Сергей ехал по Гранд Сентрал. Шёл дождь..  . День ещё только начинался, но он успел уже свозить одного из аэропорта.

  Последние два года он работал только по аэропортам. Он работал только по выходным.

  В основном.

  Машину дали хорошую, что случалось не так уж часто, особенно в последнее время. Дворники легко смахивали быстрые капли воды. Было довольно туманно. Он включил радио. Обычно в его машинах радио не работало. Вдали всё терялось в серой мгле. Раздался бодрый голос Севы Каплана.

- Продолжим нашу музыкальную лотерею, - сказал Сева. – Попробуйте отгадать, кто это поёт... Кто угадает исполнителя и название этой песни, тот получит поощрительный приз – чек на десять долларов и возможность заказать его любимую песню.

- Или её, - поправил голос Ланы Глас. – А вместо названия разрешается угадать, где звучала эта песня, - добавила она.

- Да-а… но ты не имеешь  виду место, - пошутил Сева. – А нечто другое.

- Естественно, - сказала она. – Я всегда имею в виду нечто другое.

  У них было два диктора. Сергей слушал только две станции: русскую и “Family Radio” Гарольда Кэмпинга.

  Ему нравился голос дикторши. Как, наверно, и большинству мужчин. Бывают такие обаятельные голоса... Трудно определить, почему они нравятся. Точнее, ему было трудно.

  В данный момент.

  Он ехал и думал об этом. Слегка ныло сердце. Не сильно, но довольно противно. Руки привычно крутили руль, и голова не отвлекалась на обгоняющие и обгоняемые машины. Как все таксисты, он ехал быстро... “It’s my mode of operation”, - сказал он как-то одному седоку. Он имел в виду, что он не спешит, а просто быстро едет. Штрафы за это давали редко. Ему – один раз за семь лет.

  Было четырнадцатое ноября.

  Недавно его жена пошла на медицинские курсы. А до этого он возил её вечером на бесплатные курсы английского для эмигрантов. Они были недалеко от их дома в Роуздэйле.

  Она хотела устроиться на работу.

  Из младшей дочери Маше было семь лет. А старшей Лине – уже шестнадцать. В прошлом году она решила учиться дома, но это ей не очень понравилось. У Сергея вечно не было времени на занятия с ней... или казалось, что нет времени. А жена не могла заниматься по –английски.

  Да и не хотела.

  Поэтому они с Линой всегда успевали только сделать расписание уроков, которое надо было посылать для отчёта в Роно. Потом ей стало скучно, или обидно, и она опять пошла в школу.

  Теперь он об этом жалел.

  Блестящая синяя машина подсекла его у самого носа, и это прервало его мысли. Он был уже близко от развилки автострады на Ван Вик.

«Подлец», - подумал он.

  Вообще-то он никогда не был шофёром в России, и поэтому не знал шофёрского языка.

  По-русски.

  Движение было хорошее. Только закончился час пик, – но он был в другую сторону, в город. Сергей смотрел на мокрый серый асфальт. Вокруг мчались блестящие от дождя машины.

  Он не интересовался марками и названиями, поэтому узнавал лишь три-четыре, самые заметные... Или пять-шесть.

  Скорее даже, семь-восемь.

  Например, мерседесы. Или джипы-чероки. У него была «шеви каприс» - как и почти все такси в городе. «Форды виктория» были гораздо реже.

... – А вот ещё одна новость, - говорил Сева. – Вчера в Таиланде одному страдальцу по имени Пранат Лем, потерявшему известную часть своего тела, проделали такую же операцию, как и известному Джону Слизу в Америке.

- У кого что болит, тот о том и... – сказал милый голос Ланы. - Давайте лучше послушаем новую песню нашей музыкальной лотереи.

  Ей была явно неприятна эта развязность. Что за этим стоит, Сергей не знал...

- Ну, не новую, а старую, - пошутил Сева.

- Сами догадайтесь, - добавила Лана. – И не забудьте позвонить нам по номеру 1-212-458-4980.

  Он почти перестал слушать, смотря на движущиеся вокруг машины и думая про себя. Ему пришла в голову одна мысль… которая раньше никогда не приходила. Просто потому, что он считал всё это чепухой.

  Вроде рекламы.

  Чем это и было.

  Естественно.

  Но сейчас…

  Он был давно слегка влюблён в эту Лану Глас, хотя и в основном бессознательно. Наверно, как и большинство мужчин. Только, конечно, не в такой степени. Поскольку не все души одинаково возвышенны.

  И одинаково высоки.

  Он вспомнил один случай, из далёкого прошлого. Как они с Вовкой Сотниковым поехали в «Россию» смотреть «Три толстяка». Серёжа тогда смотрел их, конечно, далеко не первый раз. Они поехали после школы, и на обратном пути в уже полном автобусе Вовка сказал «мой Суок» с довольно сладким выражением. Конечно, девочка ему понравилсь. Да и кому из молодёжи она могла не понравиться? Но Серёжу тогда немного удивило, что Вовке она понравилась совсем по-другому. Но он не стал об этом думать. Его характеру был чуждо копание в психологии. Как своей, так и в чужой. И его отношение к Вовке не изменилось.

  Он был его друг.

