“Медицинское училище”

1. Медицинское училище. 1972-1976 годы

Владимир Озерянин

На ФОТО:Наша группа(почти все) в колхозе. Первый курс. Справа руководительница группы. А.Г.Орехова.

 

Продолжение. Начало см. (Медицинское училище 72-76гг)

 

       Ехали не долго. По команде, - ребята выходите, - покинули кузова с жесткими деревянными скамейками. Снова по команде построились.

- Ребята, слушайте меня внимательно. В течении всего месяца мы будем проживать в колхозном детском садике. Соответственно мебель в нем рассчитана  на  детей. Вы ее не трогайте, и не используйте для своих нужд. Спать будете на матрасах,  постеленных в одном из залов просто на полу.  И главное, чем мы будем заниматься здесь? Работа не сложная, но однообразная  и требующая усидчивости. Мы будем перебирать картофель. Сейчас садитесь вон за тот импровизированный стол, и позавтракаем. Перекусили так себе. Какая  - то жиденькая кашка,  и остывший чаек.

        Рабочий объект практически рядом с местом проживания. Бурт картошки высотой    до двух метров, и длиною  около пятидесяти. Нам предлагают рассесться вокруг него с интервалом два-три метра друг от друга. Нужно в большие плетеные с лозы корзины, или ведра  отбирать чистые, не гнилые и не битые корнеплоды, и высыпать в деревянные контейнеры расположенные за нашими спинами.  Гнилую, посеченную, и битую соответственно в другие корзины(ее намного меньше) и выносить в конец бурта, в отдельную кучу. Вот и вся незамысловатая работа. Вывоз наполненных  контейнеров и испорченных клубней, это уже не наша забота.

            Приступили. Норм никто никаких не устанавливал, никто нас не понукал и не подгонял. Но и просто так, сидеть,  сложа руки под постоянным присмотром товарища Ореховой, никак не получалось. Поэтому работали постоянно, не покладая рук. Перерыв на обед, и рабы КПСС продолжают  мельтешить кистями рук, как заводные. Сидим на деревянных ящиках. Молодые спины и пятые точки, еще  совсем не болят. Постоянно о чем - то болтаем с ближайшими соседями. Высота буртов такая,  что коллег с противоположной стороны можно увидеть только стоя, или в прыжке на месте)). В процессе работы и общения, постепенно, более тесно  знакомимся друг с другом. Узнаем  кто есть кто и откуда.

         Справа от меня, работает Вова Довгаль. Выясняется что он родом из района,  который граничит с моим районом. А слева от меня, пыхтит Паша Процюк, он с района который  южнее нашего областного центра. Со школьной программы мы немножко знаем географию и экономические зоны своей области. Северные районы это леса и болота, средние,  просто лесистые, а южные- лесостепные. Город К.,  и район в котором мы учимся, расположен примерно по средине областной карты. За буртом передо мною, сидит Степа Андрощук и Вова Григорчук. Мы уже выяснили,  что Григорчук с соседней, Хмельницкой области, а Андрощук  с Гощанского района, нашей области. Но вот уже и время ужина подкатило. Обед и ужин тоже не ахти  какие сытные, но и особого голода я пока не испытываю.

         Минут тридцать после ужина прохлаждаемся на территории садика. Особо зацепиться глазом не за что. Умываемся, холодной водой моем ноги и под одеяло. На полу мне спать еще не приходилось. Но усталость берет свое,  и я очень быстро засыпаю. Но не тут - то было. Минут через пять просыпаюсь от чьего - то дикого крика, и от того что кто - то наступил мне на ногу. Открываю глаза и вижу,  как Степа Андрощук с диким визгом бежит  по туловищам спящих, а некоторые наши новоиспеченные «друзья» заливаются от не менее дикого лошадиного ржания.

- Что такое? Что случилось? – спрашиваю у своего соседа по матрасу, Вовы Довгаля.

-Да  по моему,  вон те придурки что ржут, устроили «велосипед» Андрощуку.

- Не понял, как это?

- А ты заметил,  как он бежал? Запах горелой ваты ощущаешь?

- Да, ощущаю, а бежал он как - то высоко задирая ноги.

- Так вот это и называется «велосипед». Они ему сонному заложили между пальцев ног  вату, и подожгли. Он же спросонья,  не понимая,  что случилось, бежал прямо по нам, высоко вскидывая ступни ног.

-Понятно. Один из тех кто заливался жеребячьим смехом, был Костопольский. По внешнему виду, а именно по вполне сформировавшимся вторичным половым признакам, усам и бороде, можно было понять что он минимум на год - полтора,  старше нас. И фамилию его я уже запомнил- Кашталян.

- Кашталян, это твоя работа?,- крикнул я.

- А что? - сплюнув на пол, сквозь редко поставленные верхние резцы,  ухмыльнулся он.

- Да ничего, еще раз повторишь  что либо подобное, и потом чтобы сам не  пожалел, беру я его на понт.

- А ты кто такой, чтобы мне указывать?

- Завтра расскажу, а сейчас спать. Да,  а ты Степа(это я Андрощуку), -  завтра сходи в амбулаторию, пусть запишут в карточке ожоги. Это тебе пригодится, когда милиция займется некоторыми, за день  не уставшими. После этого я провалился в глубокий сон, и не смотря на жесткую постель, проспал благополучно до утра,  аки младенец.

         Все последующие дни той недели были серые и однообразные. Иногда только дождь загонял нас в помещение, и это было  хоть каким - то перерывом в однообразии. Случайно где - то там нашел увеличительное стекло от лупы. У меня было на левой кисти пару бородавок. Одна из них, самая крупная поселилась на  сгибе-суставе безымянного пальца. А я где то слышал,  что через стекло можно ее выжечь. И если она окажется маткой,  то остальные сами исчезнут. Вот и занялся  во время перерывов самосожжением. Боль была терпимой. Шел дым от горения чужеродных клеток рогового эпителия. Не смотря на уже не яркое осеннее солнце, процесс пошел. Через неделю на месте бывшего рыхлого разрастания образовалась долго незаживающая воронка. Но тем е менее все зажило, и дочерние узелки тоже исчезли навсегда.

            Кашталян  лыбился на меня при случайных столкновениях как среда на пятницу, но помалкивал в тряпочку. Андрощук, на ожоги никому не жаловался. Но все понимали, что зло на Кашталяна он затаил. Другие члены вновь сотворенного коллектива, вели себя более-менее миролюбиво, как  по отношению ко мне,  так и между собой.  Большинство ценило свое поступление в это заведение, поэтому удерживались,   от каких либо между усобиц и  агрессивных действий.

           Подошла суббота, и в конце рабочего дня мы снова в кузове грузовика. Едем  в свою общагу на выходной. Орехова в кабине с водителем. Нам здесь никто не мешает. Поэтому в разговорах ни о чем,  никого не стесняемся, и в  лексиконе не ограничиваемся только литературными набором  слов. Тот же Слава Кашталян, среди нас главный матерщинник и пошляк.  Он постоянно, под оглушительное ржание молодых жеребцов, травит пошлые и скабрезные анекдоты. Благодаря ему я познаю такие стороны жизни,  о которых в своей почти стерильной юности  никогда и не слышал.  Игорь Малицкий, самый высокий ростом в нашей группе, все время порывается чего - либо петь. У него высокий и чистый баритон. И поет он как в церковном хоре. Некоторые пытаются ему подпевать, но слов толком никто не знает, поэтому любая очередная песня обрывается  на полуслове. И снова смех, без причины.  Подначки, шутки, анекдоты. Мы  знаем что завтра не нужно будет садиться к осточертевшему бурту. Завтра у нас законный выходной, и мы будем предоставлены сами себе.

          По приезду своей комнатой идем в городскую баню. Здесь с большим удовольствием смываем недельную пыль и грязь. Паримся, наслаждаемся тугими струями под душем. Меняем постель, и нательное белье. Красота, усталость как рукой сняло. Весь вечер играем вчетвером в домино. Назавтра я с утра иду в библиотеку, которая размещается рядом с читальным залом на первом этаже общежития. Вот он мой главный храм информации. Книг всяких и разных предостаточно. Теперь мне будет совсем не скучно проводить свой досуг. Но до обеда бродим по еще нам незнакомому городу. Знакомимся с его  «достопримечательностями». В принципе ничего примечательного и особого. Почти что рядовой провинциальный  районный центр. Рядом с нашим нынешним местом проживания, парочка пятиэтажек совсем недавно заселенных. На центральной площади по - средине огромный серп и молот с надписью « слава труду!». Остальной центр двухэтажный, плавно переходящий в одноэтажные особнячки окраин.

         Рядом с трехэтажным,  новым корпусом самого училища, впритык расположен старый- двух  этажный. В нем тоже несколько разных классов и лабораторных помещений. А на первом этаже наша столовая.  Здесь основное место нашего питания. Но со временем мы успешно обжили и общепитовскую городскую столовую, недалеко от общаги.    

       Еще в одном квартале с училищем находится ДК- городской дом культуры  с памятником В.И.Ленину напротив него. Огромная площадь,  одну из сторон ее обрамляет четырехэтажный корпус местного районного комитета партии. Тоже относительно недавно заселенного,  своими  партийными клерками.  Рядом и старый одноэтажный деревянный корпус райкома. Но в нем теперь  местный музей боевой и партизанской славы. Прямо напротив окон наших классов торчат стволы артиллерийских пушек, самоходок и танков. Они теперь на «вечном», как тогда нам казалось приколе к этому месту. Пару кварталов вниз от центра, протекает  Замчисько, местная речушка-вонючка. 

         Но не только этим жил этот патриархальный городок.  Было, было здесь кое что что  отличало его от других, захудалых райцентров.  Но о  других достопримечательностях этого,  тогда бурно развивавшегося города, буду описывать по ходу изложения материала. А пока что просто бесцельно бродим  по тихим улочкам. Постреляли с воздушек в жестяной будке местного тира. Покушали свежего мороженого,  пломбир. Прошлись мимо кинотеатра «Жовтень», т.е. « Октябрь». Погуляли по парку вокруг него. Сходили, пообедали, и снова в свою келью. Остаток выходного дня посвятил любимому занятию-чтению художественной литературы. Легкий ужин-чаепитие мы уже сварганили сами. В конце коридора на нашем этаже есть маленькая кухонька, а в ней несколько газовых плит. И снова домино. Лак на раздвижной столешнице лущился под нашими ударами по  ней костяшками. При этом мы не стеснялись в громких выражениях по случаю выиграшного  или проиграшного хода. Но вдруг наш галдежь прервал громкий стук в запертую дверь нашей комнаты.

- Какого черта!?,- огрызнулся Ничипорук.

-Открывайте, я вам сейчас разжую, и объясню и какого черта и какого лешего!, - раздался за дверью громкий и визгливый женский голос. Вася Кидунов нехотя поднялся с табуретки и пошел открывать. Мы на время притихли, понимая что  видимо что- то нарушили. В проеме открытой двери нарисовалась огромная туша в халате на охапку.  Это была одна из  наших недавно представлявшихся  нам преподавательниц.

- Ну шо хлопчики!? Не ждали?, бешено сверкая белками выпученных глаз, заорала мадам (так и хочется назвать ее Грицацуевой).

– Будем знакомиться. Я ваша соседка через стенку. Живу с маленькой дочкой. И если вы думаете что здесь стены метровой толщины, и ничего не слышно мне, то вы сильно ошибаетесь. Мне слышен не только каждый ваш  шах и мат, но и даже каждый  ваш чих и пук. Значит так, или вы сидите здесь как мыши под веником, или я быстро найду на вас управу. Пойдете снимать себе жилье по городу. Надеюсь,  вы меня поняли!? И тут я вспомнил,  что это та самая педагогша которая будет у нас вести обществоведение.  Любовь Федоровна Терешкина, а еще кто - то тогда нам сказал что по совместительству она еще и парторг училища. Мы  тогда  еще слабо разбирались в партийной иерархии, но инстинктивно догадывались,  что шутки с партийными функционерами могут сыграть с нами плохую шутку.

-Извините, мы больше так себя вести не будем. Несогласованно и нечленораздельно промычали мы в ответ. Она с силой захлопнула нашу дверь. Тихонько, без прежнего запала  доиграли незаконченную партию, и разбрелись по своим кроватям.  Вот уж повезло нам с соседкой, - подумали все мы. Играли  и потом, в течении всех четырех лет. Когда уже окончательно убедились что изгнание из училища и из общаги нам не грозит, снова наглели безмерно. И стучала она нам в стенку неоднократно, и снова бывало,  что врывалась в комнату к нам. Но мы были еще довольно «дикими»,  и не  до конца  понимали,  что кому то мешаем просто жить.  Хорошо что хоть противоположная стенка граничила с холлом, поэтому с той стороны нареканий не было..))

      Был у меня  и один мелкий,  личный контакт с этой дамой. Как то утром,  лечу с чайником в руках по коридору, в противоположный конец этажа,  на кухню. Все еще спят. Тишина в общаге. Я еще тоже до конца не проснулся.  Несусь с опущенной головой, и вдруг упираюсь во что то мягкое и пружинистое. Как оказалось, это был  массивный живот.

