«Гулимов, подъем! На выезд!» - противный голос-стеклорез  вечного дежурного  по ЛУВД  на транспорте  майора  Архипова  буквально подбросил меня на облупленном кожаном диванчике в комнате отдыхающей смены. Я с трудом встал и  протер заспанные глаза. «Да, 50 лет сказываются, однако! А помнишь, как ты 20-летним дембелем  резво  прыгал по отделу, как кузнечик? Что день, что ночь – тебе все тогда было по барабану!» - с грустью подумал я, вспоминая, как мой двоюродный брат Сергей, будучи прокурором, привел меня, тогдашнего веселого дембеля Советской армии, в 1991 году в экспертно-криминалистический отдел Железнодорожного РОВД города Барнаула. Так, с должности простого техника  начинался мой тернистый путь эксперта-криминалиста, длиной  в  29 лет. И сегодня я – старейший сотрудник экспертной службы не только транспортной полиции, но и всего Алтайского края. А это, господа, кое-что  значит!

Я быстро умылся, проверил свой мобильный комплекс эксперта-криминалиста «Папилон-М», стоимостью в сто тысяч  долларов, позволяющий  в считанные минуты «пробить» и  идентифицировать отпечатки пальцев любого человека. Этот  дорогостоящий аппарат  выбил для нашего отдела  легендарный Вась Васич – так ласково, за глаза, сотрудники транспортной полиции называли Василия Васильевича Кунгурова – начальника Алтайского ЛУВД на транспорте. Таких уникальных приборов на Алтае  только два: один у нас, другой – в ЭКЦ ГУВД по Алтайскому краю. И все!

Загрузив «Папилон» в нашу «газельку», я отправился в дежурную часть. «Ну, что там  опять случилось, Саня?» - спросил я майора Архипова. «Девушка 20 лет бросилась под поезд  под Новоалтайском!» «Ох, елки-палки, очередная Анна Каренина! До чего же  я  не люблю это дело!» - недовольно пробурчал я, предвкушая  крайне неприятное зрелище. Из всех ДТП происшествие с поездом – самое тяжелое в эмоциональном плане для всех участников  следственного осмотра:  уж  это я знал не понаслышке!

Наша следственно-оперативная группа в полном составе выдвинулась в город Новоалтайск, расположенном в 20 км от Барнаула на правом берегу реки Оби. Наш путь пролегал через старый железнодорожный мост, станцию Присягино  и  станцию Развилка. Стояло бархатное бабье лето. Я очень  люблю  это время года. Разноцветье пышно увядающей природы  вызывало приятные аллюзии: моя  память бережно хранила воспоминания о наших счастливых семейных походах по грибы и по ягоды, романтических свиданиях в осеннем ленточном бору – уникальном лесном массиве ледникового периода, которым могут  похвастать, пожалуй, только Бразилия и Алтайский край.

Мы проезжаем поселок Чесноковка, названный  так в честь одноименной речки, протекающей через весь Новоалтайск и примыкающий к городу лес. Я улыбнулся, вспомнив историю, связанную с поселком Чесноковка. Участковым в этом поселке работал капитан Бобровничий, с которым я вместе учился на заочном факультете Барнаульского юридического института МВД России. Бобровничий рассказал мне как-то, что до этого он работал начальником отряда  в  ИК №8 строгого режима для туберкулезников, которая расположена на станции Развилка недалеко от Новоалтайска. Затем, изрядно устав от тюрьмы  и  ее «пассионарных» обитателей, Бобровничий  слезно попросился в территориальный отдел полиции и вскоре перевелся участковым в поселок Чесноковка. Каково же было его удивление, когда в этом поселке он вновь увидел знакомые, опостылевшие  за время тюремной службы  рожи  своих туберкулезных зеков. Зеки испокон веков  предпочитали селиться на свободе недалеко от  «родной»  тюрьмы. В этой неприятной истории, пожалуй, был только один плюс: бывшие зека полностью сохраняли тюремную иерархию на свободе. Кто был «козлом», тот «козлом»  и оставался. Кто был «петухом» - «кукарекал»  на свободе  также,  как на зоне. Обиженные  односельчанами «петухи», по привычке, бежали стучать участковому, как своему  «родному»  начальнику отряда. С тех пор служба  Бобровничего  в  Чесноковке  пошла без забот, без хлопот – как говорится, по привычному тюремному расписанию.

Вскоре  мы прибыли на место, остановившись  возле  небольшого деревянного  строения  для работников станции  Новоалтайская, и зашли внутрь. В дверях нас встретили трое угрюмых мужчин зрелого возраста в форме железнодорожников. «Приехали? Наконец-то! Не прошло и года!» - недовольно произнес хмурый мужчина лет 45 с тяжелым, неприветливым взглядом. Я промолчал, сделав вид, что не заметил его  сарказма. «Ну, что тут у вас случилось?» - спросил молодой  лейтенант - следователь следственного управления на транспорте Следственного Комитета России. «Молодая деваха  кинулась под мой тепловоз, вот что случилось!» - откликнулся пожилой  мужчина в углу комнаты, по-видимому, машинист того самого злосчастного тепловоза. «Понятно! – сказал следователь. – Ну что же, ждем судебного медика  из  Новоалтайска  и начинаем осмотр!» Вскоре появился судмедэксперт Володя  Пятаков – бессменный эксперт бюро СМЭ города Новоалтайска с вечным запахом перегара  изо рта и искрометным «черным» юмором, который  присущ, на мой взгляд,  всем  судебным  медикам  планеты Земля. Без лишних слов, в гробовой тишине, мы  двинулись  по железнодорожным путям.

