Для чего мы живём?

Читать бесплатно «Для чего мы живём?» ознакомительный фрагмент аудиокниги

Введение

Человек - единственное существо, сознающее свою смертность. Этот факт заставляет его искать смысл своего существования, ставит проблему самоопределения. Никому не хочется потратить жизнь впустую, а значит, мы должны понять, для чего живем и чего хотим. Это сложный процесс. Для начала нужно выработать правильные представления об окружающем мире (перепроверив прежние взгляды), а для этого - научиться мыслить осмотрительно и непредубежденно, научиться искать истину. Затем - понять, есть ли у нас высшее предназначение и что нам следует делать, а также определиться с правилами и нормами, которые стоят выше сиюминутных желаний, и которым будем следовать на пути к цели.

Почти все люди рано или поздно задумываются над вечными вопросами, но очень скоро начинают сомневаться в целесообразности интеллектуальной жизни. Они думают: 'Что дают мне глубокие размышления, ради которых нужно жертвовать мирскими радостями? Разве такая жизнь гарантирует материальное процветание, избавляет от повседневных забот и невзгод?'. Появляется искушение жить полегче, не обременяя себя метафизическими думами. Но легкая жизнь - дорога, ведущая в никуда. Она не позволит выбраться из трясины повседневности, бессмысленного движения, в рамках которого повторяются день ото дня одни и те же чувства и действия. Даже если человек чуточку прозреет и попытается положить конец убогости своего бытия, то, будучи лишенным высоких идеалов, не сможет подняться выше пьянок, любовных похождений и пр. Рано или поздно он вынужден будет признать, что жизнь прошла напрасно. Ничего существенного не сделано ни для себя, ни для кого бы то ни было. Миллионы людей проходят через жизнь, так и не поняв, зачем жили.

Я же хочу побудить читателя к раздумьям, к поиску. Вообще, если бы человек хотя бы иногда не задавался глобальными философскими вопросами, то он был бы кем или чем угодно (минералом, растением, обезьяной и т. п.), но только не человеком. Философия помогает оставаться человеком, она просветляет разум и душу, поднимает из низменного мира слепых инстинктов и примитивных страстей, где действует закон взаимопоедания, в мир подлинно человеческий. На последующих страницах, к тому же, я пытаюсь получить максимальную пользу от мудрых мыслей, все рассуждения будут иметь только одну цель - практическое применение.

Приверженцам религий данная работа не должна стать бесполезной. Во-первых, она учит быть объективным, а это всегда пригодится. Во-вторых, религии не ограничивают человека в выборе целей, которые будут соседствовать с целью праведной жизни. Праведность - скорее способ, и верующие могут выбрать многое другое в качестве одного из главных жизненных стремлений. В-третьих, моё произведение расширит ваш кругозор и широту мысли. Знания о мире состоят далеко не только из положений священных книг (они содержат только самое главное, что нужно знать), поэтому глупо руководствоваться только религиозными понятиями о мироздании. В-четвертых, человеческий разум требует системности, которая присутствует здесь. Вы сможете во многом разобраться, придав своим верованиям структуру.

Я, однако, не исключаю, что моя философия совсем не принесет читателю прока. В каком-то смысле я пишу для того, чтобы системно выложить некоторые мысли, то есть, грубо говоря, чтобы удовлетворить свои потребности в творчестве и самовыражении. Но я преследую и другую, более важную цель: помочь читателю осознать мир и себя в этом мире.

Что касается читательской аудитории, к которой я обращаюсь, - это, по моему замыслу, подростки лет 15-16-и, которым ещё только предстоит выбрать свой путь, но которые уже осознали и жаждут этого выбора, жаждут изменить мир вокруг себя, прожить жизнь достойно и полноценно.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЧТО МЫ ИМЕЕМ?

ОСНОВЫ ПОЗНАНИЯ

Поиск истины важнее, чем обладание истиной.

Альберт Эйнштейн

Непознанная жизнь не стоит того,

чтобы быть прожитой.

Сократ

Итак, первоочередная задача: разобраться в окружающем мире, сформировать целостное знание о нём. Это не так просто, ибо в процессе познания нам приходится сталкиваться с ложью и ошибками, обусловленными несовершенством человеческого мышления и восприятия. Более того, даже избежав всевозможных ошибок, мы обнаруживаем, что наше знание всегда будет ограничено в связи с ограниченностью человеческого опыта. Мы не можем обладать полным, исчерпывающим знанием о мире, знанием более неопровергаемым и недополняемым (так называемой абсолютной истиной).

Однако при желании мы можем достичь объективной истины, то есть сравнительно адекватного знания, отражающего реальное положение вещей. Объективную истину можно определить как знание, которое независимо от предпочтений познающего субъекта отражает действительность (1), и в то же время является достаточно полным, то есть в получении которого задействованы все доступные возможности познания (2). Такое знание носит приближенный и незавершенный характер, но оно соответствует действительности настолько, что эффективное его применение обеспечено. К тому же оно постоянно углубляется, уточняется и совершенствуется. Поэтому, хотя некоторые мыслители и отмечают, что объективная истина формально равнозначна лжи, практического значения подобные заявления не имеют. Вопрос лишь в том, какой уровень объективности практически необходим.

Но почему объективную истину всё-таки приравнивают ко лжи? Поясню это на примере утверждения 'мяч круглый'. На первый взгляд оно кажется истинным, но на самом деле это не так. Мяч является таковым лишь в трёхмерном пространстве; между тем, многие учёные считают, что Вселенная содержит гораздо больше пространственных измерений, однако мы их не замечаем, поэтому в действительности форма мяча может сильно отличаться от той, которую мы наблюдаем. Несмотря на это мы принимаем утверждение 'мяч круглый' за истину, потому что оно по большому счету не зависит от воли и желаний людей, и следовательно, объективно для них. Получается, что объективная истина вполне может оказаться ложью. Однако по сравнению с 'обычной ложью' она имеет несравненно более высокий уровень достоверности, вследствие чего и сохраняет свою значимость в повседневной жизни. Объективная истина позволяет нам распознать обман и недомыслие, избежать многих ошибок при осуществлении своих целей.

Но чтобы её достичь, нам необходимо преодолеть свою природную субъективность. 'Субъективность' означает мышление человека, предопределённое характерными особенностями его личности, его волей и предпочтениями. Объективность означает уход от такой ситуации, в некотором смысле от себя. Объективность - это суждение об объекте какой он есть, а субъективность - это то, что кажется познающему субъекту. Объективный человек смотрит на ситуацию с позиции стороннего наблюдателя, а не с позиции себя, вовлеченного в эту ситуацию, иначе говоря, трансцендируется1. Значит, чтобы быть достаточно объектив-

ным, нужно 'смотреть со стороны', достаточно независимо от своего прошлого, от чьих-либо личных побуждений (в том числе от своего же Я, эгоцентризма, потребностей), от норм и культуры общества, от чужих мнений и своих личных ценностей, своей слабости или силы, зависимости, других обстоятельств. (Подробнее о том, что мешает нам быть объективным, см. в следующей теме ('Границы познания') и во второй главе, в теме 'Судьба'.). Если это условие будет выполнено, человек не станет преувеличивать или преуменьшать, 'подменять понятия', использовать другие логические уловки, а попытается быть рассудительным, мыслить sine ira et studio ('без гнева и пристрастия', лат.).

Нам всем следует к этому стремиться, поскольку объективное знание - залог всего, что у нас есть. Лишь правильно понимая действительность, мы будем действовать рационально, практично и успешно. 'Всеми силами души надо стремиться к истине' (Платон). Субъективность же подразумевает пребывание в другом мире - мире ложных образов и нелепых идей. Человек, не желающий объективного знания, находится во тьме. Иллюзии искажают мировосприятие и миропонимание, он больше не может отличить правду ото лжи. Кто он? Человек Разумный? Так где же его разум? - затуманен предрассудками! Это уже не великий покоритель природы, а ничтожное создание. Только прозрение снова сделает его независимым. 'Познаете истину, и истина сделает вас свободными' (Иисус Христос, Ин 8:32).

Все что вы делаете, вы делаете на основе приобретенных знаний. Но что если эти знания неверны? Нелегко тогда будет признать, что вы целиком и полностью ошибаетесь. И когда вы понимаете это, понимаете, что идете по неверному пути, как трудно поворачивать назад и начинать все сначала! Как же нам избежать таких тотальных заблуждений? Как избежать полнейшего своего падения? Ответ может быть только один: надо стремиться к истине, стремиться быть объективным и беспристрастным в познании, не уходить от насущных вопросов самым легким и оттого очевидным путем. Ибо правильным будет только тот поступок, который мы совершаем, опираясь на объективно воспринятые факты.

Знание истины обогащает человека, позволяет ему лучше ориентироваться в окружающей его действительности. Поэтому ложь не просто противна истине. Тот, кто лжет, как бы обкрадывает человека, мешает ему понимать происходящее и находить верные пути, стесняет его свободу, налагает на него оковы искаженного взгляда на мир. Неуважение к истине, безразличие к ней выражает неуважение, безразличие к людям.

Некоторые люди считают, что объективная истина принципиально недостижима, но они глубоко ошибаются. Их позиция ведет, в конечном счете, к бессовестному цинизму и самообману: за истину принимается любое понравившееся или выгодное суждение, а в качестве аргументации используются хитрые логические уловки или просто психологическое воздействие безо всякой логической подоплёки. Только полный невежда может подумать, что такое наплевательство приведёт к чему-то хорошему. Да - истина труднодостижима, но поиск её - наша первейшая обязанность. Есть лишь немного случаев, когда объективной истиной можно пренебречь: когда цель, с которой проводилось познание, уже достигнута или может быть достигнута без дополнительных затрат, когда ложь необходима во спасение и т. п. Но во всех этих случаях ни на миг нельзя упускать из виду, что истина была проигнорирована, и что последующее использование несоответствующего действительности знания может оказаться губительным.

Многие философы размышляли о том, как обеспечить истинность полученных в процессе познания выводов. Рене Декарт (1596-1650 гг.), например, считал, что познание должно отвечать следующим требованиям:

- Ясность и отчетливость исходных оснований.

- Детализация познания (расчленение на простые состав-

ляющие).

- Последовательность, поэтапность познания (нужно двигаться от одного к другому, не 'перескакивая' отдельные ступени).

- Полнота рассмотрения вопроса.

Соблюдение этих правил, по Декарту, поможет нам приумножить знание и сохранить его изначальную достоверность, а поспешные суждения, чрезмерное доверие к чувственному опыту, аффекты - мешают нам в этом. Ясные, отчетливые, небезосновательные и методически выверенные построения разума подведут нас ближе всего к истине. Декарт провозглашал принцип своей философии: de omnibus dubito, что означает 'во всем сомневаюсь'. И действительно, сомнение зачастую помогает нам 'превзойти самих себя', увидеть ситуацию со стороны. Многие наши убеждения основываются на информации, в которой мы не смогли в своё время усомниться. Но если мы тщательно их рассмотрим, то обнаружим: то, во что мы подсознательно верили годами, основано на ряде ошибочных предположений.

Ф. Бэкон (1561-1626) разделил источники человеческих ошибок, стоящих на пути познания, на четыре группы, которые он назвал 'призраками'. 'Призраки рода' связаны с несовершенной природой человека, 'призраки пещеры' - с предпочтениями, воспитанием, привычками конкретного познающего субъекта. 'Призраки площади' возникают 'из плохих и невежественных абстракций' - это неправильное и неточное употребление понятийного аппарата (слов, дефиниций, выражений). 'Призраки теорий' обнажают негативное влияние на познание предшествующих концепций, ложных мнений других людей, слепая вера в которые встаёт преградой на пути к новому знанию.

Существует два способа познания: чувственный и рациональный. Чувственно мы постигаем мир с рождения и делаем это посредством четырех 'органов чувств', или, точнее, способов чувственного восприятия: зрение, слух, обоняние и осязание (частью последнего является вкус). В результате такого познания мы получаем знания в форме образов посредством цепочки ощущение-восприятие-представление. Рациональный способ познания складывается из понятия, суждения и умозаключения. Извечному спору о превосходстве одного из способов познания над другим следует уделить особое внимание. Что все-таки лучше: эмпиризм или рационализм?2

Древнегреческие философы, например, полностью отвергали чувственный опыт. Демокрит (около 460-370 гг. до н.э.) даже добровольно ослепил себя, чтобы не быть обманутым собственными глазами. Как говорится, видит око далёко, а ум - еще дальше. Греческие философы свято верили, что на органы чувств полагаться нельзя (так как они несовершенны), что все можно познать 'всемогущим' разумом. Именно разум проникает в глубины нашего мироздания, видит то, что не видят глаза, проникает вглубь человека, охватывает весь мир, а то и бесконечную Вселенную. Да, именно разум может объять бесконечность. Только разумом можно понять сущность явлений.

Однако в Новое Время в Европе появляются сторонники чувственного познания. Джордж Беркли (1685-1758), например, говорил: 'Существовать - значит быть воспринимаемым' и никакие вещи не могут существовать 'иначе как в духе, который их воспринимает'. Беркли, в отличие от древних греков, отвергал гипотезу о том, что по ту сторону наших восприятий существует нечто непостижимое, совершенно не похожее на видимое и осязаемое. По мнению Беркли, эта мысль противоречит логике и основывается лишь на слепой вере. В целом, своей философией Д. Беркли пытался защитить здравый смысл от метафизических умствований. Шотландский философ Дэвид Юм (1711-1776) также утверждал, что понятие объективной материальной субстанции, независимой от наших восприятий, а кроме того, и любой духовной субстанции (Бога, души) недоказуемо. Юм, конечно, не считал чувственное познание идеальным - но лишь единственно возможным. Он предупреждал, что, пытаясь понять абстрактные вещи, мы часто теряем 'эмпирическую почву', забываем обосновывать мысли опытом.

С другой стороны, все, чего добилось человечество, есть результат наличия у него разума. Если бы мы полагались только на чувственный опыт, то продолжали бы, например, думать, что Земля плоская, что Солнце и все звёзды вращаются вокруг Земли. Конечно, такие взгляды теперь нельзя назвать истиной. До истины же человечество смогло докопаться во многом благодаря мыслительной деятельности. Ещё Платон говорил: '...не во впечатлениях заключается знание, а в умозаключениях о них, ибо, видимо, именно здесь можно схватить сущность и истину, там же нет'.

Логическое завершение данного спора содержится в высказывании Джона Локка (1632-1704): 'Нет ничего в разуме, чего не было прежде в чувствах'. Действительно, все, о чем мы размышляем, все, что лежит в основе наших мыслей, мы получили через органы чувств. Прежде чем размышлять о роли музыки, надо услышать музыку. Прежде чем говорить, что яблоко кислое, надо его попробовать и вообще знать, что такое кислый вкус. Знания эти получены нами опять же органами чувств. Но и чувства без разума - ничто; без него они бесполезны и хаотичны. Только сознавая их, мы будем иметь практическую пользу.

Иммануил Кант (1724-1804) добавил к этому, что мы изначально познаем мир посредством некоторых доопытных форм (пространства, времени, причинной связи и т.п.), то есть все содержание как чувств, так и рассудка всегда дано нам в строго определенном виде, а 'мир как он есть' нам никогда не доступен.

Из всей этой теории можно сделать вывод: нельзя пренебрегать каким-либо видом познания или признавать лишь один способ единственно верным. Возможны случаи, когда приемлемым окажется только один из них; в иных ситуациях лучше использовать оба.

Все это нужно учитывать, чтобы иметь объективные представления о событиях и явлениях, уметь правильно выбирать средства познания. Упомянутый уже мной Ф. Бэкон, развивая эту мысль, выделил три пути познания. 'Путь паука' представляет собой получение знания рационалистическим путем. Данный путь, замечает Бэкон, игнорирует либо значительно принижает роль конкретных фактов, практического опыта; рационалисты оторваны от реальной действительности. 'Путь муравья' - это использование исключительно опыта. Таким способом можно получить внешнюю картину знания, увидеть видят проблему 'снаружи', но нельзя понять внутреннюю сущность изучаемых вещей и явлений. Наконец, идеальный способ познания, сочетающий достоинства эмпирического и рационального путей и позволяющий изучить явление с разных сторон - тернистый 'путь пчелы'.

Отдельного рассмотрения требует вопрос проверки истинности полученных знаний. Проверить её можно практикой, но не стоит думать, что знания, проверенные таким образом, всегда истинны и неоспоримы. Так, долгое время опыты говорили о неделимости атома, но позже атом 'раскололся' в прямом и в переносном смысле. Кроме того, практика может быть искажена отдельными исследователями, а основанным на ложных посылках выводам вряд ли можно доверять. Существует и другой способ установить истинность - это логическое обоснование. При использовании данного критерия знание основывается на какой-либо цепочке логических рассуждений, и его истинность зависит от верности каждого 'звена' этой цепочки в отдельности. Таким образом, можно выделить два критерия истины: практический ('опытный') и формально-логический. Причем там, где это возможно, следует руководствоваться сразу обоими критериями, потому как знание, согласующееся одновременно и с результатами опыта и с независимым от них логическим обоснованием, имеет больше шансов оказаться истинным. В естественных науках, как правило, так и происходит: учёные разрабатывают логически непротиворечивую теорию, а потом проверяют её на практике (а если результаты опытов оказались неожиданными - разрабатывают новую теорию). Но проверить истинность знаний обоими критериями возможно не всегда. Так, нам очень сложно логически обосновать веления своей интуиции, 'внутреннего голоса', или же информацию, полученную во снах (подобные знания основаны на нашей повседневной практике, и могут оказаться очень полезными, но вопрос о том, следует ли им доверять, каждый разрешает сам для себя).

Интуицию многие философы причисляют к самостоятельному способу познания. Они отмечают, что хотя интуиция и не может быть объяснена рационально, но зато помогает перейти на новый уровень самой рациональности (иными словами, посмотреть на проблему с неожиданной стороны). Кроме того, в качестве уникальных способов познания в философии выделяются герменевтика (вчувствование в другого человека, сопереживание ему, сочувствие, эмпатия), интроспекция (самопознание, то есть улавливание своего внутреннего мира, своих глубинных чувств и состояний) и др. Таким образом, при более детальном рассмотрении оказывается, что практику и логику не стоит считать единственными путями к истине.

Критерием истины не может быть всеобщее признание. Если мнение разделяет большинство, оно еще не становится истинным. В противном случае истинной стали бы предрассудки (суеверия и стереотипы), которых держится большинство людей. Чтобы быть объективным, совершенно необходимо отбросить необоснованные верования и упрощенные представления (последнее - при подробном, доскональном изучении какого-либо вопроса). Полезность знания тоже не всегда означает истинность (наука веками ошибалась во многих взглядах, но при этом приносила ими пользу), но тут все зависит от того, как сформулировать утверждение. Согласованность знания с предыдущим также не подходит на роль критерия истины. Если к уже существующему знанию непротиворечивым образом присоединяется новое, это еще не признак его верности. Тут дает знать о себе природная склонность нашего разума принимать за правду то, что логично согласуется с уже наличествующим знанием и не противоречит ему. Этой 'склонностью', равно как и другими, не преминут воспользоваться те, кто пытается использовать других людей в достижении своих корыстных целей, поэтому нам нужно быть очень внимательными. Так, например, люди неосознанно доверяют тем, кто на них похож (в привычках, манерах, одежде, взглядах, целях), и этот стереотип могут использовать рекламные агенты. Люди легко верят тому, кто выглядит вежливым и привлекательным во всех отношениях, а также тому, кто внушает доверие и авторитет. Все это важно понимать, чтобы иметь возможность отличать правду ото лжи, сохранять беспристрастие и объективность в любом вопросе.

