку – и я не устояла перед искушением.

Да, принимать денежную помощь от малознакомого человека, к тому же иностранца, было не слишком приятно. Я была воспитана на классической английской литературе, и понятие «леди так не поступают» вошло в мою русскую кровь. Но как же мне хотелось увидеть страну, в которой жили герои моих любимых, множество раз перечитанных книг!

 Да, я не устояла, я согласилась. Но это было еще не самое страшное, Я обманула Дэвида и обманула не в одном только.

Во-первых, я скрыла свой истинный возраст. Мне сорок, но все дают мне не более тридцати. Лет пять назад один из моих друзей, проведя  разные тесты, объявил, что биологически я моложе свого астрономического возраста лет на десять. Может быть, поэтому этот обман не очень тяготил меня.

 Но я не собиралась выходить за Дэвида замуж. В прошлом году умер мой муж, с которым мы развелись за несколько лет до этого. Мы поженились еще студентами, по страстной любви, но брак наш не был счастливым, он истерзал меня, и больше я не хотела замуж.

Ну, и третье. Я не призналась Дэвиду, что знаю английский язык.

Дело в том, что я учительница английского языка. Я изучала его заочно, потому что уже закончила очный филологический факультет. Конечно, у меня никогда не было реальной практики, и мысль о том, как я насмешу его своим произношением, заставила меня пойти и на этот обман.

Итак, по всем статьям получалось, что я использовала Дэвида, чтобы приехать в Англию, и ничего не собиралась давать ему взамен.

А ведь он такой красивый, и милый, и деликатный. Первые три дня в Лондоне он был моим гидом, и я посмотрела все положенные достопримечательности, о которых не раз рассказывала своим ученикам на уроках. Но я еще не видела то, что мне больше всего хотелось увидеть – те узкие кривые улочки старого Лондона, по которым ходили герои Диккенса, и …

- Мы подъезжаем, - сказал Дэвид, и, взглянув вперед, я увидела, что дорога, по которой мы ехали, втягивается в лес и пропадает за деревьями. Два каменных льва обозначали въезд в поместье.  Я прочитала: «Частное владение. Въезд посторонним не разрешен».

- А где же ворота, ограда? – спросила я.

Дэвид улыбнулся: - Здесь не Америка, Поместье слишком большое, чтобы ограждать его, а ворота без ограды смешны. Да ограда никогда и не помешает желающему забраться внутрь.

– Моя мама говорила: « Замок от честных людей», - вспомнила я.

Дэвид вопросительно посмотрел на меня: - Я не совсем понял…

- Это такая русская поговорка, Честный человек увидит запертую дверь и уйдет, а нечестному замок не помеха.

 – Здорово. Я обязательно запишу позже. Вы напомните мне?

 То, что Дэвид не спешил перейти на «ты», как это обычно делают американцы, очень нравилось мне. Я люблю нашу старую русскую традицию обращения на «вы». С коллегами в школе, где я проработала почти десять лет, мы обращались друг к другу по имени отчеству. Дэвид достал телефон и опять улыбнулся мне: - Предупрежу хозяев, что мы подъезжаем.

Ему ответили сразу, и он заговорил по-английски: - Привет, это я. Да…Да…Она не говорит по-английски…Уверен…Вполне…До встречи.

У меня заколотилось сердце. Я уже не обращала внимания на ухоженный лес, по которому мы ехали. Как-то пройдет моя встреча с этими аристократами? К счастью, мы сможем общаться без хлопот, они знают русский – какие-то русские корни. Но я должна быть очень, очень осторожна…

Почувствовав мое волнение, Дэвид молча сжал мне руку. Я была  благодарна ему за сочувствие.

Наша машина выехала из лесу, и я с трудом удержала возглас изумления. Это был настоящий дворец! Он стоял на вершине невысокого холма, окруженный лужайками, которым, казалось, не было конца. Заходящее солнце заливало мягким вечерним светом  его зеленовато-серые стены и отражалось  во всех бесчисленных окнах фасада.

 Подъездная дорога вела вверх к парадному крыльцу. Я увидела, как отворилась огромная дверь. Какой-то человек быстро спустился по ступенькам и, как только Дэвид заглушил мотор, открыл дверцу машины с моей стороны.

