“Дальнобойщик километровой прозы.”

2.

 

Сегодня получил письмо из Шамбалы, - от старца-Камира.

Странное дело, но до сих пор увлечён старец тем, - что пишет и отсылает письма до востребования, - не требуя благодарности от получателей.

 

Я не стал вскрывать конверт сходу.

Не спеша заварил чай, - закурил «беломорину», - отхлебнул пару глотков, - и перенёсся мысленно на Памир – в Хорог.

Хорог – приграничный таджикский городок, граничащий с Афганистаном. Приветливые улыбки «памирцев» и река Пяндж, - бескомпромиссно отделяют «чужой» мир от «нашего».

 

Именно в Хороге, что не принципиально, - квартировала  московская сейсмическая станция, - где трудился мой приятель в качестве фотографа. К нему, собственно, я и заехал, - перед тем как двинуть в горы.

А тут случилось землетрясение: в Редхведском ущелье были зафиксированы 4-х бальные вулканические толчки. И по заданию руководства группа вулканологов-геодезистов была откомандирована в горы – опытные специалисты должны были вести круглосуточную фототеодолитную съёмку предполагаемого очага землетрясения.

 

Я, естественно, составил компанию приятелю. И наша группа из пяти человек, включая шофёра, - засветло выехала из Хорога.

У «спецов» была своя задача, - а мне, в гордом одиночестве, - предстояло совершить восхождение на Перевал.

 

До Ишкашима, по горной дороге, проложенной по правому берегу Пянджа, мы часа два тряслись на «Камазе», - а затем резко «взяли» вверх. Расслабляться во время поездки было нельзя: готовность вовремя «катапультироваться», - чтобы не спикировать вместе с машиной в бездонную пропасть – правило (нумба уан).

 

Почти к обеду мы, наконец, добрались до нужного «места». На дне ущелья, вблизи неглубокой, но бурной реки, под тутовником, расставили палатку – ребятам недели две предстояло жить в «полевых» условиях. Таджик-шофёр приготовил чудеснейший памирский плов – блин!

 

У начальника экспедиции была припасена убористая фляга со спиртом, - который необходим в экстремальных условиях, - исключительно «в медицинских целях».

Словом, «охранители покоя» редхведского вулкана приготовились к длительной, основательной работе.

Но рассказ, как вы догадались, - не об этом.

 

Через пару деньков я отчалил – с радостным сердцем ушёл в свободный полёт.

А на пятые сутки, к вечеру, вконец обессилив, на автопилоте, по диагонали спускаясь с вершины хребта, - я увидел «нечто» из ряда вон выходящее.

Взгляд мой буквально упёрся в огромные, отпечатавшиеся в камне, - на глубину 4-5-ти сантиметров, - человеческие следы.

 

Но я настолько был измотан, что не сразу понял значение «находки».

А когда до меня «дошло», с чем я столкнулся, - ноги мои подкосились.

 

Однако поразмышляв, я всё-таки решил, что это дожди и ветры выдолбили в камне некое подобие человеческого следа. Но когда я увидел следующий след, а за ним целую вереницу следов, - сомнения мои развеялись.

 

На всякий случай, я всё «это дело» сфотографировал, - благо со мной был фотоаппарат.

Затем, прискоками, стараясь попадать «след в след», - двинулся по тропе в сторону памирских семитысячников, - и дальше – в Гималаи.

 

Я потом так и назвал эту горную безымянную гряду – «По».

Что с памирского на русский означает – «Идущий По Следу».

Размах шага доисторического гиганта явно не соответствовал моему, -  поэтому вскорости я потерял «дыхалку».

 

Отдышавшись, я уже собрался продолжить путь, - но увидев чуть поодаль, параллельно «нашей» тропе, следы меньших размеров, тоже вдавленные в камень, - неожиданно для себя вскрикнул: блин, а это ещё что за дела?

И тут же в груди, - мелькнула догадка.

Это женские следы, -  или детские?

 

От нахлынувших чувств, сердце моё радостно пело.

Я присел на камень, продолжая шарить по сторонам глазами, - в надежде отыскать ещё какие-нибудь признаки, - ну совсем уже доисторической «жизни», - может быть даже уходящей корнями в «мезозойскую» эру.

 

Как в таких случаях водится – закурил.

Воображение моё рисовало захватывающие картины «той» реальности, - где «прачеловеки» – не удивлюсь, если и мои родственники, - отвоёвывали у Природы право на моё «теперешнее» существование. Хотелось осмыслить, представить вживе тех «людей».

Охренеть?!

 

Видимо, от избытка адреналина, - я уснул.

