*

 

 

Голова болела жутко. Казалось, будто к правому виску приставлен острый железнодорожный костыль, в который кто-то равномерно лупит молотком, отчего боль толчками врывается в мозг. Марк открыл глаза и увидел перед носом только ровную гладкую поверхность. Он застонал.

– О! – раздался откуда-то сзади возглас, произнесенный смутно знакомым голосом. – Очнулся, монстр футбола!

Марк узнал голос Элеазара.

Он рванулся изо всех сил, но тут же понял, что не может даже пошевелиться, поскольку руки и ноги его накрепко привязаны к той поверхности, в которую упирался нос. Он слегка приподнял голову и увидел, что поверхность эта обрывается через десять сантиметров, а за ней прекрасно виден вход в пещеру.

Повертев головой по сторонам, Марк пришел к выводу, что находится в прежнем месте и лежит на колоде, которая ранее использовалась для рубки голов. Он опять рванулся. И снова безрезультатно. Но тишина вдруг взорвалась дружным хохотом нескольких десятков глоток. Марк заскрежетал зубами от бессилия.

Из-за левого века плавно выплыла громоздкая фигура Элеазара и замерла в нескольких метрах впереди, закрыв вид на скалу с пещерой. Рот архангела растянулся в мерзкой улыбочке, разделившей его бороду на куски желто-серой водопроводной пакли.

– Футбол я люблю, – сказал он. – Но не играю в него из-за комплекции.

Он показал пальцем на свой громадный живот.

– А вот циновки выколачивать от пыли – большой мастер, – продолжил архангел.

Сзади опять загоготали.

– Это у нас здесь вид спорта такой, – пояснил Элеазар, когда гогот затих. – Ты будешь циновкой для тренировки ангелов.

Сзади снова заржали и Марк понял, что там находится весь ангельский отряд, а сам он полностью обнажен и лежит на животе, приготовленный к дубинации. Он рванулся всем телом. Освободиться не получилось.

– Для начала выхватишь обычную норму, – просветил его Элеазар. – Плюс мастер-класс от меня.

Он вытащил из-за пояса дубинал и бросил его куда-то назад. Там, по всей видимости, ловко подхватили это орудие возмездия и зашумели голоса. Марк догадался, что ангелы выстраиваются в очередь. Голова болела невыносимо, но он нашел в себе силы произнести, обращаясь к Элеазару:

– Слышишь, гнида? Я тебе этого не прощу!

– Для того чтобы прощать или не прощать – нужно иметь полномочия, – елейным голосом произнес Элеазар. – В этом месте их нет ни у тебя, ни у меня.

– Плевать! Я тебе отомщу! – крикнул Марк.

– Не понимаешь? – спросил архангел и издевательски покачал головой. – Ничего, это пройдет. После середины тренировки. Приступайте!

Первый удар по ягодицам был хлестким и звонким.

– О! – удивленно вырвалось у Марка.

– А? – шутовски задрал Элеазар брови вверх.

Второй удар был более точным и рассчитанно мощным.

– У-у-у! – вышло у Марко само собой.

– Да ну?! – рифмованно издевался Элеазар с наслаждением.

Зато третий шлепок ввел Марка в состояние натурального изумления, и он понял, что процедура дубинации вышла, наконец, на проектную мощность.

– Ага! – торжествующе воскликнул Элеазар. – Прочувствовал?!

И сразу исчез из поля зрения.

Жгучие удары сыпались один за другим, и каждый следующий из них был болезненней предыдущего, так как ягодицы травмировались больше и больше. Марк, сжав зубы, поклялся себе не издавать более никаких звуков и потому терпеливо сносил экзекуцию, костеря мысленно всех на свете ангелов и архангелов, чертей и богов.

Вдруг в какой-то момент он осознал, что головная боль у него прошла, потому что жжение в заднице перебило ее. Это осознание настолько потрясло Марка, что он истерически рассмеялся.