Сдерживая дрожь в коленях, я постаралась как можно грациознее выйти из машины. Дэвид успел подать мне руку, а затем повернулся к дворецкому. – Привет, Джон! Как поживаете?

 – Здравствуйте, сэр, - ответил тот, – хорошо, спасибо. Надеюсь, у вас тоже все в порядке? И, повернувшись ко мне, с чувством добавил: - Добро пожаловать в Олд Мэнор, мадам.

 - Спасибо, Джон. Рада познакомиться с вами. Меня зовут Ирина.

К счастью, я вовремя успела прикусить язык, и эта речь прозвучала только в моей голове.

 Но мое замешательство  выглядело естественным, потому что Дэвид с улыбкой взял меня под руку и сказал дворецкому: - Наша гостья не говорит по-английски. Она из России.

И,  к моему изумлению, тот произнес по-русски: - Добро пожаловать в Олд Мэнор, мадам.

Не удержавшись, я порывисто протянула ему руку: - Меня зовут Ирина. Он осторожно пожал ее и низко поклонился.

 Когда мы с Дэвидом поднимались по ступеням к приветливо распахнутым дверям, я подумала, не ущипнуть ли мне себя как-нибудь незаметно, чтобы убедиться, что я не сплю.

 Что ж, если это и был сон, развивался он вполне логично. Огромный холл, в который мы вошли,  был полуосвещен, и я не очень хорошо рассмотрела его. Но мне сразу бросилась в глаза широкая лестница, по которой навстречу мне спускалась настоящая английская леди в костюме для верховой езды. Узкое продолговатое лицо было покрыто румянцем, темные глаза смотрели твердо и приветливо.

- Добро пожаловать в Олд Мэнор, мисс Васильева, - она протянула мне руку.

-  Рада познакомиться с вами, леди Арунделл. Спасибо за приглашение посетить ваше поместье, – ответила я, пожимая протянутую руку.

Меня поразил ее холод, как будто обладательница этой руки была смертельно напугана.

 – Олд Мэнор всегда рад русским гостям, - сказал леди Арунделл.   Ее русский язык был превосходен, как если бы она говорила на нем с детства.  – В какой комнате вы бы хотели жить  современной или исторической?

 – Исторической, если можно.

– Я так и думала, мы приготовили для вас комнату, которая относится к восемнадцатому веку. Но не беспокойтесь, - на ее губах впервые с начала разговора появилась легкая улыбка,  - вы найдете в ней все современные удобства. Наш дворецкий Джон проводит вас.

Я повернулась Дэвиду, он подбодрил меня улыбкой, одновременно пожимая руку своей кузине.

            Джон уже стоял рядом со мной: -  Сюда, мадам.

Мне показалось, что он предлагает мне залезть в старинный шкаф, но это оказался вполне современный лифт. Мы уже входил в него, когда леди Арунделл сказала: -  Чай через полчаса, но, если вы хотите, вам подадут его в комнату.

 Мне нужно было перевести дух и немного привыкнуть к этому великолепному месту, поэтому я ответила: - Это было бы замечательно.

Она кивнула: - Тогда увидимся за ужином, в половине девятого.

Лифт вознес нас на третий этаж, и Джон повел меня по длинному коридору, обшитому деревянными панелями, мимо множества закрытых дверей. Мне стала страшно при мысли, что я буду жить одна в этом огромном пространстве. Но слова Джона меня успокоили: -  Скоро здесь будет много гостей, мадам. Лорд Арунделл дает бал в честь Рождества.

 Наконец он отворил дверь, и мы вошли в самую красивую комнату, которую я когда-либо видела в своей жизни. Мне показалась, что она огромна, во всяком случае, она была больше моего школьного кабинета, где свободно помещались тридцать учеников. Но пространство не мешало уюту. Стены были обиты ситцем в мелкий цветочек, такой же рисунок, но более крупный был на балдахине кровати, стоявшей на возвышении, и на штофных занавесях окон. Несколько вместительных, но изящных шкафов («Чем же я их заполню?»– с усмешкой подумала я), туалетный столик, кушетка, ковер, чьи насыщенные, но приглушенные краски выдавали возраст и ценность. Главной и завершающей точкой этой восхитительной комнаты был камин с блестящей медной решеткой, в котором уже горел огонь.