И приснился мне старец.

И на мой вопрос, - ты кто?

Назвал он себя Камиром – хранителем заветов Шамбалы.

 

Именно, при столь странных обстоятельствах, - где-то в середине восьмидесятых, - на одном из горных перевалов Памира, - мы и познакомились. Будда тому свидетель.

 

3.

 

Я затушил «беломорину», наскоро допил остывающий чай. Но «мысль» не потерял: я всё ещё был на Памир, в горах, - куда регулярно, на протяжении последних нескольких лет, - уходил на пару месяцев, - в поисках Тишины.

 

Который раз я вспоминаю, как произошла моя первая встреча с Камиром – хранителем заветов незримой Шамбалы.

Для меня это событие из ряда вон выходящее, - можно сказать, - перевернувшее жизнь, - с ног на голову.

А «следы» доисторического человека?  

Я до сих пор, - по прошествии четырёх лет, не могу найти толкового объяснения этой находке.

 

Каково же было моё потрясение, когда я их увидел впервые.

Не зная с кем разделить сердечный восторг, - я всё смотрел на небо, как бы призывая в свидетели Бога.   А когда мои страсти поутихли, - уселся верхом на подвернувшийся валун, спиной упёршись в удобную ложбинку. Я удобно устроился, - так, чтобы ничто не отвлекало меня от размышлений, - и чтобы медведь или какой-нибудь другой зверь не зашёл со спины.

 

Помнится, я тогда здорово притомился, - потому что, расслабившись, - неожиданно для себя уснул.

Во сне я увидел дорогу, - вздымающуюся в гору.

Потом увидел старца, - который ходил кругами на вершине горы.

Окинув меня цепким взглядом, - старец остановился.

Его требовательное молчание не оставляло сомнений: он ждал меня.

 

Я кивнул «горнику» в знак приветствия, и непроизвольно потянулся за фотоаппаратом.

Но старец сделал упреждающий жест, - дескать, не суетись.

И походный дневник спрячь: потом запишешь свои впечатления.

Не смея возразить, - я красноречиво покивал головой.

 

Здравствуй, пришелец.

Примирительным тоном произнёс старик, - разглядывая меня в упор.

Не серчай.

Не торопись с выводами.

Я тоже записываю некоторые свои наблюдения.

И завтрашний, и сегодняшний день – всё запечатлено в моём дневнике.

Я пишу, - а затем отсылаю «письма до востребования» братьям земным – радостным душам.

 

Чем больше пишу, - тем меньше занудствую в поучении.

Ибо время ускорения требует от моих «получателей писем», - переключения на другой уровень понимания.

Я и от тебя жду разумной отдачи.

 

Мы, хранители заветов Шамбалы, - не утруждаем получателей наших писем предсказаниями.

Ясновидение – не наш «конёк».

Ибо вольнице – воля.

Лишь изредка заглядываем мы за линию горизонта, - чтобы перехватить инициативу в руководстве.

 

Однако хочу сказать о дороге Исхода, - которая уготована каждому разумному человеку, - и всей расе человеческой.

Идёт Иисус из Назарета к тибетскому Будде – в Шамбалу.

Туда и ты дорогу знаешь.

А придёт Час, - и всё русскоязычное племя обретёт видимость в новом православном учении, - а затем растворится в великой духовной нации – в Шамбале.

 

Держи Чашу знания, - поднеси к губам, - отпей из источника ведической мудрости. Молодец. А теперь произнеси слово-Словение – на благо.

И возьмут читатели в руки твой труд, - посвящённый ноосфере русского понимания – Шамбале.

И у кого-то в жизни появится Цель.

 

Хочешь спросить, - зачем?

А может быть, - за что?

 

Представь моих соратников, - и пойми главное – ради чего живут в этом мире «родственные души».

Для пробуждения «ничейной земли» – ноосферы Вернадского.

 

На твой вопрос: чьи это «следы» нашёл ты в горах, на Памире?

Охотно отвечу.

Ветер осознания привёл твои ноги в нужное место. Ибо нет таких сил, которые смогли бы замолчать зов ноосферы Вернадского.

Говорю о причине твоего восхождения на безымянный горный перевал.

 

Ибо милостью Божией, - сошло учение ноосферы на землю – старец новорождённый.

И горы Тибета сомкнули «следы» мастера Света в дорогу.

 

И назвали ангелы дорогу Завета – духовная чуткость.

Духовная чуткость и мне помогла войти в песню новорождённого старца, - она и мои напевы в стих уложила.

 

До встречи. Твой попутчик, Камир.