Было раннее утро, что-то  около 6 утра. Начинался рассвет. Железнодорожная колея проходила посреди реликтового ленточного бора.  Тело несчастной девушки лежало в трех метрах от  железнодорожного полотна  и напоминало поверженную неким  злодеем  большую ископаемую птицу. «Она, голубушка, стояла прямо передо мной, закрыв глаза! – пробормотал машинист, который  пошел  вместе  с нами  на  место происшествия. – Я ее увидел уже издалека, начал сигналить как сумасшедший, но никакой реакции. В последний момент она открыла глаза, и я увидел ее взгляд, полный тоски и отчаяния! Это была какая-то доля секунды, но мне  тот момент  показался  целой вечностью!» С другой стороны железнодорожного полотна  я увидел левую ногу  девушки  в джинсах, оторванную  от  самого бедра. Рядом  с ногой  лежала дамская сумочка. Белый как полотно следователь поднял сумочку и присел на корточки, якобы, осмотреть ее содержимое. Было очевидно, что  молоденькому парнишке  просто стало дурно. «Бондаренко Светлана, 2001 года рождения, - прочитал следователь  в найденном  паспорте девушки. – Какая  красивая была, всего 19 лет! И чего не  жилось  дурехе?!»

Все время, пока шел осмотр, меня не покидало ощущение дежавю. «В чем дело?» - спрашивал я себя, не понимая причину неожиданно накатившей   тревоги. И тут меня осенило: я знаю это место! Я  был здесь  при похожих обстоятельствах  2 года назад. А дело было так.

Зимой  2018 года нас вызвали на очередное ДТП  на  Новоалтайской железной дороге. Ситуация более чем странная. Мужчина  48 лет заблудился на железнодорожных путях  и угодил прямиком под поезд. Как было установлено впоследствии, мужчина был абсолютно трезвым, а при нем обнаружена крупная сумма денег в размере 20 тысяч долларов. Он собирался эмигрировать в Казахстан к близким  родственникам, поэтому  продал свою квартиру в Новоалтайске. Он ждал поезда до Семипалатинска на станции Укладочной, но потом, почему-то,  решил пройти пешком по шпалам до Новоалтайска. Была хорошая погода, но уже смеркалось. Было что-то около 6 вечера. По словам машиниста, мужчина шел по рельсам как самый  настоящий зомби. Он не слышал сигналов тепловоза  и пер  на него как бык  на  тореадора. Финал  той  сумасшедшей корриды с поездом  было совсем  нетрудно предугадать. Но у следствия  тогда  осталось  больше вопросов, чем ответов по этому очень  странному уголовному делу. Тогда это место происшествия  представляло собой однотипный заснеженный  лес-сосняк, поэтому  я его сразу и не вспомнил. Но теперь… теперь эта картинка буквально ожила в моем экспертном мозгу! «Что-то не так в этом датском королевстве!» - мрачно подумал я и направился к следователю. «Ну что, мы закончили осмотр, надо убирать тело с путей,» - сказал я. В ответ – гробовое молчание. «Я так понял, что желающих мне помочь нет? - удивился я. – Хорошо, я сам все сделаю!» Я отправился  к телу девушки, поднял его за одежду. Голова несчастной безвольно повисла, как у гусыни. Мне стало невыносимо жалко эту маленькую, беззащитную птичку, которую безжалостно раздавил беспощадный каток нашей такой жестокой и абсолютно бессмысленной жизни. Что это было? Несчастная любовь  или  банальная  ссора с родителями?  Боюсь,  что  мы так никогда этого и не узнаем. Я шел по шпалам как жуткий  персонаж  с картины Сальвадора  Дали: в правой  руке я держал тело несчастной  девушки, в левой руке – ее ногу. Какой-то сюрреализм, кошмарный и совершенно абсурдный одновременно!

 Морально опустошенный  я  вернулся  в станционный домик. К тому времени там  было  уже  полно народу. Набежали какие-то  женщины - путевые обходчики. Женщины пили чай и активно обсуждали трагическое происшествие. «Это место - проклятое, я вам говорю, - с волнением говорила одна женщина с огромной бородавкой на лице. -  Весной  2015 года  там, в лесу, повесился грибник. А в 2016 году от разрыва сердца умерла моя своячница - здоровенная  баба  40 лет. Тоже неудачно сходила за грибочками. Каждый  год у людей возникают  разные  неприятности со здоровьем в этом лесу. Может быть, какая-то радиация? Поселок  ракетчиков  ведь тут у нас рядом, совсем недалеко!» «Да что, черт возьми, у вас тут происходит? - закричал я. – И у меня в 2018 году  мужик  тоже  очень странно ласты склеил в этом месте, угодив прямо  под тепловоз!» В комнате повисла тяжелая пауза как в немой сцене спектакля «Ревизор».

Вернувшись  после осмотра места происшествия в отдел полиции, я целый день еще ходил под впечатлением  увиденного и услышанного. Затем будничные  экспертные дела, наконец,  рассеяли флер  неприятных  переживаний – я забыл  об этом печальном происшествии на железнодорожной станции Алтайская, но…только на время, только на время. А напомнил мне все  своим  неожиданным  звонком наш веселый  и  находчивый  судмедэксперт  Володя Пятаков из Новоалтайска.