- Какая чудесная комната! – не удержавшись, воскликнула я.

-  Надеюсь, вам будет здесь удобно, мадам, - сказал Джон. Я заметила, что ему было приятно мое искреннее восхищение.

В дверь постучали, и в комнату вошел слуга, несущий мой чемодан, а за ним молоденькая девушка.

-  Это моя младшая дочь Нэнси. У нее не очень большой опыт горничной, но она говорит по-русски, - объяснил Джон. – Потому она будет вам полезна, я думаю.

 Мы с девушкой улыбнулись друг другу, скрывая смущение. Для нее внове было работать горничной, мне же до этого никогда не приходилось пользоваться их услугами. Улыбкой я поблагодарила слугу, и Джон увел его, оставив нас вдвоем с Нэнси.

Девушка сразу приступила к своим обязанностям: - Вы хотите, чтобы я подала чай или, может быть, сначала ванну?

Мне прежде всего хотелось остаться одной, и ванна была хорошим предлогом.

-  Сначала ванну, пожалуйста, - попросила я. Девушка подошла к одному из шкафов, который оказался дверью в ванную. Я услышала, как полилась вода, а потом она спросила:  - Добавить соль?

 – Да, пожалуйста.

 Ожидая, пока ванна наполниться, я стояла посреди комнаты и несмотря на все ее великолепие, а , может быть, и благодаря нему, чувствовала себя весьма неуютно. Это был не мой мир, чтобы привыкнуть к нему, должно было пройти время.

            – Ванна готова, - сказала Нэнси, появившись на пороге, - помочь вам раздеться?             - Нет-нет, - отказалась я, наверное, чересчур поспешно. – Справлюсь сама.

Я прошла в ванную, просторную, полную ароматного пара, с зеркалами, старинной ванной с причудливо изогнутыми бронзовыми ножками, которая, как и кровать, стояла на возвышении. Бросив одежду на атласную кушетку, я осторожно ступила в теплую воду, пахнущую какими-то знакомыми нежными цветами. Вода была такая как надо, и я опустилась в нее, со вздохом облегчения закрыв глаза.

 Я так устала от новых впечатлений, что мне хотелось отключиться от всего. Несколько минут я сидела с закрытыми глазами, а когда открыла их, ахнула от изумления.

 Прямо передо мной была стеклянная стена, за которой догорал английский закат. Нежнейшие оттенки розового, синего, лилового, золотого и еще каких-то не поддающихся описанию красок  покрывали вечернее небо. А под ним виднелись далекие холмы, ощетинившиеся уже погрузившимся во мрак лесом. И мое сердце вновь наполнилось сумасшедшей радостью – я в Англии!

В моей жизни было несколько моментов, когда я испытывала такую радость. Мне вспомнился один из них, когда я была так молода. Я шла тогда по аллее на свидание с тем, кого любила, деревья были покрыты свежей упругой листвой, одуряюще пахло цветущей акцией и шиповником. Сколько надежд теснилось в моем сердце!

Теперь все это было позади. Ни одна из надежд не сбылась. Любовь, которая тогда наполняла смыслом мою жизнь, стала  ее роком. Но и сейчас сердцу хотелось надеяться.

Эта надежда придала мне сил. Пора было выходить из ванны и исследовать ту новую жизнь, которую подарила мне судьба.

Когда я, закутавшись в мягкий халат, вошла в свою спальню, оказалось, что к камину придвинут столик, а на нем все приготовлено для чаепития. «Что может быть полезнее хорошей чашечки чая», - вспомнились мне слова мисс Марпл. Впервые в жизни я села пить чай перед камином, и от этого он казался еще ароматнее.

- Попробуйте ячменные лепешки, мадам, наша повариха замечательно их готовит, - посоветовала Нэнси, разбиравшая мой чемодан. Она аккуратно раскладывала и развешивала вещи в одном из шкафов.

Я откусила кусочек истекающего маслом золотистого блинчика. – М-м-м! Действительно очень вкусно.  Мне было бы приятно, даже более удобно, если бы вы называли меня Ириной, или, если хотите, Ирэн, - добавила я.

 Девушка замялась, я видела, что она колеблется, боясь сделать что-то не так.

 - Мне действительно так удобнее, - настаивала я.