– Ах, ему весело?! – рыкнул сзади Элеазар. – Ну-ка, увеличить старание!

Сила ударов возросла, хотя еще несколько секунд назад казалось, будто это невозможно, что больнее уже не будет, что задница уже отвалилась от костей и размазалась по колоде подобно ливеру.

В череде ударов возникали паузы (ангелы меняли друг друга), но были они коротки и никак положение Марка не улучшали. Наконец он впал в состояние болезненного шока и когда уже подумал, что вот именно сейчас умрет, все неожиданно прекратилось, сменившись долгожданной тишиной.

И в этой тишине перед лицом Марка опять возник Элеазар, державший в руке дубинал.

– Я же говорил, что ты прочувствуешь! – рявкнул он. – А теперь и от меня десяточек. Напоследок, так сказать…

Он взял дубинал обеими руками и поднял его над головой. На секунду Марку показалось, будто в руках архангела застыл двуручный меч вороненой стали. Элеазар мелькнул в сторону, раздался свист опускаемого орудия, и глаза Марка распахнулись так, что мир, увиденный ими, приобрел явную в своей неоспоримости форму сферичности.

Так мощно и больно его не били никогда!

– Мму-ух! – непроизвольно вырвалось у него изо рта.

И сознание покинуло Марка, не став дожидаться окончания ангельского мероприятия, а душа его, рассыпавшись на осколки, вывалилась хламом в самую затхлую часть мусорной корзины мироздания.

 

 

*

 

 

Марк лежал на нарах животом вниз и смотрел на Изю, сидевшего на табуретке за столом. Ангел был мрачен и пьян. По случаю казни у них состоялся праздник и, судя по степени изиного опьянения, налито им было от души.

После экзекуции Марка положили на нары и оставили мучиться в одиночестве. Он даже не стал смотреть на свой многострадальный зад, боясь увидеть жуткую картину полного разрушения столь важной части тела. Так он и пролежал весь день, пока не появился Изя.

Ужин он не принес, потому что отдубиналенным еда в день процедуры не полагалась. Да и никакой необходимости в этом не было, поскольку Марк, страдающий от дикой боли в ягодицах, все равно ничего не смог бы съесть. Зато стакан водки ангел умудрился украсть, и Марк с благодарностью его высосал маленькими глоточками.

На площадку уже давно пришла ночь, но Изя принес с собой толстую сальную свечу, и потому в пещере было относительно светло. Свеча горела, медленно оплывая, а Марк, радуясь тому, что у него не болит голова, говорил следующее:

– Какая же ты сволочь, Изя!

– Почему? – не понимал ангел.

– Как ты мог затесаться в это свинство? Ведь тебя самого недавно подвергли такой же процедуре! Разве можно участвовать в откровенном варварстве? Тем более что все это происходило по отношению к близкому тебе человеку!

– Какому близкому? – удивлялся Изя. – Ты мне кто: брат, сват, раввин?

– Друг!

– Друг? Гм…

– Человека ни за что лупят дубиной! А ты…

– Как это ни за что? – возмутился Изя. – Подло ударить ногой по яйцам – это ни за что? Да еще старика!

– Старик он или нет – значения не имеет, так как я тоже не молод. Мы с этим чертовым Элеазаром практически ровесники, потому что обоим по две с лишним тысячи лет. Один старик другого по яйцам двинул. Подумаешь – преступление! Да по всем канонам архангелам не положено яйца иметь. Они существа бесполые.

– Ты ничего не знаешь! – помотал пальцем Изя. – Архангелы бывают двух рангов. Элеазар – архангел второго ранга и потому у него все как у человека.

– Ага, – кивнул головой Марк и тут же поморщился от боли, рванувшей ягодицы. – Как крейсера первой мировой войны. Бронепалубные крейсера первого ранга! А здесь бронепалубные архангелы. Так если Элеазар бронепалубный… хотя нет, скорее – броненосный, ему тогда грех жаловаться! Подумаешь, в бронированные яйца пнули! Почесал и забыл. Кстати, Изя, а у тебя яйца есть?