-Стой, стой пацан! Ты куда  несешься,  не соблюдая правил движения!?- я резко притормозил…  Она поставила на пол свою кастрюльку. Взяла мое тщедушное тельце своими громадными клешнями, и переставила как шахматную фигуру, от левой стенки к правой.

- Запомни, парень, в нашей стране  движение правостороннее!- я все еще  опешивши моргал своими поворотами .

- Понял, понял Любовь Федоровна. Обещаю впредь соблюдать. И мы двинулись по своим направлениям. Доходчиво объяснила, ничего не скажешь.

          И снова садимся вокруг свеженасыпанного бурта картошки. Теперь мы уже асы по ее переборке, и дело спорится в наших руках. Без понуканий со стороны своей надсмотрщицы, бьем рекорды. Но и здесь, не без греха.

- Хлюп! – передо мною шлепается гнилая картофелина. Брызги от нее попадают мне в глаза. Мгновенно соображаю,  что она залетела из противоположной стороны. Хотя от кого конкретно и не догадываюсь. Беру такую - же гнилую, и по навесной траектории отправляю в ответ. Там кто - то ойкает. Из-за бурта вскакивает длинношеий,  Григорчук.

- Ты что!? Ты видел куда ты мне попал!?- с возмущением, брызгаю слюной орет он мне,- это же не я бросил к тебе, а ты мне попал за воротник! И с силой швыряет уже целой картошиной,  мне в лицо. У меня под правым глазом  набухает отек и соответственно  приличный синяк.  Я, ничуть не задумываясь, мгновенно швыряю огромную  картофелину в ответ, и попадаю обидчику в лоб, сатисфакция. Так как расстояние между нами не более трех метров, удар получается  довольно мощным,  и я сбиваю его с ног. Перепалку успевает зафиксировать  «мама»  Орехова. Она повышает голос, но мы уже присели на свои места. Конфликт с дуэлью улажен. Позже выясняется,  что провокатором, подкинувшим мне гнилую картофелину был все тот же Кашталян. Так как руководительница предупредила всех о жестких последствиях, то продолжения выяснения  больше не последовало. Работаем в прежнем режиме.

           Неделя пролетела незаметно, и мы снова собираемся в город. Но кое у кого ненасытный желудок подсказывает дельные мысли тупой голове. Иван Шикилов и Вася Улитко, односельчане, уроженцы Заречнянского района, предлагают всем,  кто проживает в общежитии, сделать запасы картофеля на зиму. Что мы с удовольствием и осуществляем. Где то раздобыли мешки. И вот уже они наполнены, и вместе с нами трясутся в кузовах наших ЗИЛов.  Эту операцию по хищению колхозной собственности мы потом  еще провернули неоднократно. Снова травим по дороге анекдоты и поем песни. Мы беззаботны и веселы.  Фингал под моим глазом уже почти сошел. А вместе с ним  растаяла и забылась обида.

         В таком ритме пролетел и весь месяц.  Иногда мы по вечерам играли в футбол на колхозном стадионе. Так как здесь же рядом был небольшой сад, то еще можно было пополнить запас витаминов поздними сортами яблок и груш. Договорились с кастеляншей, и она нам разрешила хранить наш приличный запас картошки в подвале общежития. В течении   зимы это было нам неплохим подспорьем в питании.

 

3. Анатомия

 

См.ФОТО:1.наша группа в халатах.2. уже переоделись в «форму».

 

          Но это я уж слишком далеко увел читателя от основной нашей, хотя и возможно что менее интересной темы, а именно, учебного процесса. Через неделю-полторы интенсивных теоретических занятий в классах и аудиториях, белоснежные в первый день учебы, наши халаты, превратились в серые балахоны. А мы в них выглядели не как будущие эскулапы среднего звена, а как привидения. Возник вопрос, а как быть? Мы сами стирать в своем большинстве были не приучены и не научены. Современных стиральных порошков и в помине тогда просто не существовало. Те, что имелись, мы понятия не имели, как их применять, и в каких дозах  использовать.

     Пока мы тренировались, как пить вино из рогов, мой сосед по комнате, Петя Кухта, уже успел завести знакомства с девушками. А так как кое - какие рублики у него всегда водились в кармане, то за шоколадку, он уже успел найти среди них умелых прачек и эту проблему  решил, но большинство из нас не были такими ушлыми. Пытались стирать самостоятельно. Увы, от этого наши хитоны выглядели совсем ужасно. Наша «классная дама»- мама Орехова только руками всплескивала:

-Ребята, да что же мне с вами делать то? Шумак!-повышала она голос на Гришу Шумака, что из Заречнянского района,- на кого ты похож?

-На кого?- удивлялся такому вопросу Гриша, – по - моему выгляжу не хуже остальных…

     Остальные, конечно, были разные. Как я уже ранее упоминал, из тридцати, в группе было семеро местных-городских. Правда, седьмой, Дима Цымбалюк, был из родом из близлежащего возле города села Борщевка, но он тоже проживал дома. Вот им - то мамы все стирали и наглаживали. Они выглядели белыми воронами на фоне стаи ворон серых. В общем, и целом, возникла проблема и, видимо, тогда не разрешимая. Хотя я сейчас думаю, что мы могли бы сдавать свои халаты в прачечную. Туда же, где стирали и наше постельное белье. А еще лучше, если бы халаты были казенными и выдавали бы их нам, как инвентарное имущество. Во временное пользование. Ан - нет, видимо, в СССР на эти расходы «золотого запаса» не хватало.

      А посему полагаю, что наше бабское начальство (все руководство училища было исключительно из женщин) почесало свои шиньоны, и пришли к такому выводу. Группа набрана по заказу министерства обороны СССР? Да? Вот пусть у них голова и поболит, в какой форме должно ходить это «стадо баранов». Такое любимое выражение было у нашей классной дамы по отношению к нашей группе. А кто первый и ближайший представитель вооруженных сил в районе? Элементарно, Ватсон, военный комиссар района.

        Обратились наши игумени к нему с этим вопросом. Недолго (или долго) думали и решили. Солдатская (или офицерская) зеленая рубашка с галстуком, черные брюки, черные туфли. Головной убор не определяли. Гора с плеч, в первую очередь свалилась с наших. Избавились мы от ежедневного пребывания в этих балахонах. Довольно быстро все нашли необходимые элементы нашей стилизованной униформы и зажили мы по - новому. Халаты теперь одевали только на практические занятия в лечебных заведениях города. Старая проблема при этом  по - прежнему сохранялась, но уже не так остро.

 

6. Обществоведение.

см.ФОТО:Слева направо- преподаватели физики, химии,языка и литературы, терапии и обществоведения.

 

 

 

 

 

           Эти предметы, как я уже упоминал, у нас ведут почти обычные школьные учителя. Почти, потому что думаю, они стоят на какую - то долю ступеньки выше, чем их коллеги в обычной средней школе. Они ведь преподают нам эти предметы со специфическим медицинским уклоном. И за этот уклон, видимо, получают заработную плату на пару рублей больше. А еще они тоже являются руководительницами групп медсестер, за что также имеют надбавку. Ну, вот так и набегает копейка, поэтому местом своим они дорожат, и за свою работу держатся крепко.

    Ничего особенного по этим предметам припомнить не могу. Кроме того, что математику я никогда наукой не считал и преподаватели сей высокоточной дисциплины относились ко мне соответственно. То есть, драли беспощадно. Кличка у математички была «Сова». Плотная женщина, невысокого роста с пигментными кругами вокруг глаз. Что и уподобляло ее с этой ночной птицей. Так что даже я заимел кое - какие понятия в этой арифметике.

   Физику нам тогда преподавала совсем молоденькая Мария Прокофьевна. Поэтому мы чаще засматривались на нее, а не думали о физических процессах в медицине. Правда мне, как увлекающемуся рисованием, очень понравился один прибор, эпидиаскопом  назывался. Хоть он уже и был древним, как помет мамонта, и громоздкий, как сам мамонт, но вполне меня тогда удовлетворял для рисования любой картинки.

    Химию вела женщина до такой степени тихоня, такая мямля, что мы совершенно ничего не слышали, что она там пищала. А она в свою очередь никаких знаний от нас не требовала. Лишь бы мы ее не трогали. А нам только этого и надо было. Совершенно не задумываясь, что возможно нам эти знания еще бы пригодились для сдачи экзаменов при поступлении в вуз. И соответственно для дальнейшей учебы.

     Здесь, я как и в свое время в школе, очень пристрастился к чтению художественной литературы. Даже повторился такой эпизод. В школе классный руководитель просил библиотекарей художественной макулатуры мне не выдавать. Так и здесь, Орехова строго запретила библиотекарше (своей подруге)не выдавать  никакой литературы, кроме учебников. Но как в школе, так и здесь, библиотекари оказались людьми покладистыми и никаких ограничений  не чинили.

 

8. Миг первой влюбленности.

на ФОТО: Ровенский драматический театр.

 

 

«Сватанье на Гончаровке».

 

Накануне Нового 1973 года нашей группе было предложено культурное мероприятие.

- Ребята, одевайтесь потеплее и попраздничнее, завтра после обеда ваша группа едет в Ровенский драмтеатр.

 

      Нас долго уговаривать не надо. Хоть какое - то разнообразие в монотонной бурсацкой жизни. Почти как в том стихотворении…

 

Сказ о том, как старый дед ходил в балет.

 

     Раз пришёл ко мне сосед,

 Как-то, в воскресенье,

  "Ну-ка, дед, пошли в балет,

  Ради развлеченья!"

   Собрались...

  И в первый раз взяли два билета,

  В тот театр, где творят оперы - балеты.

  В зал вошли, места нашли,

  Сели, ожидаем...

   Заскучал я...

  Вот пришли... А зачем? Не знаю...

   Вдруг, запела скрипка тут,

   Люстры погасили,

   Через несколько минут занавес открыли....

 

 

    До того я сам в театрах не бывал, а по сему мне было интересно буквально все. Начиная от массивных колонн в портике и парадной двери, вешалки в гардеробе, буфета и самого зала с ярусными балконами. Темно красного бархата шторы  и портьер. Все для меня было в диковинку. А само представление я смотрел, не переводя дух. Настолько оно казалась мне жизненным и правдоподобным.

 

   Комедия «Сватовство на Гончаровке» написана Григория Квитки-Основьяненко в 1835 году. Несмотря на серьезность впервые поднятой в украинской литературе проблемы крепостничества, пьеса не теряет вкус водевильной интриги. Истинный юмор в пьесе переплетается с авторской иронией, мотивам народных песен, обрядовой поэзии. Яркое музыкальное оформление, интересные характеры героев, комедийные ситуации и диалоги, динамичный сюжет вот уже более полутора веков поддерживают незатухающий интерес к пьесе классика.

 

    До сих пор внутреннее убранство и архитектуру театров я мог видеть только в кино и на телеэкране.   Не смотря на то, что просмотр затянулся до позднего вечера, я был возбужден настолько, что даже привычный в это время сон, отступил от меня.

     Не обошлось и от обычных для некоторых наших однокурсников хохм. Дима Цымбалюк считал себя уже почти городским и сильно продвинутым, поэтому он, когда мы уже выходили из театра, забежал в рядом стоящую телефонную будку.

-Пацаны,- предложил он,- смотрите что я сейчас сделаю и набрал ноль два.

- Дежурный по такому - то отделу сержант милиции Петренко слушает.

- Что, это милиция?- запищал, пытаясь изменить голос Цыбалюк.

-Да, это милиция…

 

- А почему я слышу голос крокодила, хи-хи-хи,  - смотрим,  быстро повесил трубку. О таком хулиганстве я тогда еще даже и не подозревал.

   В общагу прибыли среди ночи. Благо, что это была суббота и я смог выспаться всласть. Лично для меня впечатлений было выше крыши.

 

11. Педагоги и начальники.

См ФОТО:    1. Изучаем кислородную паппаратуру.2. в перерывах между "напряженным" трудом.

 

       А параллельно были практические занятия. Первому курсу положена практика санитарная. И проходили мы ее в отделениях все той же ЦРБ. Моим напарником по практике был случайно избранный, Владимир Довгаль. Тихий, спокойный и вежливый пацан. Родом, как и я, из Полесья. Конкретно - с Рокитновского района. Мы родились на берегах одной и той же речушки, называется она Льва. Хотя и не подозревали о том, пока здесь не встретились. Работа наша в больнице заключалась по принципу: « Стой там, иди сюда, принеси-поставь». Но главное, это то, что мы здесь втягивались в жизнь лечебного заведения. Привыкали к запаху медицины.

 

    Работа наша там по этому профилю была самая разнообразная. Нет, полы мы не мыли, но утки и подкладные судна разносили. Крутили ватные шарики и марлевые тампоны. Их всегда нужно очень много. Перестилали простыни лежачим больным и протирали их кожу камфорным маслом с целью профилактики пролежней. Сопровождали больных в креслах - каталках на необходимые процедуры, и переносили их куда надо на носилках. Много есть всякой физической работы в лечебных заведениях.