Еще одно важное замечание: истинность характерна только для определенного промежутка времени - эпохи, времени года и т. д. Приведем пример: я сижу за столом и вижу, как за окном пролетает птица. Я говорю: 'За окном пролетает птица'. Обратите внимание, что это утверждение истинно только для определенного времени. Еще одно утверждение: 'В нашей стране командная (плановая) экономика' - истинно только для советского периода нашей истории. Истина, таким образом, зависит от времени. И здесь уместно провести параллель с опытом, которым так дорожат взрослые, который они считают высшим своим богатством и всеми силами пытаются передать младшему поколению. Но не тут-то было. Очень вероятно, что поучения взрослых истинны только для прошлого, а в настоящем уже другие законы. Тогда получается, что четырнадцати- шестнадцатилетние подростки, не желающие слушаться своих родителей, гораздо объективнее в своих взглядах, так как познают этот мир заново. Но то конечно, при определенных обстоятельствах (так или иначе, взрослым полезно помнить стихотворение Тютчева 'Когда дряхлеющие силы...'). Здесь же можно отметить, что мнение любого авторитетного человека может оказаться ошибочным и тоже не должно быть критерием истины (за исключением тех случаев, когда предметом познания является, например, марксизм, и приводятся высказывания самого Маркса).

В связи с тем, что наши знания относительны, возникло еще одно предубеждение, будто истина у каждого своя, и каждый по-своему прав. Конечно, все в мире относительно, это факт, но нельзя забывать, что относительность, о которой говорит наука, объективна, обоснована. А в жизни под девизом относительности люди начинают оправдывать субъективизм, действуют по принципу 'куда хочу, туда и ворочу'. Истина - одна, и это надо помнить.

Подводя итоги рассуждений о теории познания, хотел бы напомнить знакомую нам всем пословицу: век живи - век учись. Мы, хотим того или нет, учимся всю свою жизнь, постоянно узнаем что-то новое, изменяем наши мнения, набираемся опыта на своих и чужих ошибках. В основе всего этого - познание ('познание' это 'учеба' в приведенной выше пословице), которое является залогом верных взглядов. Познание всегда сопутствует деятельности людей, а деятельность и жизнь - почти синонимы.

В связи с этим, выбирая жизненный путь, да и вообще - сталкиваясь с серьёзными проблемами, требующими ответственного выбора, нам следует проявлять разумность, уметь посмотреть правде в глаза, какой бы неприглядной она в ни оказалась. Бывает так, что принятие противоположной точки зрения будет фактически означать признание своего значительного провала, ошибочности всей жизни или нескольких её лет. Но если мы не превзойдём себя в такой ситуации, то продолжим и дальше оставаться в тени обмана, потворствуя самим себе - совершать те же ошибки по кругу. В то же время, если мы сможем измениться - это станет большой победой.

ГРАНИЦЫ ПОЗНАНИЯ

Одна из важнейших составляющих формирования правильного мнения заключается в том, что нужно представлять себе границы познания. Что это значит? Человек не просто не может знать и понять всё на свете, но и не может в силу несовершенства своей природы различать правду, видеть действительное положение дел. Далее я постараюсь показать, в чем конкретно это проявляется. В целом же, так как существует два вида познания, то и объяснение нашей ограниченности кроется в двух компонентах: несовершенство разума и несовершенство чувственного восприятия.

Зенон (около 490-430 гг. до н.э.), древнегреческий философ, разработавший метод доказательства 'от противного', пытаясь доказать, что наш мир лишен какого-либо движения, что бытие неподвижно, приводил следующие примеры. Представим себе летящую стрелу и попытаемся определить ее местонахождение. Определить его, считает Зенон, невозможно, так как слово 'находиться' само по себе означает 'покоиться', или, по-другому, 'быть неподвижным, стоять на месте'. Если мы укажем место, где находится стрела, мы как бы подчеркнем, что она не движется. Вообще, стрела - она 'либо здесь, либо там', само же ее движение логически мыслить невозможно. Следовательно, она не движется. Рассмотрим другой пример. Тело движется из точки А в точку В и мы видим, как оно проходит весь путь, достигая В. Но ведь для того, чтобы пройти весь путь, тело должно пройти 1/2 пути, до этого - 1/4 и так далее до бесконечно малых долей. Но возможно ли преодолеть бесконечно количество отрезков? Невозможно. Значит, тело не движется.

Все эти примеры были в устах Зенона доказательствами совершенства разума и несовершенства чувств (которые говорят нам о движении тел, обманывают нас). Однако ситуацию можно понять двояко, ибо есть два варианта: либо нас обманывают чувства, либо... разум. Я лично склонен ко второму варианту и рассматриваю приведенные примеры, напротив, как доказательства несовершенства мышления. Зенон просто подменяет понятия. 'Находиться' на самом деле не означает 'покоиться' (Земля находится в космосе, но она не покоится, а летит со скоростью 30 км/с относительно Солнца и со скоростью порядка 200 км/с относительно центра Галактики и т. д.). Логические трудности, связанные с описанием движения, умаляют именно логику, а не чувства. Что касается второго примера, бесконечно здесь не количество преодолеваемых отрезков, а возможность их дробления (на сколько бы частей Зенон не разделил путь, отрезков будет определенное (конечное) число). Итак, наш интеллект допускает ошибки. Ранее мы говорили о двух критериях истины: практическом и формально-логическом. Случай с Зеноном показывает нам, что нельзя опираться только на логику.

Действительно, логические умозаключения могут оказаться неверными хотя бы из-за неполноты исходных данных. В любой ситуации можно утверждать: 'Будь у нас больше информации, вполне вероятно, что мы пришли бы к иному выводу'. Вместе с тем ни в одной ситуации нельзя сказать точно, сколько вообще существует обстоятельств, которые следует учитывать в своих рассуждениях (и которые мы бы учли, если б могли о них знать). Более того, в самих уже рассуждениях может оказаться столько 'мыслительных' следствий и отношений, что ни один человек в силу интеллектуального несовершенства (да и нехватки времени) не сможет всецело проследить их соответствие логическим законам.

Всё это касается несовершенства только логического способа познания, то есть разума. Немецкий философ И. Кант достаточно ясно показал, что познать всё разумом невозможно. Он отмечал также, что познать всё чувствами невозможно тем более, потому что чувства нуждаются в обработке разумом. Кант ввел понятие 'вещей в себе', то есть вещей с точки зрения их творца - Бога, который способен видеть истинную суть этих вещей. Вещи с точки зрения людей Кант назвал 'явлениями'. Пытаясь познать 'вещи в себе', а не 'явления' (иначе говоря, то, что 'есть', а не то, что 'кажется'), человек, согласно Канту, неизбежно теряет логический фундамент, и возникают противоречия - 'антиномии' разума. На один и тот же вопрос в этом случае можно дать два одинаково правильных ответа (например, на вопрос 'есть ли Бог?' возможно, опираясь на какие-либо логические цепочки и суждения, ответить как 'да', так и 'нет').

За более чем 2000 лет до И. Канта о невозможности узреть истину говорили Пиррон (около 360-270 гг. до н.э.), Секст Эмпирик и другие скептики. Их аргументы в большей степени указывают на несовершенство уже чувственного познания. Так, Секст Эмпирик в своём труде 'Три книги Пирроновых положений' выделяет следующие препятствия на пути познания:

I. Сформировать правильное представление о явлениях и вещах невозможно, так как мы судим о них только четырьмя 'органами чувств' (зрение, слух, обоняние, осязание). Слепой, например, не может сказать, что яблоко зеленое: он не видит его. А если человек слеп от рождения, то он и понятия не имеет, что такое зеленый цвет. Поэтому нельзя сказать, что глухой или слепой от рождения человек верно воспринимает окружающий мир. Предположим теперь, что есть существо, имеющее кроме основных четырех еще какой-то другой способ чувственного восприятия. Такое создание 'увидело' бы нечто больше, чем обычные люди. Но ведь тогда нельзя говорить о том, что человек полно воспринимает действительность! Вообще, вполне возможно предположить, что окружающий мир столь разнообразен, что для его более-менее полного восприятия необходимы десятки, сотни органов чувств. И если это так, человек оказывается чрезвычайно ограничен в своём эмпирическом мировосприятии, поскольку все его знания исходят лишь от четырёх (с учётом вкуса - пяти) способов восприятия3.

II. Одинаковые предметы и события воздействуют на людей по-разному, потому что все люди разные: различна наследственность, физиологические особенности. Условия жизни, место жительства, обычаи, привычки, стереотипы - все это тоже делает людей уникальными и одновременно мешает объективному восприятию. Здесь мы можем сказать, что каждый воспринимает мир с позиции своей социальной группы (класса, народа и т. п.).

III. Как уже говорилось, наши орудия познания по природе своей несовершенны. Картина кажется глазу объемной, а для осязания она плоская. Мы знаем, что доверять в данном случае следует осязанию, потому что так говорит нам разум. Но что если и разум не сможет определиться? Наше доверие к какому-либо из органов может оказаться тогда ошибочным.

IV. В разных состояниях познающего события приобретают другие оттенки. Под состояниями понимается: настроение (в состоянии грусти и радости вещи действительно кажутся разными, если конечно не обратить внимание на свое настроение и не попытаться взглянуть на происходящее благоразумно), возраст (сравните восприятие мира подростка и пенсионера), здоровье или болезнь, сон или явь, движение или покой (с этим, кстати, полностью согласуется теория относительности Эйнштейна, исследующая влияние скоростей, близких к скорости света), голод или сытость, опьянение или трезвость, смелость или боязнь и так далее. Несомненно, все эти состояния оказывают без преувеличения колоссальное влияние как на процесс познания, так и на объективность полученного знания.

V. Место познаваемого объекта - также существенный фактор. Под водой мы видим все преломленным, издалека - уменьшенным и т. д. Немаловажно освещение.

VI. Любую вещь, любое явление нельзя оценить обособленно от других вещей или явлений. Человек так устроен, что воспринимает все в 'смесях'. Примеси искажают представление об отдельном предмете. Один и тот же звук, например, слышится по-разному в разных помещениях. Тело, окруженное водой, легче окруженного воздухом. Запахи на солнце или в бане более отчетливы и сильны, чем на холодном воздухе.

VII. Мы знаем, что любая вещь может стать полезной, если ее будет в меру. Загар на солнце полезен лишь небольшими порциями, и вреден, если мы будем лежать на солнце целый день, то есть когда загара этого слишком много. Таблетки мы тоже принимаем не пачками, а именно тем количеством, которое написано в инструкции к применению. Стало быть, в меру - полезно, много - вредно. Это касается всего: любая славная идея, доведенная до абсурда, становится своей противоположностью. Явление это воистину удивительное, ибо если рассматривать вещь как совокупность плохих и хороших качеств, то просто непонятно, как соотношение этих качеств зависит от количества. Почему пропорция нарушается? Так полезна вещь или нет? Можем ли мы дать однозначный ответ? Не можем. Наиболее точным (но не абсолютно точным) будет ответ 'в этом количестве, в этот момент времени и лично для меня - да/нет'. Во всем есть две стороны медали, все недостатки - это продолжения достоинств.

VIII. Ну и наконец, влияет частота событий и вещей. Часто встречающееся, пусть оно даже неимоверно грандиозно, производит-таки меньше впечатления, чем безделушка, но редкая.

Под влиянием всех этих факторов у нас складываются искаженные 'образы' предметов (у каждого есть свой определенный взгляд на мир и на окружающих людей, и эти взгляды составляют образы чего-либо). Мы все живем, руководствуясь не действительными фактами, а нашими представлениями об этих фактах, и ведем себя так, будто истиной являются именно наши представления о мире, а не сам мир. И если мы не воспринимаем мир правильно, наши образы искажаются и все более не соответствуют действительности. Если вы вдруг пробыли вне круга своих друзей полгода или вроде того (болели, путешествовали, были в армии), то ваши образы друзей изменяются (если обстановка хуже, чем была раньше, представление о друзьях идеализируется, если лучше - наоборот), да и сами друзья меняются тоже. В итоге, вернувшись в их общество, вы можете чувствовать дискомфорт, так как всё совсем не так, как вам казалось. Обычно период адаптации занимает около шести недель. Но иногда дело доходит до психических расстройств. Поэтому важно, чтобы наши взгляды как можно больше соответствовали реальности. Однако в любом случае истинного образа быть просто не может. Названные восемь пунктов искажают их.

Итак, помимо проблемы объективности познания существует тесно связанная с ней проблема ограниченности познания. Это важно иметь в виду, чтобы оперировать лишь точными данными, и утверждать на их основе верные жизненные постулаты. Сократ (469-399 гг. до н.э.) говорил: 'Я знаю, что я ничего не знаю'. Он понял, что каждый из нас видит лишь часть той абсолютной истины, к которой веками стремятся мыслители. Он был мудр, ибо осознал свое незнание.

Сократ утверждал также, что не в споре рождается истина, а в диалоге. В споре люди пытаются доказать друг другу свою правоту, забывая, что они могут ошибаться, и что их знание в любом случае несовершенно и относительно, а в диалоге они вместе проходят тернистый путь к знанию. В диалоге, в отличие от спора, собеседники не защищают свою позицию, а ищут ее, так что их рассуждения гораздо менее зависимы от субъективных пристрастий, но более объективны (преодолеваются границы познания, описанные выше в пунктах ? 2 и ? 4). Многие ораторы и политики, напротив, используют отсутствие диалогичности как способ продвижения своих идей. Сидя у экрана телевизора или стоя в толпе на площади невозможно перебить беспрерывную речь выступающего, возразить ему, задать уточняющий вопрос. Создаётся обстановка, когда нельзя беспристрастно проанализировать каждый высказанный довод. В этом случае нужно постараться либо создать диалог, либо вообще покинуть сферу информационного воздействия.

Подобные ситуации наводят на мысль о том, что главным препятствием на пути к истине могут оказаться не естественные качества человека, а сами люди, пытающиеся в своих интересах скрыть истину или исказить её. Этот, второй, аспект ограниченности познания заключается в ограниченности возможностей сопротивления таким людям и организациям, а также в ограниченности нашего влияния на общественные институты.

Взять, к примеру, государство - один из многочисленных подобных субъектов. Принципы, которыми руководствуются политики в управлении страной, или открыто пропагандируются властью, или их правильность подсознательно внушается. Пытаясь разобраться в действительной политической ситуации, мы неизбежно натыкаемся на субъективность исходных данных (нарушается п. 1 правил Декарта) - чужой интерес ограничивает наши возможности. И мы уже не знаем, как в данный момент действовать правильно. Точно так же реклама мешает нам объективно оценить качество продукта и свою необходимость в этом продукте. Более того, реклама деформирует наши ценности, что коренным образом меняет всё мировосприятие. Невозможно говорить об объективности взглядов, когда происходит постоянная промывка мозгов. Ограниченность познания, таким образом, состоит в возможности манипулирования нашим сознанием, разумом, чувствами и инстинктами.

Однако мы можем значительно снизить опасность, зная, с какой стороны её ожидать и от кого. Для этого нужно понимать, что ничего не происходит просто так, и за всеми суждениями и действиями стоит чей-то интерес. Увидеть чужой этот интерес - значит обезопасить себя. Кроме этого не помешает знать основные уловки, применяемые при манипуляции сознанием и внушении:

1) Нагнетание обстановки:

a. Чрезмерно быстрая или громкая речь,

b. Поток никчёмных сообщений, дезориентирующих внимание,

c. Постоянное повторение,

d. Создание атмосферы сенсационности и срочности,

e. Внушение невозможности выбора.

2) Активизация стереотипов (часто сопровождается попыткой пробудить чувство принадлежности к какой-либо общности, сокрытием неугодной информации, ложными психологическими ассоциациями). К наиболее распространённым стереотипам можно отнести следующие: 'дорогое = хорошее', 'дефицитное = лучшее', 'понижено в цене = дешёвое', 'это говорит авторитет = это истинно', 'этот человек похож на авторитетного в данной сфере = он авторитет', 'он плохой = он неправ', 'он похож на меня = ему можно верить', 'это что-то знакомое = этому можно доверять', 'привлекательный = хороший', 'так делает большинство = так правильно' и т. д.

3) Давление на чувства и личностные ценности. Например: запугивание, давление на жалость, на совесть, попытка возбудить тщеславие, внушить доверие, использование стеснительности человека, создание мнимой контрастности (различия).

4) Дамский аргумент ('Соломенное чучело'). Неугодное (либо противоположное выгодному) мнение представляется в чрезвычайно слабой форме и с лёгкостью опровергается, на основании чего делается вывод о правильности нужного мнения.

5) Подтасовка и сокрытие информации. Часто, чтобы помешать людям объективно посмотреть на явление или событие, политики прибегают к дроблению целостной проблемы на отдельные составляющие, изымают конкретный вопрос из необходимого контекста; после этого очень легко представить всё в выгодном свете. Не менее часто сознательно используется незнание людей для прививания им нужных мнений. При этом используются непонятные термины, заумные графики, некорректные статистические данные или заключения мнимых 'специалистов', или же просто формулируется утверждение: 'Аргументов против данного мнения нет, значит оно верное'. Также нередко используется приёмы: некорректная постановка проблемы, смешение факта и мнения о нём.

6) Логические ошибки. К наиболее применяемым относятся:

a. Изменение/подмена первоначального тезиса (утверждения)

b. Ложная причина, ложное следствие (вывод), то есть несоответствие аргументов и утверждения

c. Ложные аналогии, лишь на первый взгляд выглядящие привлекательно

d. Ложная дихотомия (предлагают выбрать из двух вариантов, мысля их как единственные, как будто не может быть ничего третьего)

e. Неполные сравнения

f. Порочный круг (не приводится никакого обоснования, но используется связка 'потому что', вызывающая невольно ощущение, будто был приведён аргумент)

g. Распространение свойств целого на отдельные его части и наоборот.

Итак, мы рассмотрели два формы ограниченности познания: несовершенство разума и чувств и стремление отдельных людей этим воспользоваться. Но бывают случаи, когда никто сознательно не пытается ввести нас в заблуждение, и тем не менее, мы изначально предрасположены смотреть на вещи так, а не иначе. Я имею в виду всю культуру, все ценности и идеалы, свойственные какому-либо обществу, всю действующую на данное время конъюнктуру. Ранее я говорил о том, что мнение большинства отнюдь не всегда является верным, но дело в том, что в большинстве вопросов каждый из нас и есть часть того самого большинства. Каждый день мы подвергаемся влиянию общественности, окружающих нас людей, СМИ. Каждый день мы совершаем одни и те же действия, и в итоге у нас складывается определённый тип мышления (ещё Маркс говорил, что производственная деятельность предопределяет все формы общественного сознания). Все мы являемся частями одной большой системы жизнеустройства, и требуются громадные усилия, чтобы в нужный момент заставить себя взглянуть на эту систему извне, оставаясь её частью.

Так, например, если в обществе, в котором вы живёте, массово распространена какая-то религия, если о ней (и ни о какой другой религии) постоянно твердят СМИ, если эта религия получает материальную поддержку со стороны государства, то вам будет достаточно сложно уйти от определенной предвзятости. Доминирующая религия оказывает воздействие на формирование общественных ценностей. А эти ценности воздействуют на нас, на каждого в отдельности человека.

Кроме религии влияние на общественное сознание оказывает законодательство, которое может ненароком стать заменителем этики, прописывая 'что такое хорошо, а что такое плохо'. Это касается не только конкретных норм, но и общих принципов. Разрешение частной собственности, свобода вероисповедания, принципы либерализма... Кто сказал, что это правильно? А между тем большинство граждан принимают все это за единственно правильное положение.

Наконец, характер наших суждений о мире, обществе, государстве предопределяет образование, которое в данный момент обязательно для всех. Школа дает нам первые знания о мире вокруг нас; позже мы ещё вернёмся к вопросу о том, как зависимы мы от первых полученных знаний, первых увиденных примеров. Но кто определяет, какие именно знания давать, а какие - нет? И каким способом их преподносить? Внешкольное образование, Интернет - все это более чем необходимо для того, чтобы иметь перед собой не только один шаблон, и расширять свои познавательные возможности.

