Подобные дерзкие убийства потрясли бы весь СССР. В начале пятидесятых годов СМИ проходили жесточайшую цензуру, потому рассказать о появившемся злодее обычным гражданам было просто запрещено. Действовать нужно было очень быстро, эффективно и скрытно. Ведь маньяки и убийцы — головная боль буржуазного Запада, но никак не советского общества.

Арбатов понимал, что генерал Санников будет давить. Ему нужны будут результаты. И как можно скорее. Одно дело — стычка с хулиганами и поножовщина за дорогие часики, и совсем другое — серийный убийца.

Оранжевое закатное солнце ярко отражалось в оконных стёклах. Улица Перфильева будто бы была охвачена пожаром. Казалось, столь дивный вечер не должен приносить с собой ничего дурного, но вот Арбатов вошёл на территорию заколоченной школы. Кругом густо росли деревья, а стадион превратился в мрачный пустырь. Место безлюдное, идеальное для убийства.

— Видимо, у нашего упыря настоящая жажда. Он даже не дождался ночи, — прошептал Игорь, присаживаясь на корточки рядом с телом.

Новой жертвой оказалась девушка лет двадцати. На ней было жёлтое платье в крупный белый горошек. Светлые волосы были заплетены в две косички и убраны назад в причёску. Девушка лежала на спине с закрытыми глазами. На шее и груди было обнаружено по ножевому ранению.

Каркушин, надев перчатки, взял белую сумочку, лежащую рядом. В ней нашёлся паспорт на имя Черняевой Анны Андреевны, ключи от квартиры и платочек.

— Живёт недалеко: Энгельса, дом десять, — тихо произнёс Витя и занялся изучением трупа.

Арбатов поднялся и вместе с оперативниками исследовал всю территорию школы. Никаких следов и улик. Распорядившись о допросе жильцов ближайших домов, Игорь подошёл к пожилой женщине, которая обнаружила тело.

— Я возвращалась домой. Всегда хожу этой дорогой, — лепетала перепуганная гражданка Гладких, — вдруг вижу: лежит человек. Я приблизилась, думала, может, женщине просто плохо? А она… мертва. Я тут же побежала к жилым домам, там наткнулась на милиционера.

— Вы шли с проспекта Энгельса?

— Да.

— Вы видели кого-нибудь, когда свернули сюда с проспекта?

— Нет, никого. Или я просто не обратила внимания.

— Неподалёку от убитой кто-нибудь был? Может быть, мелькнул среди деревьев?

— Нет. Тут довольно безлюдное место даже днём. Сколько лет хожу этой дорогой, редко встречаю прохожих.

Поблагодарив Гладких, Арбатов поехал по адресу, где проживала Черняева. Дверь открыл черноволосый мужчина лет пятидесяти. Завидев представителя закона, он взволнованно спросил:

— Что стряслось?

— Добрый день. Здесь проживала гражданка Черняева?

— Да. Это моя дочь. А в чём дело?

— Анну Андреевну обнаружили на территории школы №18. Здесь недалеко. Она убита. Мне нужны ваши подробные показания, это поможет скорее найти убийцу.

Мужчина пошатнулся. Ничего не говоря, он развернулся и ушёл в комнату, скрывающуюся за широкими стеклянными дверями.

Игорь последовал за Черняевым.

— Это моя вина, — опустившись на диван, прошептал Андрей Андреевич. — Моя вина…

— Что вы имеете в виду? — насторожившись, Арбатов присел рядом, подавшись корпусом к отцу убитой, из-за этого чёрные брючины приподнялись, демонстрируя белые носки.

— Недавно я поругался с очень опасным человеком. Он обещал отомстить, — еле шевеля губами, ответил Черняев, тупо глядя перед собой.

— Кто этот человек? Расскажите мне всё.

— Эрхард Владимир Юрьевич. Мы с ним были дружны ещё со школьной скамьи. Неделю назад я устроил небольшой праздник, на который был приглашён Эрхард с сыновьями. Во время застолья случилось странное: Володя увидел в моём кабинете старинный золотой портсигар и попросил, чтобы я продал ему его. Но я не мог этого сделать, портсигар достался мне от деда. Это семейная реликвия, не имеющая цены. Мой отказ очень разозлил Эрхарда. Мы разругались. В конце грубого разговора Владимир сказал, что больше не хочет меня знать и что я пожалею. Швырнув в меня этим портсигаром, он ушёл вместе с сыновьями.

— Он говорил, зачем ему понадобилась ваша вещь?

— Нет.

— Кто был свидетелем вашей ссоры?

— Его сыновья и моя Аннушка.

— Почему вы назвали своего друга опасным человеком?

— Он очень мстителен по натуре.

— Неужто убил кого-то?

— Нет… Наверное. Но у него есть мотив: мы наговорили друг другу гадостей в тот вечер и он обещал, что я пожалею. Кому ещё понадобилось убивать мою дочку?

— Я могу увидеть портсигар?

— Да… Секунду, — медленно поднявшись, Черняев скрылся в смежной комнате, а вернулся оттуда с золотым прямоугольным предметом.

Игорь взял семейную реликвию и покрутил её.

Ничего необычного, но, должно быть, чистое золото. Внутри было пусто, а на обратной стороне виднелась красиво выгравированная надпись: «Черняеву С. Н., Москва, 1890 год».

Вернув портсигар хозяину, Арбатов попросил показать ему комнату убитой.

— Во сколько ваша дочь ушла из дома?

— Минут тридцать назад. Она хотела прогуляться, — вытерев влагу с глаз, сокрушённо отозвался Черняев.

Игорь внимательно изучил небольшую комнату, принадлежащую Анне, но ничего необычного не обнаружил.

Получив от Андрея Андреевича адрес Эрхарда, Игорь поехал по нему. К тому времени в парадной уже появились оперуполномоченные, приехавшие доставить родственников Анны на опознание.

***

Владимир Эрхард проживал в четырёхкомнатной квартире на Проспекте Большевиков. Его жилище ещё хранило величие дореволюционной эпохи: картины в старинных рамах, лепнина на потолке, хрусталь в дубовых шкафах александровской эпохи. Коричневые обои с золотыми вензелями и тяжёлые шторы из тёмно-зелёного гобелена придавали квартире мрачную роскошь.