Особо врезался в память один случай. Мы дежурили в хирургическом стационаре.

 

-За мной, бегом, в самую крайнюю палату!- прозвучала тревожная команда от кого - то из хирургов. Я с Довгалем , не рассуждая, рванули за ним по длинному коридору. Забегаем в  одноместную послеоперационную палату. На кровати агонирует больной.

-На пол его!

    Мы без слов помогаем врачам переместить больного с кровати на пол. Тут же кто - то из хирургов приступает к закрытому массажу сердца и искусственному дыханию. К локтевой вене больного подключена капельница. После перемещения его на пол, длины шланга недостаточно, поэтому медсестра вручает мне флакон с его содержимым, и я исполняю роль штатива. На мониторе электрокардиографа мне видно, что сердце то начинает слабо реагировать на физическое сдавливание, то снова идет сплошная ровная линия. В палату вкатывают прибор, который я вижу впервые.

 

- Мы притащили дефибриллятор - электрокардиостимулятор.

  Слышу я доклад и его название от кого - то из врачей. Прибор тогда еще был довольно громоздкий, на колесиках. Современные, очень компактные, и выглядят совсем по другому.

-Хорошо! Приступаем!

 

    На область сердца больного прикладывают контакты и нажимают какие - то кнопки на верхней панели прибора. Тело больного вздрагивает, но сплошная линия на мониторе ЭКГ не меняется.

- Добавить силу тока еще!- звучит команда начальника хирургического отделения по фамилии Коза. Я уже слышал несколько раз восторженные отзывы о нем, как о великолепном хирурге и о хорошем человеке. Это он лично проводил массаж сердца прооперированному, стоя перед ним на коленях.Довгаль меняет меня и роль штатива переходит к нему, потому что наши руки быстро устают от позы флаконодержателя. Народу всякого вместе с нами здесь человек пять-семь.

 

    Слышу отрывочные разговоры о пострадавшем. Оказывается, ему тридцать два года. У него двое детей. Его оперировали по поводу алкогольного цирроза печени, но оперировать печень не стали, потому что она уже разложилась до такой степени, что там не было к чему прикасаться скальпелем. Зашили брюшную стенку обратно.  Говорили, что первая остановка сердца у него была еще на операционном столе, но там его удалось запустить. Что внизу, в приемном отделении сидит его молодая жена, которая еще в неведении о его состоянии. Я все это слушаю и мотаю на ус.

 

- Добавить напряжения еще!- почти кричит Коза в порыве безысходности. «Утюжки», так называют электроды, плотно прикладывают к коже больного, клацают кнопки и очередной разряд запускает работу сердца, но через пару секунд оно снова останавливается. Время летит быстро. Уже прошло минут сорок, как мы здесь трудимся, не считаясь со своей усталостью. Хирурги заливаются потом, а результата пока нет. Силу тока добавляют по нарастающей.

- Включаю последнюю цифру, шесть тысяч вольт, - сообщает оператор – ассистент.

-Давай! - все еще глядя в упор на тело умирающего, и не веря, что он уже уходит, командует главный хирург. Мощный разряд подкидывает тело на полметра над полом. И оно, обмякнув шлепается обратно. На мониторе сплошная черта.

-Exitus letalis*! Громко прозвучали из уст Козы, мне еще тогда неведомые слова на латыни. При этом он сорвал белый колпак со своей головы с уже изрядно прореженными волосами.

 

-Умер,-  перевел нам кто - то из медсестер. Могу только представить, какие были тогда у меня расширенные глаза и зрачки в тот момент. Впервые в моей жизни, на моих глазах умер человек. Еще очень молодой, и не естественной смертью. Нам оставалось помочь погрузить его на каталку и отвезти в холодное помещение морга. Впечатление было сильное, и еще долго стояли перед глазами сценки этой реанимации. Впереди еще было много всяких случаев смерти в моей медицинской практике, многие уже призабылись, но этот остался навсегда.

Вот так, довольно быстро и пролетел первый курс учебы.

 

13. Экскурсия во Львов.

См.ФОТО: 1,2,3,наша группа в колхозе на уборке хмеля.4.Те самые шишки хмеля..

 

    Первого сентября нам объявили, что первый месяц учебного семестра мы снова проведем в колхозе. Ну, что же, нам у же не привыкать. Едем. Только в этот раз в другое село, в другой колхоз. И не на картошку, а на уборку хмеля. Лично для меня это что - то новое. Как растет хмель в диком виде, я мельком видел в лесу. А вот чтобы на плантациях, нет, не приходилось. Оказывается, его тогда (возможно, что и сейчас) выращивали в огромных количествах.

         Нас, как и прежде, разместили в колхозном детском садике. Правда, уже в более комфортных условиях. Не на полу, на кроватях. С нами даже изволил в течении пяти минут пообщаться председатель коллективного хозяйства. Он призвал нас к ударному труду на благо Родины и местного колхоза. Мы, серое стадо баранов, по привычке заверили его, что не подведем. Ох, не знали мы тогда подвоха с его стороны. Надеялись, что по сравнению с переборкой картошки, работа с шишками хмеля будет намного легче, но не ту т то было.

   Первый день. Приходим на плантацию. Стройные ряды телеграфных столбов растянулись на многие километры. Сверху по этим столбам натянута стальная проволока. Снизу, в землю вбиты колышки, к которым привязана такая же проволока и тянется вертикально к той , которая натянута горизонтально. На кончиках вверху она загнута крючком. По ней от земли вьется лоза хмеля. Примерно как растет горох по прутьям, воткнутым в землю. Только здесь высота более десяти метров. Каждое растение увито желтенькими, легонькими шишечками. Размером с перепелиное яичко. Шишки прячутся между жесткими, широкими листьями. Расстояние между вертикальными растениями в ряду, примерно, полметра. Чтобы снять такую вертикально натянутую струну, нужно взять ее в руки, потянуть к земле, и резко отпустить. Тогда верхний загнутый крючок соскакивает с проволоки, натянутой на столбах, и растение мгновенно, сворачиваясь спиралью, падает вниз. Нужно еще и успеть отскочить в сторону, чтобы остаться с глазами и без царапин.

   Мы разбиваемся по парам. Я давно уже нашел себе постоянного напарника. Это все тот же Вова Довгаль. Теперь нужно присесть возле этого зелено-желтого калача. Присесть, это громко сказано. Приседать то не на что. Специальных седушек для нас не предусмотрено. Только подсобные, импровизированные. Кусок бревна- это уже хорошо, но его замучаешься таскать за собою. Стоим на коленях. Сидим просто на земле. Но даже наши молодые поясницы быстро устают. У каждого из нас с собою восьми или десятилитровое ведро, и мешки.

      Мы должны быстро-быстро, вручную срывать вот эти желтые шишечки и собирать, натаптывая в ведро. Они легенькие, как пушинки. Когда ведро набито, пересыпаем в мешки. Наша дневная норма  - пятьдесят килограммов. Как оказалось позже, чтобы вложиться в эту норму, нужно пахать без перерывов ни на что, минимум двадцать часов в сутки.

     Каждая пара занимает свой ряд. Вся группа, соответственно, занимает пятнадцать рядов. Параллельно с нами, на других участках работают  местные старшеклассники. Поодаль, тем же занимаются и местные колхозницы. Поля огромные, места всем хватает. Наша «мама» Орехова, естественно, с нами.

    На нее норма не распространяется, но тоже в стороне не сидит. Щиплет шишки вместе с нами. Обычно она помогает старосте группы Адаму Костюку. У меня уже давно в голове крутятся вопросы, но, глядя на остальных, пока молчу. А хочу я спросить кого - нибудь знающего:

    - А для чего вообще нужен этот хмель?

     Сначала завожу разговор со своим напарником. Он высказывает свои познания в пивоварении. Я тоже вроде давно уже читал, что пиво с хмелем повязано как -то. Незаметно подходит время обеденного перерыва. Орехова собирает нас всех вокруг себя, как наседка цыплят.

- Александра Георгиевна, а для чего вообще нужен этот хмель,- задаю я все - таки вопрос, чтобы избавиться от его назойливого присутствия в голове.

-Ребята, кто еще не в курсе, где применяется пыльца хмеля?

-Какая пыльца?- теперь уже одновременно прозвучало хором с десяток голосов.

- А вы разве не обратили внимание на то, что содержится в этих шишках?- при этом она сорвала ближайшую к ней шишечку и развернула ее лепестки.- Вот смотрите.

    Мы тоже сорвали, и посмотрели. Да, там под чешуей находилась мелкая, желто-охряного цвета, пыльца. Мы и ранее замечали что к пальцам что – то желтое прилипает, но не придавали этому значения.

-Так вот, - продолжила наша надзирательница,- все, что есть наиболее ценное в этом растении, это именно вот эта самая пыльца. Именно она используется в пищевой промышленности. Я вам тонкостей не расскажу, не интересовалась и не знаю, но собранный вами хмель сначала сушат, потом эту пыльцу как - то там вытряхивают. Килограмм ее довольно много денег стоит. А из нее готовят солод, ну, и соответственно, применяется в пивоварении. А еще хмель применяется в медицине, но это уже вам лучше меня расскажут при изучении фармакологии.

    Мой интерес был почти удовлетворен. Вечером каждый из нас тащил свои мешки в колхозное хранилище. Как негры на плантациях хлопка в южных штатах США. Оказывается, все, что мы за день нащипали, нужно было пропустить через весы. А дотошный колхозный весовщик, взвешивал нашу работу, чуть ли не до миллиграмма. Вот здесь то и оказалось, что мы еле до половины дневной нормы дотянули. Даже наша руководительница была озадачена.  Весовщик тут же что - то там угрожающе пробормотал, что он будет  докладывать голове колгоспу*, о наших «успехах».

  С поникшими от такой нерадостной перспективы ушами мы побрели на ужин. На второй день рвали эти шишки с остервенением. А под вечер поняли, что наши достижения не намного превосходят вчерашние. Стали думать и гадать, как быть?

 - Песок, воду нужно добавлять в мешки! -зашумели со всех сторон.

- Да, хоть кирпичи. Лишь бы вложиться в норму,- предложил Иван Шикило.

-Предлагаю взвешивать каждый мешок по несколько раз,- произнес свое предложение я сам.

-Это как?- загалдела группа.

- А вот так. Нас тридцать человек. Человек с десять будет толпиться вокруг весовщика, загораживая ему глаза, шумя и отвлекая его. Человек пять оттаскивают мешки от весов на общую кучу. Одновременно еще, человек пять тащат мешки с кучи обратно, пуская их по кругу.

     Идея понравилась всем. Старый колхозный служака возмущался, бормотал в наш адрес проклятия. Кричал, чтобы мы не застили ему глаза. Подозревал, что мы халтурим. Ловил пару раз нас на возврате полных мешков по кругу, но ничего поделать уже не смог. Воду и песок мы тоже добавляли.

     Но с тех пор ежедневную норму не только выполняли, а иногда даже и перевыполняли. По - моему, председатель колхоза от нашего мошенничества ничуть не похудел.

   И ездили мы в этот колхоз еще два раза. На каждом курсе. До самого выпуска. Так что имеем высочайшую квалификацию по сбору шишек хмеля с рекордными результатами.

 

        А пока что продолжаем работать. Недалеко от плантаций - опушка красивого соснового леса. Иногда отлучаемся туда  передохнуть,  там же находим грибы. Много лисичек и боровиков. Их можно пожарить в бляшаной консервной банке на сале. Мелкое, но хоть какое - то разнообразие. Хмель уже всем осточертел.

     Культурных мероприятий в селе никаких. А если что то и имеется, то нас от них всячески ограждают. Мы то такой бандой в шестьдесят кулаков можем наломать больших дров. По вечерам тоска зеленая. Даже зачуханного телевизора и то нет. Орехова живет рядом с нами, в отдельной комнатушке. У нее телеящик имеется, но она его смотрит только со старостой. Мы туда не вхожи. А потому иногда засылаем кого - нибудь по очереди в сельмаг. Там в изобилии продается полюбившийся нам ликер. Он разный. Шоколадный, трояндовый*, лимонный и т.д. Я облюбовал розовый. Он не приторно- сладкий, как  другие.  Имеет,  как  и  все,  соро к градусов  и  приятный  аромат.  Пьем понемногу. Поллитра на четырех. Нам пока что этого предостаточно, но потихоньку пристращаемся. Орехова смотрит на это дело сквозь пальцы. Иногда по вечерам гоняем в футбол на местном стадиончике. Вот и все наши развлечения. Картошку, по договоренности с бригадиром, все - таки заготавливаем, на свое зимнее пропитание. Месяц пролетает быстро. И снова за учебу.

*Колгосп (укр.)- колхоз

*Троянда (укр.)- роза.

 

15. Продолжение учебы

 

см.Фото:Наша группа. Занятия по начальной военной подготовке.Верхнее фото, я сижу крайний слева.