СМЫСЛ ПОЗНАНИЯ

Верно сформированное мировоззрение позволит человеку

в любых условиях максимально реализоваться

и иметь счастливую жизнь.

Анатолий Некрасов, 'Материнская любовь'

'Человек без веры вообще не может жить;

ибо вера есть не что иное, как главное

и ведущее тяготение человека,

определяющее его жизнь, его воззрения,

его стремления и поступки'

И. А. Ильин, 'Путь духовного обновления'

На основе познания складывается мировоззрение, состоящее из собственной интегрированной картины мира и прочих единичных убеждений, мнений и ценностей. Мировоззрение - это концептуально выраженная система взглядов человека на мир, на себя и на свое место в мире. Оно является основой для утверждения жизненных целей и выбора способов их достижения.

'Картина мира' состоит из научных знаний (естественных и гуманитарных наук) и из каких-либо других представлений (религия, околонаучные знания, эзотерика, метафизика и т. п.). Убеждения и картина мира основываются на познании, причем второе - на познании уже и открытых, и систематизированных в науки и учения истин (это познание является, по сути, образованием, обучением) и их обобществлении посредством философско-мыслительной деятельности. Таким образом, суть познания заключается в формировании мировоззрения.

В этом и есть назначение изложенных выше мыслей относительно границ познания: помочь читателю сформировать мировоззрение, причем правильное и объективное. В свою очередь все изложенные мысли относительно мировоззрения - логическое обоснование данной главы. Концепция взаимосвязи познания, мировоззрения, жизненных целей и средств их достижения находит подтверждение в философских энциклопедиях (напр., под ред. В. Кемерова): 'Мировоззрение зависит от обыденного наличного опыта человека... представляет собой систему, которой присущи своя внутренняя структура и устойчивые элементы. Элементы - это, прежде всего, идеи, концептуальные образы, создающие определенную картину мира и человека. На основе этого концептуального миропонимания возникает оценка человеком себя, своего окружения, своей жизни в мире. Выявляется система смыслов и ценностей, вырабатываются идеалы, то есть всеобщие принципы представления о благе, истине, красоте, пользе и тому подобное. Ориентируясь на идеалы, человек определяет цели и задачи жизни, познания, практического преобразования мира и себя... Мировоззрение предполагает выработку жизненной позиции человека - результата жизненного и духовного опыта человека, его проживания и переживания. Позиция человека выливается в систему личностных убеждений, образует внутреннее духовное ядро личности'.

Важным звеном в структуре мировоззрения являются ценности. По сути, жизненные цели и средства их достижения основываются на ценностях (например, добродетелей, семьи и пр.), которые исходят из картины мира. Ценность - это то, что приносит пользу чему-то или кому-то другому. Ценности выстраиваются в определённую иерархию, на вершине которой находится главная ценность (смысл жизни). 'Мало кто задумывается о системе жизненных ценностей, а ведь это вопрос вопросов. Зачастую мы даже не представляем, насколько человеку важно понять, что является для него главным. Именно система ценностей определяет: куда направить усилия, что поставить во главу угла в каждый момент времени, какой путь выбрать на жизненном перекрестке и т. д.' (А. Некрасов, психолог).

Ценности являются предметом веры человека. А так как именно вера во что-либо определяет все поступки человека, ясно, что верить можно только в то, за что стоит бороться и умереть. Ибо если мы уверуем в торжество и всесильность зла и цинизма, в свою беспомощность и никчёмность, от веры такой будет только вред: человек сам уподобляется тому, во что верит.

Здесь нужно немного сказать о том, что почти все люди время от времени разочаровываются в жизни, и склонны тогда утверждать, что в ней нет ничего хорошего, что в будущем нас не ждёт успех, и что мы вообще вряд ли что-то можем изменить. Жизнь теряет для них ценность, и вера отсутствие этой ценности рождает пессимизм и скептицизм. Это, может быть, иногда и полезно, так как помогает осознать свои реальные возможности (вместо того, чтобы витать в облаке иллюзий), но с другой стороны, хочется задать таким людям вопрос: что даёт им такая вера? неужели что-то изменится к лучшему, если они будут повторять себе каждый день, что всё плохо? Бесспорно, что убеждения обладают созидающей или разрушительной силой: мысли материализуются. Так не правильнее ли верить в лучшее, ведь эта вера даст нам силы для продолжения продуктивной деятельности, поиска новых решений стоящих перед нами задач, и в итоге приведёт уже к реальному, 'осязаемому' результату? Таким образом, у человека в некотором смысле нет выбора: верить можно только в то, что заслуживает веры. Все остальные убеждения не должны быть предметом веры как установки (нельзя, например, верить в несправедливость жизни, когда личный опыт говорит нам о такой несправедливости; но должно верить в возможность справедливости, в её достижимость, пусть и неиспробованными доселе способами).

Второе условие веры - её разумность. Это означает, что провозглашённая мной только что позитивная установка не должна быть слепа, иначе мы уйдём от принципа объективности, и совершим ошибки, которые приведут к плачевным результатам. Экономисты говорят, что кризисы случаются лишь потому, что люди не хотят верить плохим прогнозам. Так что в оптимизме, как и во всём другом, нужна мера, и разумная вера означает уверенность в преодолении трудностей, а не в 'закрытии глаз' на них.

Выражение 'разумная вера' может ввести в заблуждение, ведь сегодня принято различать веру и разум: широко распространено мнение, что верить можно только в то, что еще не проверено экспериментально. Однако на самом деле вера и разум вовсе не противоположны, потому что вера основывается на мировоззрении, а последнее, в свою очередь, на познании. Другое дело, что правильное мировоззрение предполагает объективное познание. Так, можно выделить семь причин, которые заставляют нас поверить в некоторое утверждение:

1. В его поддержку были выдвинуты аргументы.

2. Оно встретилось в книге, газете и т. п. и против него ничего не было высказано.

3. В его пользу говорят различные факторы.

4. Оно согласуется с нашими прежними убеждениями.

5. За непринятие может возникнуть наказание.

6. За принятие может последовать вознаграждение.

7. Убеждение отвечает нашим психологическим нуждам.

Замечают, что из этого списка только первый пункт делает убеждение прочным и рациональным (доказанным). Убеждения, которые сформировались по остальным шести причинам, не являются рациональными и продиктованы предубеждением, корыстным интересом, влиянием авторитета, нежеланием анализировать и т. п.

Но если вера рациональна, она не противопоставляется знанию, а дополняет его, претворяет его в жизнь; возможна ситуация, когда одновременно знаешь и веришь в одно и то же в одном и том же смысле. Возьмём, например, силлогизм: человек смертен, мой друг Иван человек, следовательно Иван умрёт. Мы все не сомневаемся в смертности человека. Но позвольте, а где стопроцентная гарантия, что Иван умрёт? Я не могу утверждать это, пока не увижу его труп (да и в этом случае возникнет вопрос, правильно ли я вижу). Но я почему-то верю, что он смертен. Это доказывают миллиарды примеров и научные данные. Поэтому хоть и есть вероятность, что Иван назло всем будет жить вечно, вера в это покажется нам абсурдной, в то время как вера в смерть одновременно будет являться знанием. Таким образом, вера - это форма знания, и неотделима от него (просто знанием мы называем такую веру, в подтверждении которой имеется очень большое количество фактов). Мы одновременно и знаем, что утром Солнце взойдет, и верим в это.

Почему же так важна вера? Во-первых, она является гарантом независимости и самостоятельности человека, сохранности его индивидуальности. Мало сформировать объективное миропонимание, и нужно еще и сохранить его, не поддаваясь дальнейшим воздействиям на жизненные позиции. И здесь помогает вера, но вера не беспочвенная, основанная на догадках и ненадежной интуиции, и не то чувство, которое было бы уместнее назвать надеждой, а вера осмысленная и зрячая. Рациональная вера - это определенность и стойкость, свойственные нашим убеждениям (которую не следует путать с невозможностью их изменения), и основывается она на могуществе мысли, то есть на способности индивида думать.

К. С. Льюис ('Просто христианство') характеризует веру как способность держаться убеждений, с которыми мы однажды согласились на основе достоверных фактов и веских доводов, независимо от изменчивого настроения, желаний и чувств. В качестве примера он приводит ребенка, который учится плавать. Этот ребенок знает, что человеческое тело может держаться на воде без поддержки, ведь он видел множество плавающих людей. Но сможет ли он верить в это, когда инструктор уберет руку и оставит без поддержки именно его? 'Пока вы не научитесь управлять настроениями, - пишет Льюис, - пока вы не укажете им на их место, вы... будете вечно мятущимся существом, чьи убеждения зависят от погоды или от пищеварения. Следовательно, человек должен развивать в себе привычку веры'.

Второй смысл веры в том, что она включает в себя не только 'верование', но и еще два понятия с тем же корнем: 'доверие' и 'верность'. То есть, если мы говорим, например, о вере в какое-то убеждение, то непосредственным проявлением этой веры должно быть волевое действие; если этого действия нет - то вряд ли можно говорить о том, что человек верит. В отличие от простого убеждения вера это не просто согласие с чем-то, но и желание действовать на основе этого. Она сочетает в себе два элемента - убеждение и волю, предполагает соответствующие поступки. Для христианина, например, вера это не только убеждение в существовании Бога, но и преданность Богу, доверие и послушание (для исправления своей грешной сущности), полное предоставление себя Ему. Таким образом, 'вера есть волевое обязательство осведомленного интеллекта' (Д. Штанио), и значение её в том, что она является непосредственным стимулом для претворения личностных ценностей в жизнь, реализации своих целей. Вера порождает отвагу, способность идти на риск и жертвовать всем ради определенных ценностей, вера помогает не бояться разочарования и краха. Несомненно поэтому, что вера как одно из основных духовных качеств (не особая вера во что-либо, а черта характера, пронизывающая всю личность) должна быть присуща каждому здравомыслящему человеку.

Итак, познание образует мировоззрение, на основе которого, через веру в ценности, человек находит свой смысл жизни. Но теперь, изучая то, что уже открыто и известно человечеству в целом, нам нужны не столько навыки познания, сколько представление о том, что нам надо изучить. Поэтому в следующей части моя задача - указать на источники знания, из которых читатель сформирует целостное представление об окружающем мире.

СТРУКТУРА ЗНАНИЯ

Наши знания о мире можно разделить на научные и вне-

научные.

Научное знание всегда основывается на множестве опытов, экспериментальной проверке, логически выверенных построениях. Ни одно утверждение в науке не может считаться верным, если не подтверждено убедительными доказательствами, которые могут быть проверены и в принципе могут быть опровергнуты. Научные знания характеризуются объективностью и универсальностью. Именно поэтому наука заслуживает наибольшего доверия из всей системы знаний. Это своеобразная вершина айсберга человеческих знаний.

Хотя и научные знания не абсолютно точны. Мы уже говорили, что абсолютной истины нет, есть только относительная. Наука эволюционирует, ранее выведенные постулаты уточняются, теории отвергаются. Возможности исследования растут, появляются новые данные, вносящие исправления в общую картину. Наука всегда только приближена (по возможности) к истине. И не таким уж глупым кажется высказывание немецкого философа-идеалиста Г. В. Гегеля (1770-1831): 'Если факты противоречат моему учению, то тем хуже для фактов'. Фактами можно считать только результаты опытов, а не обобщенный вывод.

'Поскольку законы физики выполняются только статистически, то, например, проникновение карандаша через лист бумаги при полном отсутствии следа (дыры) в высшей степени невероятно, но не абсолютно невозможно. Другое дело, что вероятность такого события, то есть проявления квантовотуннельного эффекта в макроскопическом масштабе, неслыханно мала. Космос должен был бы существовать в миллиард раз дольше, чем в действительности, для того чтобы один такой случай мог произойти...' (Станислав Лем).

Однако, несмотря на сказанное, следует признать, что научный закон все же достаточно верен.

С аналогичной проблемой сталкиваются научные теории. Всем нам известны, например, теория эволюции Дарвина, теория относительности Эйнштейна. Но действительно ли научная теория представляет собой высшее знание? Многие из выдвигавшихся в прошлом научных теорий были опровергнуты новыми фактами, другие оказались в принципе неопровергаемыми (их можно было защищать сколь угодно долго, постоянно уточняя новыми данными или гипотезами). Множество теорий постоянно соревнуются между собой и в свете разных событий та или иная кажется ученым наиболее правдоподобной. В биологии, например, до Ч. Дарвина верными считались взгляды Ж.Ламарка, в физике до Эйнштейна - теория Ньютона. Но и сейчас предположения Эйнштейна и Дарвина признаются не всеми. Важно иметь в виду, что граница между теорией и гипотезой во многом зависит от имеющихся средств измерения, взглядов на методы исследования, мировоззрения общества в целом.

Все это - вступление, должное помочь правильно воспринимать науку. Научное знание, как и любое другое, изменяется со временем, изменяются и сами критерии научности.

Теперь перейдем непосредственно к структуре. Все наши знания о мире, подтвержденные научными исследованиями, 'умещаются' в нескольких фундаментальных науках. Условно эти науки можно разделить на естественные и гуманитарные (общественные).

К естественным относятся химия, биология, физика, астрономия, психология, физическая география. Все они рассматривают природную организацию с разных сторон. Но, фактически, законы мира природы4 из них изучают только астрономия (частично, в виде астрофизики), физика, химия, биология (частично, за исключением изучения жизни в прошлом) и психология (частично, за исключением социальной психологии). К указанным наукам не относятся география и аналогичная ей часть астрономии (назовем ее астрографией), которые изучают распределение законов в пространстве, а также история природы (историю живой природы изучает биология, неживой - география и уже третья часть астрономии, специализирующаяся на развитии Вселенной), изучающая то же распределение во времени. География отличается от остальных естественных наук тем, что выявляет особенности регионов земного шара, а не рассматривает бытие в целом.

Большинство общественных наук охватываются понятием обществознание (обществоведение), которое суть школьная дисциплина, объединяющая основы этих наук (социология, политология, правоведение, социальная психология, экономика, культурология). Помимо этого, существует такая наука, как лингвистика (языковедение). Язык в той форме, в которой он изучается лингвистикой, присущ только людям и связывает их в общности, поэтому вполне логично отнести эту науку к общественным. История, в свою очередь, показывает развитие всех тех явлений, которые изучаются вышеназванными общественными науками, во времени. Экономическая, политическая, социальная и культурная география отображают эти явления в пространстве, то есть на карте.

Перечисленные науки не единственные. Я не назвал, например, математику, валеологию или технические науки, так как в строгом смысле слова они не призваны изучать мир. Я именую такие науки практическими (существуют исключительно для практического применения), их можно назвать также прикладными. И это даже не совсем науки, скорее 'области знаний'. Например, спорт сам по себе является культурой, и изучает его как явление культурология. Но когда речь заходит о спортсменах, медалях, турнирах, допинге и тактике команд, мы имеем дело со спортом как с обыденно-практической 'областью знаний'. Научное же знание о мире состоит из естественных и гуманитарных наук.

Итак, человек разбил все свои сведения об окружающем мире на отдельные науки, чтобы лучше его понять. В этом главная особенность (быть может и недостаток) человеческого разума: потребность в детерминизации. Чтобы составить единую картину мира, нужно теперь изучить основы всех этих наук и объединить их в своем сознании (этой задаче посвящена идея положительной философии О. Конта, идея всеединства В. Соловьева и другие философские идеи).

Разум требует вычленения областей знания для их изучения - мы можем познать целое лишь через единичные вещи. Но и они при этом не могут быть поняты иначе как в рамках целого. Без понимания принципа всеобщей связи этих единичных вещей не может быть истинного знания. Неоспоримо, что все науки тесно связаны между собой, например биология с психологией (через изучение человека), физика с химией (через изучение элементарных частиц); география и психология вообще не принадлежат ни к естественным, ни к гуманитарным наукам полностью, как бы связывая эти два полюса. Из социологии вы можете узнать, что общество представляет собой сложную систему, в которой все взаимосвязано и взаимообусловлено. К примеру, социальная сфера общества не может существовать без экономической не только ввиду нынешнего устройства общества, но и по определению вообще. Социум всегда характеризуется какой-либо экономической деятельностью, изучаемой уже не социологией, а экономикой. Одновременно экономика немыслима вне права, так как право задает сами общественные связи, изучаемые экономикой. Так взаимосвязаны и взаимообусловлены все науки. Вместе они составляют вместе единое, целостное знание.

Вненаучное знание - это непроверенные опытом или необъяснимые существующими законами (но так или иначе подтвержденные) сведения. Вненаучное знание появилось раньше, чем наука; многие научные знания появились в результате проверки вненаучных фактов научными методами. Сами эти методы, а значит и критерии 'научности' знания меняются с течением времени. Кроме того, вненаучное знание может быть не изученным наукой только из-за своей невостребованности, но со временем оно будет исследовано подробнее и перейдет в разряд научного факта с прилагающимися объяснениями в виде сформулированной закономерности. Таким образом, граница между научным и вненаучным исторически изменчива и очень условна. Это говорит о том, что вненаучным знанием пренебрегать ни в коем случае нельзя. Но чем больше авторитет науки в обществе, тем меньше обращают внимание на неподтвержденные данные. Наука, однако, может не все, поэтому в общей картине мира должны соседствовать и дополнять друг друга научные и вненаучные данные, пусть даже авторитет первых в различной степени выше. В конце концов, мы выяснили, что и в науке полная обоснованность и достоверность недостижимы.

Конечно, квазинаучные (насильственно навязываемое), лженаучные (сенсационные домыслы, не объединенные в систему знаний), антинаучное (отрицающее научные достижения) и псевдонаучные (популярные выдумки или маскирующиеся под научные теории, искажающие факты и отказывающиеся от полноценного исследования при наличии такой возможности) знания вредны и даже опасны. Я не призываю сейчас к ним. Я не буду говорить и о различных приметах, рецептах, традициях, которые также получены опытным путем, но не входят в систему науки. Эти знания (обыденно-практические) приобретаются неосознанно и помогают проще достигать результатов в повседневной жизни, без системного изучения всех подбробностей мироустройства.

Но есть еще одна отрасль вненаучного знания: паранаучное. Оно включает в себя феномены, объяснение которых не является убедительным с точки зрения научности. Это и экстрасенсорика, о которой я рассуждал ранее, и различные способности магов и целителей (народная медицина), и многие другие способности некоторых людей, неподтвержденные или необъясненные наукой. Религии также основаны на паранаучном знании. А поскольку для верующего религия - главный источник вненаучных знаний и знаний вообще, то можно констатировать, что отношение к паранаучному знанию может чрезвычайно сильно влиять на мировосприятие и поведение человека. Конечно, большая часть так называемого 'паранаучного знания' даже не заслуживает называться знанием. Частью оно относится к необоснованной экстрасенсорике, частью к обыденно-практическим наблюдениям. Однако есть одна важнейшая часть паранауки - религия, и она заслуживает особого рассмотрения.

РЕЛИГИЯ

Это очень важный шаг - принятие какой-либо религии. Вера в Бога предопределяет ваши взгляды, ценности, деятельность, поведение. А значит, надо обязательно определиться в отношении религии. Однако, во всех самоопределениях есть одно 'но': нельзя раз и навсегда решить для себя что-либо. Это означало бы дальнейшую субъективность. Нельзя программировать себя установкой типа 'этот выбор на всю жизнь'.