 Я не знала, что известно этой английской девушке о жизни в России, и не хотелось вдаваться в пространные объяснения.

            –  Боюсь, что моему отцу это не понравиться…Ну, если вам так лучше.., - неуверенно протянула Нэнси, а потом радостно добавила, - а вы можете называть меня Наташей!

- Почему Наташей? – удивилась я.

 – Лорд Арунделл любит называть меня так. Его бабушку звали Натальей, она была русская. Он ее очень любил. Ее все любили.

 - Так вот откуда у вас знают русский! Эта такая редкость в Европе. Вы хорошо говорите, Наташа. Девушка  иногда ошибалась в ударениях или падежах, иногда задумывалась в поисках подходящего слова, но действительно говорила хорошо.

- Меня учил отец и еще один человек. (Наверное, граф, - подумала я). И лорд Арунделл часто говорит со мной по-русски, он любит ваш язык. ( Значит, не граф. Кто же этот «еще один человек»?)

 - Леди Арунделл тоже замечательно говорит, - добавила я, желая немного больше узнать об этой семье.

- Да, но она не любит русский. Просто она все делает хорошо.

Девушка слегка покраснела, поняв, что это ее  замечание может обидеть меня, и я поторопилась перевести разговор, боясь, что она замолчит: - А откуда ваш отец знает русский?

- Он с двенадцати лет служит в Олд Мэнор, провел рядом с графиней почти всю свою жизнь. Он очень горевал, когда она умерла

Девушка достала из чемодана последний сверток и, развернув его, вдруг замерла.

 - Ой, что это?

 В руках у нее была икона Казанской Божьей Матери, которая хранилась в нашей семье уже полтора века.

 – Это наша семейная икона. Православные молятся перед иконами. Я бережно взяла ее из рук девушки и поставила на прикроватную тумбочку.

- Это я знаю. Только я думала, что у вас уже никто не верит в Бога.

- Старались сделать так, чтобы не верили, но не удалось. Сейчас в России много верующих.

 - Как хорошо! Тогда вам обязательно надо познакомиться с отцом Димитрием. Это он  - тот другой человек, который учит меня русскому.

- Вы по-прежнему берете уроки языка? Простите, а зачем вам это нужно?

- Ну, я не собираюсь всю жизнь провести в Олд Мэнор. Я хочу поехать в Лондон, найти интересную работу, - Нэнси говорила с воодушевлением, но вдруг какая-то мысль заставила ее потухнуть.

Немного помолчав, она сказала: - Я все разобрала, мадам,…Ирэн. Мне пора идти.

 Вот звонок, - она указала на витой бархатный шнур, висевший у изголовья кровати, - позвоните, если я вам понадоблюсь.

            И она выскользнула из комнаты так быстро, что я не успела поблагодарить ее за помощь.

Наконец-то я осталась по-настоящему одна. Однако, напряжение, в котором я находилась, не могло ослабеть сразу. Я прошлась по комнате, рассмотрела прелестные японские гравюры, где каждый нежный цветок, казалось, жил своей жизнью, посмотрела на себя в старинное зеркало, но то, что я там увидела, не задержало моего внимания. Откинув занавеску, я прижалась лбом к холодному стеклу. Закат уже совсем догорел, мрак покрыл луга и холмы. Только далеко на горизонте светилась тонкая розовая полоска, но вот и она погасла, и сразу стала видна яркая звезда, ласково подмигнувшая мне.

            Я вспомнила, как девочкой в Рождественский сочельник выбегала на балкон, ожидая, когда зажжется первая звезда, которая всегда казалась мне той, Вифлеемской. На душе сразу стало покойно и радостно. Я выключила свет, зажгла ночник у кровати и, не снимая халата, прилегла на мягкое одеяло. Глаза мои закрылись. Последней мыслью было: - Как бы не проспать ужин.

Но я не проспала. Внутри у каждого учителя есть часы, которые никогда не выключаются. Я проспала ровно столько, чтобы сбросить напряжение, и проснулась через сорок минут с ощущением тепла и легкости во всем теле. Мне приснилось что-то удивительно приятное, даже чудесное, но, как только я открыла глаза, сон скрылся в глубине подсознания. Но чувство радости осталось.

Часы показывали начало восьмого -  пора было заняться своим внешним видом. Первый обед в аристократическом поместье – я не должна была ударить в грязь лицом!