 

 

 

  В то время лично меня особо умиляла одна комната-класс. Она была полностью посвящена личности вождя мирового пролетариата Владимиру Ильичу Ленину. Каждый класс был тогда под что - то оформлен. Наш, к примеру, считался как класс НВП*. Были классы химии, физики и по другим, медицинским профилям. А этот был классом - мини музеем Ленина. Все стены, стенды, напольные застекленные витрины, были заполнены портретами Ленина. В анфас, и в профиль. В полный рост и только лицо. На бумаге и фанере, на полотне и на досках. На пластмассе и на металле… Вышитые гладью и крестиком. Наклеены пшеном, овсом, пшеницей и прочими злаками. Бюсты и барельефы. В полный рост, по грудь и только голова. Помещение не позволяло только притащить сюда копию вождя в полный, или же гипертрофированный скульпторами рост.

    Экскурсоводом была все та - же товарищ Терещук. Она с придыханием в голосе, и чуть ли не со слезливым умилением, показывала и рассказывала историю каждого экспоната. За многие годы существования сотни, а то и тысячи будущих медсестер недоспали много ночей и недоучили массу своих программ, трудясь над изображением любимого и почитаемого вождя пролетариата. Конечно, все что было отображено в металле и гипсе, дереве и пластмассе, это уже были проблемы их отцов. А те, соответственно, тратили деньги из своих карманов или напрягали какие - то связи для изготовления сих «шедевров», лишь бы их чада спокойно смогли получить корочку-индульгенцию на более легкое существование, чем, к примеру, их матери-доярки.

     До сих пор сочувствую ученицам тех групп, которым приходилось в этом классе находиться ежедневно и лицезреть экспонаты беспрерывно. Мне достаточно было, например, побывать там  один раз, чтобы запечатлеть эту халтуру и безвкусицу пожизненно. Хотя допускаю, что кому - то это даже нравилось. Другие быстро адаптировались и не обращали внимания, а третьим, как обычно, все по барабану.

          На фасаде корпуса училища висела бронзовая табличка с профилем Ленина и надписью: « построено в 1967 году. В честь 50-летия октября» Теперь ее давно уже нет. Пусть молодые поколения думают, что оно выросло как гриб. Само по себе.))

 

*НВП- начальной военной подготовки.

 

ДРУЖИННИКИ.

 

- К нам с визитом, прибыл начальник милиции района, - обявила как - то в конце занятий, Орехова. И представила нашим глазам моложавого и довольно симпатичного майора.

-Ребята, я к вам за помощью, - так начал свое обращение к нам главный мент Костопольщины,- дело в том, - продолжал он спокойным, уравновешенным тоном,- что возможно вы в курсе, мелкая и не очень мелкая хулиганщина захлестнула наш город. И я решил обратиться к вам, молодым, патриотически настроенным, и сознательным комсомольцам.

   Еще никто из высокопоставленных представителей власти, тем более при погонах, в таком тоне к нам за помощью не обращался. Нам, конечно же, это польстило. Возраст, понимаете ли...

    А мы, действительно, поневоле были наслышаны, что преступность в городе зашкаливает. Буквально на днях, я услышал от кого - то из наших городских неслыханное ранее мною слово «розочка». Оказывается, так называется след, оставленный на теле потерпевшего от отбитого горлышка стеклянной бутылки. Так вот парню, нашему ровеснику в шестнадцать лет, буквально в двух кварталах от нашей общаги, такую «розочку» оставили на месте левого глаза. Ни за что. Просто он кому - то из местных бандюков не понравился. Правда, потом были слухи, что ублюдка судили и, якобы, дали восемь лет.

    Слышали мы неоднократно, что существует некий некоронованный «король» города. Называли и фамилию. Лично мне повезло, с этими королями не пришлось сталкиваться. А вот представители «королевских кровей» проникали к нам в общагу. Для них, видимо, преград в городе не было. Заседали в какой - либо из наших комнат. Реально растопыривали пальцы веером и пускали сопли пузырем. Учили нас, как правильно вести себя в городе, и вообще по отношению ко всем подданным короля. Так как обычно они были сильно пьяны, то лично я ничего из их бормотания понять не мог. А на что - то большее они, видимо, не осмеливались. Драки в городе были постоянные и реальные. Именно мы могли потом наблюдать их последствия в хирургическом отделении районной больницы. Ранения бывали часто ножевые, а иногда и огнестрельные.

         Так вот, начальник милиции предложил нам добровольно, всем желающим, подписать с ним соглашение на совместное с милицией патрулирование в городе. На что мы вроде как все одногластно и согласились. Не помню, может кто - то и воздержался, но я не вникал. Лично мне тогда это предложение взбудоражило голову. И вообще было интересно повращаться в этой сфере.

         Через пару дней всем, кто записался, выдали красные именные корочки с золотым тиснением снаружи «ДРУЖИННИК». А в ближайшую субботу после обеда нас привлекли для проверки паспортного режима в пригородных районах города, то есть в частном секторе. Нам с Довгалем в паре поручили проверить одну из улиц. По указанию кого - то из сопровождающих нас милиционеров нам нужно было заходить по стуку или звонку во двор. Представляться, показывая свой документ, и просить всех проживающих взрослых в доме предъявить паспорта. При этом сверяться по домовой книге о прописанных жильцах. А еще нам негласно вменялось присматриваться ко всему, если что - то на наш взгляд происходит не так. Выявлять, но не реагировать самим на наличие самогонных аппаратов, наличие хранящегося оружия и тому подобное.

     Я до сих пор удивляюсь, когда вспоминаю о том переполохе, который мы вызвали среди жильцов улицы. Не успели проверить документы в первом доме, как малышня дошкольного возраста понеслась по улице с воплями:

      «Прячьтесь все, кто может! Прячьте все! Милиция кого - то ищет! Милиция проверяет документы!»

           Уже в следующих дворах нас встречали настороженно и недружелюбно. Документы предъявляли с неохотой. Дальше калитки старались не пускать. Ну, а мы не сильно - то и настаивали. Никто нам за эту работу платить не собирался, и наград тоже не обещали. В общем, свою улицу всю прошли. Ничего незаконного не обнаружили. А после того, никто нас больше почему - то и не беспокоил. Ни в какие патрули мы не привлекались. Но, а вот сами - то мы еще в милиции побывали. Но об этом будет отдельная глава.

 

Пистолетик.

 

    Иногда наше баловство зашкаливало, не смотря на то, что у некоторых рост достигал уже под сто семьдесят и выше.  Видимо, мы все еще оставались детьми. Просто с течением времени перескочили на ступеньку чуть повыше пятиклассников.

   Петя Кухта где - то раздобыл миниатюрный,  самодельный пистолетик под мелкокалиберные патроны. Вполне себе боевой, на расстоянии до двадцати  метров пробивал любой наш учебник насквозь. То есть с него запросто можно было нанести кому угодно увечье,  и получить самим любые травмы, вплоть до смертельных.

   Раздобыть мелкокалиберные патроны на то время не составляло большого труда. Они почти свободно продавались в охотничьих магазинах.  Вот и пуляли мы куда ни попадя.

       А так как одним из наших мест обитания в летний период была плоская крыша общаги, то мы частенько туда забирались,  чтобы позагорать. И в более-менее спокойной обстановке можно было, расстелив покрывало на песочно - смолянистую поверхность, почитать как учебники,  так и художественную  литературу. А еще посидеть на самом краешке карниза, свесив ноги вниз. До сих пор,  ощущение от самопроизвольной щекотки в ступнях ног непередаваемое. С этой высоты хорошо просматривался весь центр города, а еще двор  городского отдела милиции был весь, как на ладони.

   Ничего умнее мы не придумали, как периодически стрелять по разным движущимся и недвижимым объектам именно в этом дворике. Ну, тупые! Видимо, сам Бог нас берег тогда. Старались, конечно, выбирать тот момент, когда милиционеров  не было видно во дворе. Но ведь они могли нас заметить из любого окна. Думаю,  что просто беседой и внушением дело бы не обошлось. Куда пукалка девалась впоследствии, не помню. Может Петя где - то спрятал дома.

 

17. Подслушка.

 

см. Фото: Сверху вниз. 1.Рампа.2.И.Шикило и В. Улитко на фоне ресторана(и столовой, и буфета) " Кристалл". 3.Бригада " кому -нести-чего-куда".

 

    Не смотря на то, что я почти весь период учебы получал тридцать рублей стипендии, плюс постоянные денежные переводы от родителей и летние заработки, но  денег почему - то хронически не хватало. Думаю, что такая проблема была всегда присуща большинству студентов. Были конечно,  есть и будут ребята прижимистые, умеющие с толком распоряжаться своим бюджетом. Как, например, мой сосед по комнате Петя Кухта. Он каждую субботу ездил на выходные домой, пользуясь тем, что проживал относительно не далеко.

    Возвращаясь назад в воскресенье вечером, он демонстративно пересчитывал свои капиталы, затем откладывал один рубль и десять копеек в потайной карманчик.

- Это  деньги на проезд к дому на следующую субботу. Ну, а на остальные, буду жить как придется, - приговаривал наш сообразительный Петя. И он при этом никогда, и  ни у кого не «стрелял»  до «получки».

  Были и такие, как, например, Иван Шикило. У этого в кармане никогда копейки не было. Он постоянно у кого - то занимал или перезанимал, потому что, видимо, его в свое время совсем не приучили как вести учет этой паскудной,  постоянно куда-то исчезающей наличности. Конечно, никто из нас на многое тогда и не замахивался, но имущественная прослойка и в «благословенные» советские времена четко просматривалась.

  -Ребята, вы не смотрите что Омельяненко может позволить себе одеваться и обуваться намного лучше любого из вас. Что он катается на новеньких машинах и мотоциклах. И никогда не завидуйте. Просто у него папа работает директором нашей районной сельхозтехники и имеет более приличную заработную плату, чем большинство ваших родителей, - говорили нам пеТагоги, типа Ореховой.

       В группе таких, как Вова Омельяненко было несколько человек. В первую очередь это наши местные, костопольские. У Олега Тверезовского отец был завцехом в ДСК*. Отец Славы Каштеляна - завцехом на стекольном заводе.

   Вова Моцык не скрывал, что его папа неплохо зарабатывает в железнодорожной сфере. Это я перечислил краткий список только тех, кто явно демонстрировал свое имущественное превосходство над остальными в группе. Были, конечно, не бедные пацаны, о которых мы просто ничего не знали. Они умели скрывать свою жизнь.

   Деньги, в основном, уходили на питание. Чуть меньше на одежду и обувь. Много прокуривали, остальное неизвестно куда.... С куревом ситуация обстояла следующим образом. Я, конечно, пробовал эту отраву в школе, и она мне жутко не понравилась, а вот здесь, вырвавшись из - под опеки родителей на «свободу», мы начали себя вести совсем по - другому. Из тридцати человек в группе с самого начала курило семеро. А когда мы выпускались через четыре года, то только семеро не курили. Остальные поддались влиянию тех семерых. В том числе и я.

       Была даже как - то такая ситуация. Любил я в том возрасте шоколадные конфеты. Мои любимые «Мишка в лесу», сто граммов стоили семьдесят копеек. Пять-шесть штук на сто граммов. Съедал, естественно, максимум за десять минут. Сигареты «Орбита», тридцать копеек за пачку. На рубль три пачки. Трех пачек мне  хватало на неделю. Возникла дилемма, на чем остановиться? Что дешевле? О вреде вопрос не поднимался. Победило курево. С конфетами с тех пор я завязал. Наши курильщики, типа Славы Кашталяна, выглядели по сравнению с сопляками, которые не курили, взрослее, и мужественнее. Они уже были похожи (так мне казалось) на настоящих мужиков. Я тогда не подозревал, что он уже и по возрасту старший.

      Тот же Кашталян постоянно балагурил о своих успехах на дамских фронтах. И не смотря на свое отрицательное поведение в быту,  и  хроническое отставание в учебе, он нас интриговал. И мы ему завидовали. Вот и стремились мы, желторотые, от них не отставать. Совсем не соображая, что просто наше время еще не подошло, быть взрослыми. Наставники, об этом никто никогда даже не заикался. В общем и целом мы были здесь брошены на произвол и на наш совершенно еще не сформированный самоконтроль. Вечно голодный, без гроша в кармане, Ваня Шикило, видимо, в поисках выхода из этой ситуации, набрел на источник доходов.

-Пацаны, есть возможность, каждый вечер иметь свежий червонец в кармане,- почти по секрету сообщил он полушепотом наиболее доверенным, типа меня.

- Где и как? - загорелись наши глаза.

- На железнодорожной рампе.

- А это что еще такое? - я, например, первый раз слышал такое слово. Да и остальные были осведомлены не больше моего.

- Это такой погрузочно-разгрузочный пункт на станции. Я вам, если кто пожелает, покажу.

- И что там нужно делать? - распирало нас от интереса.

-Не скрою, работа предстоит тяжелая. Цена погрузки или разгрузки одного товарного вагона, шестьдесят рублей. На один вагон нужно пять-шесть человек. Грузить, в основном, нужно картошку. А разгружать все, что привозят. От водки до арбузов. Грузоподъемность вагонов стандартная- шестьдесят тонн.

