Часть – I

           Идя дорогой незнакомой, невольно ждёшь ответа

Что ожидает впереди, полоска тьмы, или полоска света?

Мой двоюродный брат, Валька, старше меня на десять лет. За всё то - время, которое я помню себя и его, Валька, либо сидел в тюрьме, либо на свободе гулял. Естественно, встречались мы с ним в периоды пребывания его на воле, и то не часто.  Он жил в маленьком районном городке с матерью, а я, в миллионном горо­де, крупном областном центре, с родителями.

Отец Вальки бросил семью, когда   сыну было года четыре, говорят не без помощи какой-то бабки, которая нашептала ему что-то на ушко про тётю Асю- мать Вали, но это что-то такое сильное действие оказало на этого человека, что разрыв с женой произошёл моментальный и бесповоротный. А может конец сороковых годов, в период дефицита мужского населения, позволял этим самым мужикам выбирать себе подруг, не оглядываясь на прошлое, не знаю. Однако  он ушёл, и дальнейшей судьбой жены и сына не интересовался. Женился второй раз. От новой супруги родились девочка и мальчик.   О них он заботился, воспитывал, а первую семью на́прочь забыл.

Тётя Ася, будучи женщиной гордой, не стала требовать от своего мужа алиментов, а пошла  работать на железную дорогу, где заработок был больше чем у совхозников.  Работала и помощником машиниста, и контролёром, а потом и проводником. В связи с этим Валька стал жить в деревне у бабушки с дедушкой.

Вольно жилось в деревне Вальке. Бабушка с утра до вечера то в совхозе, то дома с хозяйством управляется. Дед лесник, в ле­су пропадает. А Валька ходит в школу, играет с  ребятами. Мать часто приезжает, привозит игрушки, как-то мяч  футболь­ный подарила, а зимой настоящие коньки привезла, обещала вело­сипед купить, а что ещё надо, всё хорошо, всё нормально только вот отца нет.

- Да и зачем он мне нужен,- думал Валька,- без него обойдусь.

Шло время. Валька окончил семь классов и приехал в городок к матери. Поступил в профессиональное техническое училище.

В   ПТУ "ши́шку" держали старшекурсники. С давних пор велась эта печальная традиция, когда старшекурсники подобных заве­дений считаю своим долгом обижать первокурсников. И, когда они покидают стены училища, их место занимают вчерашние   пер­вокурсники, начинают "стариковать",  чувствовать себя хозяевами училища, и этих, вновь поступивших, первокурсников. На пере­менках отбирали у них деньги, завтраки, а кто   противился или жаловался, поджидали после уроков у выхода, жестоко били.

- А что,- рассуждали такие ребята,- нам тоже доставалось, ещё бо́льше, чем этим, а теперь наша очередь.   Мы уйдём, они возьмут своё.

Подобное примитивное мышление создавало порочный круг, ра­зорвать который может только новый образ мышления. К сожаление такие явления встречались  не только в ПТУ, но и в армии, техникуме, институте. Живучи старые пережитки, и ничто их не искоренит, если сам человек не поймёт всю мерзость таких вещей.

Вальке тоже доставалось,  он обиды сносил молча, даже мамке  ничего не говорил, не хотел её расстраивать, но что происходило в душе у подростка, никто не знал.

Как-то раз толпа пьяных старшекурсников сняла с Вальки шапку и заставляла снять также тёплую ватную куртку, выданную в училище вместе с другой формой. Толпа при этом гоготала, из­девалась над Валькой, да и что мог им сделать этот четырнадца­тилетний худенький парнишка, готовый вот вот расплакаться.

Валька действительно чуть не ревел. Обида, стыд, гнев - всё смешалось в нём в этот миг. В отчаянном порыве он выхватил  складной ножик и бросился на обидчиков.

А итог таков. Одного старшекурсника увезли в больницу, а Вальку отправили в колонию для несовершеннолетних.

Вернулся Валька из колонии окрепшим юношей решительным, сме­лым, жёстким.

Кто внушил ему, что сильным быть лучше, чем  умным, не знаю, может жизнь молодых колонистов, а может обида на всё человечество (ведь душа подростка очень ранима), но Валька заува­жал силу и дерзость, которая в блатном мире давала власть и независимость.

-Вот с того-то момента,- как потом говорил он,- когда я стал корчить из себя сильную личность, которой всё до лампочки, всё дозво́лено, всё можно и по­несла меня жизнь, как санки с крутой снежной горки.