Большинство религий являются в первую очередь нравоучениями, а не повествованиями о мире, о его структуре и законах. Поэтому не каждая религия может предоставить нам свой взгляд на мирозданье именно с точки зрения науки. Однако именно в этом одна из причин того, что религия может гармонично соседствовать в сознании человека с научными знаниями. 'Что мы видим в природе, тому же учит Писание. И природа и Писание, если правильно будем вникать, показывают одно и то же' (Ефрем Сирин). Конфликт между наукой и религией может возникнуть только по недоразумению, если религиозные деятели станут диктовать, каким должен быть опыт, или ученые попытаются делать утверждения о сверхъестественных сущностях на основании своих теорий физического мира. Обе эти ситуации говорят о философской некомпетентности сторон.

В последнем доводе имеется в виду опыт как критерий научного знания. С этой точки зрения мы не можем доказать ни существование Бога, ни то, что Бог создал Вселенную, ибо не можем поставить опыт. С другой стороны, опровергнуть сверхъестественное мы также в принципе не можем (по той же причине). Это положение дает невиданную свободу религиозным воззрениям и вообще различным эзотерическим верованиям.

Но есть одно 'но': если что-либо нельзя доказать опытом, это еще не значит, что это что-либо недоказуемо вообще. Вспомним снова, что у нас есть два критерия истины: практика и логика. В энциклопедии 'Британника' сказано: 'Научные методы доказательства при всем разнообразии их определений сводятся к измерению явлений и поставленного опыта, или же к повторным наблюдениям'. Здесь, очевидно, имеется в виду критерий практики. Но позвольте, как мы тогда научно докажем, например, что Наполеон действительно существовал? Или то, что Отечественная война 1812 года была? Мы же не ставим эксперименты, не проводим наблюдения! Научные методы (как их определяет 'Британника') здесь бессильны, и нам нужно обратиться к так называемому историко-юридическому методу доказательства, который призван логически доказать или опровергнуть тот или иной факт. Здесь мы оцениваем не эксперименты и наблюдения, а улики и показания свидетелей. Принято считать, что такой метод менее надежен, а вероятность ошибки при его применении больше. Однако подобные предположения достаточно условны, да и к тому же мы видим, что в некоторых случаях проверить истинность другим способом принципиально невозможно. Пример с Наполеоном показывает, что этого нельзя сделать, когда речь идёт о событиях прошлого или будущего. Есть и другие случаи, когда нам доступен только логический критерий. Например, когда событие удалено от нас не во времени, а в пространстве (так, мы пока не можем проверить опытным путем наличие жизни на планетах, удаленных от нас на миллиарды световых лет). Возможны и другие обстоятельства, препятствующие эмпирическому познанию (так, учёный может логически прийти к какому-то заключению, и лишь впоследствии подтвердить свой тезис экспериментом, так как до этого он просто не знал о необходимости именно такого эксперимента, и потому практика была 'невозможной').

Итак, мы пришли к выводу, что утверждения о существовании чего-то сверхъестественного нельзя опровергнуть 'научным методом', их можно оценивать лишь логически. В то же время безусловного, стопроцентного ответа историко-юридический метод, конечно, дать не может, и отсюда следует другой важный вывод: и атеистические, и религиозные взгляды могут оказаться как верными, так и ошибочными. Так, верующий скажет: 'Часы доказывают существование часовщика. Вселенная доказывает существование Бога. Ни один ученый не сможет объяснить, как из ничего образовалось все бытие, все теории на этот счет несостоятельны, появляется все больше ученых, убежденных в существовании Высшего Разума'. Атеист ответит: 'Это не чудо! Просто наука не может это пока объяснить, но придет время, и нам откроется истина'. Далее атеист продолжит: 'Животные не верят в богов, только люди. Неужели не ясно, что бог и все сверхъестественное - это порождение человеческого разума, стремящегося объяснить действительность и обрести ясность?!'. Но верующий парирует: 'Как же ты тогда объяснишь существование Христа? Большинство ученых считают, что такой человек был, а путем анализа Нового Завета и логических рассуждений доказывается его божественная сущность'5. Так, каковы бы ни были доказательства, точно утверждать нельзя ничего. Ещё древнегреческий софист Протагор справедливо отмечал: 'О богах я не могу знать ни того, что они существуют, ни того, что их нет, ни того, каковы они по виду'.

Умберто Эко (20 в.) - итальянский ученый, философ, историк-медиевист, специалист по семиотике, писатель - человек неверующий, но при этом не отличающийся узколобым скептицизмом в вопросе религии. Он не противник религии, к любой вере Эко относится с уважением. Его позицию я считаю рассудительной и обоснованной и хочу поставить ее в пример всем 'убежденным' атеистам. Эко считает, что Бога нет, но он всегда стремится к истине и не отстаивает 'с пеной у рта' отсутствие сверхъестественной силы. Вот его слова из письма к кардиналу католической церкви К. М. Мартини: '...психология атеиста для меня загадочна: подобно Канту, не могу взять в толк, как возможно не верить в Бога, утверждать, что Его существование доказать нельзя, но при этом свято верить в Его отсутствие, полагая, что уж это-то доказать можно!'.

Религия демонстрирует, насколько важно вненаучное знание в вопросе самоопределения. Религиозные взгляды у верующего доминируют даже над научными. Но именно поэтому у него часто возникает проблема соотношения данных науки и религии - ведь они могут противоречить! Эта проблема имеет несколько решений. Во-первых, учитывая то, что знание всегда относительно, некоторые противоречия религии и науки можно объяснить неточностью науки.

Во-вторых, книги, входящие в Библию, писались обычными людьми, с их субъективными взглядами и личными желаниями. И пусть часто при этом присутствовало некое 'божье озарение', сути это не меняет. Человек понял посланную Богом информацию так, как смог понять, и изложил так, как смог изложить. Так мы имеем фактические неточности. В конце концов, авторы были людьми разных профессий, возрастов, разного социального положения. Как не взяться ошибкам? Их настолько много, что все верующие вынуждены признать, что в Библии действительно попадаются исторические неточности и ошибки, сделанные или евангелистами и апостолами, или позднейшими переписчиками. Умберто Эко писал кардиналу Мартини: 'Даже верующий согласится, что библейские авторы очень зависели от распространенных в их культуре обычаев, традиций и способа мышления'.

Другой вопрос, почему Бог допустил такую ситуацию. Рассмотрим, например, общую для иудаизма и христианства Книгу Бытия, в которой рассказывается о сотворении мира. Начнем с того, что изложить историю мироздания в доступной форме в принципе довольно сложно. Человек не имеет ничего кроме своих умозрительных образов, и вдруг его постигает Божественное откровение. Как автору книги передать то, что он видел в своем сознании? Язык человека в то время был слишком беден для того, чтобы точно изобразить величайшие картины космических явлений. Сейчас мы пользуемся специальной терминологией, но это сейчас. Для того чтобы точно поведать о сотворении мира, Богу пришлось бы доступно объяснить всем людям (а не только автору, ведь в таком случае книга оказалась бы бесполезной для остальных) все естественнонаучные законы (то есть всю физику, химию, биологию, астрономию и многое другое), теории, даже те, которые до сих пор не открыты, а также отдельные элементы эзотерики. Человеку по природе невозможно понять всю глубину замысла Творца. АДа и нужно ли это? Мы имеем небольшой рассказ о создании мира и жизни на Земле (не более страницы) вместо тысяч томов научной литературы, но именно эту цель, пожалуй, мог преследовать Бог. А менять сознание человека в этом случае означает противиться собственному же творческому замыслу.

Так, при чтении 'Бытия' нужно учитывать невозможность точного описания событий. Библия - это текст, вдохновленный Богом. Не случайно, пытаясь выразить непостижимое, авторы противоречат друг другу; не передают информацию точно, четко и ясно (как следствие - противоречие науке). Авторы, пытаясь донести до нас информацию, прибегают к различным литературным приемам, употребляют слова в несколько ином смысле. Дословное понимание написанного в таком случае только исказит картину; иносказание необходимо для выражения мысли Бога. Поэтому если понимать текст буквально, можно подумать о нем как о низкопробном фантазировании. Но вот парадокс. Это фантазирование - вынужденно завуалированная истина, представляет собой настоящее сокровище! Богословы утверждают, что Библия содержит ответы на все вечные вопросы, решение всех злободневных проблем. Психиатр Д. Т. Фишер отмечет: 'Уже две тысячи лет... мир держит в руках текст, в котором есть все без исключения ответы на смятенные и бесплодные вопросы человечества'. Многие психиатры читают Библию своим пациентам. Это лучшая терапия, утверждают они.

Но чтобы понять Библию (да и то хотя бы отчасти), требуется подготовка и концентрация мысли. Философ-теолог Ориген (185-254 гг. н.э.) вообще говорил об эзотерическом, т. е. скрытом христианском учении, способствующем сохранению веры 'от болтовни и насмешек не понимающих христианских таинств'. Мысли Писания нужно понимать не буквально, а аллегорически, утверждал Ориген. Он, правда, говорил и об основополагающих догматах, которые нельзя никак интерпретировать. С этим, конечно, можно спорить, так как в любом языке одно слово может иметь несколько значений, поэтому как первоначальный текст, так и его последующие переводы утрачивают много смысла при дословном разборе. Переводы Библии - отдельная тема. Не случайно существуют католики, православные, протестанты и прочие конфессии христианства. Каждый язык имеет свои особенности, и это мешает понять Писание абсолютно точно. Наконец, еще один любопытный факт. К. Ф. Берни в своей книге 'Поэзия нашего Господа' (1925) высказывает теорию, будто слова Христа передавались в виде стихов на арамейском языке - так их было легче заучивать наизусть. Не секрет, что в еврейской религии принято, чтобы ученик запоминал слова учителя наизусть, поэтому теория вполне обоснована. Из этого два вывода. Первый - стихотворная форма способствовала устной передаче данных, что говорит о достоверности книг Нового Завета (то есть, что в Евангелиях нет никакой исторической выдумки). Второй вывод - стихами нельзя точно передать события, значит обращать внимание нужно только на общий смысл. Это другая причина не постигать Библию буквально. Ориген говорил о трех уровнях понимания Библии. Так же как человек состоит из материи, души и духа, так и Библия понимается дословно, морально-назидательно и философско-мистически.

В конце концов, если понимать все дословно, любое учение превратится в чушь. Вот пример. Христиане никогда не должны отвечать на насилие, ибо сказано: ударили по одной щеке - подставь другую. Но получается, что христиане обязаны терпеть только удары по щекам (да еще просить о втором ударе)! Но неужели если их ударят в живот или в глаз, то они имеют полное право взять бейсбольную биту и надавать обидчику так, чтобы мало не показалось? Конечно нет, просто не следует извращать мысли и слова.

Итак, Библия понимается аллегорически. Это третий пункт, позволяющий нам объяснить противоречия Священного Писания. На самом деле с помощью такого толкования можно объяснить абсолютно любые неточности. 'Бытие' говорит, что женщина появилась из ребра мужчины? Достаточно вспомнить, что на древнееврейском 'цела' - это не только 'ребро', но и 'грань', 'сторона'. Простая логика указывает нам, что никакой биологии в рассказе о сотворении женщины не имеется. Другой пример: если заняться подробным разбором, то выяснится, что библейское повествование о сотворении мира совершенно точно не противоречит науке. Даже наоборот, чудесным образом за тысячелетия до того, как этот факт подтвердила наука, Библия заявила, что свет появился раньше Солнца и других звёзд. И так далее.

Подведем итоги. Невозможность отвергнуть религию опытом (1), отказ от буквального понимания Библии (2), учет 'человеческого фактора' (3) и относительность даже научных данных (4) ведут к полному оправданию существования религии; историко-юридический метод подтверждает обоснованность (но не истинность!) христианства.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ?

Высшая задача таланта - своим произведением

дать людям понять смысл и цену жизни.

В. О. Ключевский

В предыдущей главе я попытался привить читателю стремление к истине, которое должно лежать в основе познания, ведь познание очень важно: оно формирует мировоззрение и личные ценности, от которых зависит, какие мы цели себе поставим, чему посвятим жизнь, насколько правильно проживем свой век. В этой главе я сначала хочу поразмышлять на некоторые вечные темы, чтобы помочь читателю лушче осознать этот мир и себя в нем, а потом перейти к главной теме - выбору главной жизненной цели, способов и средств её достижения.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Наполни смыслом каждое мгновение

Часов и дней неумолимый бег

Тогда весь мир ты примешь во владенье,

Тогда, мой сын, ты будешь человек.

Киплинг

Психологи, повествуя о деятельности человека, отмечают, что причина ей - мотивы, формирующиеся на основе потребностей. Деятельность, таким образом, это попытка индивида удовлетворить потребность. Человек, согласно психолгам, есть энергетическая система, стремящаяся к равновесию при воздействии извне. Если на человека что-то оказывает влияние, появляется напряжение (люди называют эти напряжения 'желаниями'), которое необходимо снять, не создав при этом еще большего напряжения. (Желание убить кого-нибудь надо удовлетворять так, чтобы потом не возникло еще большее желание сбежать из тюрьмы на свободу, ведь получится только хуже; для такой регуляции инстинктов Ид существует специальная система - Эго.) Опять получается, что в основе деятельности - желания. Кроме этого можно сделать вывод, что все наши желания вытекают из-за влияния на нас окружающих людей, событий, явлений.

Иногда, правда, бывает, что мы желаем сделать чего-то, что не принесёт нам никакой пользы, и это желание не продиктовано Ид (инстинктами). Об исполнении этого никто нас не просил, этого не нужно близким нам людям... Например, если у машины спустило колесо - для водителя это настоящее происшествие, а для проходящих мимо зевак - развлечение. Но почему кто-то из этих зевак все-таки подумает: 'Какое у человека горе! Ему надо помочь!'? Дело в так называемом Суперэго6. Условно говоря (психологи меня поправят), Суперэго состоит из привычек и принципов. Привычки - это автоматизированная деятельность, бессознательное принятие решений. Под принципами понимаются представления о хорошем и плохом, возникающие под воздействием близких людей, родителей и воспитателей. Принципы - это 'осознанные привычки'. И привычки и принципы это нечто, заложенное в нас и управляющее нашими действиями наравне с Ид (потребностями) и Эго, регулирующим Ид. 'Желание' действовать в соответствии с принципами (ценностями) вопреки потребностям (даже если это будет хуже для себя самого) называется совестью. Говоря в будущем о Суперэго, мы будем иметь в виду только его следствие - совесть.

Значит, мы не всегда действуем сообразно нашим врождённым потребностям. Кое-что закладывается в человеке позже и также управляет им. Стремясь сделать хороший поступок, человек инстинктивно 'вспоминает' образ авторитетных людей, их мнения, свои мнения, формирующиеся благодаря отдельным событиям, 'вспоминает' образ Бога и поступает в соответствии с этими интуитивными 'воспоминаниями'. Отбираются эти принципы разумом (который включает и ранее усвоенные принципы). Так наши воззрения ограничивают действия. Если стремление соблюсти долг явно противоречит собственным потребностям, возникает конфликт - 'антиномия практического разума' (термин И. Канта). Кант метко выделил эти два вида человеческих стремлений, и уже после гласил об этом психоанализ. К слову, начало вся эта теория берет еще от Платона (5-4 вв. до н.э.). Тот выделял три начала в человеке: разумное (= Эго и Суперэго), вожделеющее (= созидающие инстинкты Ид) и яростное (= разрушающие инстинкты Ид).

Такова вкратце схема внутренней мотивации деятельности человека, предложенная Фрейдом. Однако его концепция в настоящий момент подвергается резкой критике, в частности вот в чём. Фрейд считал, что все страсти и тревоги людей коренятся в их биологической природе, а социальные нормы либо сдерживают их, либо направляют в нужное русло (тем самым удовлетворяют потребность с одновременной пользой для остальных людей). На самом деле общество тоже формирует личность, и человек, безусловно, это продукт всей человеческой культуры; его потребности определяются не только биологической природой, но и социализацией. Исследователь Д. Фридман доказал это экспериментально. Из всего набора детских игрушек он выбрал самую популярную (робота), и убедил детей, что играть с ней - это плохо. Авторитет взрослого сыграл свою роль - даже в отсутствие контроля и угрозы наказания дети не играли с роботом, так как их потребность была изменена.

Таким образом, следует признать, что в человеке не так много 'природного', что определяло бы его жизненный путь. Мы сами формируем свои потребности и желания, мы способны следовать самым, казалось бы, противоестественным (но лишь на первый взгляд) идеалам, как то христианское 'непротивление злу' или 'любовь к ближнему', аскетизм - и в этом нет ничего ненормального. Значимо не только то, какой человек по природе, но и то, что он считает правильным, направит ли он свою 'природу' в нужное русло, найдет ли эффективный способ её преобразовать. И это важно понимать, чтобы выбрать верную дорогу в жизни.

А жизнь, в свою очередь, это бесконечная деятельность, и мы не можем ничего не делать. Человек так устроен, что всегда должен созидать, создавать смысл своего существования, ибо прежде всего прочего он пытается избавиться от скуки (или, точнее, однообразия). Вообще, полноценная жизнь - это жизнь, наполненная множеством ощущений, а по настоящему доволен своей жизнью тот, кто не скучал, а жил, вкушая много радости и много страданий; и не тот, кто непрерывно получает удовольствие, а тот, кто терпит еще и неудовольствия, потому что это - хотя бы что-то, а скука - это полная пустота. Таким образом, скука, жажда разнообразия является первопричиной наших действий. Нас не долго устраивает имеющееся, и мы вновь хотим чего-то, вновь чем-то недовольны. Человек всегда требует всё новых развлечений и страстей. По меткому выражению А. Шопенгауэра, 'каждая человеческая жизнь - это путь от боли к скуке и обратно'.

В поиске ощущений (которые необходимы, чтобы избежать скуки, пресыщенности, сенсорного голода) мы порой тратим время, скажем прямо, откровенную чушь, на бесполезные занятия. Так появилась мода (не случайно среди привилегированных сословий), этикет, так появились неписанные порядки и авторитеты 'на зоне', так приобрели популярность сериалы... И ведь страдаешь вместе с главными героями, переживаешь! В общем, как ни крути, нам нужны ощущения. Компьютерным играм можно приписать тот же смысл: на грани жизни и смерти плутает герой, переживает невиданные передряги, однако - без риска для жизни того, кто управляет этим героем. Ощущения без последствий - притягивают.

Впрочем, чем более развита в духовном плане личность, тем меньше она подвержена скуке. Умный человек, как правило, вполне удовлетворяется одиночеством, тогда как даже беспрерывная смена собеседников, спектаклей, поездок и увеселений не оградит глупца от терзающей его скуки.

Но не только скука, банальная жажда ощущений, склоняет людей к такому образу жизни. Дело в том, что человек, как существо сознающее, понимает бренность и ненадёжность своего существования, бесконечную малость своей личности и чрезвычайную краткость и хрупкость своей жизни, которая суть лишь миг между двумя вечностями в безграничном пространстве. В связи с этим он чувствует опасность такого положения, и это заставляет его обратиться к вечным вопросам: задуматься о мире, о своей жизни и её смысле. Так человек пытается найти хоть какую-то опору в этой чудовищной реальности и обрести уверенность, в том числе позаботившись о грядущем после смерти. Но на то эти вопросы и вечные, что ответов на них не существует. Мир не предоставляет нам никакого объективного смысла и системы ценностей (о чем будет сказано далее в главе о смысле жизни). Их можно найти только в религиях (для этого они и существуют) или во всякого рода умозрительных идеологиях, которые люди, остро нуждаясь в ответах и определённости, склонны принимать на веру, совершенно не думая. (Это, кстати, даёт нам основания полагать, что потребность в стабильности, уверенности и безопасности является второй базовой потребностью человека, наряду с потребностью в ощущениях; из неё исходят, в частности, желания человека познавать мир, поддерживать общественный порядок, властвовать над природой и другими людьми и др.)