     И потянулись мы по вечерам вкалывать. Честно говоря, эти десять рублей за вечер, иногда до поздней ночи, были не сладкими. Примерно десять-пятнадцать тонн груза на рабов с еще не окрепшими спинами. Но, думаю, что именно здесь лично я узнал, что такое настоящая мужская работа. Здесь то мы, наконец, поняли сколько пота стоит рубль. Именно здесь я подкачал свои хилые бицепсы и трицепсы.

      Кто - то приходил на эту работу один-два раза. А попробовав, обходили ее десятой дорогой. Были, конечно, в группе и такие, типа Григорчука, Андрощука, маменькины сынки, которые гнушались подобной работы. Такие на пушечный выстрел не подходили к той рампе. Они о таком промысле даже и не помышляли. Да, и мы о них тоже нигде и никогда не вспоминали.

         Бывало, что после этой работы, если рано заканчивали, еще успевали заскочить в ресторан «Кристалл», что рядом с общагой. И за пару часов просадить эти жалкие рубли до копейки, снова не имея с утра на что перекусить. Но зато теперь, спустя сорок пять лет, есть что вспомнить...

*ДСК- домостроительный комбинат.

 

19. Поездка в Киев.

См.фото: 1. Главный герой наших фильмов в то время, киноактер Гойко Митич.2.Посиделки у «наших» девушек. На фото С.Андрощук и В.Григорчук. 3.Я во дворе училища. 4.На фото половина группы.Слева направо, первый ряд: С.Бугайчук;Н.Дацюк; П.Процюк; С.Кашталян; В.Омеляненко; второй ряд выше-А.Мазурчук;А.Костюк(староста группы);В.Ничипорук;В.Григорчук; Третий ряд-выше-Д.Ясенчук;С.Нестерук; В.Моцык;Н.Корева;Л.Евтушок.

 

Металлолом.

 

           В наше училище, как видимо, и во все другие учреждения города, по распоряжению горкома партии, спускался план по заготовке металлолома. Уже не помню в каком количество тонн, но его нужно было выполнять. И вот мы, снова переодевшись во что - нибудь попроще, в составе бригады КОМУ – НЕСТИ ЧЕГО КУДА (так острословы в те времена расшифровывали словосочетание «бригады коммунистического труда») разбредались по всем закоулкам города в поисках, где чего плохо лежит из металлических предметов. Находили много чего. В ту пору это дефицитом не было. Известная советская бесхозяйственность позволяла нам подбирать все, что не попадя, и тащить во внутренний дворик училища. Тем не менее, до выполнения плана было еще далеко. И тогда наша мама, которая отвечала и за выполнение плана, долго думая, решила проблему одним махом. Обратилась к отцу Андрея Мазурчука, нашего однокурсника. Его отец в тот период  занимал должность главного инженера районной сельхозтехники. И как по мановению волшебной палочки план был мгновенно выполнен. И даже его машиной доставлен к месту назначения. Так же было и на следующий год.

 

Редактор.

 

      Вот так, в промежутках между экскурсиями, хозработами, халтурами и пьянками, мы еще и умудрялись познавать чего - то там в медицине.

   Давно кто-  то донес Ореховой что я обладаю кое - какими способностями в рисовании и написании текстов плакатным пером. Вот тут она меня и загрузила. Плакаты и лозунги. Стенгазета группы, всевозможные оформления картинок на Новый год , прочие торжества и массовые мероприятия. Правда, под эту дудочку я мог себе иногда позволить увильнуть от некоторых массовых мероприятий. Типа комсомольских собраний, уборки территории, покраски заборов и прочего. Этой «общественной» нагрузкой мне пришлось заниматься до самого выпуска.

 

Елена.

 

     На втором курсе у меня появилась землячка-покровительница. В тот период чуть ли не в половине районных центров были свои медицинские училища. Периодически некоторые из них сокращали, видимо, за ненадобностью, а учеников, которые еще не успели закончить, переводили в другие подобные заведения. Так у меня появилась знакомая по имени Елена. Она была старше меня на пару лет, и соответственно, уже более адаптированная в этом мире. Как бы там не было, а девочки лучше нас могли приготовить любую пищу, постирать и привести в порядок одежду. А так как наши родители были давно знакомы, то моя мама попросила Лену взять шефство надо мною. Что она с превеликим удовольствием и исполняла. Теперь у меня халат был почти всегда белоснежным. А мой желудок иногда наполнялся первоклассным борщом, а иногда и котлетами. Я по натуре крайне был тогда стеснительным и сам к ней в комнату не ходил. Поэтому она, будучи девушкой серьезной и пробивной, сама приходила ко мне, и чуть ли не за руку тащила в свою келью. Выгоняла из комнаты своих соседок и наливала мне большую тарелку.

-Кушай, кушай Вова, не стесняйся.

    В какой - то степени именно благодаря ей, я более-менее адаптировался к женско - девичьей среде в училище. Мы общаемся с ней периодически до сих пор. Могу по - прежнему сказать:

       -Спасибо, Елена, за все! Она для меня была там, и осталась навсегда старшей сестрой.

 

Кино.

 

         А еще в это время мы очень пристрастились к посещению кинотеатра «Весна», который находился метрах в трехстах от общаги. Целые серии фильмов про американских индейцев с незабвенным Гойко Митичем в главной роли. «Крестный отец», «Анатомия любви», «Офицеры» и прочие бестселлеры того времени снились нам по ночам. Мы становились заядлыми киноманами. Да и цены были вполне доступными - копеечными. Иногда осмеливались приглашать на них своих знакомых девочек. И в течении сеанса, подержать их за ручку…

      Но вот и снова летние каникулы. Я уезжаю за длинным рублем со своими знакомыми, а парни группы разбредаются на три месяца кто куда. Золотые времена были.

 

21. Акушерство

Третий курс.

 

На фото: наша подгруппа на занятиях.

 

Отдельно от акушерства мы еще проходим и курс чисто по гинекологии.

  А ведет у нас эти занятия молодой, симпатичный, стройный, долговязый, с длинной прической доктор Варпаланкай. Венгр по национальности. Здесь обстановка была немного полегче. Кровь и грязь ручьями не текли, но тем не менее, это отрасль медицины, изучающая заболевания, характерные только для организма женщины, прежде всего — заболевания женской репродуктивной системы. Так гласит учебник.

   Заболевания, которые изучает гинекология: аномалии развития половых органов;

   нарушения полового развития; нарушение менструального цикла; и многие другие.

  

Диагностика и лечебные мероприятия в гинекологии. Прежде чем назначить терапевтическое или оперативное лечение, гинеколог должен провести ряд исследований: гинекологический осмотр; осмотр с помощью гинекологических зеркал; мазки на флору; анализы на гонорею и сифилис; анализ на выявление вируса герпеса, и т.д.

    После получения результатов исследований врач-гинеколог назначает лечение с учетом индивидуальных особенностей каждой пациентки и установленного диагноза болезни.

Симптомы, при которых стоит обратиться к гинекологу: нарушения менструального цикла; болезненные месячные; кровотечения; проблемы с зачатием ребенка; болезненные ощущения во время полового акта; и.т.д.

   Как вы прочли, одним из главных в исследовании любой женщины, является пункт -гинекологический осмотр. Вот на эти то осмотры нас в первую очередь и привлекали. На осмотре любого человека можно многое чего выявить. А если к нему еще и добавить взятие так называемых мазков из внутренних каналов, тогда поле познания еще более расширяется. На этот осмотр в первую очередь привлекаются те, кто пока еще не жалуются на проблемы по чисто женскому профилю.

   Это представительницы, в основном, чисто женских коллективов. Учительницы и воспитательницы детских садиков. Повара и кондитеры, продавцы и официантки, парикмахеры и доярки. И так далее, по порядку. То есть все те, кто так или иначе в своей работе контактирует с большими коллективами, с пищей и прочими общедоступными товарами. Для них существуют жесткие графики профилактических осмотров. Все они имеют специальные санитарные книжечки, в которые заносятся результаты обследований. Все они, в основном, четко знают даты своих очередных осмотров. Работы у гинекологов невпроворот. Женщины в огромных очередях занимают место под дверями этого кабинета.

 

      Вот здесь - то нас и кидают в бой, на помощь. Мы еще почти ничего не понимаем и не соображаем. А нас и не спрашивают.

 - Делай как я,-  говорят нам наши врачи – педагоги. - Понимание и знания придут позже.  Женщины в гинекологическом кресле с калейдоскопической частотой сменяют друг дружку. Смотровые зеркала* одно за другим летят в тазик для использованных инструментов, потому что на каждую применяется только свежее, простерилизованное. (Тогда одноразовых еще не было). Наша задача ввести это зеркало во влагалище, развести его и ватным тампоном на деревянной палочке провести вокруг шейки матки. Затем этим же тампоном провести по узенькому стеклышку, которое в дальнейшем лаборанты покрасят и под микроскопом рассмотрят все, что там имеется в наборе. Стеклышки подписаны и пронумерованы. Конвеер, куда там Форду с его конвеером...

   Будь моя воля, я бы для всех мужчин в возрасте от 18 до 20 , а потом повторно от 25 до 30 лет ввел бы двухнедельные курсы по акушерству и гинекологии. Теоретические и практические. Для массового прозрения и снятия пелены с глаз. Возможно, что тогда бы было предотвращено массу всевозможных преступлений на половой почве. И не было бы такого количества разводов и абортов. Подход к бракосочетанию был бы намного более осознанным.

  А пока продолжаем бесконечный прием девочек, девушек, женщин, и  «молодых» женщин)). Представьте себе, что бабушкам за шестьдесят и старше тоже иногда нужна помощь специалистов женского профиля. Видел в гинекологическом кресле старушку в 96 лет. Аккуратная такая, худенькая бабуля. С миниатюрными, засушенными, как у мумии, наружными половыми органами. Конечно, совсем другое дело смотреть шестнадцати- восемнадцатилетних. Там все полнокровное и цельное, в основной, массе. Навсегда запомнился мне случай, как я чуть было смотровым зеркалом не лишил девственности сорокашестилетнюю  «девушку». Она с самого начала повела себя необычно, не как все. Работала она где - то уборщицей в детском садике. Ее пришлось долго уговаривать снять трусы. Потом она со страхом и недопониманием карабкалась в смотровое кресло. Долго не могла понять, что ноги нужно развести, закинув их на подставки и оголить весь свой нижний фронт. Чуть ли не силой, оторвал я ее правую нижнюю конечность от левой. Глаза у бедолаги при этом были переполнены страхом.

     При попытке ввести зеркало в щель влагалища оно упиралось во что - то твердое, как в стенку. Пришлось позвать доктора. Тот разобрался мгновенно.

-Вы с мужчиной спали, когда - нибудь?

- Н-н - е- е - е- т, - с судорогами на лице промолвила она.

- Вы не замужем?

- Н-н-е-е-т-т.

-Спускайтесь, и одевайтесь,- быстро проговорил гинеколог.

- Вы состоите, в какой- либо церкви верующих?

 

--Д-даа, я верующая.

-Все, вы свободны.

 Она пулей выскочила из кабинета.

В кабинете были я, врач и две медсестры. Мы все круглыми глазами смотрели на Варпаланкая.

- Володя, если бы ты приложил чуть больше усилий и все - таки протолкнул зеркало внутрь, то мог бы нарваться на статью об изнасиловании. А я ведь забыл предупредить вас на занятиях о возможности столкнуться с подобным случаем.

-А что это у нее за препятствие там было, такое плотное? - задал я вопрос в свою очередь.

- У нее в результате полного отсутствия половых актов во влагалище наступило обизвествление. Все ее выделения вместе с попадающей туда мочой превратились в плотный комок извести. И такое бывает. У сектанток и не только, - хитро улыбнулся доктор.

- Ну, все, продолжаем работу.

Через пару дней к нам в кабинет заглянул доктор-дерматолог Корчашкин. Он кивнул мне, как старому знакомому и обратился к Варпаланкаю:

 - Васильевич, у тебя помощников много, может поделишься со мной кем – ни - будь? Я зашиваюсь от перегрузки.

 - Да бери-выбирай любого, я не против.

 - А вон Володю, мы с ним уже давно знакомы, пусть он на меня поработает. Ведь специфика по многим вопросам у нас одинакова.

-Владимир, ты не против, мне помочь на приеме? - теперь он уже обращался напрямую ко мне. Я никогда не был против чего - то нового и еще неизведанного.

- Согласен, может у вас еще чего - нибудь новому научусь.

   Далеко идти не надо было. Почти все кабинеты поликлиники были сосредоточены на втором этаже.

     В тот период шла очередная диспансеризация*. И у дерматолога под дверью находился все тот же женский контингент. Здесь, действительно, было много того же, что и у гинеколога. То же смотровое кресло, и те же мазки из зева матки и влагалища. Разница в работе была небольшая, но существенная. Если гинеколог осматривал только одну, специфическую область, то доктор -дерматолог имеет права на осмотр всей территории кожных покровов любой дамы.