– Что за вопрос?! Есть, конечно!

– Тоже бронированные?

– Иди ты!

– И что ты с ними тут делаешь? Просто звенишь по праздникам?

– В смысле?

– Ну, зачем они тебе здесь?

– А тебе?

– Один-один!

Этот бессмысленный разговор мог бы продолжаться долго, но вдруг снаружи послышалось громкое хлопанье крыльев, и вслед за этим раздался звук, похожий на шлепок куска мяса о железный поварской стол. Скала вздрогнула. Видимо, кто-то не рассчитал посадочную скорость и впечатался в препятствие. Донеслась неразборчивая ругань и на пороге пещеры возникла чья-та громоздкая туша.

– Ага! – сказала туша голосом Элеазара. – Палим казенные свечи в неположенных местах?

Изя подлетел с табуретки как ужаленный и замер в строевой стойке, прижав руки к бедрам. Марк даже не пошевелился, а просто повернул голову на звук голоса.

Элеазар, шатаясь, вошел в пещеру, оглядел обоих приятелей и гаркнул Изе:

– Пшел вон отсюда!

Изю в секунду выдуло наружу. Элеазар, кряхтя, уселся на пригретый ангелом табурет, вытащил из-под мышки здоровенную (литра в три) бутыль виски, водрузил ее на стол и молча уставился на Марка.

Вид Элеазара был страшен!

Всклокоченные волосенки на черепе и растрепанная окровавленная борода свидетельствовали о том, что кто-то совсем недавно таскал архангела, как говорится, по всем кочкам. И не только по кочкам, о чем свидетельствовало еще и лицо. Лицо это, а точнее – рожа, было набито весьма качественно.

Нос разбух и превратился в сине-зеленую сливу, под левым глазом наливался огромный синяк, а порванная правая щека чернела свеженаложенным хирургическим швом. Картину случившегося с архангелом мордобоя довершало опухшее правое ухо, торчавшее из черепа перпендикулярно, напоминая тем самым ручку от самовара.

Марк, с интересом рассматривавший Элеазара, пришел к выводу, что последний, по всей видимости, столкнулся с «броненосным архангелом первого ранга» и потому потерпел в бою полное поражение, поскольку второй ранг существенно ниже первого и вооружен, соответственно, гораздо хуже. Калибр не тот. Как оказалось впоследствии, Марк полностью угадал.

– Тпру-у-у! – протяжно рявкнул Элеазар. – Приехали оба! И ты и я…

Следующий вывод Марка был таким: архангел пьян в доску! И Марк опять нисколечко не ошибся.

Архангел скрутил пробку, хлебнул из бутыли и поставил ее на стол. Марк молчал, ожидая прояснения ситуации, поскольку не имел понятия о цели позднего визита.

– Что ж ты наделал, паршивец?! – начал разговор Элеазар.

Он поставил на стол локоть, оперся о ладонь здоровой щекой, отчего рожу его перекосило до невозможности и она стала похожа на свеклу, которую Марку подавали обычно на ужин.

– Ты снова выпустил в мир чудовище! – произнес Элеазар, подняв вверх указательный палец свободной руки. – Ты отправил к людям спрута, способного оплести своими мерзкими щупальцами весь мир!

Марк сразу же догадался, что Элеазар говорит совсем не о Публии. Но промолчать у него не получилось, потому что папочку он любил.

– Мало ли в мире спрутов? – спросил Марк. – В любое время любой эпохи их хватает с избытком. Таковы люди. И не надо переводить стрелки на кого-то одного.

– Нет! – жутким голосом провыл Элеазар.

На площадке что-то упало, но архангел не услышал этого звука, а Марк догадался о том, что снаружи оступился Изя, подслушивавший разговор.