Если человек всё же не находит желаемого, страх возвращается вновь. Страх всегда возникает, когда есть неопределённость или неизвестность. Это естественное ощущение, необходимое как способ остаться в живых. Вспомните, как вы кричали в детстве, увидев незнакомого, страшного жука. Это было что-то вроде инстинкта самосохранения: 'вдруг это существо опасно?'.

Чтобы преодолеть этот страх и уйти от назойливых вечных вопросов (иными словами, обрести уверенность), люди вступают в различные секты, некритично принимают первые попавшиеся идеологии. Но кроме этого они могут так же, как и при скуке, прибегать к развлечениям, или, по выражению великого ученого Б. Паскаля (1623-1662), к 'забавам', то есть к той самой бессмысленной деятельности7. Паскаль, в духе своего времени, приводит такие примеры: охота, флирт, войны, интриги и пр. В наше время 'забав', разумеется, намного больше, и далеко не все из них безопасны и безвредны. Большинство, наоборот, ведут к подрыву здоровья, моральному и духовному разложению личности. 'Нет для человека задачи неразрешимее его самого', говорит Паскаль. Именно этот факт заставляет нас 'уйти в будни', увязнуть в повседневности, насытить жизнь 'забавами'. В. Франкл был близок к этому соображению. Он полагал, что утрата смысла жизни приводит к попыткам заполнения 'экзистенциального вакуума' с помощью псевдосмыслов - потребления, стремления к власти и т. д.

Но человек не может изменить свою природу, и окончательно уйти от Вечности или Скуки с помощью развлечений, поэтому со временем всё отчетливее проявляется чувство тоски по трансцендентному - страстное желание вырваться за пределы себя, за границы обыденного, и обратиться к чему-то высшему. Человек переживает разрыв с миром, чувствует своё несовершенство, в то же время сам мир представляется ему тленным и таким же ничтожным. Возникает ощущение одиночества и душевной пустоты, что в конечном итоге может привести к полному отчаянию. И хотя лучшим выходом из этой ситуации является развитие высших, подлинных человеческих качеств (достоинство личности, любовь и добродетель), большинство людей предпочитает продолжать устранять скуку посредством 'забытья' и ложных ценностей.

Но необходимо помнить, что любая цель в жизни должна основываться на понимании смысла своего существования, а не на 'забытьи'. Если же человек не хочет искать смысл, то вся его деятельность направлена на получение удовольствия посредством удовлетворения низменных инстинктов (тот самый - нежелательный - путь большинства, путь нисхождения). У таких людей (их довольно много) есть какие-то цели, но в итоге они понимают, что прожили жизнь зря. Есть увлечения, но хобби - это лишь занятие, удовлетворяющее сильнейшую из жажд индивидуума или удовлетворяющее наибольшую сумму вожделений. Получается, что такие люди живут просто-напросто в удовольствие. С другой стороны, почему нельзя просто получать от жизни наслаждение, не задаваясь разнообразными целями? Конечно можно, но как правило такая позиция является следствием принципиального нежелания думать. Если же человек рационально избрал для себя удовольствие главной ценностью и целью, то уже сама эта предпосылка рациональности избавит его от многих бед. Прав ли в принципе такой человек в своем выборе, станет видно из следующей темы.

СЧАСТЬЕ

Жизнь есть рай, и все мы в раю,

да не хотим знать того,

а если бы захотели узнать, завтра же

и стал бы на всем свете рай.

Ф. М. Достоевский, 'Братья Карамазовы'.

Вопрос 'в чём счастье?' вытекает из предыдущей темы, где я сказал, что человек всегда гонится за чем-то новым. Я также сказал, что это заставляет его постоянно чувствовать неудовлетворение, и заниматься глупыми вещами, тогда как эту жажду познания, преобразований, творческой деятельности можно было бы обратить в разумное русло - к этой мысли я вернусь в теме 'Цели и смысл жизни'.

Согласно Большой Советской Энциклопедии понятие счастья соответствует 'наибольшей внутренней удовлетворённости условиями своего бытия, полноте и осмысленности жизни, осуществлению своего человеческого назначения'. Заметим, что акцент в этом определении сделан на неком 'внутреннем' удовольствии, основанном на осознании своей истинной природы, своего места в мире! Счастье, как утверждается в БСЭ, тесно связано с моральным сознанием и, по сути, представляет собой определённое состояние сознания. (А это значит, что животные не могут испытывать счастья (им доступно только удовольствие), так как не обладают сознанием.) Следовательно, счастье - это не столько удовольствие или положительные эмоции, лишь способствующие счастью, сколько гармония с самим собой и окружающим миром. Счастье - это не физическое, а моральное и даже духовное удовлетворение.

Неправильно понимать счастье как полное отсутствие всех желаний. Человек может испытывать состояния счастья и оттого, что есть перспективы и возможности для достижения каких либо целей (от обычного сытого удовольствия это чувство отличается своеобразным душевным порывом). Я думаю, счастливый человек вполне может иметь неудовлетворённые желания, но - что важно - они не причиняют ему неудобств, он или уверен в их будущем удовлетворении, или не огорчается невозможности их удовлетворить.

Чаще всего, однако, люди понимают счастье именно как удовлетворение всех желаний, когда 'всё есть и всё получается'. Но из такой позиции следует, что быть счастливым - это чуть ли не утопия. Во-первых, мы осознаем далеко не все свои 'напряжения', многие из которых скрыты в 'бессознательном'. И если человек ставит в жизни цель стать счастливым, он вряд ли понимает, как этого добиться. Во-вторых, эта цель предполагает умение удовлетворять свои желания при минимальных затратах и не создавая еще больших проблем. При этом со временем под воздействием внешнего мира у нас появляются всё новые напряжения, и если мы не сможем их вовремя снять, то они разрастутся как минимум до разочарования. В-третьих, многие из желаний в принципе невыполнимы.

Да и вообще надо сказать, что понимание счастья как главной цели приводит к тому, что все явления начинают оцениваться по принципу: 'А ведь могло быть лучше!'. И снова повод к недовольству: более критичное восприятие реальности становится катализатором для новых целей и желаний. Больше того, в стремлении к счастью мы подразумеваем, что оно будет постоянным явлением (вроде рая), но счастье всегда кратковременно! Это лишь миг, случай. И мы снова и снова вынуждены 'догонять', достигать уходящий идеал. Так мы приходим к недовольству. Короче говоря, мы не только неправильно понимаем счастье, но и неправильно идем к нему. Действительно, чем больше мы стремимся к счастью, тем более неудовлетворенными становимся.

Из этого видно, что с понятием счастья неразрывно связано понятие недовольства. Люди постоянно чем-то недовольны: низкой зарплатой, высокими ценами, соседями и т. д. В чем же здесь суть? Всё просто. Недовольство и удовольствие - единое целое! Недовольство побуждает нас действовать, а удовольствие - награда за успех. Два этих феномена вместе постоянно заставляют нас делать что-либо. Потому жизнь - это деятельность. Удовольствие и недовольство являются условием прогресса, движущей силой бесконечного движения, развития. Если бы мы всегда были такими довольными как после хорошего обеда или секса, то нас бы ничего не подняло с дивана. Уже поэтому нашей целью не должно быть переполнение мозга гормонами счастья. Но и до сих пор ни в одной стране мира с сильной экономикой и высоким уровнем жизни количество недовольных не уменьшается. Всё потому, что нет предела динамике жизни. Ни оно достижение не сделает нас окончательно счастливыми, не избавит навсегда от недовольства. Ни один успех не перевесит от недовольства к вечному удовольствию.

Со временем мы привыкаем ко всему хорошему и желаем жить еще лучше (не замечаем того, к чему привыкли ; забываем, насколько дорого и ценно то, что у нас есть ; хотим еще большего). Мы сравниваем себя с более успешными людьми и становимся неудовлетворенными своим положением, уровнем жизни. Мы смотрим на звезд эстрады и хотим жить так, как они. Но мы и подумать не можем, что эти звезды только об одном мечтают: сесть и нормально поесть, не торопясь, не отвлекаясь на камеры и журналистов. Среди знаменитостей очень распространена депрессия. Почему? Да потому, что чем больше ты имеешь, тем больше ты можешь потерять, тем больше у тебя забот. И вот какой-нибудь состоятельный человек, привыкший есть за завтраком экзотические фрукты, не находит их у себя на столе, вместо этого в утреннем рационе 'только' яблоко. Кажется, мелочь, ан нет. Это ухудшение уровня жизни, и таких мелочей может быть несколько за день, что и приводит к недовольству, а там и к депрессии. Еще раз повторю: чем больше благ есть, тем большие требования у человека к своему уровню жизни и тем больше благ можно потерять.

Так люди и ходят по кругу, вечно неудовлетворённые, и в этом 'прогресс'. Прогресс - это результат взаимосвязи удовольствия и недовольства, и он не является движением к совершенству. Прогресс, лучше сказать, является просто движением. Вот почему вся жизнь состоит из 'черных' и 'белых' 'полос'.

Счастье не отрицает ни удовольствия, ни недовольства, однако отличается от них. Счастье не означает, что нам больше не к чему стремиться. Ведь если люди будут довольны существующим, это ещё отнюдь не означает, что они прекратят всякую деятельность, ибо природа человека пронизана духом творчества. Другое дело, что развитие человечества пойдёт по другому пути, но уж точно не по худшему, раз мы признаём, что прогресс имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Наоборот, роль счастья в том и состоит, что оно является стимулом к жизни, а не к потребительской удовлетворенности; оно существует для того, чтобы человек как существо духовное мог осознать ценность и полноту жизни, какой бы она ни была, и проявить свои самые высокие устремления, не боясь ничего потерять.

В то же время важно помнить то, что стремление к счастью как к главной жизненной цели не принесёт ничего, кроме разочарования. В философской среде такая 'установка на счастье' была неоднократно раскритикована, в том числе 'основателем' гедонизма (!) Эпикуром (4-3 вв. до н.э.). По мысли создателя Третьей (Венской) Школы психотерапии Виктора Эмиля Франкла (1905-1997), 'человек, который отчаянно рвется к ощущению счастья, таким образом отрезает себе дорогу к нему'.

Дело в том, что стемясь к счастью, человек, как правило, ориентируется на преходящие ценности, важные только с точки зрения удовольствия, и потому не может достигнуть постоянства. Народная мысль давно выявила эту мудрость:

Несчастья бояться - счастья не видать.

Нет худа без добра.

Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Не отведав горького, не узнаешь сладкого.

В горе - счастье ищи.

Вообще, стинное счастье не нужно искать: оно уже находится в каждом из нас.

Таким образом, нам 1) не следует страстно желать счастья и мечтать о нём; 2) следует поменять отношение к новым желаниям, чтобы недовольство существующим перестало переходить в ощущение 'дискомфорта', 'раздражения'. Для этого нужно понять, что недовольство - наше нормальное состояние. У нас всегда много неудовлетворённых потребностей. Считать их чем-то плохим - абсурдно!

С учётом вышесказанного 'стремиться' к счастью все-таки нужно, но речь здесь будет идти уже не об удовлетворении потребностей, не о получении плотских удовольствий, а об обретении душевной гармонии. Но как же именно надо 'стремиться', чтобы не водить себя же за нос? Замечательные ответы на этот вопрос дали такие философы, как Будда (7-6 вв. до н.э.) и Эпикур.

Центральным положением учения Будды является тезис, что мы всегда стремимся к лучшему, к большему (удовольствию). Новые желания постоянно гонят нас вперед. Неудивительно, что возможности зачастую не совпадают с желаниями. Мы увеличиваем свои возможности, совершенствуем себя, чтобы достичь желаемого, но как только достигаем его, появляются новые потребности. Получается, что наши желания - стремительно убегающий вдаль горизонт, а жизнь - это бесконечное страдание. Мы страдаем, так как не можем иметь того, чего хотим.

Но вы, наверное, согласитесь, что новые цели и желания, а, следовательно, и новые страдания, появляются не совсем сразу после осуществления предыдущих целей. Небольшой промежуток удовлетворения очень схож с состоянием счастья. Будда предлагал решение проблем именно в этом ключе: если мы сузим круг желаний до круга возможностей, наступит гармония и счастье. Отказаться от невыполнимых желаний - путь к благополучию (и нирване). Счастье - в умеренном аскетизме.

Эпикур помогал решить проблему ограничения желаний (ведь не просто сказать своему Я, чего надо хотеть). Во-первых, говорил Эпикур, удовлетворение базовых потребностей в еде и одежде уже есть счастье. А вообще, одно и то же событие может быть воспринято по-разному разными людьми. Один расстроится событию, другой - обрадуется. Значит, счастье не в событиях и вещах, а в том, как мы к ним отнесемся. Ведь во всём есть положительные и отрицательные стороны, плюсы и минусы; но мудрость заключается в том, что надо радоваться всему хорошему, уметь замечать его в происходящем, и максимально пользоваться этим. А что до плохого, стоит ли так переживать из-за своих бед? Да и беды ли это? Зачем, спрашивает Эпикур, нам богатый стол и роскошные кушанья, если и черствый хлеб может принести не меньше удовольствия, если ты действительно голоден? Не случайно говорят, что голод - лучшая приправа. На этот счет существует такой афоризм: счастье - это не иметь все, что хочешь, а хотеть все то, что имеешь. Зачем нам мягкие подушки и простыни, если и твердая постель принесет не меньше блаженства, если ты действительно хочешь спать?

Выходит, часто мы попросту обманываем себя, когда говорим, что у нас всё плохо, и в то же время не замечаем многих позитивных сторон. А часто обвиняемые в безосновательном идеализме оптимисты, на самом деле, наоборот - проявляют трезвость мыслей и благоразумие, и потому могут заметить очевидное: счастье зависит не от внешних вещей, а от того, как мы на них смотрим; 'хорошо' и 'плохо' - зачастую лишь навешиваемые на объективную реальность ярлыки, зависящие от субъективного усмотрения. Скажем, известно ведь: то, что нас не убивает, делает нас сильнее. То есть со временем оказывается, что это 'что-то', грозящее смертью и оцениваемое нами как 'плохое', принесло большую пользу. Но мы не только не увидели плюсов в данном событии, но и осмелились судить о нём как о плохом, даже не зная, к чему это событие может привести! Возьмем другой пример. Можно, конечно, огорчиться тому, что вы не успели на уходящий автобус, но кто знает, может он попадёт в аварию через минуту? А может кто-то, находившийся в том автобусе, чудом успел на важную встречу, потому что водитель не мешкал на остановках? Блаженный Августин, о котором мы ещё скажем далее, верно заметил: 'человек испытывает страдания ровно настолько, насколько поддаётся им'. Итак, вещи сами по себе не являются ни хорошими, ни плохими. Они становятся таковыми только по отношению к отдельному человеку или группе людей, в зависимости от взгляда этих людей на конкретную ситуацию.

Указанные мысли высказывались не только Эпикуром, но и философами-стоиками (например, Сенекой). Впервые же они прозвучали из уст скептика Пиррона. Он говорил, что раз мы не можем познать истинную сущность вещей (нам может только 'казаться' что-то), то как позитивные, так и негативные эмоции в принципе имеют под собой мало оснований. В связи с этим Пиррон призывал стремиться к невозмутимости души и освобождению от страстей, я же в отличие от него говорю: раз положительные и отрицательные эмоции одинаково беспочвенны, почему бы не сделать выбор в пользу положительных? Впрочем, тут необходима умеренность. Так, в своём поведении (основанном на эмоциональном состоянии) мы не должны сознательно пренебрегать объективной истиной, за исключением ситуации, когда она вовсе недостижима и не прогнозируема (из-за недостаточности сведений или в ситуации, когда 'поезд уже ушёл'). Иными словами, не стоит глядеть на мир сквозь розовые очки. Правильным будет согласиться и с мыслью Пиррона о подконтрольности страстей рассудку.

Поэтому замечу особо, что предложенной оптимистичной трактовкой реальности я никоим образом не призываю к самообману. Если я говорю, что стакан наполовину полон, то это действительно так (никакой лжи). Более того, я не отрицаю, что он наполовину пуст, то есть не закрываю глаза на имеющиеся негативные обстоятельства (этого делать никак нельзя!). Но 'здравый оптимизм', обращая внимание на проблемы, говорит, что они не должны нас угнетать, даже наоборот - должны заставлять предпринимать какие-то действия, планировать, чтобы достичь лучшего.

В согласии с Эпикуром мыслил Шопенгауэр. В частности, он писал, что неправильно искать счастье в имуществе, чине, жене и детях, друзьях, в обществе - на самом деле счастье кроется в нашей способности к восприятию действительности, ибо всё происходящее существует непосредственно лишь в сознании человека. Главным фактором счастья посему является наша личность: 'Как счастливейшая страна та, которая нуждается лишь в малом ввозе, или совсем в нем не нуждается, - так и из людей счастлив будет тот, в ком много внутренних сокровищ, и кто для развлечения требует извне лишь немного или ничего'. Соответственно Шопенгауэр отмечал, что человеку алчному, завистливому и злому, как бы богат он ни был, достичь счастья чрезвычайно сложно.

Таким образом, источник счастья в нас самих, а не во внешних деталях. Дело не в деньгах, благополучной семье, хорошей работе (счастье у каждого свое, общие стандарты счастливой жизни ошибочны), а в том, сможем ли мы испытывать от этого счастье, и этому надо научиться. Богатство, власть и уважение сами по себе не приносят счастье. Их могут отнять, их можно лишиться. Сложнее отнять наши чувства или отношение к чему-либо. Счастье есть чувство и ощущение; это отношение к богатству, власти и уважению. Отсюда вывод: счастливым может быть даже самый бедный, опущенный и несвободный человек, а богатый - оказаться несчастным (как я уже сказал, привыкшему к праздной жизни богачу требуется больше благ для удовольствия, ведь ко всему хорошему быстро привыкаешь и перестаешь его замечать). Счастье можно сделать совершенно независимым от своего материального благополучия и возможностей. Такой случай в поэме 'Кому на Руси жить хорошо' описывал Н. А. Некрасов ('...счастие мужицкое! дырявое с заплатами, горбатое с мозолями...'). Неплохой пример приводит современный писатель М. И. Веллер в книге 'Все о жизни': даже в тюрьме, в камере-одиночке, человек может быть счастливее многих успешных людей. В тюрьме есть: жилплощадь, бесплатное питание, спокойствие ('жена не пилит, дети не теребят'), возможность письменного творчества. И, если условия совпадают с потребностями, вот оно - счастье!

Из всего вышесказанного виден вред сравнения. Не надо сравнивать себя с более преуспевающими, счастливыми и богатыми людьми. Сравнение порождает зависть, а зависть - это источник всех бедствий. Казалось бы, чего плохого в обычной, белой зависти? Разве нельзя завидовать близким, не желая им зла? Нельзя, отвечу я. Так ответили бы многие мыслители и философы. Вдумайтесь в учения Эпикура и Будды - они полностью отвергают зависть как таковую. Счастье доступно только при отсутствии зависти и сравнения благополучности. Становится ясным, почему сказано в десятой христианской заповеди: не желай ничего, что есть у ближнего твоего. 'Что плохого в обычном желании?' - спросите вы. Но эта заповедь - не запрет. Это наставление на будущее для вашего же блага.

Изложенная концепция счастья, на мой взгляд, является залогом верного миропонимания. Она также заставляет сделать переоценку ценностей и планов, ибо возникает вопрос: стоит ли вообще добиваться чего-то во внешнем мире, если достаточно изменить кое-что внутри самого себя? Я думаю, что раз уж люди всегда жили не по книжкам (пусть даже иная книжка называется Евангелие), раз уж они всегда стремились к чему-то, мечась от скуки к боли, то вряд ли откажутся от своих замыслов и желаний. Но изложенная концепция поможет им усмирить, преодолеть боль сопутствующих неудач. Она обратит взоры потерпевших крах людей вновь внутрь себя, и, может быть, они поймут, что всё, что они хотят, уже лежит у их ног.