    Его рабочий кабинет состоял из двух комнат. Непосредственно кабинет с письменным столом и прочими вещами и смотровая с этим самим креслом. Мне отводилась роль работать возле кресла, а доктор только записывал то, что я ему диктовал. То есть дамы проходили к нему, сдавали свою медицинскую  карточку, и он направлял их ко мне. У меня они раздевались догола. Я осматривал кожные покровы по всему телу и сообщал (в основном), что никаких замечаний нет. Или же нашел то - то и то - то. Тогда уж подходил и доктор, если нужно было убедиться, что на коже есть что - то достойное его внимания и требует лечения или каких - то советов. Затем обследуемая одевала верхнюю часть своего нижнего белья и ложилась в кресло. Я снова же осматривал наружные половые органы, затем с помощью зеркала смотрел слизистую влагалища и шейку матки.

 

     Если замечаний не было, то брал мазок и отпускал посетительницу. При этом все взрослые женщины проходили эти процедуры без какого - либо сопротивления. А если претензий к ним не было, то и без задержки. Совсем другая ситуация наступала, когда в кабинет переступала порог девственница или же еще малоопытная девушка. Некоторые не желали раздеваться при двух мужчинах. Приходилось долго уговаривать, доказывать, что мы и не мужики то вовсе, а так, что-то среднее. Вон, мол, мы даже в специальных белых халатах, колпачках и в масках. В конце концов, снимали одежду все. Некоторые от волнения покрывались красными пятнами и даже дрожали.

      Конечно, при виде особо привлекательных экземпляров, реагировали и мы, вплоть до эрекции, но вида, конечно, старались не подавать. Входит мадам лет двадцати пяти. Вся из себя. С дорогой «боевой» раскраской на лице, и запахом дорогого парфюма. Одежда тоже по последнему писку тогдашней евромоды.

     В те «застойные» времена некоторые тоже умудрялись выглядеть и одеваться неплохо. Увидев сразу двух докторов, она начала жеманничать. Типа, может обойдемся без раздевания и осмотра? А может вы мне поверите на слово? Корчашкин при виде такой красотки, наоборот, и сам, видимо, возбудился. И категорически стал настаивать, что без реального осмотра она никакой записи в своей санитарной книжке не получит.

       Ну, что же, под одеждой она тоже была не хуже, даже наоборот, еще лучше, чем в ней. Ее мы осматривали особо пристально. Как потом уже сказал мне доктор, такие привлекательные, естественно, могут быть в первую очередь мишенью для какого - либо поражения, поэтому никому спуску давать нельзя. 

    Венерические болезни и тогда одолевали население. Она мне запомнилась и дорогим нижним бельем. Особенно я удивился целой сложной системе каких -то ремешков, поясков и подтяжек, которые удерживали на ногах прозрачные, капроновые чулки. Колготки тогда еще сильного распространения не имели. Она все - таки умудрилась разглядеть в щели между маской и колпачком мой юный возраст.

- Ой, какой молоденький доктор! Может ему еще рано осматривать взрослых девушек? – уже в кресле продолжала артачиться мадам.

С чего вы взяли? - подал строгий голос Корчашкин,- мы ровесники, просто он очень хорошо сохранился.    При этом сам он был без маски, и со своей густой рыжей бородкой. В общем, прошла она всю процедуру без скидок, как и все. Но когда дверь за ней захлопнулась…

-Вова, быстро снимай халат, накинь ветровку, и пройдись за этой дамой. Это моя к тебе просьба. Проследи, куда она пойдет.

    Я беспрекословно выполнил просьбу шефа. Проследил. Она вошла в дверь, ближайшей от поликлиники школы. О чем я вернувшись, и доложил доктору.

- А ну, да, у нее же есть запись в медкарточке, что она педагог английского языка. Благодарю тебя, Володя, за работу. На сегодня все. Завтра продолжим.

    Работал я у него в кабинете, пять дней. Не знаю, не спрашивал, как у него сложилось с этой «англичанкой». Он все - таки был старше меня лет на десять.

 

С тех пор я много раз ловил себя на мысли глядя на некоторых представительниц «прекрасного пола». «Что же ты бедная так пыжишься, что же ты так напрягаешься? Изображая неприступную крепость?» Что ты несешь свой лобок как хрустальную вазу? Ведь ничего там такого, сверхценноого между ног то, и нету… Тем не менее, через неделю-две, все увиденное на занятиях, постепенно с памяти стиралось, и мы снова с трепетом присматривались к  избранным самкам. Видимо таково свойство мужской памяти и психики.

 

В ту пору очень популярным был шлягер с такими словами:

 

Мы вам честно сказать хотим,

На девчонок мы больше не глядим.

Они всю жизнь нам разбивают сердца,

От них мучения нам без конца.

 

Сколько можно им песни петь,

Сколько можно капризы их терпеть,

Быть под наркозом их пленительных глаз.

И слышать каждый раз отказ, опять отказ!

 

Припев:

А как без них прожить, А ну скажи, скажи.

Без них -то мы куда? Да просто никуда!

Не даром все века их носят на руках!

И мы опять готовы руки подставлять…

 

*гинекологическое зеркало – специальный расширитель из металла(пластмассы).

*Диспансеризация- это один из видов обследования здоровья населения, представляющий собой комплекс мероприятий, в том числе медицинский осмотр врачами нескольких специальностей с применением необходимых методов обследования, определение групп состояния здоровья, проведение профилактического консультирования и, пр.

 

23. Эпидемиология.

 

см.фото: Мне семнадцать лет.

 

       5 февраля, мне исполнилось семнадцать. Это был обычный день посреди недели. Напряженные занятия третьего, насыщенного учебой курса. Зима, мороз зашкаливал за минус двадцать пять. Это, конечно, пыль для сибиряков, но не в нашем сыром климате меряться градусами с сухой сибирской погодой.

    С утра меня мучила мысль, что надо бы как - то отметить эту дату так, чтобы помнил всю оставшуюся жизнь. Предупредил парней - соседей по комнате, что после обеда куда - нибудь сходим, посидим за чашкой чая.

Но не - тут то было. Оказалось,  что  сразу после занятий, начальницами на этот день было спланировано комсомольское собрание в составе всего  коллектива училища, а это значит, всех  учащихся. Отсутствие четырех человек, и всех с одной комнаты, было бы, конечно, сразу заметно и несомненно вызвало подозрение. Поэтому выбор компаньона для себя, выпал на моего хорошего товарища и верного собутыльника Гришу Шумака.

    Гриша, быстро прикинув какие могут быть последствия от прогула такого «важного» мероприятия, как комсомольское собрание, цыкнул слюной сквозь зубы в сторону, и перешел на сторону временной оппозиции коммунистическому союзу молодежи.

    Пошли в отдельную кабинку нашего ближайшего ресторана «Кристалл». Деньги на тот случай у меня имелись. Посидели часа три. Хорошо посидели. Начинали с вина, а как расслабились, то отполировали это дело водкой. Кратчайшими тропами, между сугробов через дворы, проникли в общагу и разбрелись по своим кельям.

        Никого из соседей по комнате еще не было. Вставил ключ в замочную скважину и провернул его. Мне было так жарко, что  распахнул все три створки окна. Раздевшись до трусов, прилег поверх заправленной кровати. Просто, чтобы остынуть. И … мгновенно уснул.  Проснулся, как всегда, в пять утра. Все мои соседи мирно спали. Чувствовал себя прекрасно. Никакой головной боли и общей слабости. Только когда выходил из комнаты в туалет, обратил внимание на то, что замок в двери взломан, и дверь была просто прикрыта.

            Полежал, почитал. Начал собираться на занятия. И тут мои коллеги, проснувшись, все одновременно загалдели:

- Вова, а ты помнишь, что было вчера вечером?

- Догадываюсь, судя по взломанному дверному замку, но ничего не помню.

- Ну ты и …не будем говорить кто…Если бы не мы, ты бы сейчас в морге лежал,  как карась в морозилке, - возмущался Петя Кухта.

- Ну-ну, расскажите, самому интересно. Кстати, как прошло собрание? Нас с Шумаком не спрашивали? – поинтересовался я в первую очередь.

- Орехова спросила, но мы наплели, что вы задержались в больнице на дежурстве,- тараторил Вова Нечипорук,- но ты лучше слушай, что было здесь.

- Дайте мне сказать, я все по порядку расскажу, - вмешался наш третий сожитель, Вася Кидун.

   При общении с нами он совершенно нормально разговаривал. А во время теоретических занятий, когда ему надо было отвечать, у него начиналось такое дикое заикание, что доходило до судорог на лице. Поэтому зачастую педагоги, устав смотреть на его припадки, чтобы не терять времени, предлагали отвечать письменно. Чем он с успехом и пользовался. Потому что всегда успевал списать, получая за ответы, как минимум «хорошо».

 - Когда мы вчера пришли с собрания домой, -начал рассказ Вася, - то обнаружили что наша комната на замке. А ключа на доске у дежурной не оказалось. Смотрим в замочную скважину, и что мы видим? Лежит голое тело на кровати, а со щели тянет жутким холодом. Присмотрелись, и оказалось,  что окно открыто. Мы перепугались,  подумали, что ты уже там околел. По быстрому, отвертками, взятыми у соседей, взломали дверь.  Вбежали в комнату. Закрыли окно. Ты спокойно дышал и был розовеньким, как молочный поросенок. Быстро укрыли тебя одеялами. Вот и вся история.

     - Теперь тебе предстоит купить и вставить новый замок. А за то, что мы тебя спасли от верной гибели, еще проставишься, - добавил, как всегда, наш меркантильный Петя. Все обошлось. У меня не было даже насморка.  Но этот день рождения я, действительно, запомнил на всю жизнь.

 

25. Эпидпаротит.

 

Синонимы: свинка, заушница - острая вирусная болезнь, вызванная парамиксовирусом и характеризуется лихорадкой, общей интоксикацией, увеличением одной или нескольких слюнных желез, нередко поражением других органов и центральной нервной системы.

 

   Источником инфекции является только человек. Больной становится заразным за 1-2 дня до появления клинических симптомов и в первые 5 дней болезни. После исчезновения симптомов болезни пациент незаразен. Вирус передается воздушно-капельным путем, хотя полностью нельзя исключить возможность передачи через загрязненные предметы.

 

 Симптомы Эпидемического паротита (свинки):

    Инкубационный период продолжается от 11 до 23 дней. У некоторых больных за 1-2 дня до развития типичной картины болезни наблюдаются явления,  проявляющиеся познабливанием, головной болью, болями в мышцах и суставах, сухостью во рту, неприятными ощущениями в области околоушных слюнных желёз. Чаще заболевание начинается остро с озноба и повышения температуры тела от субфебрильных до высоких цифр; лихорадка сохраняется не более 1 недели. Однако нередки случаи заболевания, протекающие с нормальной температурой тела. Лихорадку сопровождают головная боль, общая слабость, недомогание, бессонница. Основное проявление паротита - воспаление околоушных, а также, возможно, подчелюстных и подъязычных слюнных желёз. В проекции этих желёз появляется припухлость, болезненная при ощупывании. Больного беспокоят чувство напряжения и боли в околоушной области, особенно ночью; В некоторых случаях больной не может из-за боли пережёвывать пищу. Возможны уменьшение слюноотделения и сухость во рту, снижение слуха. Боли продолжаются 3-4 дня, иногда отдают к уху или шее, а к концу недели постепенно затихают   Первым в группе свалился от этой заразы Олег Тверезовский. Он, как местный, подцепил ее где - то среди своих друзей, но пока его самого изолировали, он успел щедро поделиться свинкой со всей группой. Сначала заболели первых две –три пары пацанов, которые сидели у него за спиной.

 

   Потом весь ряд. Затем еще половина среднего ряда. В число заболевших попал и я. Оказалось, что на первом этаже нашего общежития давно был предусмотрен, имелся в наличии и был всегда готов принять пациентов, специальный изолятор на две палаты. С кухонькой и санитарным узлом. Вот туда - то нас всех скопом и разместили. Болезнь крайне неприятная, скажу я вам. Сильнейшие боли в области околоушных желез. По этой причине нет никакой возможности открыть рот даже, чтобы попить жидкости, не говоря уже о том, чтобы поесть. А кушать на третьи-четвертые сутки очень хочется. Плюс ко всему этому, лихорадка, озноб и прочие «прелести». Даже разговаривать между собою невозможно. При всех условиях, тишине и покое, даже читать нет возможности. Текст расплывается перед глазами. Телевизора там не было. Тоска зеленая. Только на пятые - шестые сутки, с трудом стало возможно что - то попить, а потом и поесть. Никакого специфического лечения при этом заболевании не существует. Оставалось только тупо отлежать минимум десять суток.