  Попозже, в конце восьмого класса, когда они с Вовкой сидели после школы у него в квартире, и Серёжа рассказывал ему длинную историю про особую машину по названию «Роанна», которую они где-то достали и как они поехали на ней в Эстонию, и под конец упомянул, что с ними была и Лина Бракните с другой девочкой, Вовка ухмыльнулся в середине действия и прибавил с тем же выражением: «А потом они с ними кое-что сделали». Серёжа опять слегка удивился, что он его не понял, поправил его и досказал историю. Серёжа был самый умный в классе… и самый простой. В смысле наивности. Вовка пожал плечами не стал возражать.

  Они были друзьями.

  Тогда…

«Да-а… почему бы и нет?» – думал он, ловко обходя тёмно-синий минивэн слева.   

  Ну, повесят трубку или обругают… подумаешь. От него не убудет. У него не было переносного телефона, которым уже обзавелось большинство таксистов. Да и не только их.

  В настоящее время с работой не везло, и он едва успевал платить за квартиру и прочее. Телевизора у них не было, ещё с весны, когда у него не хватило денег на кабельную компанию, и он её отключил. Не хватило в общем-то случайно – тогда он ещё нормально зарабатывал, даже за два дня в неделю. Просто в декабре 1991 он попал в аварию, отделавшись тремя сломанными зубами, а потом сразу простудился, а уже после простуды неожиданно начало пошаливать сердце. Не так уж сильно, как он потом убедился… к своему сожалению. Но тогда это было совсем непривычно, после долгих лет здоровой жизни. После болезни он решил его так и не подключать. Они смотрели только свои фильмы, которые регулярно покупали на Брайтоне.

  А с 1995 с заработком снова стало всё хуже и хуже. Он полностью перешёл на работу в аэропортах, после аэропорта подвозя лишь случайных пассажиров, если попадались по дороге. А это было не так уж выгодно... если такси – наёмное.

  Впрочем, наверно ему просто не везло.

  Однажды сосем давно, в начале 1977, с ним случилось нечто похожее – вроде осложнения после простуды, после Нового Года. Тогда он даже и не думал о каких—то подвохах. Думал, что просто болезнь… Хотя ни один врач потом никакой болезни не находил.

  Совершенно.

  Вплоть до её постепенного прекращения, особенно к лету и потом далее. Хотя и появилась какая-то аллергия к зубоврачебному новокаину, от которой он чуть не помер в мидовской поликлинике в конце 1977. Во всяком случае, судя по переполоху, который подняли две докторши, сразу отведя его в особую комнату и дав чего-то. Кардиамина, что ли…

  Одна из них была симпатичная.     

  В общем, случаи были похожи, но сами симптомы в 1991 году были совсем другие. Возникали они не так уже часто, и он как-то обходился валерьянкой. Но один раз почувствовал в сердце что-то слишком сильное и необычное, и решился вызвать скорую. В больнице тоже не нашли никакой болезни. Как он потом сообразил, лет через десять, симптомы были как у перебравшего наркомана – и тогда он понял, почему внизу в приёмном отделении дежурный врач-араб отнёсся к нему так небрежно. Кроме того, что у Сергея была пышная борода, и все в Нью-Йорке считали его евреем.

  Все, кто его видел.

  Да, но теперь в отличие от 1977 года он уже немного набрался жизненного опыта и знаний, и считал, что почти наверняка дело было в отраве… или облучении. Тем более, что летом 1991-го в скаутском лагере НОРР он встретил Сашку Черкасца, сначала обрадовался, но уже тогда в душу вкрались подозения. Поэтому он не сказал ему, в какой компании такси он работает и где живёт. Потом осенью Черкасец ему позвонил и спросил обо всём этом, и тогда Сергей почувствовал, что вляпался. В лагере тот сказал ему, что вступил в РИС – Русский Имперский Союз. Тогда Сергей не знал, что это полумасонская организация под сатанинским контролем, но ощущение было противное. И не только по чисто-идейным причинам. У него была хорошая интуиция. Которая редко его подводила. Но когда он немного заболел, в первый раз за четырнадцать лет – хотя ему казалось, что сильно – он приписывал это в основном сатанистам. Про которых он тогда уже знал довольно хорошо, хоть и теоретически. Незадолго до этого, где-то в 1990 году он написал большую статью о психогенезе масонов и сатанистов и строении Сатанизма как единой глобальной организации.

  Он давно уже рассылал свои статьи по множеству крайне правых организаций, сначала в основном в ЮАР, а потом – постепенно всё больше в Америке, а также в два места в Австралии и Англии. Левая идея была у него пока впереди.

  Потому что у шара и у магнита не бывает одного полюса. И у Образа Божьего – две руки, а не одна.

  Кроме того, он с самого детства был очень консервативен, и поэтому считал Новое Движение не только чисто-правым, но и наци-христианским. Поэтому он автоматически отвергал все анти-христианские проявления в нацистском движении, считая их признаком ложного направления. Тем самым, и себя он считал себя наци-христианином. Хотя по сути всегда, с шестнадцати лет, был наци-коммунистом, только с большим правым креном.

  Не зная этого.

  Пока. 

  По-русски он писал философски-исторические и в большой степени богословские письма – с 1983 года – своей семье в Москве, то есть в основном брату, а когда брат духовно сломался и стал пятидесятником, Сергею почти сразу подвернулся парень из России, который сам написал ему, узнав его адрес из южноафриканской газеты, где Сергей напечатал одно из своих последних объявлений о поисках работы.

  А может, и последнее.

  Это было уже в Роуздэйле, в конце 1989 года.

  Парня звали Игорь Шорников, и он был младше Сергея. Лет на восемь. Он был тоже крайне правого направления и тогда он ещё жил в Туле...