– Ты ничего не понимаешь! – крикнул Элеазар. – Твой отец – чудовище, вобравшее в себя все, что Господь отринул. Все пороки, связанные с обогащением, собрались в его душе. Твой отец суть гениальная машина, собранная неизвестно кем. И предназначена она для отбора денег у населения. И не только у населения. Для отбора любых денег, запах которых она учует!

– У денег нет запаха, – сказал Марк.

– Еще как есть! – покачал пальцем Элеазар.

Он ненадолго присосался к бутыли, потом отрыгнул и продолжил:

– Они не пахнут, они смердят! И твой отец чует их за многие мили. Посуди сам: по оценкам тех экономистов, которые живут сейчас, состояние Красса-старшего в Древнем Риме оценивается в двести миллиардов долларов! И это все приблизительно, поскольку увиливать от налогов он умел не хуже любого колумбийского наркобарона.  Какие Морганы, Джобсы и Баффеты могут сравниться с ним? Никакие.  Где этот сказочный лидийский царь Крез? В помойной яме истории. А твой отец – вот он, жив и здоров…

Архангел сделал новый здоровенный глоток, и глаза его съехались к переносице. Но это никак не помешало разговору.

– Ты думаешь, это ад для него? – он обвел рукой пещеру. – Нет. Это ад для всех, присутствующих здесь. Для этих жмотов, которых называют ангелами, считающих, будто их поощрили за чудовищную скаредность. Да и для меня тоже. А за что? За то что я не уберег казну Храма. А как бы я ее смог уберечь от хищного зубатого волка, уже порвавшего клыками весь окружающий его мир?! Но Господу ничего не докажешь, и потому наказание его справедливо, и не нам его обсуждать…

Элеазар сел ровно, сжал кулаки обеих рук и, задрав подбородок к потолку, взвыл дурным голосом.

– Ав-ву-у-у-у!

На площадке опять что-то рухнуло. Видимо, Изя слишком близко подобрался и потому не выдержал неожиданной звуковой атаки.

Элеазар вытер кулаком набежавшие слюни и продолжил:

– И ты, гаденыш, портишь все на свете! Запомни одну вещь: больше тебе не позволят выпустить чудовище. А если это случится – дубинация для тебя станет вечной. Уж я организую все как надо. Я уже продумал. Пять отрядов ангелов будут чередоваться…

– Так у меня от задницы ничего не останется, – заметил Марк. – Одни кости тазобедренного сустава.

– Значит, будут лупить скелет, – заявил Элеазар, икнув. – В труху! Но жив останешься. Понял?

– Понял, – кивнул головой Марк.

Стакан водки, принесенный Изей, выполнил роль обезболивающего средства и потому он чувствовал себя нормально.

– Следующая казнь случится сразу после того, как ты встанешь на ноги, – сообщил Элеазар.

– Как это? – удивился Марк. – Разве успеют вырасти мои родственники?

– Ха! – повеселел Элеазар. – Во власти Господа управлять здесь временем так, как ему угодно. На то он и Господь. Потому – готовься. И никаких фокусов. Твой отец должен остаться в пещере, потому что людской мир в опасности. Но если опять вместо него я увижу тебя – не помогут никакие молитвы. Ничего личного, кстати. Удар по яйцам не считается. Заслужил я, потому что расслабился. А расслабляться здесь нельзя. Тем более рядом с таким мерзавцем, каковым являешься ты! Футболист римский…

Он тяжело поднялся на ноги и, забыв о бутылке на столе, полной на две трети, потопал к выходу. Через минуту раздалось хлопанье крыльев. Марк, сглотнув сухим горлом, посмотрел на бутыль. Нужно было встать, чтобы дотянуться до нее, но дубинированная утром задница вызывала обоснованные опасения. Поэтому он решил дождаться Изи.

Последний не заставил себя долго ждать. Он вошел и стазу же упал на табурет. Сначала Изя жадным взглядом впился в бутыль, а затем схватил ее и хищно присосался к горлышку, как будто имел на это полное право.

– Эй, хорош! – строгим голосом произнес Марк. – О товарище не забывай.