 

   Оказалось, что в общей массе учащихся были девушки, которые даже лично за меня переживали и решили принять участие по моему скорейшему восстановлению. Их было несколько. Всех не запомнил, но миловидную Любу Терещук (полную тезку Любови Федоровны) запомнил. Она стала проведывать меня по несколько раз на день. Приносила разнообразную, свежеприготовленную пищу, которую я уже мог проглотить. Всевозможные бульоны и супы, котлеты и каши. Спасибо, Люба! А вообще то дни, проведенные в этом заточении, остались в памяти, как одно большое и досадное недоразумение.

 

26. ДСК.

см.фото: 1.С.М.Сусь, преподаватель фармакологии.2.Т.Шинкарук.3.А.Андрейкив и Г.Маринина.

 

Фармакология.

 

         Вот здесь - то ни у кого сомнений не возникало. Мы прекрасно осознавали, что этот предмет по любому нам нужен. Уж без аптеки - то в нашей медицине никак. Занятия с нами проводила высокая, стройная, симпатичная, еще молодая женщина, Светлана, по фамилии Сусь. И даже очки, в огромной роговой оправе, не портили ее внешность. Мы старались прилежно изучать все тайны  аптекарского дела. Здесь  впервые поняли, и осознали насколько важен давно закончившийся цикл по латинскому языку. Писали бесконечные рецепты на всевозможные препараты.  Терли в ступках и заворачивали в маслянистую бумагу какие - то порошки и пилюли. Месили и варили мази и примочки. Открывали для себя бесконечный мир целебных трав и прочих растений. Жаль, что цикл был коротким, и мы мало что из него вынесли.

     Правда, через пару лет, когда я за тысячу километров от Костополя, проходил срочную службу в Германии, у меня был интересный случай. В аптеке нашего медсанбата, работал капитан Уткин - провизор. Он мне всеми своими повадками, внешностью, и даже очками, кого - то смутно напоминал. Набрался я как - то смелости и спросил:

- Товарищ капитан, а вы случайно не были знакомы с некой Светланой Сусь?

   Капитан совсем не удивился моему вопросу, а сосредоточив свои близорукие глаза на моем лице, спокойно ответил:

- Да, конечно знаю. Это моя однокурсница по институту. А ты ее откуда знаешь?

- А это моя преподаватель фармакологии.

  Он еще расспросил где она живет, замужем ли. но я подробностей не знал. Тем не менее капитан стал относиться ко мне теплее.

 

Хозработы и новая любовь.

 

    С приходом весны, нас как всегда, стали все чаще привлекать ко всевозможным хозяйственным работам. Мы красили заборы и заборчики. Деревянные, и из сетки рабицы. Сгребали и выносили мусор, накопившийся за зиму на территории. Ходили в лес и приносили оттуда саженцы граба. Их высаживали в качестве живых изгородей. На хоздворе разбирали какие - то горы дров и досок. Тут же работала циркулярка. На ней какой - то мужичок пилил эти бревна на короткие чурки. Наш Ничипорук сунул и свой длинный шнобель туда, куда его не приглашали. Подрядился помогать этому пильщику. И не заметил, как сунул под диск пилы свои пальцы. Первые фаланги среднего и указательного пальцев левой кисти улетели в мусор за ненадобностью навсегда. Их никто и не искал, так как пришивать уже не было смыла. Там было все раздроблено. Долго он мучил нас своими стонами по ночам.

  Здесь работали и девушки из наших параллельных групп. Они тоже прыгали, как белки, по доскам и бревнам, помогая укладывать их в более аккуратные штабеля. Мне тогда приглянулась одна из них. Стройная, гибкая, с черными тонкими бровями и синими глазами. Ух, как она мне тогда понравилась!

  Вмиг отлетели в сторону все акушерско-гинекологические впечатления. С тех пор я долго за ней следил во время каких - либо совместных мероприятий, но, увы, она на меня совершенно не реагировала. На лбу у нее, как бы высвечивался лозунг: «Я не для вас предназначена! Брысь голопузые!».

   Было заметно, что поклонников у нее предостаточно. И как всегда, мне казалось, что она выглядит старше и солиднее меня. Я тогда еще недопонимал, что ровесницы и те, что постарше нас, это не для нас. Наши еще в школу ходят, а то и еще моложе. Тем не менее, узнал ее имя и фамилию. Анна Андрейкив, эти два слова были для меня завораживающими. Вот так бывает, что среди огромной массы глаза и сердце останавливаются на ком - то одном. И больше долго уже никого другого не замечаешь. Все остальные кажутся совершенно блеклыми на ее фоне, но все проходит, прошло и это наваждение. Остался только смутно различимый след в душе.

 

Танцы с Тонькой  Шинкарук.

 

       В той же группе с Анной, училась еще одна девушка, которая вроде как была ко мне неравнодушна. Во время внутриучилищных  дискотек, когда объявляли так называемый «Белый танец», Тоня - такое было ее имя, не раздумывая пересекала зал в мою сторону. Приглашала только меня. Красивая, как у куколки, и смышленая  ее мордашка мне тоже  нравилась, но была проблема в том, что и сама она, как кукла, была маленькая- миниатюрная. Да еще при этом, уже было заметно, что склонна к полноте. Конечно, своими упорными приглашениями она щекотала мое самолюбие.  Мне нравилось, что и я для кого - то не пустое место. В группе был целый ряд страдальцев, которых даже такие Тоньки, на танец не приглашали. И они, естественно, мне завидовали. По сравнению с Тоней, я был тонким и длинным. Чтобы хоть как - то выравниваться в ее объятиях, мне приходилось нагибаться, ужиматься, и чуть ли не приседать. Склонив голову ей на плечо, мы так и вальсировали в течении мелодии.

- Ну что, Володя, выспался за время танца на плече у Тоньки? - как - то удивила меня своим вопросом руководительница группы Орехова. Оказывается, она и здесь зорко следила за нами.

-Да, было хорошо и мягко, но все - таки маловато по времени для сна, на такой нежной подушечке, - не стал я отрицать, и в этот раз быстро нашелся с ответом.

 

28. Драка.

см.фото:1."вышиванки" были и тогда...2.3.4...во время всевозможных прваздников и прочие минуты отдыха.  

 

 

        Скажу пару слов о нашем проживании в общежитии. Когда все хорошо, то и вспомнить нечего. Как бы там ни было, но особых проблем с комфортом в стенах общежития не было. Тепло и светло. Всегда работали канализация и водоснабжение (вода горячая и холодная в изобилии). И мы никогда не задумывались кто нам это обеспечивает, и кто за это платит. А все что нам тогда мешало, и лично меня обременяло, это то что мы уже устраивали сами.

     До сих пор так и не могу определиться, пошло моей учебе это во вред или на благо. Моим спасение было то, что когда соседи по комнате садились за карты, или уходили по другим комнатам в поиске развлечений, я ложился спать. А когда они еще мертво спали, я в пять часов уже вставал. До девяти утра успевал на свежую голову более-менее подготовиться к занятиям. Умыться, побриться, позавтракать. При этом мне свет, шум и сигаретный дым спать тогда не мешали. А они, ложась спать, электролампочки выкручивали везде, чтобы я их утром светом не слепил. Мне приходилось прятать свой светильник-прищепку вместе с лампочкой, но при этом они оставляли для меня записку, чтобы  разбудил их на занятия любим доступным мне способом. Чаще всего я поливал им головы водой из графина. В последний момент, когда уже сам выходил из комнаты. Они как очумелые, с воплями бежали в туалет и так далее. Веселые были времена.

 

Спортзал.

 

   Этот зал был достаточно вместительный. Кроме занятий по физической культуре, которые во всех группах проводились по расписанию, здесь происходили и все крупные мероприятия. Как в масштабе одной нашей группы, там и всеобщие. Здесь, в составе всех групп училища встречали все новые годы. Было много всяких праздничных мероприятий. Происходило все это как - то планомерно и ненавязчиво. Все группы готовились. Как в составе различных коллективов, так и индивидуально. Все мероприятия проходили весело и с задором.  Всегда  присутствовал почти весь педколлектив, включая врачей, но, в основном, снова же женская его часть. Такие приблуды, как начфиз, военрук подобные мероприятия игнорировали. Может их жены не пускали в этот курятник?

    На мне теперь всегда лежало художественное оформление. Я рисовал по теме праздника всевозможных персонажей из популярных мультиков. Соответствующие лозунги и плакаты. И работы всегда хватало. Помощников в этом деле у меня, увы, никогда здесь не было, хотя приходилось контактировать с ребятами - художниками Дома культуры. Они мне кое - что подсказывали и иногда помогали. В основном, тушью, гуашью, перьями и кисточками. Интереснее всего проходили концерты художественной самодеятельности и застолья, посвященные встречам Нового года.

  В те годы мы с ума сходили от фильмов об американских индейцах с Гойко Митичем в главных ролях. При случае во всем старались походить на него. Петя Кухта сшил себе костюм из замши. Мы, не имея такой возможности, готовили костюмы маскарадные. К джинсам и курточкам по швам пришивали бахрому. Делали маски, венки из перьев, ковбойские шляпы и т.п. Из хлопушек я лично изобрел, что - то вроде пистолета в кобуре на бедре, а то и на обоих бедрах. С которых в разгар веселья можно было залихватски пальнуть конфетти в сторону девченок. Короче, дурковали во всю.

       К потолку подвешивались зеркальные шары, которые при вращении разбрасывали тысячи зайчиков, от направленных на них лучей. Музыка и танцы до изнеможения. Счастливые и беззаботные времена. Мы еще ни за что не отвечали. От нас требовалось одно, успехи в учебе. Мы от нее в наглую не отлынивали, но и фанатичного рвения тоже не проявляли. В меру своих сил и способностей.

 

 

 Брат Мазурчука.

 

         Как только мы приступили к завершению своего обучения, произошла трагедия в семье нашего однокурсника, Андрея Мазурчука. Всю группу пригласили на похороны его старшего брата. Оказывается он служил в ГСВГ (Группе советских войск в Германии). При невыясненных, (для нас) якобы, обстоятельствах он там погиб. Мне первый раз за мою еще недолгую жизнь пришлось присутствовать на таком скорбном мероприятии.

    Все для меня было вновь. И необычный цинковый гроб с окошком для лица. И духовой оркестр, и воинский салют при погребении. Из разговоров, которые шли во время процессии, краем уха я услышал, что покойный, якобы, служил в каких - то таинственных (для меня) химических войсках. Мол, произошла утечка ядохимикатов и молодой прапорщик случайно ими отравился.

     Я первый раз видел родителей однокурсника, убитых горем. Маленькая, чернявая мать, еще больше почерневшая и преждевременно состарившаяся. Высокий, поседевший и хмурый отец. Тут же я услышал, что, якобы, мать Андрея уже заявила районному военкому, что младшего сына ни за что не отпустит на службу в армию. А ведь нам всем в ближайшее время предстояло туда идти. Знак для нас был не самый хороший, но и обойти службу в армии не представлялось мне тогда  возможным.

 

30. Экскурсия в Брестскую крепость.

 см. фото:1.Ужин.2.любили мы "дни молодежи" и отдых на природе.3.Крайний справа Г.Шумак. Обратите внимание на ширину  "клеша".4. Перед поездкой куда-то... 

 

 

 

 

             Будучи предоставленными сами себе, мы жили на свое усмотрение. Особенно мы, пацаны, из северных, относительно отдаленных от Костополя районов. Те, кто жил недалеко, могли позволить себе на каждые выходные поездку домой. Там мамы их отмывали, отчищали, отстировали и подкармливали. Мы же, представители «дикого» Полесья, могли позволить себе такую роскошь не чаще, чем раз в месяц, а то и намного реже.

      К чему я веду этот разговор? А к тому, что мы не только питались, где и как попало, но и одевались на свое усмотрение. В училище была своя столовка. Меню и качество пищи в ней было  хилое, и жиденькое, на уровне школьного питания для начальной школы. От такого питания мы сами становились почти прозрачными. Не будь поблизости нормальной городской столовой, так и не представляю, как бы выжили.

   А одевались, глядя друг на дружку. Копируя и обезьянничая. В моду только - только что стали входить джинсы и джинсовые костюмы. Как - то пробегая по центру города, случайно увидел молодого парня. У меня аж дух перехватило. Я даже проследовал за ним по тротуару метров сто. Высокий, под два метра, стройный, с длинными волосами, пышными усами и бакенбардами, но что главное, он был необычно одет, не по - нашему. На нем был синий, с отливом морской волны (так потом говорили) джинсовый костюм. Брюки клеш, в обтяжку. А какой был клеш! Мечта салабона! Минимум пятьдесят сантиметров в диаметре. Он в прямом смысле слова подметал ими наши никогда не метенные тротуары. А еще у него были красивые противосолнечные очки в золоченой оправе и какие - то двухцветные, с переходом, стекла. Вверху темные, а внизу посветлее. В наших магазинах тогда таких отродясь никогда не было. Ну, весь он, как с картинки забугорного журнала сошел.

- Вот это да! - перешептывались мы с Петей Кухтой между собой.

- И откуда он такой здесь взялся? - продолжал я полушепотом.

- А ты слышишь, он по - моему поляк, ты слышал, как он спросил прохожего о том, как ему куда - то пройти? У него в словах сплошные Ж и Ш.

