“Вечером упыри зажарили и съели Сергея”

Этот «веселый» заголовок – всего лишь фраза, вырванная из романа «Блуда и МУДО» Алексея Иванова. На самом деле «упыри» – это подростки, которых в загородном лагере пытаются учить уму-разуму педагоги МУДО – муниципального учреждения дополнительного образования, а Сергей – пойманная в речке рыба, которую в шутку назвали человеческим именем. Но если честно, то лучше бы роман рассказывал об упырях и вурдалаках, тогда его читательская аудитория была бы шире, а так... немногим я посоветую его прочесть. Хотя мне лично роман нравится. Он честный. В нем нет увлекательного сюжета детектива, слащавости любовной прозы и сказочности фэнтези. В нем, как и в большинстве произведений Иванова, описана суровая российская действительность с ее цинизмом и лицемерием, коррумпированной властью и продажными ментами, уличной преступностью и бытовым блядством, вошедшей в привычку нищетой и патологическим равнодушием, беспробудным пьянством и отборным русским матом, которым не ругаются, а просто разговаривают герои книги. И речь не только об обитателях вымышленного городка Ковязин, где происходит действие романа. Речь обо всей сегодняшней России – той, что живет за МКАДом.

Сюжет передавать не стану, да и не важен он: блуда и есть блуда. Гораздо важнее герои романа, особенно, главный герой – провинциальный художник Моржов, в котором мирно уживаются, казалось бы, несовместимые черты: он циник и поэт, философ и авантюрист, расчетливый и бескорыстный человек одновременно. Все эти качества, соединяясь вместе, создают довольно цельный и даже привлекательный образ.  Особенно если учесть, что прочие мужские образы и вовсе неприглядны: чиновник от образования Манжетов, бесстыдно наживающийся на этом самом образовании, мент Сергач, который не просто крышует проституцию, а руководит ею, его подручный Лёнчик, несмотря на свою молодость, ставший уже законченным подонком. Впрочем, какая страна, такие и «герои». Все они выписаны автором рельефно, натурально, без ложной скромности и скидок на возраст читателей (строго 18+).

Не менее жизненными вышли у писателя и женские образы со всеми их достоинствами и недостатками: Милена, любовница Манжетова, надумавшая стать успешной женщиной через постель, ревнивица и собственница Розка, простушка Сонечка, «дающая» любому, кто попросит, надменная красотка Стелла, которой «сами предлагают и сами всё дают», «строптивая бабёшка» Юлька, пославшая Моржова, Дианка, его бывшая жена, ну и еще с полдюжины девчонок. К ним всем Моржов нашел подход – к кому-то раньше, к кому-то позже, – и только девушка по вызову Алёна считала его извращенцем:

– Ты ведь гей, да?.. Ну, пидор.

– И ещё какой, – угрюмо сказал Моржов.

– И где же ты себе таких же находишь-то? – наивно недоумевала Алёнушка.

– Пидоров полон город, – честно сказал Моржов.

«Блуда и МУДО» продолжает тему, поднятую Алексеем Ивановым в романе «Географ глобус пропил». Своего рода «Педагогическая поэма» наших дней. Надо признать, воспитанники нынешних педагогов недалеко ушли от беспризорников двадцатых. Поэтому и прозвища, которыми автор награждает трудных подростков, соответствующие: упыри, дегенераты, «дерьминаторы». Это они насилуют девчонок из своего подъезда, запинывают до смерти бомжей, проламывают головы старухам, чтобы пенсию забрать, таксистов режут, чтобы покататься, воруют, пьют... Отчаявшись, Моржов приходит к заключению, что в некоторых – клинических – случаях поможет только «лоботомия – чтобы и мысли украсть в голову не пришло». Макаренко, ни дать ни взять!

Но не подумайте, что я всё очерняю. Присутствуют в романе и неиспорченные дети – Наташа Ландышева и Серёжа Васенин. Есть пара адекватных педагогов – философ-алкоголик Щёкин и Костёрыч, порядочный, но бесхребетный человек. Таким же бесхребетным был и Виктор Служкин из «Географа...» А вот Моржов – зубастый! Он может даже бунт поднять против системы. Вот только бунт его скорей бессмысленный, чем беспощадный... Показателен диалог Манжетова с Моржовым в финале книги:

– Вы считаете, что выиграли?

– Я считаю, что не проиграл. Всем спасибо за лицемерие.

– Время покажет, кто проиграл, а кто выиграл.

– Ничего оно не покажет, – вздохнул Моржов. – Равнодушие сильнее времени.

На совести автора оставлю философию, вложенную им в рассуждения Моржова и монологи Щёкина, систематизацию и аббревиатуризацию, при помощи которых герои пытаются понять и объяснить окружающий мир. Мир, в котором полно несправедливости и боли, но начисто отсутствует любовь. Секса – хоть отбавляй, а вот с любовью напряженка. О ней упоминают лишь отрицательные персонажи – Манжетов и Сергач. Только любовь у них какая-то ущербная... А у Моржова сублимацией любви стал «вкус победы»:

«Зачем нужна эта гонка за женщиной, зачем заводить новых и новых, если нет любви? Если и так в доме всё нормально, а под боком обмятая, как перина, уютная супруга? Моржов знал ответ: потому что привычное лишено вкуса победы».

С верой тоже не всё складывается у героев книги, вернее не складывается вовсе. О вере в романе напоминают лишь церкви, давно превратившиеся в котельные и склады, а то и вовсе в руины. Прелюбодеяние воспринимается всеми не как грех, а как естественное состояние души, все прочие грехи для многих тоже стали нормой жизни.

«В бога Моржов не верил. Бога нет, он давно уже лопнул со смеху».

И лишь открытый финал романа оставляет героям и читателям какую-то надежду. Впрочем, надежду призрачную: Моржов уходит... Как ушел от реальности и создатель его образа, вновь обратившись в своих книгах к фантастике, ужастикам и прочей бесовщине, которая заполнила сегодня и литературу, и кино, и интернет. Ведь надо как-то же отвлечь простого обывателя от непростых вопросов «кто виноват?» и «что делать?», усадив его перед экраном или книгой и погрузив во мрак и ужас вымышленного мира, заставив позабыть о настоящем. Посмотрит обыватель фильм, прочтет роман и с облегчением вздохнет: как всё же хорошо, что это не у нас!