“ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ «ВОЙНА, апрель 1942 – март 1943» ”

ИЛЬЯ ЭРЕНБУРГ

«ВОЙНА, апрель 1942 – март 1943»

«Ненависть не далась нам легко. Мы её оплатили городами и областями, сотнями тысяч человеческих жизней. Но теперь наша ненависть созрела, она уже не мутит голову, как молодое вино, она перешла в спокойную решимость. Мы поняли, что нам на земле с фашистами не жить. Мы поняли, что здесь нет места ни для уступок, ни для разговоров, что дело идёт о самом простом: о праве дышать…

По-другому встретили немцы вторую годовщину войны. Они всё ещё упивались победами, но некоторые немцы уже соображали, что из ста побед не сделаешь одной настоящей победы…

Другая гретхен, фрау Сальнетер требовала, чтобы муж прислал ей из Сталинграда «Изящный купальный костюмчик». Эта особа писала: «Фрау Кученройтер передала мне от тебя большую посылку. Там была резиновая тесьма. Я очень обрадовалась. Хорошо, что ты прислал сахарный песок, можно будет сделать торт. Имей в виду, что мне нужны летние туфли, размер 38. Посылку с серебряным кофейным прибором я получила и спрятала в шкап. Сегодня я надела новое платьице из русского материала и голубенькую соломенную шляпку. Вот перед тобой твоя маленькая жёнушка, которую ты находил такой прелестной… Дура – её муж гниёт в русской земле, а она кокетливо пришёптывает….

Злые языки утверждают, что женщина плачет тем сильнее, чем меньше у неё на то причин…

Эсесовец пишет: «Большевисткое командование никогда не прекращает борьбы по каким-либо возвышенным соображениям, нет, большевики наступают до полного истощения и обороняются до последнего патрона…. Их солдаты сражаются иногда в исключительной обстановке, когда по человеческим понятиям это невозможно. Тяжело раненый стреляет в немцев из горы трупов несколько часов спустя после окончания боя. Ежедневно случается, что пленные в глубоком тылу, раздобыв оружие, поднимают его против немцев и жертвуют своей жизнью….

А  немцы действительно заселят пространство от Финского до Чёрного моря, но не на земле, а под землёй…

В старой индийской пословице говорится, что когда тигр идёт на охоту, его сопровождают шакалы и даже птички. Когда тигр убегает от охотника – никто с тигром не знаком…

Можно пойти в лес за ягодами, нельзя пойти в жизнь за литературным материалом. Этот материал обычно приходит «непрошенный», как личная драма, он вытесняет все чувства, все помыслы, он душит писателя, и писатель пишет, чтобы не задохнуться. Книгу нельзя задумать по плану, книгой надо заболеть…

…и права была старая крестьянка, которая скорбно сказала мне о немцах: «хуже смерти»…

 Женщина в селе Маклаки спокойно говорит: «Дом взорвали. Мужа увели. Дочку испортили.» Это – спокойствие большого горя…

Рокоссовский: «…Немцы напрасно обижаются на зиму. Конечно, зима по ним ударила, но зима их спасла. Не немецкие солдаты, а русские снега остановили преследование отступавшей немецкой армии…

Дневник немца Рихарда Громмеля: «Вокруг нас весна, торжество жизни, а мы чувствуем себя мёртвыми. Дело не только в опасности. Мы свыклись с мыслью, что каждый из нас может ежечастно умереть, дело в другом – никто из нас не знает, зачем эта смерть? Мы ещё говорим о Германии, о фюрере, о воинской чести, но для нас – это слова, мы знаем, что наша смерть бессмысленна и неотвратима. Мы умираем от какой-то эпидемии, которую зовут «войной». Когда я был в школе, нам много говорили о войне, и война тогда казалась мне весёлой игрой с хлопушками и орденами…

Когда видишь гитлеровского солдата, не верится, что это человек, кажется, что он вскормлен не на материнском молоке, но на машинном масле…

Огонь, которым объята наша страна, не выгнал этих чиновных барсуков из норы...»