Здание было огромное. Стены его уходили за горизонт, а крыша терялась в облаках. — И как здесь пройти? — Руслан недовольно глядел вперед. Со всех сторон к громадному входу спешили различные сущности. Перебирали корнями деревья, огрызаясь и порыкивая шли звери, над головой носился сонм птиц. В самом проходе образовался затор — застрял кит-кашалот. Задние усиленно проталкивали его вперед. — Эй, поосторожнее! — послышался окрик из-под ног. — Ой, извините, — Борис замер с поднятой ногой. — Кто здесь? — Не видишь, что ли!? Глаза разуй! Это я, плесень. Ходют тут всякие, наступают, прохода не дают! — Не вижу, честно говоря. Слишком уж вы малы. — Мало того, что чуть не наступил, он еще оскорбляет! — возмутился голос. — Я — мала!? Это хамство! Я буду жаловаться! — Да не обращай ты внимания, — потянул его за рукав Руслан. — Знаю я таких. Им бы скандал устроить, погоношиться. Борис осторожно переступил через невидимую плесень, и они двинулись к входу. — Не толкайтесь! — взывал кто-то на входе, — все успеете, все попадут. Но голос игнорировали. Всем хотелось пробиться вперед и успеть занять лучшее место. Кита наконец-то протолкнули вовнутрь, вслед за ним хлынул поток. — Пробьемся! — уверенно скомандовал Руслан, и друзья ринулись на абордаж. Актовый зал представлял собой амфитеатр, похожий на Колизей, только больше размерами. Акустика была отличная, даже ругань с противоположной стороны доносилась отчетливо. Человеческий сектор, хоть и с трудом, но нашли. Шум, гам не утихал. Все спешили занять свободные места, кое-где возникали перепалки. Наконец, затрубили иерихонские трубы. При таком невыносимом гуле невозможно было ни говорить, ни ругаться, потому шум быстро утих. На арене появились ангел-ведущий и человечек в старомодном сюртуке. Ведущий оповестил: — Начинаем диспут на тему «Человек — самое совершенное творение на Земле». Сначала с докладом выступит многоуважаемый Чарльз Дарвин, вы его отлично знаете. Свист и крики прервали слова ангела. — Да знаем! Достал уже! На мыло! — Прении после доклада. Уважайте докладчика и аудиторию, — пытался перекричать возгласы ведущий. — Предупреждаю, злостные нарушители будут удаляться из зала, — в воздухе закружились какие-то твари, похожие на гигантских летучих мышей. — Горгульи! — зашептали в мгновенно притихшем зале. — А что здесь делают горгульи? — обратился Руслан к Борису. — Ведь они из другой оперы. — А хрен тут разберешься. Может, привлекли временно для охраны. На арене появилась трибуна. Дарвин уютно устроился за ней и раскрыл внушительных размеров талмуд. По арене пронесся тихий стон. — Похоже, доклад затянется надолго, — прошептал Руслан. — Попали! — Терпи уж, — шикнул Борис, — раз пришли. Доклад продолжался часа три. Слушатели откровенно игнорировали речь докладчика. Кто-то играл в «дурака». Деревья сонно опустили ветви, изредка роняя листья. Обезьяны усердно выискивали друг у друга насекомых в шерсти. Найденные отчаянно сопротивлялись, негодуя на вселенскую несправедливость, вопили о геноциде и взывали к толерантности, но безжалостно исчезали в пастях. Вокруг кашалота из-за его дурной привычки выпускать фонтан образовалось пустынное пространство. Бык жевал жвачку. Курица сидела на яйцах. Амебы делились. Медведь храпел, ему вторил Руслан. Кот лизал. Что делала в сумраке своего панциря черепаха, было неясно. Запасливая белка, стараясь не шуметь, исподтишка грызла припрятанные за щеками орехи. Как-то незаметно докладчик закончил свой доклад. В зале продолжалась тишина. — А теперь приступаем к прениям, — возник слегка припоздавший ведущий, сонно похлопывая глазами. — Есть у кого что сказать по данной теме? Или все согласны? Трибуны зашевелились в предвкушении начала действа. — У меня вопрос, — воинственно встряхнул перьями мудрый филин. — Вот докладчик сказал, что человек — самое совершенное творение. Утверждение голословное, спорное, ничем, кроме уверения вышеуказанного субъекта, не подтверждено. Хотелось бы разобраться, насколько это утверждение сопутствует истине. — Это утверждение доказывается самим человеческим присутствием на земле, его развитой цивилизацией, — ответил Дарвин, поправляя очки. — Ведь больше никакое существо не смогло достичь такой степени развития, как человек. — Тут Вы неправы, — возразил филин. — Ваше общество анархично, стихийно, неустойчиво к колебаниям. То ли дело пчелы и муравьи. У них общество стабильное, упорядоченное. Каждый член общества занимается своим врожденным делом — работники собирают припасы, охранники охраняют дом, матка с помощниками занимается воспроизводством и выращиванием потомства. Даже трутни существуют только для оплодотворения матки. А у вас? Каждый сам по себе. Даже между собой постоянно враждуете, уничтожаете бесцельно и бессмысленно друг друга. Это не характерно для самого совершенного творения. — Зато благодаря этой своей воинственности мы распространились по всей планете, заняли верхушку в пищевой цепочке. Это ли не признак совершенства? — Извините, — встрял в разговор микроб, — но верхушку в пищевой цепочке занимаем по праву мы. Мы едим всех, и вас, человеков, в том числе. Следовательно, самые совершенные — мы. — Микроб! — рассмеялся Дарвин. — Да вас даже не видать на лике Земли! Какое совершенство невидимости! Да у вас даже мозгов нет. — Как это нет!? — возмутился микроб. — Да если бы не мы — первооснова Жизни — вас бы на Земле и не было. Ведь это нас Бог сотворил по своему образу и подобию — бесполыми. — Мы тоже бесполые, — подала голос улитка. — Может, это мы созданы по образу и подобию. — Чушь полнейшая! — воскликнул оскорбленный Дарвин. — Чтобы улитка, микроб — по образу и подобию!? Это нас Бог сотворил по образу и подобию. И благословил на владычество над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле. — Вообще-то Господь Бог создал вас из праха земного как бесполых садовников для своего сада Эдемского, — промурлыкал кот, — чтобы возделывать его и хранить его. К тому же он создал вас вегетарианцами. Вы же, нарушив его приказ, украли плод с древа познания. Стали совокупляться, стали плотоядными. Да еще, к тому же, забрались на вершину пищевой цепочки. За что вас Бог и выкинул из сада, как дефектный продукт. Как винтик из сломанной машины. Как подгнивший фрукт. Как…