Кроме того, используя метод положительного закрепления8, можно заставить себя (свою психику) чувствовать удовольствие в нужных случаях, тем самым мотивируя себя на достижение той или иной цели. Мы можем сколь угодно отрицать это, но факт остаётся фактом: наше поведение обусловлено не столько разумным расчётом, сколько инстинктивной реакцией на страдание и удовольствие. Но в том и суть, что мы разумным расчётом с помощью психологических тренингов и упражнений можем выработать реакцию удовольствия от совершения необходимого действия. И это другая польза от изложенных выше теоретических положений.

В конце концов, 'теория счастья' хоть и говорит нам, что всё хорошо, но вовсе не утверждает, что больше не к чему стремиться, и потому не противоречит замыслу данной книжки. Более того, убеждение, что счастье при любом раскладе в наших руках, ещё сильнее мотивирует людей, пробуждая в них творческую активность, давая силы идти к тем целям, которые их интересуют и в возможность достижения которых они имеют разумную веру.

СМЕРТЬ

Другая наиболее актуальная тема: тема смерти. Она также требует своего рассмотрения, если мы хотим взглянуть на жизнь глобально, развеять свои сомнения о самых главых 'вечных вопросах', и только после этого определиться со своими целями и высшим смыслом жизни. Важно расставить все точки над 'и' в таких злободневных, острых вопросах.

Особенно важна данная тема потому, что смерть и есть тот самый двигатель, который побуждает нас искать жизненный путь. Ибо 'только перед лицом смерти по-настоящему рождается человек' (Св. Августин). Не осознавай человек своей смертности, предпосылок для написания этой книжки было бы гораздо меньше. Так что смерть отнюдь не убивает жизнь, а наоборот, обогащает её! Многие философы, задумываясь над смертью, приходили к такому выводу. Физически смерть разрушает человека, - говорили они, - но мысль о смерти спасает его. Смерть побуждает нас к полезной и продуктивной жизни. По мнению немецкого философа М. Хайдеггера (1889-1976), осознание смерти побуждает нас к переходу на более высокий уровень существования. Из состояния забвения бытия, из мира вещей и жизненной рутины, мы переходим к осознанной жизни. Фрейд в своём духе писал, что 'ограничение возможности наслаждаться повышает ценность наслаждения', то есть жизнь ценна лишь потому, что есть смерть.

В некоторых знаменитых литературных произведениях отмечается положительное влияние смерти на личность. Особенно преуспел в этом Л. Н. Толстой: в своём романе 'Война и мир' он подвергает многих своих героев 'испытанию смертью', показывая, таким образом, что осознание смерти способствует духовному рождению, что человек, поняв смерть, понимает кое-что в жизни, и чему-то учится. Андрей Болконский, например, лёжа при смерти под небом Аустерлица, понимает, что 'все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба'. Этим 'всем' были его мелочные устремления и честолюбивые мечты. Герой переживает 'просветление', обретает себя. Уже второе ранение пробуждает в нём страстное желание жить; князь задумывается над глобальными вопросами, о своём месте в мире. Другой яркий пример - Пьер Безухов, который после дуэли с Долоховым понимает, как глупо и бессмысленно из прихоти убивать человека. А после того, как Пьера чуть не расстреляли во французском плену, он понимает, что можно наслаждаться жизнью самой по себе, такой, какая она есть в данный момент (по сути, постигает раскрытую уже нами философию счастья). И так далее: Наташе Ростовой смерть Пети помогает опять полюбить жизнь и начать жить ради близких; смерть жены князя Андрея заставляет его увидеть собственный эгоизм и равнодушие...

И странно, видя такие примеры, что многие люди боятся смерти. Как же не видят они стольких положительных сторон в ней? К тому же, как замечал Эпикур, 'когда мы есть, то смерти ещё нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет'. То есть мы не можем встретиться со смертью лицом к лицу: когда приходит смерть, мы уже уходим. Мы не увидим смерти, не испытаем ее и не познаем. Так зачем ее боятся?

Конечно, многие хотели бы завершить все свои начинания до того, как умрут. Воспитать сына, дописать роман, поехать, наконец, на чемпионат мира по футболу... И, если человек не успеет это сделать, получится, что довольно большой промежуток времени он прожил зря. Он умрет, а дети не успеют впитать в себя весь его опыт, воспитаются наполовину! Он умрет, и грандиозное произведение окажется ничтожным, ведь оно не завершено, замысел не выражен! Умрет, и получится, что зря много лет стремился попасть на какое-то соревнование... Это тоже пугает, пугает не меньше самой смерти. Но опять же: человек не может разочароваться, если он мертв. Так стоит ли забивать голову пустыми страхами? Что изменится в жизни, если мы будем бояться?

Многие жалеют, что их близкие умерли. Но зачем жалеть умерших, если им самим все безразлично? (Предположим, что душа существует и она бессмертна. Но и в этом случае скорбь по умершим имеет смысл лишь если душа на том свете получает с этого некий энергетический заряд, пользу.) Поверьте, они не считают себя неудачниками, не считают смерть горем! Чаще всего, когда умирают близкие, мы жалеем именно самих себя, что потеряли нужного человека. Но это свидетельствует лишь о нашей эгоцентричности и несамодостаточности.

Сам процесс умирания может оказаться мучительным, что тоже становится поводом для страха. Но сколько раз вы уже чувствовали мучения, сколько раз переживали физическую боль или отчаяние? Мучение при смерти - достаточно 'бытовой' эпизод. Представьте себе футбольного вратаря, который перед каждым своим броском боится боли, которая, возможно, будет при падении. Настолько же глупо боятся страданий при умирании (в обоих случаях процесс неминуем и редко бывает болезненным).

Еще один распространенный страх - что зависящие от нас люди не смогут позаботиться о себе после нашей смерти. Это существенный аргумент. Однако и он не может оправдать страх перед смертью, который в любом случае не приведёт ни к чему хорошему. В жизни часто бывают случаи, когда просто необходима некоторая осторожность, предусмотрительность - в основе они имеют чувство опасности. Но голый или чрезмерный страх никогда не послужит на пользу. И уж тем более страх смерти, которую, как явление сугубо человеческое (раз только он может её осознать), правильнее было бы просто принять с достоинством (тоже свойственным лишь человеку).

Это есть путь внутреннего превосхождения - когда человек становится выше смерти, примиряется с ней без всякой потери, перестает страдать. Точно так же человек может возвыситься над болью (физической и душевной), болезнью, злом и т. д. Такое отношение к смерти является частным проявлением ухода от собственных желаний, поэтому полезно сопоставить его с темой счастья; а также с темой объективности, так как преодоление таких обстоятельств, как боль и страх, ведет к более объективному познанию.

Что касается большинства религий, о страхе умереть здесь обычно речи не идет. Смерть в них не является концом бытия - это перевоплощение, переход в другой мир или в другое тело в этом же мире. Поэтому проблемы смерти в религии как таковой нет, есть лишь проблемы перехода. В часности, в отдельных религиях постулируется невозможность человека повлиять на последствия этого перехода (так, в кальвинизме утверждается, что Бог изначально определил каждого из нас либо в рай либо ад, и мы уже не можем ничего изменить). При таких обстоятельствах страх, подобный страху смерти, действительно может возникнуть, но рассмотрение способов его преодоления - задача уже другой книги. Нам следует лишь отметить, что сами постулаты той или иной религии всегда должны быть обоснованными.

СУДЬБА

Судьба заключена в характере.

Пословица

Яблоко от яблони недалеко падает.

Пословица

Тема предопределения также является одной из самых важных при выборе жизненного пути. Для начала я попробую рассмотреть точку зрения приверженцев той или иной религии. И для этого нужно ответить на вопрос: какие у нас есть основания полагать, что кто-то 'сверху' управляет нами и решает, куда мы пойдем и что мы сделаем? Основание одно: Бог всемогущ, и он может делать все, что хочет. Но обратите внимание, что в большинстве религий нет речи о тотальном, полнейшем предопределении людских судеб, есть только ограниченное вмешательство Бога. К тому же, это вмешательство вовсе не непременно, да и не мешает кардинально нашей свободе выбирать. Если же речь заходит о предопределении базовой линии жизни, основополагающих ее сторон, важнейших наших поступков, то делается ссылка на обычные обстоятельства, условия и события, но этим естественным вещам придается (в силу религиозной субъективности) сверхъестественный характер. В итоге, религия не убеждает нас в нашей несвободе.

Однако я сказал об 'обычных обстоятельствах', которые наводят нас на мысль о существовании предопределения. Эти обстоятельства на то и обычные, что поддаются разумному объяснению. В большинстве случаев все сводится к тому, что разум ограничен в предвидении. Мы не можем предвидеть все последствия наших действий и искренне удивляемся, почему 'так получилось'. 'Вот ведь как судьба сложилась', - говорим мы. Одно это вовсе не судьба, это самые обычные обстоятельства.

Зенон и другие философы-стоики пламенно защищали мысль, что ни один человек, будучи лишь крошечной частичкой мироздания, не может подчинить себе весь мир, напротив, мировое целое постоянно диктует нам свою волю, определяет нашу жизнь. Оно и является, в сущности, судьбой. Бенедикт Спиноза (1632-1677) писал: 'В душе нет никакой абсолютной или свободной воли, но к тому или другому хотению душа определяется причиной, которая в свою очередь определена другой причиной, эта - третьей и так до бесконечности'.

Попробуем в связи с этим взглянуть на судьбу с точки зрения науки. Как ни странно, именно ограниченная в сфере познания наука представляется нам наиболее общий, и в то же время четкий подход к данной проблеме.

Один из принципов научной картины мира - принцип детерминизма. Суть его состоит в исключении случайности из природы. Все в мире подчиняется строгим законам, все явления определяются предшествующими явлениями, событиями, состояниями. Нетрудно догадаться, что такая позиция неизбежно приводит к фатализму, признанию предопределенности судьбы человека. Случайность с этой точки зрения равнозначна незнанию, а мир представляется грандиозной машиной. Такую идею высказывал, в частности, Пьер Симон Лаплас (1749-1827). В современной науке от подобных воззрений пытаются отойти (и все чаще употребляют термин индетерминизм). Уточняется, что наряду с детерминистическими законами есть законы стохастические, то есть имеющие вероятностный характер. Они не являются полностью достоверными и однозначными, а указывают лишь на ту или иную степень вероятности события. Существование стохастических законов объясняется чрезвычайной сложностью и многоаспектностью протекающих в природе процессов. Чтобы лучше понять суть этих законов, вспомните высказывание С. Лема, которое я приводил в первой главе, говоря о научном знании. Таким образом, необходимость и случайность соседствуют в науке. Однако заблуждением будет утверждать, что некоторая 'свобода действий' в природе все же существует. Ученые, говоря о случайности, обычно ссылаются на то, что измерительные приборы являются макротелами, и потому при изучении микротел (атомов, элементарных частиц) неизбежно воздействуют на последних. Отсюда и невозможность точно предсказать поведение мельчайших частиц. Невозможность предсказания следует также и из множества факторов, влияющих на рассматриваемую систему, и не поддающихся точному измерению. Таким образом, вероятностные законы существуют только из-за ограниченности познавательных возможностей человека. Это означает, что предопределенность все-таки есть, и притом полная, о которой и в религиях-то порой умалчивается. В христианстве вообще центральным положением является дарование Богом свободы человеку.

Может показаться, что у нас нет стопроцентных гарантий того, что в мире не существует какой-либо случайности, не подчиняющейся никаким законам. Однако, если задуматься, вышеописанный детерминизм вообще-то является непременным условием познания окружающего мира (так, в отсутствие причинно-следственных связей и законов природы мы бы вообще не смогли воспринимать окружение). Поэтому детерминизм все же 'стопроцентен', ибо заложен в нас самих. Это убедительно показал И. Кант. У Б. Спинозы есть знаменитое и многозначное изречение: 'Свобода - это осознанная необходимость'. Оно означает в том числе то, что свобода с учётом детерминизма отнюдь не является возможностью выбирать, она может быть лишь смирением перед судьбой. Но тогда возникает вопрос: зачем вообще стремиться к чему-то, искать высшее предназначение, если всё предрешено?

Ну, во-первых, существование судьбы еще не значит, что единственно правильное решение - бездействие и апатия. Это обстоятельство почти никак не мешает нам ставить цели и к чему-то стремиться. С научной точки зрения, судьба - это, прежде всего, то, что мы не можем пренебрегать законами природы. Однако это ни для кого не секрет. Человек не всесилен - отсюда судьба, логичное следствие обычных явлений. Согласитесь, это можно пережить. Если форма моего тела предопределена природой, то это ещё не значит, что тело не моё. Точно так же и мои желания и поступки, хотя они и являются необходимой и закономерной реакцией на объективные процессы, но всё-таки мои собственные.

Во-вторых, заслуживающий внимания ответ на наш вопрос был дан христианским мыслителем Аврелием Августином (354-430), после смерти причисленным к лику святых. Он признавал, что все изначально предопределено, но придавал значение очень важной мысли о том, что мы этого предопределения не знаем и будущей участи своей не ведаем, в результет чего само это незнание и открывает пространство для свободы воли. И действительно, если все тотально предуготовлено, но я об этом ровным счетом ничего не знаю, то это предначертание никак не влияет на мою повседневную жизнь! Если я ничего не знаю о будущем, то волей-неволей должен сам строить его и сам принимать решения. Таким образом, наличие изначальной предопределенности (сложившейся, по-видимому, в момент образования Вселенной) нисколько не умаляет свободы воли. Просто раз уж свобода является субъективным ощущением, то и понимать её надо не как фактическую детерминированность процессов, а как наличие или отсутствия чувства свободы.

В-третьих, опираясь на И. Канта, можно сказать, что детерминизм на самом деле не свойственен окружающему миру, а представляет собой лишь способ, которым мы смотрим на этот мир. Следовательно, о детерминизме правильнее говорить только в отношении прошлого, но никак не будущего, потому что в будущем еще нет явлений, подлежащих познанию.

Так я разрешаю проблему судьбы в самом общем виде, но замысел моего повествования диктует мне не только такой подход, но и более специфический анализ судьбы, связанный с самоопределением и выбором жизненных целей.

В этой связи я хотел бы начать с концепции фатализма Лао-Цзы, основателя даосизма (6-5 вв. до н.э.), которая раскрывает суть пословиц из эпиграфа. Суть её в следующем. В детстве нам заложили первые представления о мире. Понятно, многие из этих представлений не отличались объективностью, это были предрассудки и стереотипы. Тогда же сформировался характер, предопределивший наши взгляды и жизненные позиции, установки. Так вот это и есть настоящая судьба: любой человек является продуктом воспитания и прочих внешних условий (в первую очередь образования и общения). В отличие от обычного детерминизма подобное предопределение не является естественным, а потому сильнее уязвляет 'ощущение свободы'. Кроме этого оно и более значимо, ибо жизненный путь больше определяется именно такими (социальными, а не природными) факторами, а мы, в свою очередь, имеем потенциальные возможности этим факторам противодействовать (мы не можем уйти от физических законов, но можем уйти от социальных).

'От Бога и природы устроено так, что люди 'влияют' друг на друга не только преднамеренно, но и непреднамеренно; и избежать этого нельзя' (И. А. Ильин, 1882-1954). Наши ценности, убеждения, взгляды, желания, воля, действия диктуются окружающим обществом и событиями. Предопределение, вызванное не законами природы, таким образом, сильнейшим образом сказывается на самоопределении, на поиске истины и т. д. И тут мы действительно несвободны.

Сам факт нашего рождения уже демонстрирует нашу несвободу. Кто меня спрашивал, хочу ли я рождаться? Выбираем ли мы свой пол, наследственность, изначальные способности, родителей, социальную среду и эпоху существования? Выбирали ли мы воспитание, которое нас сформировало? Нет. Так принадлежим ли мы сами себе? Особенность натуры. Склад ума. Чье это? Ведь получается, что мы только наблюдаем свою жизнь со стороны и не в силах повлиять на нее! А вот пол, наследственность, среда и воспитание и еще множество других обстоятельств - все это влияет на наши поступки, предуготовляет жизненный путь. Мы наивно полагаем, что решение, которое мы приняли, исключительно наше, но ошибаемся. Это решение - следствие нашего характера, а тот - независящих от нас факторов. И нам лишь кажется, что мы поступаем свободно, но на самом деле это не так. Мы не выбираем себя, стало быть не выбираем и свою судьбу. Мы вынуждены пройти свой путь - Дао, так же как и стрела вынуждена пролететь установленное расстояние в определенную сторону. Полет зависит от того, куда направила лук рука, от сопротивления воздуха, от степени натяжения тетивы, от препятствий, встречающихся на пути. Но сама стрела не может изменить направление, скорость, или решить не лететь вовсе. Так и человек, утверждает даосизм.

Но оставим следующие из этого учения выводы даосизма и пойдем дальше. С другой стороны, так ли мы несвободны? Представим себе человека, которому вдруг случайно в голову пришла мысль (а может и под воздействием внешних раздражителей, что не меняет сути): 'Я - субъективен! Все мои представления о мире - умозрительны, неточны или неправильны. Мой характер содержит определённые недостатки, мешающие мне на жизненном пути. На меня особенно сильно воздействуют такие особенности моих родителей, как жажда внимания к себе и стремление к денежной прибыли. Мои поступки часто продиктованы волей моих знакомых'. И тогда этот человек захочет измениться. Он встанет на путь объективного познания и если не преодолеет, то, по крайней мере, сделает лучше свою 'изначально заложенную' судьбу. Моё произведение (NB!) и есть внешний раздражитель, который призван сотворить такую мысль.

Настоящую свободу, иными словами, следует определять не как противопоставление причинности (что уже было сказано), а как противопоставление иррациональности, или неразумности. Разумность и независимость от антропогенных, социальных факторов - это второе условие свободы, помимо собственно 'ощущения свободы'. 'Если человек одержим страстями - он раб, если он подвластен разуму - он свободен' (Э. Фромм). Но по-настоящему рационально и разумно действует только тот, кто, во-первых, осознаёт не просто свои желания, но и лежащие в их основе силы, а во-вторых, полностью отдает себе отчет в последствиях своих действий. Возможность свободы именно в таком смысле является ключевым моментом в христианстве: эта религия говорит, что каждый из нас способен быть разумным, и наш долг - реализовать эту возможность.

Жан Поль Сартр (1905-1980) говорил: 'Важно не то, что сделали из человека, а то, что он сделал из того, что сделали с ним'. Этой фразой он подчеркивал, что человек всё-таки свободен (в вышеназванном смысле). Более того, он обречен быть свободным, и отвечает за все свои поступки, потому что способен многое изменить в себе, если действительно захочет. Можно, конечно, посетовать на 'друзей', которые привили вам жизненные взгляды, но не вам ли решать, принимать эти взгляды или нет? Это ваш выбор, кого слушать, а кого - нет. Да и не вам ли решать, кто будет вашим другом? Ведь выбор не ограничивается одноклассниками, однокурсниками или коллегами по работе! То же и с государственной идеологией, рекламой, необъективностью средств массовой информации - все это можно преодолеть, окружив себя другим информационным полем. Есть, однако, факторы, которые человек изменить не может. Но у него же есть рассудок, чтобы осознать их влияние на свою личность? Так что многое еще в ваших руках. При этом надо помнить о влиянии на личность информационного пространства (хотя, конечно, не только оно на нее воздействует). Интернет, телевидение, радио: объективны ли они? говорят ли они правду? чьи интересы выражают? Каждый из нас должен периодически задумываться над этими вопросами.