- Точно, - согласился я.

-Видимо, к кому - то из родственников в гости приехал, -подытожил Петя.

   Польша тогда для нас была жутко далекая заграница, хотя до Варшавы было не дальше, чем до Киева от нас.

   Вот так, маленькими порциями, западная мода потихоньку проникала и к нам. Мы тут же загорелись желанием приобрести и себе хоть что - нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее нечто подобное такому костюму.

  Так с мечтами и уехали на летние заработки. Кто на шабашку, кто в стройотряд, а осенью, как на заказ, по щучьему веленью, по - нашему хотенью, мы на местном базаре увидели джинсы! В изобилии они были. Конечно, это были совершенно не те, что я видел у поляка, но тем не менее, за неимением, как говорится. Мы их тут приобрели. И стоили они столько, что были даже нам по карману - пять рублей. Они были даже расклешенные. Правда, не до такой степени, как у того же пшека, но двадцать восемь сантиметров было. В принципе, нас тогда это устраивало. Правда, курточек к ним еще не было. Да и материал был какой-то не тот.  Это даже мы, неопытные в этих делах тогда подметили, но это еще не все, тут же мы увидели туфли на платформе. Какие - то они были почти розовые, халтурные, но зато какая платформа! Сантиметров пять. А продавали их какие - то подозрительные личности, но говорили, что, мол, они белорусы. Да и снова же, цена доступная. А мы же только что с шабашки, маленько при деньгах. Короче, слегка подлохматились. Бегом в общагу, переодеваться. Через пару минут выползаем из келий на всеобщее обозрение.

        Все, как один, «подросли» на целых пять-шесть сантиметров. Стали высокие и стройные, но какие - то еще не складные. Но ничего, быстро освоились и приобрели осанку, постигая передвижение на деревянных ходулях. Только приноровились к обновке, как тут снова супермодная вещь. Болоньевые плащи. Это вообще, было что - то с чем то. Правда, цены даже для наших «переполненных» деньгами карманов, высокие, но отставать от тех, кто уже прибарахлился, никак нельзя. Поэтому экономим на всем, напрягаем родителей, и приобретаем вожделенную, шуршащую при малейшем движении тряпку из химволокна. Наша пресса тут же попыталась было понизить рейтинг нашего приобретения, сообщая о том, что японские рабочие, мол, носят комбезы из такого материала. А наши, мол, рвутся, облачиться в этот пулемухонепроницаемый , воздух не пропускающий плащ. Но мы старательно делаем вид, что эту заметку не заметили. Чего уж там, если все носят, если модно, то и нам отставать нельзя.

 

 

 

 

ПИТАНИЕ.

 

       По ходу повествования,  неоднократно упоминал о нашем пропитании. Но хочу все - таки скомпоновать этот раздел. Все проживающие в общежитии, существовали впроголодь, но исключительно из-за своей беспечности и непонимания жизни. Если бы хоть кто - нибудь из педколлектива вник в эту сторону нашего быта, возможно, что он бы ужаснулся. Питание наше было, как у волков. То есть совершенно не регулярное, а эпизодическое. При наличии стипендии, у большинства. Подпитки из дома деньгами и продуктами. Денег заработанных в летний период, и даже той, привезенной из колхоза картошки, можно было быть нормально упитанными.

  Но увы. Основная часть нашего наспех и на время сколоченного коллектива этого недопонимала, потому что никто нас этому не научил. Большая часть денег уходила  все - таки на питание. Но и не меньшая, на все, что угодно, без чего можно было и обойтись. Пиво, сигареты, вино, водка, кино, безделушки.

   Меня спасало только то, что был с детства приучен рано вставать. А желудок с утра требовал хоть какой -  нибудь заправки. В тумбочке почти всегда был кусок хлеба, сахар, чайная заварка. Холодильник на кухоньке был один, общий, маленький, но мы в нем никогда и ничего не держали. Сами понимаете, общий он и есть общий. Ума на то, чтобы приобрести себе в комнату не было, но по любому хоть какой - то чай с утра я пил. При наличии сала и яиц мог сварганить и яишницу.

   Училищная столовая. Где - то на первой перемене, выстояв огромную очередь, можно было перехватить котлету за девять копеек с гарниром и чай. Это при наличии денег. На сигареты они почему то всегда находились, а на котлету нет. По окончанию занятий часто (снова же если было за что) шли в городскую столовую на обед. За пятьдесят-семьдесят копеек можно было вполне сносно пообедать. Это первое, второе, и компот. Иногда я брал двухсотграммовый стакан сметаны за тридцать копеек. Ужин, а это уже как получится. Вася Улитко, представитель Заречнянской диаспоры, любил и покушать, и не гнушался приготовлением пищи.

 

33. Бунт

Распоясалась наша преподавательница обществоведения. Почему - то женщина возомнила, что она, по крайней мере, в границах училища - пуп земли. Может у нее происходили какие - то сдвиги с психикой. Может наступал какой- то известный женский период. Отсутствие мужчины и тому подобное, но она начала нас прямо чуть ли не физически грызть на своих занятиях.

     Потоку всяких мерзких кличек и обзываний не было конца. Лепила двойки, заставляла вызывать родителей – не ближний свет, по поводу и без повода. Группа взвыла. Никто из преподавателей так плохо к нам не относился. Собрались мы как - то всей группой после занятий (отсутствовал как всегда только Малицкий, этот отщепенец и до финиша не дошел). Думали-гадали, что нам с ней делать дальше... Сколько же, мол, можно терпеть. Для начала решили написать подметное письмо директору.

   Как решили, так и сделали. Накатали на два стандартных листа. Перечислили в нем все свои претензии к нелюбимой, написали, что мы терпеть не намерены, что на ее занятия больше не пойдем, что при отсутствии положительной реакции со стороны начальства копию письма отправим в райком первому секретарю. Подписались все. Пара-тройка из «болота» пытались всячески увильнуть, но под нажимом коллектива тоже поставили свои закорючки, с реальными фамилиями. И подсунули конверт под дверь кабинета директрисы, а сами, когда подошли ее часы занятий, ушли в спортзал.

      Что тут началось! Засуетились, заметались наши «монашки». Первой в спортзал прибежала, конечно «мама» наша.

- Ребята, вы почему не в классе?

Толпа делала вид что не слышит, продолжая гонять мяча в баскетбол.

 

- Мальчики, остановитесь! Выслушайте же вы меня!

 Остановились. Замерли.

- Мы вас слушаем, Александра Георгиевна, - раздалось из толпы. Ее мы по любому уважали. Она - то нас никогда не оскорбляла с предвзятостью.

- Я вас понимаю, ребята, но и вы меня поймите. Ведь в первую очередь они обвинят во всем меня. Мол, это мое воспитание сказывается.

- Понимаем, Александра Георгиевна. Но пусть она перед нами извинится и пообещает впредь не издеваться. А мы что, мы завсегда. Сейчас пойдем в класс.

    И дружно потопали в свою конюшню. Расселись по своим местам, ожидаем. Они пришли всей когортой. Впереди директорша, за ней завуч, потом Терещук, а дверь за всеми закрыла Орехова. У всех на лицах отражался испуг. Не смотря на всю попытку его маскировать. Сергейчик блаженно улыбалась. У Терещук читалось на лице смятение и растерянность. Лина была, как всегда спокойна и безразлична. На лице Ореховой, тоже как всегда, одна строгость. Мы сидели. Они перед нами стояли, как провинившиеся.

- Товарищи,- начала по своему положению, директор, - я прочитала ваше письмо,- теребила она в руках наше послание. - Мы обсудили его в составе руководства училища. Любовь Федоровна признает свои ошибки в преподавании и обещает впредь их не допускать. Подтвердите, Любовь Федоровна.

- Да, ребята, я согласна с теми требованиями, что вы написали. Действительно, иногда я перегибала палку. Извините меня. Обещаю впредь ничего подобного не допускать.

    Она стояла перед нами, как будто из нее вынули золотник, и спустили годами накопленную спесь вместе с жиром.

- С вашего разрешения я это письмо уничтожу? Хорошо ребята? И будем считать, что вопрос закрыт? - спрашивала нас директриса.

-Хорошо, согласны,- забубнели мы себе под нос.

- Тогда продолжайте заниматься. Мы уходим, а Любовь Федоровна продолжит урок.

         Верхушка нашей бурсы, мелкими шажками покинули класс. Занятие продолжилось, но уже в таком духе, как будто мы присутствовали на каком -ни – будь необязательном собрании. Где никто никому ничего не должен, а проводится оно лишь для галочки. Из Терещук как будто вынули стальной стержень. Она что - то там мычала, как будто траву жевала. Мы, соответственно, даже не вникали в смысл ее слов. Так ее цикл занятий и прошел, без всякого воодушевления. Больше она к нам вообще не имела никаких претензий. И мы к ней тоже.

       На выпускном курсе, видимо, везде все просто и легко. Педколлектив относится к нам хоть и с минимальным, но уважением. Больные нас уже не боятся. И мы выполняем массу всяких процедур. Нам доверяют. Всевозможные инъекции, перевязки, и даже мелкие оперативные вмешательства. Нам доверяет медперсонал больницы и поликлиники. Мы уже много чего умеем, (а еще больше не умеем). Но самоуверенные. Мы знаем, что большинство из нас действительно окажется на ФАПах*. И там мы можем встретиться со всякими ситуациями, но надеемся на авось. Тем более что до призыва в армию совсем немного осталось, а там нас ждет совсем другая школа. Лично я надеюсь, что служить повезет по своему профилю. И там я получу большую практику, прежде чем вернусь в гражданское здравоохранение.

 

34. Вечерняя школа

 

     Где - то в начале третьего курса, я случайно узнал, что наши местные однокурсники (не все), оказывается, кроме того, что учатся вместе с нами, еще и ходят в вечернюю школу. В девятый, а потом и в десятый класс. Лично моему удивлению тогда не было предела.

" А это еще зачем?"- задавал я вопрос всем подряд. Основная масса, таких же баранов, как и я, ответа на него не знали. Но, в конце концов я все - таки не помню у кого, но выяснил в чем загвоздка.

     Оказывается, то образование за среднюю школу, которое мы здесь получаем, параллельно с медицинским, совсем не то, что обычный аттестат о среднем школьном образовании. Наше среднее, ну очень специфическое. И дает нам право на поступление исключительно только в высшие МЕДИЦИНСКИЕ учреждения. А если вдруг, кто - то наконец понял, что медицина,  это не то, что хотела его душа, то ему остается только запить эту непонятку водичкой. Никогда он уже не станет ни инженером, ни архитектором. Чтобы сменить профиль, сначала нужно по любому обзавестись АТТЕСТАТОМ о школьном среднем образовании.

    И вот такие хитрецы, типа нашего громогласного Малицкого и тихони – отшельника Омельяненко, оказывается, для проформы, еще и посещали вечерние занятия в одной из городских средних школ. А так как школа эта находилась через дорогу напротив училища, то кто - то из наших глазастых их там и заметил. Кто - то в группе, во время занятий, задал этот вопрос нашей руководительнице группы.

- Александра Георгиевна, с какой целью они еще и в школу ходят?

   Мы все навострили уши, и она это заметила. Сначала мама опешила, потому что попала в двойственное положение.

  А потому начала что - то мычать о том, что… а оно вам мальчики надо, чужое горе? Типа, если им здесь мало нагрузки, то пусть себе ходят. Вам - то какая разница?

"Э, нет, - здесь я уже себя сдержать не мог, - как это пусть ходят? Вообще вопрос то звучал, с какой целью!? А мы тогда почему не ходим?"

- Игорь, для чего ты пошел на занятия в вечернюю десятилетку? - перевела мадам вопрос, непосредственно тому, кто был одним из виновников мелкой смуты в группе.

-Ну, я это…, - начал он по обыкновению мычать, если хотел увести ответ в сторону.

-Да ты не мычи, а отвечай по существу, - зашумел коллектив, здесь мы уже все пожелали услышать истину.

-Ну, возможно, что я буду поступать в институт не по медицинскому профилю.

 "Ах вон оно в чем дело, - прошуршала мысль в головах всей группы. -Так оказывается, мы попали в капкан, о котором даже не подозревали."

 И только единицы из нас, а скорее всего их родители, прозрели в этом.

- А это законно, то что они туда ходят? А нам можно?

- Полагаю, нет, -  промямлила Орехова. А на лице ее было написано, что вам нельзя потому, что вы с другого теста, и другого замеса.

- Как это тогда понимать? - не унимались мы.

- Я разберусь, мальчики, и вам доложу, - снова промямлила наша самая честная и преданная делу и партии, коммунистка Орехова.

 

 Да, они больше в той школе, вроде как не появлялись. Да, она нам как - то невзначай доложила, что вопрос закрыт. Парни больше не посещают вечерние занятия, но по всему ее внешнему виду лично мне было понятно, что она говорит это неискренне. Думаю, что они все - таки получили свои аттестаты о среднем образовании. Возможно, что в какой- нибудь, более отдаленной от училища школе.

 

35. ГОСы. Выпуск.