Изя, облизнувшись, передал бутыль Марку.

Она была пластиковой, но на качестве напитка это не сказалось. Марк, сделав несколько хороших глотков, сказал:

– Дай-ка пробку.

Изя подал. Марк, завинтив горлышко, сунул бутыль в ворох шкур и заявил:

– Все. На сегодня хватит.

– И это после того как я, рискуя репутацией и задницей, принес тебе водку, которую мог бы выпить сам? – удивился Изя.

– Водку ты принес, чтобы искупить свою подлость, – сообщил Марк, – и она выразилась в том, что ты как животное, обязанное за кормежку плясать в цирке, влупил в мою многострадальную задницу десять ударов дубиналом.

– Но я не мог отказаться! – воскликнул Изя.

– Мог! – категорично заявил Марк.

– Ну да, – насупился Изя. – И что потом? Знаешь? Так я тебе сообщу. Потом бы меня развернули задом, и вся толпа прошлась бы дубиналом по моей пятой точке! А зачем мне это надо?

– Вот так у тебя все. Скажут копать себе могилку перед расстрелом, покорно пойдешь выполнять работу. А чтобы отказаться – нет. Ведь расстреляют сразу. А так можно еще минут двадцать-тридцать пожить.  И что нового дадут эти тридцать минут? Ничего. Тем более – в яме, где хоть с бабой, хоть с коньяком, а все равно в яме.

– Ты несешь чушь! – вскричал Изя, вскакивая на ноги. – Ну и провались ко всем чертям!

Он выбежал на площадку и вслед за этим раздался шелест крыльев.

Марк вытащил бутыль из вороха шкур, хлебнул из нее и сказал вслух:

– Подумаешь, еврея в трусости обвинили! Я и сам теперь еврей. Если учесть историю Всемирного Потопа. Но в яме с лопатой не буду! Пусть меньше проживу…

Он, кряхтя, медленно поднялся с нар и пошел на выход. Анестезия, полученная от употребления алкоголя, сделала свое дело. Зад вроде бы шевелился и не ввергал Марка в пучину боли.

Подойдя к обрыву, Марк справил туда малую нужду. Подумав немного, он пришел к выводу, что в справлении большой нужды необходимости никакой нет, так как справлять ее нечем. Весь день он ничего не ел.

Он нагнулся и крикнул вниз:

– Прости, сусляра. Сегодня мы с тобой страдаем вместе в голодном тандеме!

Он напился из ниши чистой воды и вернулся в пещеру. Относясь к своему заду как к секретному документу особой важности, Марк решил не изучать его, а потому улегся на нары животом. Хлебнув перед сном из бутыли, он засунул ее поглубже в шкуры и закрыл глаза. Тут же в голову ему пришла мысль, что Элеазар не такая уж жуткая сволочь и можно было бы его простить хотя бы за забытую бутыль с пойлом, но сердце не позволило сделать этот благовидный поступок и пожелало кровавого возмездия. Марк, сжав от ненависти зубы, заснул. И снилась ему всякая чертовщина.

Особенно это касалось Шейлы Уальдхукер. В эту ночь она была неугомонна!

Приставая к Марку с нескромными и откровенно мазохистскими желаниями, она хотела вытянуть из него все жизненные соки. Но Марк не сдавался, догадываясь краем мозга, что ее активность связана в первую очередь с поврежденной задней частью его тела, отчего передняя стала проявлять наибольшую активность.

Марк во сне послал Шейлу не менее ста раз по известному всем взрослым людям сексуальному адресу, но она не уходила, и потому он вынужден был проснуться и даже слетать вниз.

После того как он попал под холодный дождь, она  исчезла на короткое время, но появилась под утро в виде заботливой жены в коротком халатике и пушистых тапочках с помпончиками, готовая мазать зад мужа вазелином до утра, лишь бы он употребил ее хоть разок по прямому женскому назначению, а потом купил шубу в цвет тапочек. В результате Марк не выспался опять.