Но в раннем детстве, скажете вы, очень сложно, и даже невозможно быть непредвзятым. Такова наша природа! Я соглашусь с этим. Хуже того, в детстве мы имеем очень мало свободы выбора, очень мало возможностей изменить что-то вокруг себя. И поэтому важно подчеркнуть: родителям стоит задуматься над тем, как дать детям максимально приближенное к истине знание, чтобы период рефлексии был психологически не столь мучительным, чтобы ребенку не пришлось менять себя в корне, и, главное, как не искалечить его судьбу воспитанием. Судьба должна быть в руках самого человека, а не его родителей и других агентов социализации (то есть всего, что влияет на формирование личности). Надо только помогать ребенку стать свободным, а не управлять им как вещью.

Родители должны помнить, что они предопределяют всю жизнь ребенка. И потому те люди, кто собирается заводить семью, должны отнестись к этому шагу более чем ответственно. Влияние родительской семьи на будущую жизнь личности огромно. Почему известный литературный герой Обломов постоянно лежал на диване? Все детство - тихая и размеренная жизнь, мягкая природа, материнская любовь и ласка - сделало его таким недееспособным. Почему Катерина (у Островского) покончила жизнь самоубийством? Потому что из мира детства, которое сделало ее беззаботным 'ангелом', она попала в безжалостную будничность, в новый, жестокий мир. В первой главе я писал о важности мировоззрения. Рродители очень часто закладывают детям искаженное мировоззрение прямо с первых лет. Но если мудрость родителей хоть немного прирастет, у детей судьба измениться коренным образом.

Периодом рефлексии выше я назвал время, когда мы волей-неволей начинаем переосмыслять этот мир (чаще это подростковый возраст, 14-17 лет), вырываемся из психологической опеки своих родителей, становимся личностями - самостоятельными и самодостаточными. Это наважнейший период, в который можно отвергнуть и пересмотреть все, это данная от природы возможность пересмотреть свои принципы. И тут-то необходимо отказаться от своей естественной субъективности, ибо только знание истины позволит верно самоопределиться. Вспомним еще раз слова Иисуса Христа: '...и познаете истину, и истина сделает вас свободными'. Теперь, в контексте темы судьбы, мы имеем возможность по-новому осмыслить эти слова.

Не только семья предопределяет наше мировоззрение. Есть и другие важные социальные институты: государство, право (законодательство), образование, религия и др. Социальный институт - это способ организации совместной деятельности людей, представляющий собой совокупность норм и правил, и направленный на удовлетворение фундаментальных потребностей человека. Все институты в той или иной степени оказывают влияние на людей, предрешая их судьбы. Об их влиянии на личность уже было сказано в первой главе ('Границы познания'). Тогда я не затронул только институт семьи ввиду его особой важности.

Недаром говорят, что личность - продукт общественных отношений. Важно понимать, что 'человек есть существо общественно зависимое и общественно приспособляющееся' (И. А. Ильин). Зачастую влияние общества становится причиной субъективных мнений и неправильного мышления. Поэтому нужно сознавать это влияние и учитывать его. Конечно, это не означает необходимость бороться против воздействия всего внешнего (кроме преднамеренного и непреднамеренного воздействия других людей это климат, звуки, вещи, запахи и краски и т.п.). Это было бы глупо и неправильно. Проблема в том, что многие люди просто не осознают свою зависимость, например, от политической организации, от таких явлений как власть, деньги, разделение труда, от культуры общества. Часто мы даже воспринимаем эти раздражители как свободу воли и поведения! Это большое заблуждение. Но хотя бы просто верное понимание действительности уже убережет нас от ошибок.

Помочь человеку осознать воздействие внешней среды и в нуж-

ный момент освободиться от него; пересмотреть свои взгляды после первичного воспитания, изменить себя в соответствии с этими взглядами - в этом задача данной книжки. Ее девиз: 'самоопределение, а не автоматичность бытия'. Я предлагаю вам полностью переосмыслить свои воззрения, чтобы вы могли удостовериться в своей свободе, в отсутствии всевластия судьбы. Мы можем выстроить из себя свой идеал, стать такими, какими хотим себя видеть.

ЦЕЛИ И СМЫСЛ ЖИЗНИ

Дар напрасный, дар случайный,

Жизнь, зачем ты мне дана?

Иль зачем судьбою тайной

Ты на казнь осуждена?

А. С. Пушкин

Смысл жизни можно определить как её ценность. Вопрос о смысле жизни задаётся, когда люди хотят удостовериться в том, что жизнь существует не зря. Между тем, мало кто замечает, что жизнь в любом случае имеет последствия, вопрос лишь в том, устраивают ли они живущего. Поэтому смыслов жизни всегда много, человек только решает, нравятся они ему или нет. В известной мере он также решает, устранять ли имеющиеся и создавать ли новые смыслы (последствия). Поэтому вопрос о смысле жизни в привычном аспекте стоять, в общем-то, не должен. Он только запутывает, сбивая ищущих с толку. Когда его задают, обычно не поясняют, идёт ли речь о чьей-то конкретной жизни или жизни как таковой, имеется ли в виду значение (смысл) жизни лично для спрашивающего или для кого-то (чего-то) другого, ищется ли смысл тот, которому должно следовать или тот, который фактически получается. Неточностью исходного вопроса и вызвано бесчисленное множество иногда прямо противоречащих друг другу ответов. В то же время, какая именно трактовка вопроса предпочтительнее - воистину не может быть решено однозначно, ибо у каждого свои причины спрашивать о смысле жизни.

Но если жизнь имеет и может иметь много ценностей для многих сущностей, возникает другой вопрос: существует ли какая-то абсолютная ценность, которая признаётся всеми, и для достижения которой необходима жизнь? С одной стороны, существует - её можно обозначить как личное счастье, благо или удовольствие. С другой стороны, нет никаких оснований считать эту общую для всех ценность - высшей, хотя бы потому, что действия, вызывающие удовольствие, могут иметь совсем иную, отличную от удовольствия цель, а само удовольствие может оказаться лишь стимулом (отличный пример тому - секс: его смысл в воспроизводстве, а не в наслаждении). Кроме того, нет никаких оснований считать удовольствие обязательной ценностью. Почему я не могу, например, решить жить не ради своего счастья, а ради счастья других? Ведь зачастую нет даже оснований считать личное счастье достижимым!

Хорошо, но существует ли тогда какая-то абсолютная нравственная норма, которая укажет нам обязательный смысл жизни, и существует ли высшая ценность (пусть даже эгоистичная), которой окажутся подчинены все остальные? На эти вопросы человек уже не способен ответить, причём принципиально. Подобные ответы можно найти лишь в религиях, где божественный разум просто-напросто постулирует отдельные ценности и нормы в качестве высших и абсолютных (аргументации здесь быть в принципе не может, единственное основание для этих постулатов - сам Бог как Высший Абсолют).

Если же мы рассматриваем проблему смысла жизни с атеистических позиций, и принимаем точку зрения, согласно которой высшей универсальной ценности не существует, то в конечном счете мы можем заключить, что смыслов (последствий, значений) жизни много, и человек способен создавать и устранять их, свободен выбирать среди них главные и второстепенные, равно как и считаться или не считаться со смыслами, которые он не в силах изменить. Как указывал индийский гуру Ошо (1931-1990), 'нет смысла жизни, следовательно, вы свободны создать его'.

Таким образом, было бы большой ошибкой останавливаться на пустой фразе 'смысла жизни нет', не учитывая тот факт, что мы можем смысл жизни создать (уже в другом значении этого термина).

Философы А. Камю (1913-1960) и Ж.-П. Сартр, будучи атеистами, в своих произведениях создали целое учение об отсутствии смыла жизни. Ситуация, по их мнению, такова, что человек есть существо в каком-то смысле чуждое миру, ведь мироздание не имеет никакого смысла (Бога не существует), а человек по своей природе к смыслу стремится. Люди в таком понимании - 'нравственные существа': они требуют от мира объективной основы для нравственного суждения, объективной системы ценностей, но мир ее не предоставляет, он безразличен к нам. Противоречие между стремлением человека и безразличием мира Камю называл 'абсурдной' человеческой ситуацией. Сартр высказывался в связи с этим: 'Все сущее рождено без причины, продолжается в слабости и умирает случайно. ...Бессмысленно то, что мы рождаемся, бессмысленно, что умираем'. Однако Сартр вовсе не имел в виду при этом, что можно делать всё, что вздумается. Он говорил лишь, что при таком раскладе человек вынужден сам решать, как оценивать события и явления, и как в конечном счёте поступать. Но это означает обдуманность, а не бездумное потакание всем своим желаниям. 'Человек ответствен за то, что он есть'.

Продвинемся немного дальше. Ответ на вопрос 'в чём смысл жизни?' необходим нам, чтобы ответить на другой вопрос: 'что делать?'. Здесь речь идёт об установлении для себя уже конкретных жизненных целей. Хотелось бы высказать несколько практических соображений относительно этих целей, которые мы себе ставим.

Во-первых, избирая цели, всегда надо помнить природную субъективность нашего разума. В глобальном вопросе вероятность ошибки много выше, так как он представляет собой систему более простых вопросов, в каждом из которых есть риск ошибиться. Следовательно, нужно разбирать каждый тезис и каждый вывод отдельно.

Цель может предполагать изменение окружающего мира. Но один человек редко может эффективно воздействовать на объективные для него структуры. Большие системы устойчивы к малым возмущениям (организм устойчив к болезням, общество - к преступникам и антиобщественному поведению отдельных личностей), стало быть поступки должны быть максимально эффективны, воздействие - чрезвычайно сильным (поможет поиск временных союзников), и направленным в нужное место и в нужное время.

Данные размышления наталкивают на другую мысль: если мы решили чего-то добиться, мы обязаны совершенно чётко представлять себе, как это сделать. Основная причина, по которой люди при реализации своих амбиций терпят крах, заключается в том, что они просто не понимают, как именно достигнуть того, чего они хотят. И если мы говорим не о планах на ближайший уикенд, а о планах на всю жизнь, проблема эта встаёт ещё острее.

Мы уже выяснили, что стремясь к счастью, люди обычно достигают противоположного результата. И мы выяснили, что это происходит во многом потому, что люди не знают, как достигнуть счастья и что это вообще такое. Всё это - только частный случай. Можно предсказать результат почти всех действий наобум: будет только хуже. В свою очередь, любые ответственные действия основываются на нашей компетентности. Высказывают ещё такую мысль: чего ты больше всего боишься - то и придёт. В этом большая доля правды. И суть данного явления та же самая: боятся люди обычно то, что не знают как предотвратить; в страхе они совершают необдуманные действия, и это приводит к известному результату.

Здесь же возникает другой вопрос: а все ли цели достижимы? Любят говорить, что человек может всё - так ли это? Думаю, что в некотором смысле это верно, но на всё нужно время. Это элементарно: человек может летать, но ему нужно время, чтобы сконструировать летательный аппарат или заработать деньги на его покупку. А в более глубоком аспекте нужно заметить, что для реализации некоторых целей не нужно вообще ничего, кроме времени. Это касается и тех названных случаев, когда стремление к цели само по себе порождает неудачу из-за незнания (чрезвычайной психологической или практической глубины проблемы). Просто для осознания некоторых вещей нужно время, жизненный опыт, соответствующее миропонимание, и без этого не обойтись. В каждом возрасте имеются свои плюсы и минусы, и есть вещи, которые можно понять только в определённом возрасте. Но до этого времени остаётся лишь принять данность, не наделав сгрояча глупостей, которые только отдаляют нас от цели. Наконец, бывает и так, что всей человеческой жизни не хватает, чтобы дождаться нужного времени, получить необходимый опыт, и опыта всего человечества также недостаточно. В таких случаях тем более опасно прослыть несведущим идеалистом, и через 'розовые очки' не увидеть очевидного, а именно невозможности достижения поставленной цели. И тогда единственный путь к победе - сдаться.

С темой возможностей человека связано понятие воли. Чтобы добиться своих целей, человек должен обладать достаточной силой воли. К сожалению, многие люди являются слабовольными. Однако важно то, что любой человек, пусть даже самый слабовольный, обладает хоть какой-то волей, и этого, безусловно, достаточно, чтобы начать развивать её и дальше. Общедоступна масса рекомендаций по укреплению силы воли. И я думаю, каждый человек способен развить в себе такие качества, как энергичность, настойчивость (терпение, выдержка), самообладание, решительность, уверенность в себе. Главное здесь - постепенность и вера в успех.

В целом при реализации каких-либо задач полезно соблюдать следующие рекомендации:

1. Сформулировать результат. Опишите его наиболее полно и конкретно: что, где, как и когда. Он должен быть магнитом, притягивающим к себе, манящим, и в то же время направляющим и упорядочивающим ваш разум так же, как магнитное поле намагничивает железные опилки и направляет их строго по линиям магнитной индукции (этот опыт распространен на школьных уроках физики). Ориентируйтесь на результат, а не на проблемы, иными словами - формулируйте цель 'позитивно'.

2. Соотнести результат с личными ценностями, внушив себе, таким образом, необходимость его достижения. Неплохо найти людей, которые будут подталкивать и заставлять вас время от времени.

3. Составить план поэтапного движения к цели и двигаться к ней согласно этому плану, возможно каждый день, ни в коем случае не отклоняясь от графика (должно быть временное ограничение). Составьте, если нужно, иерархию долгосрочных и подчиненных им краткосрочных целей.

4. Хвалить и поощрять себя за каждый сделанный шаг к осуществлению цели, радовать себя. Замечательно, если вашим успехам будут радоваться и другие, это также сильный стимулятор.

5. Установить качественную обратную связь, иными словами анализировать все промежуточные результаты и последствия своих действий и корректировать на их основании дальнейший курс, быть гибким. Любое препятствие нужно уметь превращать в трамплин для дальнейшего прыжка (учится на ошибках), во всём видеть пользу. Не бойтесь потратить время на преодоления возникших трудностей, но ни в коем случае не забрасывайте цель, не опускайте руки. Не ошибается только тот, кто ничего не делает.

6. Быть настроенным на успех и уверенным в собственных силах. Устраивайте, если нужно, маленькие психологические тренинги, придумайте способы самовнушения. Поверьте, от вашего настроя, надежды, настойчивости и веры в себя очень зависит результат (вспомните вышеизложенные мысли о внушении, 'здоровом оптимизме', вере). Попытайтесь вспомнить ваши предыдущие успехи и достижения, как находили силы добиваться этого, и как им радовались. Главное - преодолеть себя, свою внутреннюю неуверенность, лень и робость; поговорите со своей нерешительной сущностью, подумайте над обоснованностью аргументов, которые она приводит. Помните: никто не побежден, пока не признал своего поражения, а в каждом из нас заложены колоссальные внутренние ресурсы.

Психологи дают ещё много разных рекомендаций: советуют одеваться как человек, уже достигший успеха (этот образ изменит отношение к вам окружающих, да и самооценку повысит), советуют 'сжигать мосты', то есть совершать такие действия, которые лишат вас возможности отступить от начатого дела (решил найти новую работу - уволься со старой), советуют больше действовать и не бояться ошибиться и т. д.

Теперь я хотел бы перечислить наиболее распространённые версии 'главных целей', то есть наиболее популярные ответы обычных людей на следующие вопросы: для чего вы живёте? чего вы хотите добиться? чему вы хотите посвятить жизнь?

Некоторые люди отвечают, что главное в жизни - актуализация заложенных в человеке способностей, саморазвитие и самореализация. Однако в некотором смысле самоактуализация - это не более, чем красивое слово. В каждом из нас заложено множество потенциальных способностей, и мы просто не в состоянии реализовать их все. Мы не можем даже определить все свои способности! К тому же если самоактуализация - это реализация всех своих действительных и потенциальных возможностей, но такое стремление противоречит правильному стремлению к счастью. Наконец, если такая версия смысла жизни предполагает стремление к большим достижениям, занятию высокого места в обществе и в памяти людей, то это не более чем уход от страха смерти.

Виктор Франкл решительно возражал против такой цели, как самоактуализация. По его представлению, чрезмерная озабоченность самовыражением противоречит подлинному жизненному смыслу. В качестве иллюстрации он использует метафору человеческого глаза, который видит что-то в себе (какой-то объект в хрусталике) только тогда, когда неспособен видеть вовне себя, и метафору бумеранга, который возвращается к метнувшему его охотнику только если не попадет в цель (так же люди возвращаются к занятости собой, когда упускают свой смысл).

Творчество - еще один распространенный ответ на вышеназванные вопросы. Создание чего-то нового - сильное противоядие ощущению бессмысленности. Однако творчество оправдывает лишь само себя, но игнорирует вопрос 'зачем?'. Оно не является оправданием человеческой жизни, разве что преодолением смерти. По крайней мере, без религиозного подтекста.

К наиболее популярным версиям относится и 'польза'. Как писал Гете, 'без пользы жить - безвременная смерть'. Главное в жизни, согласно такому подходу, - принести максимум полезного близким и/или обществу. В первом случае чаще всего идет речь о семье ('жить ради семьи'), во втором - о любимой работе, о преданности своему делу ('моя работа - мой смысл жизни, добиваясь в своей области успехов, я принесу пользу окружающим, семье, а может и всему человечеству'). Интересно, что по одной из версий смысл в жизни - в понимании смысла жизни. Такой выбор делают философы, мыслители, пытающиеся познать тайны мироздания. Чаще всего они делятся своими результатами с окружением, а значит приносят остальным 'пользу' своей 'работой', поэтому данную версию смысла жизни можно свести к пользе.

Высшая форма 'полезной жизни' - альтруизм. Однако не все люди согласятся, что подлинный альтруизм действительно возможен. Да, иногда в своих стремлениях человек полностью отождествляет себя с близкими ему людьми, и расценивает интересы друзей, семьи и других людей не ниже, чем свои. Но такая ситуация встречается очень редко. Гораздо чаще человек не считает нужным спросить другого, что ему нужно, а сам решает это. Он действует на свое усмотрение, то есть, по сути: 'в своих личных интересах'. Такое поведение только внешне похоже на альтруизм, но на самом деле это насилие. Каждый здравомыслящий человек будет решительно против такой 'пользы'. Особенно важно разобрать этот вопрос в контексте проблемы родители-дети. Если родитель сам домысливает, что нужно ребенку, не учитывая имеющиеся способности ребенка к самостоятельному мышлению (особенно если ребенок уже достаточно взрослый, чтобы сам мог определять, что ему нужно), то это уже далеко не альтруизм, а ребенок превращается в раба. Вообще, в основе альтруизма так или иначе лежит эгоизм, и весь вопрос в форме его проявления. Иногда человек внешне альтруистическим поведением просто пытается отгородиться от своих личных проблем и неудач, пытаясь решить подобные проблемы других людей; в других случаях он сам не осознает, что в основе его поведения - ожидание взаимной услуги, стремление заслужить одобрение и т. п.

Закончить разговор о смысле и целях в жизни я хотел бы той мыслью, что целеустремлённость вовсе не означает осуществление какой-то глобальной акции, призванной изменить мир к лучшему. Жизнь - это не фильм про супермена. Прав писатель Сэлинджер, что пишет: 'Признак незрелости человека - то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости - то, что он хочет смиренно жить ради правого дела'.

СРЕДСТВА

Последний важный вопрос, который мы рассмотрим: какими способами можно добиваться своих целей? По каким моральным принципам мы должны жить? Конечно, далеко не каждый человек осознанно выбирает собственную, четкую и весьма определенную позицию в вопросе нравственности (далеко не всем это хочется). Однако данное эссе создано для людей думающих, а потому подвергнем и этот вопрос анализу.

И. Кант на этот вопрос отвечал примерно так ('категорический императив'): поступай так, как хочешь, ты свободен и разумен, но только подумай, хотел ли бы ты, чтобы все другие люди в аналогичной ситуации поступали сходным образом. Изречение это, казалось бы, гениально: никто и никогда боле так точно и метко не формулировал всю нравственность, всю этику. Но с подробным анализом возникают недоразумения. Есть другая схожая фраза: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой ('золотое правило' морали).

