“Рассказы из книги "Житейское"”

СМЫСЛ.

В чем смысл жизни? Вот мысль, которая занимала все мозговые извилины Петра Степановича, по клички Коновязь. Потому так прозвали что ругался он всегда так: «Ах! Ты мать твою в коновязь!

Чем эта конская инструментария ему не нравилось, о том у нас в поселке никто не мог сказать.

Уж на что Димка Ушаков мужик ушлый и дотошный даже Майна Рида, читавший в детстве, так что говорить о других? Решительно ничего!

Не станешь же вспоминать Марфу Огуречную? Это бабенка похоже и писать то не умела, а если что читала так только свою фамилию и, то не до конца.

Так вот в сарае у Петра Степановича мычала корова и где-то рядом с ней горланил петух. А петух был отменный даже с коровой дрался не то чтобы другим петухам спуску давал.

Петухом своим Коновязь гордился словно сам приложил руку к его бойцовским качествам.

Однако нынче он думал о смысле жизни и эта мысль точило его мозг.

Димка Ушаков на своё погоняло – «Ученый» не обижался и всем к месту и нет объяснял, что ученый это здорово.

- Вот к примеру, кто изобрел электрическую лампочку, спрашивал он. Или провода в наш поселок протянул? –  И при этом, почесывал свою реденькую бороденку и лукаво прищуривая и без того узкие глаза.

С глазами была промашка мамаши и она от недостатка в деревне мужиков нашла китайца и родила от него. Мужики осуждали ей, а бабы – нет! Потому что в понятие – «мужик» они вкладывали нечто такое чего мало у кого наблюдалось в поселке.

Эту мысль когда-то сильно думал Петр Степанович, но она была скользкой вертлявой как все молодые девки в округе и поэтому он не смог её ущучить проникнуть внутрь и постигнуть во все её полноценной наготе.

Сейчас он думал о смысле жизни. Смысл стоял каменной стеной и Коновязь бился об эту стену головой и тяжко вздыхал. Было больно, но не физически, а душевно.

Конечно он этот вопрос подкинул и Димке Ушакову:

- Ты вот ученый, кирпич толченный, скажи мне в чем смыл жизни?

- У всякого свой, – ответил Димка.

- А у меня какой?

- Ходить за сохой, а потом за бороной, -  ответил Ушаков и громко заливисто засмеявшись пошел прочь.

Ответ человека ученого сбил с мысли Коновязя, и он от огорчения зашел в лавку.

- Фрося, - так звали продавщицу – ты мне бутылочку с сургучной пробкой в долг до пенсии не дашь?

- Так ты ж не пьешь, - сказала Фрося, тараща на его свои выпуклые коровьи глаза.

- Да вот что-то смысл жизни уловить не могу.

Продавщица расхохоталась и выставила на прилавок бутылку «Особой» водки.

- Чего гогочет? -  Думал Петр Степанович сидя в своем подворье под отцветшей черемухой. Граненый стакан и два соленный огурца выхваченных им из бочки, да ломоть хлеба лежал перед ним.

- Чего, чего, а видимо почему, а иначе как? – Мысли крутились вокруг Фроськи бабы безмужней, а, следовательно, глупой, ибо по убеждения Коновязи без мужнего наставления всякая иная баба дурная.

- А иначе как?-  Спрашивал Петр не початую бутылку и порожний стакан.

И отвечал сам себе:

- Известно дело гормоны там и прочая человеческая зараза играет в теле.

После того как большая часть «Особой» водки уместилось в его желудке и оттуда ударила в голову, смысл жизни как-то сам собой размяк, и голова Степаныча пронизала эту непроницаемую стену и выглянула, с другой стороны. С другой сторону все оказалось куда проще и понятнее.

 И допивая бутылку Петр Степанович прошептал:

- Жить надо, жить едрена её в коновязь!

Весь следующий день болела голова и ей было не до смысла.