 Для меня основа красоты – чистые волосы, поэтому я вымыла голову и уложила волосы с помощью фена так, как это делал мой парикмахер, довольно известный в Москве. Я не часто могла посещать его салон, но, когда бывала там,  старалась следить за его движениями, а потом  подражала ему. Волосы заблестели и рассыпались по плечам густыми прядями, и я принялась за макияж. Конечно, он должен был быть совсем естественным, но эта естественность всегда требует больших усилий. Наконец то, что я видела в зеркале, понравилось мне. Никаких ярких красок, ресницы не напоминают зубную щетку, но губы упругие и сочные, цвет лица свежий, а глаза приобрели легкую томность.

 Теперь очередь была за платьем, но я заранее обдумала, что надену. Я знала, что за обедом будут только хозяева дома и мы с Дэвидом, поэтому выбрала платье из тонкого джерси золотисто-песочного  цвета с бронзовым кожаным поясом. Туфли, конечно, в цвет пояса. Витая золотая цепочка, на руке кольцо с дымчатым топазом, память о работе в Афганистане – я была готова. Да, я нравилась себе, но не было в душе того кружащего голову чувства, когда знаешь, что украшаешь себя для любимого человека.

Я забыла спросить у Нэнси, как пройти в столовую и  стояла посреди комнаты, не решаясь позвонить. Все это было так непривычно для меня! Я решила все-таки не звонить, а найти дорогу самой, ведь  известно, что все парадные комнаты в английских поместьях располагаются на цокольном этаже. Я вышла из комнаты и отважно закрыла за собой дверь.

Коридор опять напугал меня своим безлюдьем. Я вспомнила, что лифт, на котором мы поднимались, находился слева от центральной лестницы, и пошла направо. Ковровая дорожка, покрывавшая пол, совершенно заглушала мои шаги, и я шла в полной тишине мимо плотно закрытых дверей. Коридор вдруг повернул, и я с облегчением увидела выход на лестницу. Я уже собиралась спуститься, как мое внимание привлекли раздавшиеся сверху женские голоса. Судя по выговору, это были горничные или еще кто-то из работавших в  доме. Одной из них была Нэнси, я узнала ее по более интеллигентным интонациям.

-…мне она понравилась, - говорила девушка, - она выглядит и ведет себя, как леди.

- Неужели  обо мне? – подумала я. – Вот это комплимент!

- И даже не накрашена? – поинтересовался кто-то.

– Вовсе нет, - ответила Нэнси.

- Удивительно, - в разговор вступил третий голос, - все русские дамы, которых я видела, ужасно сильно красятся. Помните ту писательницу, что приезжала сюда в прошлом году?

- Ирэн учительница, как сказал мне отец.

- Учительница? – по голосу я поняла, что собеседница Нэнси разочарована – очевидно,  моя профессия невысоко котировалась у нее. Интерес ко мне был потерян, и она обратилась к более волнующим новостям. – Вы слышали, граф еще днем отправился в Ньюзвилл? Как всегда верхом. Не понимаю, почему – ведь у него такая красивая машина!

- Лорд Арунделл любит лошадей, - пояснила Нэнси, - и мне они тоже очень нравятся.

-То-то ты так часто бываешь в конюшне, правда, Джейн? – рассмеялась собеседница.

- Перестань, Одри! – голос Нэнси звучал сердито.

- Не ссорьтесь девушки! – сказала третья собеседница, которую назвали Джейн. – А ведь мисс Керр вернулась домой, говорят, она развелась с мужем.

Эта новость вызвала бурю возгласов, которая, к счастью, не помешала мне расслышать шаги поднимавшегося по лестнице человека. Боясь оказаться в неловкой ситуации, я стала спускаться навстречу шагам. Это был Джон, который, увидев меня, почтительно наклонил голову. – Могу я вам чем-нибудь помочь, мадам?

- Буду благодарна, если подскажете, как пройти в столовую, - с улыбкой сказала я, скрывая смущение.

- Позвольте, я вас провожу.

Дворецкий пошел вперед, оборачиваясь, чтобы пояснить: - Обед будет подан через двадцать минут. Мистер Виллис уже в маленькой гостиной, леди Арунделл сейчас спуститься.