Отмечу сначала, что существуют противники естественности такого принципа взаимоотношений, которые опираются на утверждение, что каждый человек по природе своей эгоистичен. И это утверждение в принципе правильно. Мы чуть ли каждый день сталкиваемся с ситуацией, когда один человек удовлетворяет свои потребности за счет других людей, ущемляя их интересы. И никого не удивляет такая ситуация, ведь вполне естественно для человека думать о личной выгоде, улучшать свою жизнь, следовать инстинкту (а значит чему-то природному, естественному) самосохранения, проявлять эгоизм. Такова вся природа: одно растение устремляется к солнцу и заслоняет свет другому, хищник (чтобы выжить!) убивает других животных. Все это понятно и само собой разумеющееся. Вся природа эгоистична. Но ведь ранее, рассуждая о мотивах человеческой деятельности, мы пришли к выводу, что человек - существо биосоциальное, и на него оказывают влияние как биологические, так и культурные факторы! Не удивительно поэтому, что иногда человек все-таки поступает вопреки природе: бросится в ледяную воду, чтобы спасти утопающего, хотя понимает, что сам может погибнуть (и при этом очень не хочет умирать), отдаст последний кусок хлеба нуждающемуся, хотя знает, что сам завтра будет голодать. Как возможно такое желание? Причина в Суперэго. Определенные принципы заставляют нас поступать вопреки своей пользе, хотя мы всё же испытываем желание их исполнить. Невыполнение принципов карается угрызениями совести. Совестью мы отличаемся от природы. Кто же станет отрицать совесть? А если она существует, значит есть в нас что-то неприродное - то, что заставляет нас отойти от эгоистических начал во имя чего-либо, что мы считаем важным.

Это 'важное' косвенно может приносить пользу тому, кто действует во имя него, но далеко не всегда. Желание помочь, например, может иметь в глубине самовыгоду, ведь есть основания рассчитывать на ответное расположение, доброту, снисхождение - но не менее часто бывает так, что человек, совершая нравственный поступок, не задумывается о том, какую пользу в будущем это ему принесёт. Я бы даже сказал, что такое бывает чаще, чем 'продуманный эгоизм', когда лицо намеренно жертвует чем-либо для того, чтобы в будущем обрести выгоду. И дело тут вот в чём. Правила морали складывались веками и преследуют цель создать условия, при которых люди могли бы ужиться в обществе, не опуститься до состояния 'войны всех против всех', анархии. Око за око, зуб за зуб - это природный принцип поведения, особенность человеческой психики, а мораль потому и нужна, что если ты поступаешь с другими хорошо, то и они отвечают тебе тем же. Налаживая отношения по принципу 'золотого правила', мы приходим к выгоде для себя самих. И хотя так происходит не всегда, но тем не менее - если все будут действовать согласно этому принципу, в обществе просто исчезнут конфликты и восторжествует добро и порядок; и всем хотелось бы жить в таком мире. Так вот эти оптимальные правила складывались и передавались из поколения в поколение, и потому люди не нуждаются в подтверждении целесообразности этих правил: они доверяют многовековому опыту предков, доверяют и своим родителям, которые привили им привычку соблюдения сих норм. Таким образом, личная выгода заменилась в сознании конкретного индивида личностной ценностью. Так, переплетаясь, сочетаются природный эгоизм и мораль. Естественными оказываются поступки, не заложенные самой природой.

Нравственное воспитание можно считать и насилием над личностью, но: во-первых, воспитывая детей в духе добра, мы, напротив, подразумеваем, что их личность ещё только предстоит сформировать; во-вторых, мы выяснили, что все люди воздействуют друг на друга (желая того или нет), так не правильнее ли тогда будет воздействовать целенаправленно - ради самого человека и ради общего блага одновременно? Следует учитывать и то, что без нравственных основ не может существовать ни человек, ни общество в целом.

Теперь попробуем разобраться, каково то универсальное правило, в соответствии с которым нам нужно вести себя. 'Золотое правило', на первый взгляд, не понуждает идти всем на уступки, ведь важно как ты бы поступил на месте человека, а не то, как он сам хочет поступить: возможно, в определенной ситуации вы хотели бы, чтобы кто-то остановил вас от злого, безнравственного деяния, значит и вы вправе остановить своего обидчика. В этом противоречие: желания у людей разные, значит и поступки по принципу 'как хочешь, чтобы с тобой поступали' тоже разнятся. Вас, например, бьют за плохой поступок, и не хотят, чтобы вы дали сдачи. Но и вы тоже не хотели бы получить удар в ответ на их месте! Значит, сопротивляться наказываемому вас - безнравственно. Так сопротивляться или нет обидчику? Правило весьма неконкретно. Но если вы подробно разберете эти два примера, то, скорее всего, найдете суть. Это - Суперэго. Надо ли учитывать свои желания 'поступать по совести', ведь совесть у всех разная? Пожалуй, что Суперэго нужно отбросить. Почему?

Предположим, я убежденный вегетарианец. Я вижу голодного, нищего человека, которому наконец-то удалось раздобыть еду и он сидит теперь с отлично приготовленным куском свинины, но... Я не должен есть мясо, это безнравственно и жестоко (на мой взгляд)! Если следовать 'золотому правилу', то я должен отобрать еду у голодающего, ведь на его месте я бы предпочел умереть с голоду! Разумеется, вегетарианец не станет отбирать еду, он просто будет порицать действия других, но не подгонять их под свои нормы. В противном случае его поведение в соответствии с 'золотым правилом' нравственным, несомненно, назвать нельзя (отбирать неугодную мне еду у каждого встречного). Конечно, совсем не такое поведение имел в виду Кант9, совсем о другом говорится и в 'золотом правиле'. Возникнет полная неразбериха. Итак, о личных убеждениях при осуществлении 'золотого правила' надо забыть. А так как само правило теперь - тоже убеждение и часть Суперэго, то все противоречащие ему уже имеющиеся в сознании правила должны быть отменены. Подчеркнутое ранее предложение говорит, что мы вправе помешать агрессору, так как этого требует долг (индивидуальные принципы поведения). Оно неверно, если следовать 'золотому правилу', которое понуждает нас не сопротивляться чужому эгоизму во вред собственному ('Я разрешаю этому человеку поступить со мной жестоко, потому что, потакая своим естественным желаниям, сам на его месте хотел бы так поступить').

Получается, что при применении 'золотого правила' надо отбросить все свои убеждения, привычки и принципы, и руководствоваться только естественными для любого человека в силу его природы желаниями. Эти желания практически одинаковы у всех людей - полному тождеству мешают только наследственность и влияние ранее неудовлетворённых желаний (кои у всех разные). Эта поправка позволяет оставить в силе тезис: мысленно 'перемещаясь' на место другого человека надо учитывать, какая реакция была бы у вас.

Как видно, мы неизбежно тонем в дебрях умозрительных заключений. Доходит до того, что прежде чем оказать сопротивление преступнику, который пытается отобрать у вас мобильный телефон, вам придётся выяснить некоторые факты из его прошлого, в том числе характер его родителей... Поэтому 'золотое правило' эффективно только в самых элементарных повседневных ситуациях и означает практически самопожертвование, альтруизм.

А теперь вспомним, что у нас существовало два практически одинаковых утверждения: 'золотое правило' морали и 'категорический императив'. До сих пор мы разбирали 'золотое правило', но посмотрите еще раз на 'императив' и убедитесь, что разница огромна. Хотели бы вы, чтобы каждый человек давал отпор преступнику, чтобы все преступники сидели в тюрьме? Хотели бы вы, чтобы все люди жили, не препятствуя своей эгоистической природе? Хотели бы вы, чтобы все люди не ограничивали себя целомудрием? Обратите внимание, что, действуя по одному принципу, человек может дать ответ, действуя по другому - иной. Я, например, хочу, чтобы все преступники сидели в тюрьме, хотя бы потому, что это отвечает моей потребности в безопасности. Но если бы я сам был преступником, то я хотел бы быть прощенным. Значит, действуя по 'золотому правилу', я бы не сдал преступника правоохранительным органам. Итак, результаты действий различны. Два правила отличаются друг от друга. В 'категорическом императиве' Канта, к тому же, есть хоть какой-то смысл только при учете собственных взглядов. Если задается вопрос, подобный приведенным выше, то подразумевается, что будут задействованы личные убеждения, на основе которых и дается ответ. В этом главное различие.

Кроме того, существует и другая формулировка 'категорического императива': 'Поступай так, чтобы всегда относиться и к себе, и ко всякому другому, хотя бы отчасти как к цели, а не только как к средству'. Это значит, что нужно стремиться не только удовлетворить свои потребности и желания, но и к добру, к взаимопомощи. Общаясь с приятным вам человеком, вы всего лишь удовлетворяете желание поговорить с 'хорошим человеком', расслабиться и т. п. Вы относитесь к собеседнику как к средству. Но если вы отвечаете на заданный вопрос, который вам неприятен или на который не хотите отвечать, то вы относитесь к собеседнику как к цели. Ваша цель теперь - дать человеку нужную ему информацию, пожертвовав собственным желанием общения, желанием опустить вопрос и т. п.

Так какой из предложенных тезисов верный?! Стремление следовать хотя бы одному уже приводит к противоречиям, а их несколько!

Путаница не случайна. Попытка человека дать одно универсальное правило на все случаи жизни не удалась. Вообще, доказать, что поступать надо именно так а не иначе, очень сложно. Все правила - лишь приблизительные, указывающие направление, но не дающие точного ответа. Существует и такой популярный тезис: 'Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого'. Однако где именно эти начало и конец - здесь остается без ответа. Близко ко всему вышесказанному и библейское: 'Возлюби ближнего своего как себя самого' (интересно, что человек может себя ненавидеть, но тогда он имеет право ненавидеть других (!), что приведет к злым деяниям; наблюдается полное расхождение с 'золотым правилом', и, особенно, с 'категорическим императивом' обоих формулировок). Но помимо приведенных утверждений существует еще множество других, и все они, кажется, говорят об одном, но ни одно из них нельзя взять за эталон или аксиому. Все они хоть немного, но все-таки противоречат друг другу. Какое из них наиболее верное? Очевидно, что ни одно. Евангельская цитата, хоть и является изречением Бога в Иисусе, полностью суть нравственного поведения не раскрывает; возможно, это связано с тем, что не все можно четко выразить человеческим языком. Уместнее выразить сущность всех этих высказываний, их ключевую идею и смысл, который гласит: чтобы успешно сосуществовать вместе, нужно (корме своих собственных) учитывать интересы других лиц, мысленно ставить себя на их место и относиться к другим людям не хуже, чем к себе.

Главная идея, лежащая в основе всей нравственности - это идея всеобщего блага. Если какая-нибудь нравственная норма не служит ей, то есть не приводит к добру, надежности существования и благополучию, то мы можем утверждать, что в этой норме нарушена мера, и не соблюдать её, ибо она представляет собой вредоносный стереотип. Подам я, допустим, милостыню нищему, а он её пропьёт, да ещё и привыкнет к легкой наживе. Хорошо ли я сделал? Принято считать, что хорошо. А вот пьянки и разврат, наоборот, считаются нормой, и лишь малая часть населения осознаёт их вред. Таким образом, не всегда стоит ориентироваться на общественные стандарты поведения. Мы ответственны за свои поступки, и потому обязаны задумываться, какие из них ведут к общему благу, а какие его умаляют.

Разобравшись, наконец, с нравственными ориентирами, я хотел бы поговорить в заключение об их природе. Само существование сознательной совести уже говорит о том, что мы в результате эволюции получили некое свойство, которое позволяет нам уживаться вместе, примирять крайние интересы для общего блага. Возможно, поэтому человечество встало выше других животных. Тогда совесть является компонентом разума, а нравственность - его порождением, и призвана регулировать отношения индивидов и групп в обществе и вообще делать возможным объединение в общества. Для этого существуют социальные нормы, частью которых и являются нормы моральные. Не случайно светская мораль изменяется во времени. Это доказывает, что ничего 'высшего' в ней нет. Она есть изобретенный самими людьми регулятор, причем для каждого времени и каждого общества нормы нравственности индивидуальны. К. С. Льюис так писал на эту тему: 'Девушка с Тихоокеанских островов, которая едва-едва прикрыта одеждой, и викторианская леди, облаченная в длинное платье, закрытое до самого подбородка, могут быть в равной степени приличными, скромными или благопристойными, согласно стандартам общества, в котором они живут; и обе... могут быть одинаково... нескромными... Отдельные слова и выражения, которыми целомудренные женщины пользовались во времена Шекспира, можно было бы услышать в девятнадцатом веке только от женщины, потерявшей себя'. Итак, в морали нет высшего предназначения, но она - важное достижение эволюции живой природы. Все просто: птице - крылья, человеку - разум.

Другой интересный вопрос: как развитие головного мозга стало причиной появления совести? Скорее всего, сыграл роль тот факт, что у человека слабее, чем у животных развиты инстинкты. Животное не задумывается о тех своих поступках, которые управляются инстинктами. Человек же, будучи свободным от многих инстинктов, задумывается. Но что будет, если люди станут рассуждать над каждой мелочью? Очевидно, они лишаться возможности нормальной деятельности. Поэтому и нужны неосознанные привычки и осознанные принципы. У животных привычки развиты не хуже людских. А вот принципов и норм поведения у них совсем нет. Человек 'жертвует' инстинктами ради разума, поэтому появляется помощник - та часть Суперэго, где закладываются принципы, ослушание которой ведет к угрызениям сознательной совести (подобно спутнику разума). Человек, следовательно, имеем острую потребность в нравственности, и без неё существовать не может.

С христианской точки зрения, Бог наделил человека разумом и свободой (почти одно и то же, ведь разум, в отличие от инстинктов, это свобода выбора). Но так как у нас нет инстинкта следовать добру (таков замысел Творца), Бог указал нам верный путь через сознательное Суперэго. Суть в том, что инстинктов ослушаться почти нельзя (если нет разума и воли, то и совсем нельзя), а совесть можно не только 'не послушать' но и изменить по своему усмотрению (изменив свои взгляды, круг общения и т. п.). Нормы нравственности, который каждый для себя избирает, есть для христианина моральный выбор, который делает человек, пользуясь своей свободой. Для него нравственность имеет высший смысл.

Религиозная мораль отличается от светской. Она не изменяется во времени и едина для всех людей, независимо от их национальности, места жительства и других критериев. Это объясняется тем, что религиозная мораль не ставит цель регулирования общественных отношений. Она является Божественным словом, которое ставится выше, чем идея 'всеобщего блага' светской морали. Так что для верующего и для атеиста мораль имеет совершенно разный смысл. Два разных понятия скрываются за одним словом. Общая только их биологическая природа. Наглядно показывают это различие слова Христа о том, что не нужно сопротивляться ударившему вас по щеке. Люди светского мышления найдут справедливым воздать в подобных ситуациях обидчику по заслугам. Но в том-то и дело, что христианство вообще не претендует называться справедливой религией (так бы не прощались закоренелые грешники, и не страдали невинные дети). Христос призывает поступиться принципом справедливого возмездия ради принципа нравственного самопожертвования, нарушить 'золотую середину' между ними, которой пытается придерживаться практичная светская этика.

У религиозной морали существует ещё одна особенность. Анализируя её, К. С. Льюис сравнивает человеческое общество с кораблями, плывущими в определённом порядке, и говорит, что плавание будет успешным, если корабли не сталкиваются и не преграждают пути друг другу, и кроме того каждый из кораблей годен к плаванию. Светская мораль обычно обращает внимание только на первое условие, второму же (техническому состоянию кораблей) отводит посредственную роль, и в этом её недостаток. Религиозная мораль более продумана, поэтому требует от человека не совершать дурных поступков даже тогда, когда он находится наедине с собой, и его поведение никому не может навредить. Ведь поведение входит в привычку, а потому мы не должны давать себе никаких поблажек, если, конечно, беспокоимся о своём нравственном развитии (двойные стандарты нравственного воспитания не дадут). Льюис приводит и другой пример: слаженная игра оркестра зависит не только от того, насколько хорошо каждый музыкант знает свою партию, но и от того, настроен ли каждый инструмент. Поэтому не стоит понимать мораль только как общественное явление: она имеет основания также и в самой личности.

В любом случае мораль ограничивает не только выбор средств, но и выбор самих целей. Каждый человек, выбирая что-либо целью или смыслом своего существования, руководствуется в немалой степени своими моральными принципами.

Июнь 2012

1 Трансцендентация, трансцендирование - 1) выход за собственные пределы, за пределы реального; смена форм бытия; 2) переход от субъективного к объективному, выход из сферы сознания в сферу объективного мира, совершаемый в ходе человеческой практики

2 Рационализм - философское направление, признающее разум основой познания и поведения людей, источником и критерием истинности всех жизненных устремлений человека. Эмпиризм - философское направление, видящее в чувственном опыте единственный источник познания.

3 Несколько большей информацией иногда владеют экстрасенсы (носители т. н. 'шестого чувства'), но эта информация, как правило, не является принципиально новой (способный видеть сквозь стены знает не больше, чем побывавший за стеной). Исключением является, например, способность общаться с умершими. Так или иначе, существование экстрасенсорных способностей в целом вызывает большие сомнения.

4 Для составления цельной естественнонаучной картины мира советую прочитать один из учебников по концепциям современного естествознания (например, А. П. Садохина), а также книги 'Краткая история времени' (С. Хокинг) и '200 законов мироздания' (Д. Трефил). Подойдут и школьные учебники по физике, химии, биологии, астрономии.

5 Например: Джош Макдауэл - 'Неоспоримые свидетельства' в трех частях (и публицистическое сокращение - 'Не просто плотник')

6 Суперэго (Сверх-Я) - в психоанализе так называют моральные установки человека. Представление человека о том, что в этом обществе он должен делать, а что - нет, совесть, стыд - все это проявления Суперэго. Эго (Я) - согласно психоаналитической теории, та часть человеческой личности, которая осознается как Я и находится в контакте с окружающим миром посредством восприятия. Эго осуществляет планирование, оценки, запоминание и иными путями реагирует на воздействие физического и социального окружения. Согласно Фрейду, Эго является посредником между внешним и внутренним миром, как и между Ид и Суперэго; оно обеспечивает последовательность поведения, реализуя личную точку отсчета, благодаря чему события прошлого (сохраняемые в памяти) соотносятся с событиями настоящего и будущего (представленными предвидением и воображением). Ид (Оно) - в психоанализе являет собой бессознательную часть психики, совокупность врожденных инстинктивных влечений.

7 Шопенгауэр (1788-1860) в своей философии также обращал внимание на иллюзии и придумывание занятий, с помощью которых человек пытается уйти от самого себя, и относил к ним также религиозные и философские течения, направленные на то, чтобы сделать жизнь выносимой, придать ей мнимый смысл. Он писал: 'Основное свойство мировой воли состоит в том, что она ни к чему не направлена... нет никакой конечной цели, то есть, нет никакого смысла'.

8 Когда ребёнку дают конфету за хорошее поведение, у него закрепляется ассоциация данного поведения с получением удовольствия. Это самый простой пример данного метода. 9 Доказательством того, что Кант мыслил совершенно иначе, служит следующее его высказывание: 'Никто не может принудить меня быть счастливым так, как он хочет (как он представляет себе благополучие других людей); каждый вправе искать своего счастья на том пути, который ему самому представляется хорошим, если только он этим не наносит ущерб свободе другого стремиться к подобной цели'.

Николай Шавеко Для чего мы живём?

Какие эмоции у вас вызвало это произведение?

0

0

0

0

0

0

Читать бесплатно «Для чего мы живём?» ознакомительный фрагмент аудиокниги

Для чего мы живём?